Подарок для босса. С Новым ГАДом!

Рика Ром (2024)

Виолетта мечтает стать новой ведущей прогноза погоды. Вот только застает генерального директора медиахолдинга ПрайдТВ за очень пикантным занятием. Он в костюме Деда Мороза, а его подружка…в образе Евы. Теперь ей предстоит не только организовывать новогодний корпоратив для коллег, но еще и спасаться от злющего и весьма обаятельного босса!

ГЛАВА 2

Босс закрывает подбитый глаз рукой, а вторым призывает шторм. Я за пару маленьких шажков увеличиваю расстояние между нами и прикидываю план побега.

— Минина! — голосит Богданов. — Мне теперь в пору в Джека Воробья переодеваться!

— Упс, неловко получилось…

— Упс?!

Испарина на лбу Богданова скачет по морщинам, которые он создает суровым взглядом. Господи…гореть мне на адской сковородке.

— У меня запись новогоднего поздравления со дня на день, фуршет с коллегами с других телекомпаний, как, по–твоему, я теперь должен это все провернуть с видом алкаша первого января?

— П–п–п–простите, Родион Сергеевич…я правда, не нарочно.

— А по мне, так целилась в яблочко.

Брянская вальсирует к нам со световым обручем на шее и улыбается нездоровой завистливой улыбкой.

— Родь, потанцуем?

Родион растирает и растирает глаз, а я шмыгаю в узкий коридорчик из потных людей и молюсь о том, чтобы Брянская помогла ему забыть случившийся конфуз.

Конфуз.

Скорее большущая оплошность. Не хочу даже думать о предстоящем наказании. А оно непременно будет. Я подбила рябчика, а он на самом деле гордый орел. Очень гордый и очень орел.

— Минина, эй, Минина! — знакомый голос. Мышиные нотки, плюс гнусавость. Куропаткина. Сомнений нет.

Я верчусь на пятках, прижав к груди руки и с милейшим выражением лица, заостряю на ней взгляд.

— Ирина Юрьевна. Вы уже прилетели?

Главный редактор в привычном образе. Брючный костюм, белая блузка и косая челка, закрывающая пол лица, будто под ней гигантский шрам. Оставленный одной из обиженный стажерок.

— Три часа назад. Но меня никто не встретил. Я добиралась на перекладных. Пришлось вспомнить пару крепких словечек, чтобы вразумить местного водителя такси.

Да вы, Ирина Юрьевна ходячий словарь забористых фраз. Не скромничайте.

— Ох, я закрутилась, завертелась и забыла. Могу я как–то загладить свою вину?

Главная героиня «Служебного романа» насупливает брови. Да, ей бы не помешал Новосельцев. Явно у женщины проблемы в личной жизни. Всегда солдат в наряде.

— Не показывайся на глаза и все будет замечательно.

— Приятного вечера.

Я выдавливаю любезность и прохожу мимо нее.

— Виолетта?

Оборачиваюсь на ее призыв.

— Я бы хотела провести собеседование на должность ведущей прогноза погоды. Мало ли, вдруг найдутся кандидатки среди наших. Можешь узнать, свободен ли конференц–зал?

— Да, конечно, — поднимается температура, кожа покрывается волдырями, — что–то еще, Ирина Юрьевна?

— Скажи оператору Максимову, пусть держит себя в руках. Он мне будет нужен. Каникулы каникулами, а работу никто не отменял. Хотя, Богданову, кажется, безразлична наша внутренняя кухня, главное выходы в эфир точно в срок.

— Хорошо. Всем всё передам.

Куропаткина поправляет подплечники на пиджаке и проходит в шумный зал. Скорее бы сбросить отяжелевшую за секунды шубу, принять душ и лечь в кровать. Всем вокруг весело, только мне одной хочется зарыться в снег и не вылезать до весны. Может, тогда я перестану мечтать об огромной студии с зеленым полотном, в которой рождается магия?

***

В три часа ночи я просыпаюсь от галдежа за окном. Смех, свист петард, звон стекла. Дергаю угол одеяла и крепко–крепко зажмуриваюсь. Не помогает. В меня будто заливается расплавленная ненависть и, наполнив до краёв, не дает успокоиться. Со всей дури машу рукой, откидывая набитый синтепоном кусок ткани и встаю. До окна метра полтора. Хватаюсь за раму, тяну вверх и высовываюсь наружу. Брянская, Максимов и о, удивление, Ирина Юрьевна разговаривают, не жалея обидных словечек.

— Да никто из них не пройдет кастинг, Ир, никто. Шумская тупа, как пустая бочка, Винилова только с декрета вышла, куда ей. А Масько и Разина, увы, умом не блещут. Наговорят еще в кадре глупостей.

Оля явно не в том состоянии. Едва держится на шпильках. На километры ни души, только бесконечная белая пустыня, но она в сапожках тысяч за десять. Не изменяет себе.

— О, а помните, эта, как там ее, — Максимов икает, — Снежана Ломакина ляпнула о сезоне дождей в Подмосковье? И каких–то кометах?

Они смеются. Хихикают по–детски.

— Минина? — Куропаткина собирает снег с перил и лепит снежок.

Я чуть не вываливаюсь в сугроб со второго этажа, услышав свое имя. Любопытство меня убьет.

— Она ничего, но уж больно суетливая. — Вот ведь мигера Олька!

— Зато не спит на ходу. — Неожиданность от Максимова ласкает уши.

— Нет, не медийная она личность и закалки серьезной нет. — Резюмирует Ирина Юрьевна и попадает снежком в ближайшее дерево. С веток осыпается иней. Я фыркаю и возвращаюсь в комнату. Плечи холодные, щеки красные. Мороз градусов двадцать пять. Утром еще ниже будет.

Ото сна не остается и следа.

Расхаживаю от стены к стене, постукивая по подбородку. Я обязана рискнуть. Хватит сидеть на должности «девочки на побегушках». У меня есть образование, есть знания и опыт моих предшественниц. Я справлюсь. Осилит дорогу идущий. А я иду, сбивая камни с пути.

Стук. Потом снова. Потом двойной стук и царапанье. Ночные гости? Никого не жду.

— Минина, открывай, я знаю, что ты не спишь, видел тебя в окне.

Богданов обивает мой порог. Все интереснее и интереснее.

— Идите спать, Родион Сергеевич.

— Нам нужно поговорить. Обо мне и Брянской.

— В три часа ночи? — уже полушепотом у двери спрашиваю я.

— Я давно не обращаю внимание на время. Открывай.

— Уходите. Завтра у нас день на горнолыжном склоне. Там и поговорим.

— Уволю, если не откроешь.

Я раздумываю целую минуту, ради приличия и распахиваю дверь. Он виснет руками на косяках и смотрит в упор.

— Если бы хотели, уволили бы еще на вечеринке. Когда я вам в глаз хлопушкой стрельнула. И к тому же, у меня есть компромат на вас.

Заходит в номер, а я смотрю на пустоту перед собой и не могу поверить в зашкаливