Год за годом. Стихи за 2019 год
И еще один год, надеюсь, не последний… интересно проследить за жизнью души: в метаниях её есть некая закономерность движения по спирали пережитого…
Оглавление
- Стихи, 2019 г.
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Год за годом. Стихи за 2019 год предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
© Римид Нигачрок, 2021
ISBN 978-5-4498-0125-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Стихи, 2019 г.
Писатель, наделенный умом, не должен обращать внимание на вздорную, грязную, злобную критику своего произведения, на глупые толкования отдельных мест и, уж во всяком случае, не должен вымарывать эти места. Он отлично знает, что, как бы тщательно он ни отделывал книгу, насмешники все равно обрушатся на неё с издевками, стараясь разбранить самое лучшее, что есть в его творении. (Жан де Лабрюйер)
Абориген
Он с места не сойдет…
Нет средств гулять по свету,
Страх вызывает самолёт?..
У нас не хуже лето.
Прекрасный летний день
После дождя с грозою,
Зеленая мокрень
И солнце золотое.
Он в дальние просторы
Не рвался духом смелым,
Билет не брал на «скорый»,
Родной край не хотелось
Покинуть так надолго,
Чтоб заскучать безмерно:
Тоска пронзит иголкой,
И ритм сердечный скверный.
Домой, домой — торопит, —
Мне здесь невыносимо —
В Америке, в Европе,
Вблизи Парижа, Рима.
Он остаётся дома…
Дороги с чужой пылью,
Чужие звезды, громы,
Людей вокруг обилье,
Поездки, пересадки,
И говор инородцев,
Что говорят, загадка,
Понятны лишь эмоции.
Турист потом расскажет:
Я был, я видел, знаю,
Ни раз обманут даже,
Культура здесь иная.
Моря, я видел океаны,
Развалины, пещеры,
И удивлялся странной
Их иноземной верой
В перевоплощенье
В зверей, растенья, черта…
Домой же с возвращеньем
План намечал у порта
Для будущих блужданий
По Африканским странам,
Готовил он свиданья
С аборигеном Гана…
Он оставался твердым…
Земля одна родная —
Моя, твердил он гордо,
Вас я не понимаю!..
Мотыльком на огонь
Загадочность скрывая за интимным,
Без удержу болтливость не сболтнет
О тайне задушевности, и в дивной
Её улыбке романтический полёт.
А мысли в мелкотравчатых букетах
Охапками сбираются повсюду,
В халате выйдет если — разодета,
А взглянет раз-другой, то не забудешь.
Так поведет плечом, поставит этак ножку,
Ну, просто прелесть, тайна и загадка!
Поговори ты с ней хотя бы и немножко,
Пустышка, ларчик? думаешь украдкой.
О нет! актриса: искренно, как ложно
Любую страсть разыгрывает в сласть,
А потеряешь голову, когда неосторожно,
То из тебя веревки станет прясть.
Загадочность — игра для посторонних,
Домашним же она видна насквозь,
Во всяком случае умна, и чести не уронит,
В ней разочароваться чтобы не пришлось.
Для женщины кокетство непорочно,
В том прелесть — быть без нижнего белья,
Движенье тела отработано, заточено
Под комплимент: глаза, кричащие велят!
А пробуди лиризм в ней стриптизёра,
Душа открытая, закроется стыдливо,
И недоступности познаешь крутой норов,
За гневностью проявится игривость.
Она не съест, как самка богомола,
По капле соки выпьет непременно,
Уйдешь ты сам, как в сердце будет холод,
Из этого загадочного плена…
Выше битвы
Хорошо, что самоедство возгордится не даёт,
Заодно лишает право записать себя в поэты,
Что лиричные недуги обостряются при этом:
Хочешь яйца золотые, а снесешь один помёт.
Сорняки растут на поле богоданного цветенья,
Занимают чьё-то место, заслоняют этих тенью.
Драка! фу, как не этично. Благонравное боренье!..
Например, и пышным цветом угождая привлечешь.
Например, в саморекламе говорить, что ты хорош.
Например, друзья до неба вознесут твоё творенье.
Скромность… её в жизни лучше бы не применять.
Говорили не так в школе, говорила не так и мать…
Пищевая бы цепочка не коснулась нежных душ,
И летали б только пчелы, собирая чистый мёд…
Кто привык питаться кровью, он поэта не поймет,
Ценен разве сочинитель: за труды не просит куш,
И поэт он, как любитель, и довольствуется малым.
Незадачливая скромность так, наивная, считала…
Выше битвы, травы ниже по земле ползет букашка,
Хорошо ей неизвестной жить и съеденной случайно,
А другой, кузнечик что ли, выше прыгает отчаянно,
И в прыжке своем высоком великаном мнит бедняжка.
Только избранный собою заявляет твердо право
Быть великим и могучим, и стяжать почет и славу.
Плодородность
Просеянное горкой на горсть муки лежало,
А в сите муки мусор, что жизнь не обещала,
А заведи ты тесто из горсти, дрожжи вбросив,
Испечь пирог с начинкой, душа который просит,
Так ничего не выйдет — и постно, и стерильно,
А мусор, гумус вкусный, цветами изобильный.
Не раздели на части, где плевелы, где зерна,
То и судьба б осталась цельной, а не спорной,
Прополка грядок жизни полезна только в меру,
Стремясь же к идеалу, получишь судьбу серой.
Мораль и добродетель с порочным неразлучны,
А разделить попробуй, трагична жизнь и скучна.
Преклонённый
Разочарую вас однажды слогом слабым,
Повторами, неискренностью скверной…
Замолкнет соловей, и голос слышен жабы,
Мычание быка, тревожный звук сирены.
Мне легче пережить глухое равнодушие,
Но обмануть надежды, поверивших в меня,
Я не хочу, не смею лить воду в ваши души,
Пусть лучше мою душу углем стихи томят…
Богу, его слугам искрой зажечь желалось
Созревших и окрепших, жаждущих гореть,
Случайным рикошетом и на меня попало,
С тех пор стегает даром безжалостная плеть.
И жалобные стоны не год, не два звучали:
«Ах, господи, помилуй невинное создание,
Души росточек слабый, и надо бы вначале
Ему укорениться, когда цвести он станет,
По доброй своей воле ударь опять в огниво,
И маленькую искру приму я благодарный!..»
Но годы пролетели и не случилось диво,
Писать стихи привычно, только что бездарно.
Вы наперед простите поэта-самозванца,
Я скромно уступаю талантливым поэтам,
Прекрасно понимаю, нет никакого шанса…
А что стихи читали, спасибо вам за это!..
Час не ровен
Поразмыслю на пне сосновом:
Череда бесконечных дорожек…
Поточу затупившийся ножик,
И вложу его в ножны снова:
В похудевшем мешке заплечном
Мне на завтрак нарезать нечего,
Погрызу лишь сухарик с водою…
Поразмыслю на лоне природы:
Догнивает в овражке колода,
С горьким плодом обильная дичка…
Где-то там, на востоке, условно,
Две весны плюс шестьдесят тому ровно
Я вступил на в бурьяне тропинку,
Фигурально… пеленка в горошек
Отнимала свободу у ручек и ножек,
Вдаль простор заслоняется спинкой,
На кровати тюремные прутья —
Мои в будущем все перепутья.
Это там… здесь под кроной прохлада,
Дальше холмы полей разнотравья,
Упадет камнем, крылья расправит
Коршун с криком… исчезнет, а рядом,
Под ногами народец в заботах,
Снуёт, прыгает, ловит кого-то…
Хорошо!.. думы пухом кружатся,
Ветерок их уносит игривый…
Ветки клонятся-ломятся сливы,
Им до осени бы продержаться:
Плоды зрелые падшие сгинут,
Если их осторожно не снимут…
Поразмыслю… о чем бы, не знаю:
О былом, настоящем, грядущем?..
Комар к уху подкрался поющий,
В мочку впилась игла его злая…
Клякса крови с хлопка на ладони:
Песнь последняя… душу мне тронет
Мысль простая: я тот же комарик,
Век летаю беспечный повсюду
Дарить счастье, а стану я зудом,
Судьба молотом сверху ударит.
Что останется? Капелька крови…
Напророчу беду — час не ровен.
Лежачий камень
Лежачий камень теченьем бока,
Годы моет прилежно, шершавые,
Не сойду с места, думал, пока
Не очищусь от грязи на славу.
Так довел до зеркального блеска
Поверхность воды неуёмный поток.
Пришел срок заявить свету веско:
Как самородок, для вас я себя приберег!
Чтобы привлечь посторонние взоры,
Он ловит лучи уходящего солнца,
Полагает: золотые искрятся узоры;
Отразилась лишь бликами бронза.
Вокруг камушки всюду цветные,
Где речной золотистый песочек,
Гнейсы, мрамор, слюда и иные…
Среди них я заметен не очень,
Так подумал наш камень лежачий,
Дали бы мне подводные крылья,
Пару крепких клешней настоящих,
Ножки-щупальца бы отрастили
Оторваться от донного ила,
И поплыть по теченью свободно.
Напрягает душевные силы
Гладкий камень, на вид благородный,
И… рассыпался в мелкую крошку,
Замутив собой чистые струи…
Где был камень, от ямки дорожка,
Воды-годы в песчаник спрессуют…
Он утешится
Равнодушен и к датам и праздникам,
С верой к вере душевных наитий,
Выбрал роль развеселого трагика,
Уклоняясь от важных событий.
Или в центре беспечной компании,
Или скромно, незримый, в сторонке,
Если с кем разговаривать станет,
В монолог сведет собственный тонко.
В душе чувства искрятся фейверком,
Мысли выдаст смущением краска,
Он провалит любую проверку,
На лояльность и мужество, вязкий
Разговор затевает с обидой,
Мол, его понимают превратно,
И горячность словесная выдаст,
Что сокрыты постыдные пятна
На безгрешных с рождения чувствах…
Эти чувства в зачатке, наивные,
Заблужденьем замешены густо,
С мечтой сказочной сверх неразрывны…
Тебе быть, ему скажут, несчастным,
И счастливым влюбленным поэтом,
Наперед нам судьба твоя ясна,
Призирая, жалеют при этом…
Он уйдет — он останется с ними,
Потеряет доверие к миру…
К псевдочувствам найдя псевдоимя,
Он утешится самосатирой.
О тончайших началах
Тонкая пленка первичной основы
Между физическим миром и тонким,
Давление звука касанием звонко
Эхом раздастся, разрушить готово,
Но и подарит на грани страданий
И наслажденье, врачует и ранит.
Тонкая пленка из мертвых молекул,
Высохших клеток — кожею корка,
Между мирами натянута шторкой,
Фантом и мираж, и душа человека,
Ниже и выше дух дымкой незримой,
Его средоточие там необходимость.
Аура духа — нечувственна, поле
Энергий линий на бесконечность,
Нечто непостоянное, и скоротечно,
Лишенное формы, с неясною волей,
В нем мысль не оформлена словом,
На тонкой же пленке и звуком готово,
И чувствами — гамма цветная поёт
Тоскою и радостью, и наслажденьем,
Тенью желанья, как наважденье,
Необорим к воплощению гнёт,
Чудо, мы скажем, лобзание бога…
Тонкая пленка, как недотрога,
Наивно стыдливо, и тем соблазняет
Прикосновением перышком птицы,
Ждет, не дождется, касанья боится.
Горькие-сладкие соки-слёзы роняя,
Вибрирует тонкая пленка в истоме,
Нет ничего, духа праздного кроме…
Но опустимся в мир мы реальный,
То есть, грубый, жестокий и злой,
Где на ране одна сукровица, и гной,
Где инстинкты зверино-нахальны,
Где любовь, как продукт для продажи,
О тончайших началах что скажешь?..
Снегом свежим
На старый снег ночной снег легким пухом
С небес слетел бесчисленным десантом.
Перед окном, смотрю: молодкою старуха
Одна по белому путь торит диким танцем.
Два-три шага пробежка, на месте разворот,
И замерла… она кричит беззвучным паром.
Кому и что? Нехоженый никем хороший год
Морозит свежестью молоденьких и старых.
Собачка, в беленьком под снег, и не заметна,
В ногах у бабушки, я слышу, брешет звонко,
Не напугать её: передовой статьёй газетной
Привлечь вниманье: непорочною девчонкой
В хозяйку влюблена, и снег, а снег не хожен
Вон этим дядькой — вышел, курит, хмурый…
Оденусь я, чего сидеть? пойду по снегу тоже,
Пусть наблюдает из окна другой мою фигуру.
Свободный
Свободный я, не абсолютно,
А той свободою желанной…
Проснуться поздно или рано,
В тепле понежиться уютно…
И сразу встать, как по призыву
«Подъём!», быть бодрым и счастливым
Час-два, пока реальность не подхватит,
И голос чей-нибудь некстати
Мне замутит настрой душевный
Упреком, окриком, обидой…
Судьба покажется планидой,
Но дух свободный гасит гневность,
Луч солнца радость возродит
В душе, пусть тело сверлит паразит,
Пусть — я свободный: так хотелось!
И тонким праздничным звенит
Любвеобильность… к Богу, к небу.
Мне уберечь свободу где бы,
Ищу… молчание незлобно,
Я знаю: голос звуку недруг,
А тишина ведь бесподобна!..
Уйдет печаль, отступит недуг…
Свободный я!.. Так одинокий,
Что раздвоится… голос духа,
Не духа голос, но приятен…
Ты что молчишь? спросила сухо.
О чем-нибудь… звонил приятель,
Он говорит не откровенно,
Что честен он, она измену…
Я уточнил: «Она готовит?..»
Мне всё равно: изменник предан,
Я не нахмурю гневно брови,
Судьёй третейским мне не стать.
Свободный я, хочу мечтать,
О том мечтать хочу спросонья,
Что от любви никто не стонет,
Никто не плачет от блаженства,
Свободный я — я совершенство!..
Хотел бы и обнять
Но сколько раз за нежностью такой
Скрывались зубы злости раздраженья,
Что опасаешься пожертвовать рукой:
Захочешь приласкать, куснет, а не оценит.
Как дикая собака, страшась, не доверяет,
Не хлеб дают, а камень, или удар наотмашь…
Хотел бы приласкать, удерживал не зря я
Порыв: дистанция пусть будет между нами
Протянутой с доверием и дружеской руки…
Её я отниму смыть кровь воображенья,
Ведь наши ссоры нежеланные… легки,
Любви и преданности искры напряженья.
Она желает мне, и крестит за спиною,
Удачи, радости, а дать их не умеет…
Благословенный крест, сопутствующий, ноет,
Как комариный зуд, расчесанный, немеет.
Но сколько раз!.. уйду, чтоб возвратиться,
А может быть, наученная горем,
Она не злой собакою, а рядом сядет птицей,
И душу глупую доверчиво растворит…
О сладостный полёт!
Немножечко слукавим — мы не дети…
Беру ответственность, слова, короче, эти
Воспринимать всерьёз, короче, запоздали
Лет так на сорок, в прошлом и остались…
Развязанный в годах, и в меру искушенный
Язык лисой хитрит, да нет, а пошлые намеки
Прикрыты шелком… не слышали бы жены,
Не верь, как будто бы мужчина одинокий
Желает… нет, другое — он просто фантазёр,
Не говорите, бабник: романтик говорливый!..
Так жеребец, стареющий и бодрый до сих пор,
Копытит, хвост задрав, трясет лохматой гривой,
А отпусти его, жалея, на вольные хлеба,
Кобылку не возьмёт, где жеребцы резвятся…
Глядишь со стороны, мол, не моя судьба
Быть кавалером… когда-то было двадцать.
Но душу как унять?… она из тех далёких,
Наивных лет, беспечных и прекрасных…
В ночи себя представь — какой я одинокий!..
Но к чувствам юности взываешь ты напрасно.
Не повернуть бы голову случайно, где супруга,
Она в глазах твоих все похоти прочтет…
Кыш-кыш, ты мысленно прогонишь с перепугу
Мечтательность… о сладостный полёт!
Зло во благо
Пропитан воздух стонами страданий;
Жестокость, злобу, боль, покорность
Забыть, отторгнуть… в лету канут…
А жизнь: жизнь возрождается упорно.
Огнем, мечом, и пулей сдуру косят
Живых: детишек, старых, без разбора,
Загубленных, как на полях колосьев,
Костей собрать: встают под небо горы.
Она несчастная, прекрасная планета
Со стороны… не видно, что творится
Внизу на тверди — ад в раю, при этом
Молчком с небес богов взирают лица.
Не на войне, а в старости страдают
От недугов бесчисленных жестоких,
Мы верим, ждут за гробом кущи рая,
Где нет лишенных счастья одиноких.
Тартар придуман, чтобы напугать
Людей, а их злодейство и жестокость
Бог допускает… мог бы покарать
Не тем же самым: муками без срока,
А дух развеять в пыль без наказанья,
Из пыли же создать творенье чище…
Злодей прощен, как шанс иметь заранее
Исправиться, а он путей иных не ищет,
И повторяет путь кровавый и жестокий.
Подумаешь невольно: Богу так угодно,
Что возрождаются все заново пороки
Для некой цели; волк жесток голодный,
Насытившись, он милая зверушка,
В лесных трущобах прячется до срока,
Голодный как, выходит на опушку
Убить больных и слабых, и жестоко.
Так и злодей — свою имеет роль…
Земля: не сказка, не тихая обитель,
Счастливый тот, кто пересилил боль,
Кто полюбил, и славит в целом бытие
С издержками страданий неизбежных.
Земля — планета, созданная Богом,
Где зло с добром, а в грубом нежность,
На Небо тернистая ведущая дорога.
Отдельная реальность
У нас для каждого отдельная реальность,
Компьютерным, подобно вашим играм,
Любая мысль материализуется, и мигом
Мир внешний перестроит капитально,
Но в нем участники не те живые люди,
Что обитают: вполне живая голограмма
Производить события, желаемые будет,
Полёт фантазий: сказку хочешь, драму.
Фантастика? О нет! Обыденная скука.
У нас проблема жизни-смерти решена,
И артефакт слова — болезни и война,
Игра, как способ развлечения — наука.
В мечтах своих мы сказочно богаты,
Пусть даже век лежишь себе в кровати,
Вообразишь предметы все из злата,
Они такие есть… подумаешь, что хватит
Лежать недвижно, выйдешь прогуляться,
Ну, например, в эдемский сад библейский,
Где нет в помине Евы, но Зенон Элейский
Твой собеседник, апорий спорных грация
Умственно взбодрит тебя парадоксально,
А надоест, змей искуситель с дерева шипит…
За миг пересеку и космос даже дальний,
Незримый стану зримым, вообрази пиит,
Ну, например, мужчину, даму, всё равно:
Бесполы мы… совокупляться — гадость!
Бессмертному любить живых не надо,
Влюбленности довольно, нам запрещено
Иметь избранника телесного, но духа!..
Подумал — Бог? Он выдуманный образ,
Легенда, миф, вселенной завируха…
Его вообразить — безрезультатна проба.
Вы верите? Пусть так, а мы давно не верим
В создателя, лишь в волю интеллекта…
Спонтанно мир возник, не создал его некто,
Он всюду и нигде, нельзя его измерить.
Воображенье он, и ты в моём воображенье,
Иль я в твоём… отдельная реальность…
Височные толчки, в глазах несносно жженье,
Ночь на исходе… устал я капитально.
Актриса
Так достоверно роль играет,
Что веришь, помня, что актриса,
И злишься, сердце замирает,
Неотразима, боже правый!..
Несчастной бабой за кулисы
Она уходит, слыша «браво!»,
Горда, до ненависти черной
И к пьесе, автору и… к залу,
И фразы реплик остры зерна,
Ни проглотить, в лицо не плюнуть,
Могла, с душой бы приласкала
Неразвращенный образ юный.
Одежды сбросила б ролей,
Но к наготе своей брезглива,
Духи с лосьоном, мазь, елей
Не глушат запах прикасаний,
Она в несчастье так счастлива,
Что роль играть любую станет…
Восхожденье
Семь завесов непроглядных
Между разумом и духом,
Но душа чувств бессловесных
Правит нами безраздельно,
Если разум сильной волей
Не отнимет власть у страсти.
Разум с духом враг-товарищ,
Им нельзя соприкасаться,
Душа мягкою подушкой
Между ними — семь завесов,
Сквозь неё тупятся стрелы —
Искры духа, мыслей токи.
Чувства разум оживляют,
Разум делает их краше,
И спадет одна завеса
После множеств испытаний,
Выше станешь на ступеньку,
Но завесы — плотный полог.
Между разумом и духом
Сократится расстоянье,
Обретают чувства голос,
Он далёкий и неясный,
Эхом дробится в завесах,
Слов осколки — вдохновенье.
Как эфир они летучи,
Тень от следа — клад, находка,
Скажешь, ты теперь богатый,
Загрустишь, как пусто станет,
Второй слой — страданья мнимы,
Боль убьёт, спасет рассудок.
А наступит просветленье,
Нет второй завесы — пала!
Громче голос, ясный, чистый,
Иностранный, непонятный,
Сердце — лучший переводчик,
Стих ли музыка, скульптура,
Выйдет то, к чему ты склонен.
Вопрошаешь реже, к Богу
Не идешь на всякий случай,
Вдруг сама сойдет молитва,
Губы шепчут, душа просит,
Бессловесно душа просит.
И любовь — любовь не к плоти,
Всеобъемлющее чувство,
Росток, птицу оживит,
Скажет просто, ты красива,
И прекрасной станет дама,
И в душе свирель запела.
Я прощаю, враг мой лютый,
Твоё зло ко мне — учитель,
Ты прости — не смог я сразу
Сбить замки с души темницы,
Дверь распахнута к свободе,
Ты не пленник мой, а друг.
Третья падает завеса,
Души лик еще в тумане,
Чувства светлы и глубоки,
Духом ты уравновешен,
Чистый разум не гордится,
Он творит из мысли чудо.
Две последние завесы,
А за ними две другие —
Души нашей одеянье,
Серебра тончайших нитей,
Это ангел, но с изъяном,
Капля крови для затравки.
А когда душа созреет,
Станет духом, разум чувством,
Тем, что слово — значит «Бог»,
Слово это растворится,
Мы его навек забудем,
Мы, я, ты, они — все вместе.
Душа устанет
Выпалываешь грядки, а сорняка не меньше,
Спина устанет, ноги… к чему я эту пошлость
Тащу в стихи, рискуя уйти опять от темы?..
Вот допишу две строчки и сочинять я брошу:
Мой Наутилус тонет, исчезну я, как Немо…
Привычка — это сила: не даром шельму метят.
Ничто мне не поможет: поможет, так привычка
Сорняк молоть словесный, под рифму подгоняя,
Получится — случайно, не выйдет — и прекрасно,
Привычно: выдумки-стихи реальность заменяют,
Амброзия для духа?… напиток просто квасной:
Броженье чувств души, ума с рассудком стычка.
Не парадокс, не чудо, а в трех соснах блужданье
Зигзагами по кругу… костер дымит в середке,
Сухую ветку бросишь, сгорит так быстро, ярко,
Всплеск мыслей сорняками вырвутся из глотки,
Их словом на бумагу бросишь, лежат одни огарки…
От разговоров-стонов таких душа поди устанет…
Пустота
Из пустоты… кипит и вакуум глубокий,
На все лады звучат пространства,
Прислушайтесь: мы — не одинокие…
Как и душа, и ум не знают постоянства,
Беспечно льют в пустоты эманации,
О чем, и Богу сложно разобраться.
Нет пустоты!.. Сбежишь в уединенье,
А мысли, чувства? — вот они, с тобою,
Лишь раззадорят силу их гоненья,
Прислушайтесь, как тесно им в покое,
Уста сомкнуты… пустотой окутан
Любой из нас, секунду жди, минуту…
И голоса: знакомые, приятные, не очень,
Звучат навязчиво, и спорят, соглашаясь
И отрицать, что ты принять душою хочешь,
Упрямых стыдят-корят, а слабых утешают,
Но диалог прямой — лицом к лицу: их нет!
Что были здесь они, и не было примет…
Но пустота, когда потери невозвратные,
Когда опора рушится — паденье не полёт,
Бесцветна жизнь и… умереть приятно,
Забвенье в пустоте на помощь не придет…
Любить… ты вспомни, как любилось
Наивно, опрометчиво, и набирает силу
Душа разбитая, и дух не вялой кожей
Вокруг тебя — он сферой напряженной
Искрится жизнью, и каждый миг дороже
Здесь, на Земле… ни звука, осторожно
Наполни верой пустоту существованья…
Прислушайтесь, как дышит мирозданье.
За годы до рожденья
Что, опоздал? «Не в тот вагон билеты,
И поезд по ошибке увёз в страну забвенья.
Зима и осень там, но не бывает лета,
И солнце не в зените: рассвет, закат и тени»
На север, что ль, увез? «На север: фигурально.
Но в том краю пути одни — без направлений,
На юг ли север едешь, едино, и фатально:
Над пропастью; свободный там и пленник»
Испорчен компас — с иглы слетела стрелка,
В руках не проездной — рекламные буклеты.
Чудак! ты в колесе, и вертишься как белка,
И не в купе — в собачьем ящике при этом.
«Да знаю я!.. А ты заблудший на перроне,
Иль роль твоя — встречать и провожать?»
Я безбилетник, случайный, посторонний,
Не пропущу ни бед, ни счастья дележа,
И задавать вопросы, и раздавать советы,
Риторик и философ, из тех, из любопытных.
А встречу, доведется, поэта не поэта,
Его разоблачая, я вдохновляю скрытно.
Ты, вижу, опоздал на белый свет родиться,
А, может, поспешил, опережая сроки,
Ты не в своей тарелке, не можешь пригодиться
Нигде и никому, со всеми одинокий…
«Мои озвучил чувства, рассеянные мысли,
Как в зеркале себя… ты злое наважденье!
Прочь, прочь!..» Снег засыпает листья
В дороге по аллее за годы до рожденья.
Эталон
Я не беседовал с тобою напрямую,
Мой Эталон, скажи, тебя пойму я,
Ты из меня похожий лепишь образ,
Как близнецы, чтоб выглядели оба?
Допустим так, а хочется хоть бегло
На план взглянуть, желаемый тобою,
Он мне поможет, станет оберегом,
Хочу понять, стремиться к нему стоит?
Мне наяву бы встретиться хотелось,
Интуитивно лишь я тебя обнаружу,
Ты, Эталон, программа некая без тела,
Свеченье поля, не выходящее наружу?
Иль эхо космоса, звучащее в нейронах,
Во мне приёмник просто примитивный,
Над головой завис незримою короной,
Мой Эталон, скажи, я думаю наивно?
Но каждый раз, как делаю ошибки,
То голос совести безжалостно корит,
Звучит не в лад расстроенная скрипка,
А музыкант за то испытывает стыд.
Фальшивят ноты, сверься с партитурой,
Ты говоришь беззвучным языком,
Но мы с тобой несхожие натурой,
Понять друг друга часто нелегко.
Ты совершенство — я сырая глина,
Не скульптор, даже и не подмастерье,
На образец мне взгляд бы беглый кинуть,
А, впрочем, выдумка моя ты, и мистерия!..
Игрушка
Игрушки в детской ручке духа
Гремит так громко, долго-долго,
Внутри горошек круглый, сухой,
Всерьёз трудится в чести долга.
Окрепшая, рука берет игрушки
Потяжелей, сложней, цветастей:
Солдат, машинки, мячик, пушки,
Чтоб нападать, и быть у власти.
Дух повзрослел, уверен, в силе,
Владеет плотью, гордо смелый,
И чувства страсти пробудились,
Мир разноцветным видит белый.
Теперь игрушки: риск и скорость,
Для превосходства ищет повод,
Достигнуть цель свернет он горы,
Спасет, предаст, простит любого.
Что плоть? В руках его игрушка,
Сломать, и выбросить не жалко.
Нужна — живая, мертва — тушка,
Червям на корм и — вся гадалка.
А с точки зренья вечности пустяк.
Нет-нет! — наш разум протестует,
Игрушка духа плоть?.. Да, это так,
Не взял бы погремушку он пустую
Без надобности: тело совершенно!
В нем гамма чувств и ум высокий…
С душою дух взойдет на сцену
Играть — учиться жить, но сроки
В сравненье с вечностью ничтожны
Даны для тела; уйти, и воплотиться
В ребенке, духу заново не сложно,
Энергия любви он, смерти не боится.
Плоть не игрушка духа: проводник
Духовности, начал всего, сознанье —
Спокойно-твердо вымолвил старик, —
А человек Земли: духовное создание.
Прозренье
Прозрел тогда, когда глаза теряют зренье,
Чувств суету уняв, и ложных впечатлений,
Он захотел идти, боль ощутив в коленях,
Как поздно!.. раньше думалось иначе…
С иронией смеётся, шутит, но не плачет
Старик: «Я нищ, но злату я не пленник!»
Ломали, гнули, жгли: закалкой сталь упруга,
А ржа окалины заметена ненужной в угол,
Остёр клинок для боя, и мнимый враг напуган,
А он оружие вложил, уходит время, в ножны,
Не притупив его, когда сразиться можно,
Когда угрозы нет вблизи, затянет пояс туго.
Боясь по жизни опоздать, он выжидал момента,
А буераки выбирал — ложилась тропка лентой,
Чтоб аксиому доказать, прибег к экспериментам,
Не скажешь глупый и упрям, капризен как дитя,
Переживал, что так за зря все годы пролетят,
А лишь наметится гроза, прятался под тентом.
Прозрел — настала темнота, и огоньки, и блики,
И светлых лиц не различит, но видит ясно лики,
А прежний мир лучом сверлит каменные стыки,
Он не ослеп, но ослеплен прозрением в минуту,
Не мудрено реальный мир с мнимым перепутать,
Он выбирается из тьмы вольным духом диким…
Посевы
По ветру сеял горстью в поле,
Что прорастет беда во благо
Потом пойму в любви до боли,
Сгниют в дожди, от ветра лягут,
Узнаю осенью — под старость,
Плоды сладки, горьки, безвкусны,
За век мой труд пропал ли даром,
Мне будет радостно иль грустно,
Бурьян ли травы буйным цветом,
Вишневый сад ли сплошь крапива,
Гадаю-жду, тружусь всё лето,
И поливаю щедро нивы…
Промчались годы днем единым,
Они казались бесконечны…
Безусый мальчик… вдруг седины
Лохматит к ночи ветер встречный.
Сплошное поле разнотравья
И деревца тут-там корявые,
Не пересеять, не исправить,
Прими, как есть всё, боже правый!
Вторая жизнь
Пройдя огнем и холодом закалочную пору,
Пришла вторая жизнь, она короче первой,
От целого треть части, идет себе под гору,
Из принципов-привычек, и опытна и с верой.
Спокойна жизнь вторая, сгорает постепенно,
Без копоти, а вспыхнет словцом соударений,
Сполна потерь изведав, не любит перемены,
Но иногда невольно ждет старых повторений.
Молоденькие страсти ушли глубоко в душу,
Питают чувства светом, отбрасывают тени
На путь, что за спиною; приятно и послушать
Рассказанные сказки себе же в утешенье.
Бодрится тело духом, а сил в нем недостаток,
Идет, бежать не хочет, а поспешит, устанет,
И помечтает грустно, лет сбросить бы десяток,
Незлобно протестует, мол, жарче души пламя
С годами, жизнь вторая и зряча, и свободней,
Умна, мудра рассудком, и опыт уникальный,
Комфортней, мол, живется, спокойнее сегодня,
Уход с земного плана ей мнится не фатальным.
Старых хроник
А скажем так: былое — мифы,
Приснилось, выдумка пустая,
Как воронья на свалке стая,
Как кости гложут мертвых грифы.
А скажем так: забыть — забуду,
Бельём, изношенное, грудой
Представлю, брошенной в сарае,
Вещички, юных дней забавы,
Служили к радости, на славу,
Милей, что сердцу, выбираю
Хранить до старости, до гроба
Значок, открытку, старый глобус.
А скажем так: святая рухлядь
Побита, стертая, поблёкла,
Как почерневших клубней свёклы,
Как зачерствевшая краюха,
И бросить надо бы, а жалко
Старых хроник… елки-палки!
Не надо бы, не надо
Перечеркнуть зигзагом, иль вымарать, но белым
Листом ему не быть: след оставляют строчки…
Предельно откровенный, чтоб показаться смелым
Перед собой, а после скрываться в закуточке.
И ужас, стыд: пред кем? что боль ползет укуса
От раны к сердцу, сверлит червем душу гадко…
Опыт весом в тонну: на нитке тонкой бусы,
Рассыпались, упали стеклышками гладкими…
А слушать, не понять в обычной речи сути,
И говорить и вслух, и в мыслях непрерывно
Не с кем-нибудь: с собой; от слова душу мутит,
А надо бы припомнить чистых чувств наивных.
Но белый лист? таким остался бы нетронут…
Перо неистово, когда выписывает знаки,
Они тоскуют-стонут, травой шумят зеленой,
То ветерком играют, где распустились маки.
Не надо бы, не надо по белому да черным,
А мысли, чувства, страсти развеялись бы дымом,
Перегорели, может, сопрели, стали б кормом
Для молодых росточков любви необходимой.
Мечта ночи
Не считаясь с мненьем вашим,
Коллективным слепым мненьем,
Ему суд чужой не страшен,
Встал с колен, поднялся гений.
Слабый он, еще не смелый,
Но вздохнул свободной грудью,
Новых сил вливает в теле,
Спящий крепко разум будит.
Поздно, скажет посторонний,
«Поздно-о» эхом отзовется
В душе слабо, без ироний,
Пропадет на дне колодца.
Хватит слушать ваши речи,
Хватит голову дурманить,
Зов зовущий вперед вечен,
Он пойдет один, не с вами
По дорогам крутых горок,
Где сорвется, там и сгинет,
Не от ваших приговоров
Пропадет в лихой пучине.
Не считаясь с вашим мненьем,
Будет слушать неба голос,
Вечно длятся где мгновенья,
Где он снова духом молод.
Вожаку послушна стая,
В стае, верят, безопасно,
Он бесстрашно улетает
Вверх за тучи в небо ясное.
Когда крыльям опереться
Станет не на что, сгорит,
В свет чтоб яркий приодеться…
Так мечтал в ночи пиит.
Не последний
За гробом толку что признанье,
Об этом весть не долетит,
Угаснет автора сознанье,
Оставив имя, он же спит
Глубоким сном не пробужденья,
Утешься автор наперед:
Душа почувствует знаменье,
Иль ангел с вестями придет.
Не лучше позднее признанье,
Когда ты старый, живой труп,
Известье радостью не станет,
Слюна течет дебила с губ.
Удел прими несовпадений
Событий поздних или ранних,
Приходит смерть на день рожденья,
Любовь не лечит — больно ранит.
Но лучше поздно, чем не к месту
Получишь ложку — ужен съеден,
Нашлась старухою невеста,
При жизни был, остался беден.
Пусть замолчит в тебе обида,
Признать — то разве кто обязан?
Сам пореши: судьба ль планида,
Правдиво ль ложно звучит фраза.
Не первый ты и не последний,
Всё было, было в этом мире,
Оценит, может быть, наследник,
Иль труд использует в сортире.
Глупый умник
Дистанцию сближенье увеличит
Для сохранения комфортного пространства,
Беседовать довольно и без стычек,
Чувств чехарду, похожую на танцы,
Возможно скрыть, опасно не сближаясь,
И взгляд внимательный тогда не раздражает.
Инстинкты зверя праздны и дремотны,
Не трогай их, забудь о провокациях,
Не нагнетай критическую плотность
Желаний плоти, в них не разобраться,
Когда дистанция изъята вероломно,
Движенье глаз, улыбки, голос томный
Натуры принадлежность, себе не запрещая,
Не приближайся близко, запах одурманит
Иль отвратит удушьем, приличия дичают
У добродетели, до сель скрываемые грани
Проявятся кричаще и постыдно…
Козел ты умник, прочь! шипит ехидно…
Казус мозга
Не сталкиваясь, мысли параллельно
Бегут, искрятся, мчатся по нейронам,
Окутав череп наш изменчивой короной,
Соскакивают сгустки их отдельные
Быстрее света мощным излученьем,
Упав на твердь, проявятся свеченьем.
Экран фиксирует условно пики мыслей,
Они как волны, эхо подсознанья,
Несут в себе код действия заранее,
Незримым лазером просвечивают с выси,
Как будто, и набожно мы очи пялим в гору,
Мол, Бог благословляет своим взором.
Необъяснимость в степени загадки,
Помноженной на леность рассуждений,
Химер и казусов источник порожденья,
Невежества яд кажется нам сладким,
О, это Бог шлет мыслей вдохновенья,
Придаток мозг, приёмник провиденья.
Еретик
В основе факт лежит, как минимум один,
Художественный вымысел добавит остальное,
Хранится в памяти мираж, реальность за спиною,
Там факты, стоят как столбики бетонные, годин,
А между ними расстояние свободно,
Правдиво или нет, придумай что угодно,
Судьбу сверстай из лучших середин.
Здесь, на земле на суд и не притянут,
А совесть что? — понятье переменное,
Как оправдаться пожелаешь непременно.
Разоблачить себя, конечно, можно спьяну,
Потом отшутишься, язык, мол, без костей,
Вчера, мол, позабавил выдумкой гостей,
Мол, развезло с последнего стакана…
На небесах есть суд, вы скажите, то — враки!
Среди живых живой имеется свидетель?
А вымыслам поверят лишь глупые и дети,
Нет достоверных фактов: слова призыва, знаки
Священного писанья в духе откровений:
Жизнь ждет за гробом по воле провиденья…
Еретик ты, безбожник! В душе сплошные мраки!
Чуден мир
А нужно ли это? Отрицаю, допустим,
На первой версии стану настаивать
Из упрямства и скромно, без драйва,
От глупой злобы, протеста и грусти:
Обойдусь без публики, зала, зрителей;
Тишина и уют в моей бродит обители.
Вышел на сцену, ему будут хлопать;
Не артист поэт, не чтец-декламатор,
Между светом и тенью — он терминатор,
От романтики дым, от пожаров копать,
Адская смесь на любви — это поэзия,
На стыке рифма-ритм безумец грезит.
Овация? Нет, хлопнут дежурно-сонно,
Овация будет, когда занавес падает —
Отсидели, переждали номер, и рады,
Зал покинут… очнулись влюбленные,
И поэт, утомленно взволнован, уходит,
По дороге домой озарит: он не в моде!
А нужно ли это? Без сомнения, надо!..
На десятый раз, сотый пробудятся,
В непонятном мелодия слова почудится,
Принесут для усопшего розы в награду,
Или нет — имя сгинет, как снег по весне…
Чуден мир, и поэты счастливы во сне…
Летаргия
Уснул, качаемый в коляске,
И крепко спал без счета лет,
Не ведал я, что снились сказки,
Что вижу множество планет,
Не удивляясь, не тревожась,
Что я, как шар, без рук и ножек,
Не пью, не ем, не сплю ни часа,
Могу подняться в небо птицей,
Сложить мелодию из красок;
Не ведал я, что это сниться,
И мысли не было — проснусь,
Но появлялась грусть, не грусть
О непонятной мне потери,
Где хорошо, где я любимый,
Куда закрылись плотно двери,
И вход найти необходимо,
Но я забыл, когда рожден,
Во сне не спал, не видел сон,
И этот странный мир, в котором
Я пребываю, мне привычный,
Не лес вокруг, но и не город,
Объемный, плоский и двоичный,
Где смерть не смерть, а состоянье,
Старик ребенком снова станет,
Былое в будущем реальность,
И в настоящем неизменно,
Рукой достать и космос дальний,
Умчишься в дали ты, мгновенно…
И свет, и боль, и шум — всё сразу,
Проснулся он! — услышал фразу.
Проснулся? Кто, и что «проснуться»?
Биенье крови, выдох, вздох…
Нет сил сказать, ни повернуться,
Старик, как немощный, и плох,
И снова голос: «Спал ты век,
Как жил ты, вольный человек?
Уснул дитём — проснулся старым,
Впал в летаргию не случайно,
Боялся жить — за то и кара…
Кто знает…, впрочем, это тайна.
Проснулся, чтобы умереть?..
Умен бедняк
Скажи, ты эту книгу сколько лет читаешь?
Как не приду, ты с ней, или с тобою рядом.
Давно. Как в ведах на санскрите из Китая
Находишь в ней сокрытый слов порядок?
«Живая этика» иль «Тайная доктрина»,
Французских моралистов размышленья?
Дай посмотреть. Нет! — книгу отодвинул, —
Не прикасайся к ней без разрешенья…
Да ладно, извини, я так, без всякой цели,
Ведь сам-то я давно книг в руки не беру,
Я возле телика с пивцом в конце недели
Люблю расслабиться в морозы иль в жару.
Вон у тебя вдоль стен шкафы под потолок,
Книг сколько, тысячи? Ну прям библиотека.
Прочесть по молодости сотню, может, смог,
Потом семья, работа, деток двое, ипотека.
Когда читать, зачем? Действительно, зачем.
А если честно, жалко денег на макулатуру.
Машина есть, гараж… я вволю сплю и ем,
А ты, хоть и умен, бедняк. Такая уж натура.
Глубинный
С самим собой, глубинным,
Поговорить бы вышло,
Но речью голубиной
Со мной воркуют свыше.
Ум тела знает русский,
Какой язык у духа —
Особый, тонкий, узкий?
Для внутреннего слуха
Нужно сверхсознание,
Особый дар небесный,
Тогда дух не обманет?
Что скажет, интересно.
Он говорит — не слышу,
А слышу мыслей гомон,
Их сделать мне бы тише,
Прислушаться к другому.
Уста сомкну, что толку,
Ум, словно генератор,
Гудит, звучит, не молкнет,
Перегревая плато.
Сгорит ли озареньем,
Чтоб голос дух усилил,
Но в голове лишь тренье
Мысль об мысли с пылью.
Ах, плодовитый плагиатор,
Ленивый трудоголик,
Мой ум, жуёшь как будто вату,
Сплюнь, проглоти ты, что ли.
Мне к духу бы пробиться,
Его жар мыслей черпать.
Неуловим дух птицей,
Уронит с когтей щепок.
Масштабный план
Масштабный план мой дух реализует,
Он не торопится, но в действиях настойчив,
Днем сам в тени, выходит явно ночью,
За боль земному телу — он не наказуем,
Одежды смену носит, нет разницы какую,
На шаг продвинуть план удастся, он ликует.
Так что ж такое дух? Абориген, пришелец,
Природный феномен, разумных сил создание?
Как на кофейной гуще, глупы мои гаданья,
Психофизический процесс не более он в теле,
И выдумка философов, романтики продукт?
Ответа нет и нет средь множества наук.
Дух — это сила, мужество, себя преодоленье,
Ответит просвещенный в меру гражданин,
В подобном мненье, да, он будет не один,
И прав, конечно прав, но… тем не менее
Ответ неясен. Дух, как бог необъясним?..
Не призываю соглашаться с мнением моим.
Дух нечто, не белково-нуклеиновая жизнь,
Ему нужна для промысла земная оболочка,
Являться прекратит, когда поставит точку
В своём проекте, а пока твердит тебе: борись!
Твори, рискуй, страдай для выполненья плана.
Прислушаюсь, перечить точно уж не стану!..
Замкнутость разъята
А круг замкнут кажется разъятый,
Потому открытость и души не спрятать
И от назиданий критики похвальной,
И от мести сладкой, колкой специально,
Как бы не принизил скромностью высокой
Ты полёт мечтаний, прекрасно одинокое
Даст покой недолгий, вызовет разлуку,
Через час свобода станет тошной скукой…
Шумит, буянит, мечется счастливый
В лучах внимания завистников ревнивых,
Себе он вытоптал под солнцем пятачок,
И душу беспощадно бритвою рассёк
На два неравных стонущих желаний,
Себя не сможет — публику обманет
Улыбками в блестящих одеяньях,
Он как «Титаник» в грозном океане:
Великое сияньем издали мерещит,
А в трюме течь, и не заделать трещин…
Спираль тень бросит замкнутостью круга,
Пока пружина сжатая мощна и упруга,
Если есть основа, внешнее давленье;
Брошена — разжалась без сопротивленья,
И полёт паденья в космос бесконечный
Неизменно вечен, как и скоротечный…
Ложь спасает
Чужие сказки правдой принимая,
Я сам на сказки выдумщик горазд,
Начну рассказывать десятками за раз,
И к правде истинной завесу поднимаю:
Поймет ли кто, где выдумка сплошная,
Где откровенничать беспечно начинаю.
Попробуй-ка придерживаться фактов,
И без прикрас вывертывать изнанку,
Не выйдет вдруг, нужна шальная пьянка,
Развяжешь свой язык, и не заметишь, как ты,
Что скрыть хотел, а всё-таки расскажешь
Такие сказки, что сам поверишь даже.
А гость смолчит, подумает, пусть брешет,
Ведь складно как, приятно и послушать!..
Любой поэт-мечтатель отчасти тоже вруша,
Что вымысел и правду попутал ему леший,
Придумывает сказки на истину похожие,
Так мифы, саги, сказы становятся дороже,
Что верится невольно, уйдя от огорчений,
От жизни злой, реальной, порою и тяжелой,
Ты веришь, очарован будущим, и молод,
И ветерок, и дождик, и птички малой пенье
Души, усталой в дрязгах, распахивают двери,
Забудешь то, что было и продолжаешь верить
Романтикам-поэтам: мир сказочный, чудесный!..
Бывает, ложь спасает, где правда неуместна.
Ответит космос
Как так? И до меня был мир.
Гляди хоть в телескоп —
В былое, туда, где ледники,
Всемирный был потоп,
И глубже, где человека нет.
Считай, не сосчитаешь, сколько лет
От сотворенья мира…
Родители нам — взрыв:
Твердят так астрономы;
Бог создал, по-другому
Твердят все богословы.
С науками кто как-то хоть знакомый,
В творца поверить не готов,
Что космос выдумка ума.
Природа — инженер:
Неясные два слова.
И так, и эдак их можно трактовать.
Живое в неживом, что это, например,
Как получилась жизнь из неживого?
Ответ священник может дать:
«То божий промысел, и тайна»
Хорош ответ — одна уловка!
За всё ответственность на Бога,
Завесу, требует, не трогать,
Молиться, каяться, терпеть —
Его совет… глядите в небо,
За облаками лик священный,
Не злато — мудрости и хлеба
Бог даст любому непременно.
Но до меня был мир, и будет
Он без меня, как так? Обидно!..
Сами собой возникли люди,
Иль прихоть, чей-нибудь каприз?
И в телескоп смотри, не видно,
Начало где, где верх, где низ…
Пространство, вечность, бесконечность…
Протест сознания — конечно:
«Я есть, и смерть мне не помеха,
Отнимет тело, дух — не сможет,
Он в неживом живое чудо…»
Не чудо — тонкая основа,
Самопознанье — ему слово:
«Я был, я есть, я вечно буду!»…
Ответит космос долгим смехом…
Банальная история
Вот девочка, и девушка чиста,
Весны природное прекрасное.
Честь уберечь? Зачем? Напрасно!..
Горят глаза и чувственны уста:
Хочу любить, спешить, успеть!..
Как золото, начищенная медь,
Не долго — и окисная пленка,
На чистом опытности тонкая,
Лежит несокрушимою броней.
Не девушки, а женщины краса
И смелости решительная похоть,
И декольте, и укорочена коса,
Разит мужчину чарами не плохо,
И покорится зверь и возгордится,
Он лев с неприкасаемою львицей…
История была, и есть, и повторится…
Пресыщенность обычно послевкусия,
Когда на блюде и в бокале один мёд,
И красота не та — по-прежнему цветет,
Волнения наигранность в искусстве,
Застенчивость исчезла, и стыдливость,
На слове, не в душе она счастлива…
Теперь каприз с расчетом получать,
Что не обещано, имеют что другие,
За нежностью меч острый палача,
И слёзы козырем, взорвется он: «Мария!»
Ах, ты меня не любишь… докажи!
«Клянусь!» И клятвами его не дорожит,
Но золото с брильянтами докажут…
Банальная история лишь скажут…
Истинно превратное
Превратное изжить не в силах мненье,
На мир гляжу как будто через дымку,
Один иду, с самим собой в обнимку,
Былое в след за мной шагает тенью.
Оборочусь, день нынешний хлопочет
Прохожих суетой, машинами и прочим,
И тень лежит у ног, моя родная тень,
Былого нет вблизи, нигде его не видно,
Воркуют голуби, ворона каркает ехидно,
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
- Стихи, 2019 г.
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Год за годом. Стихи за 2019 год предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
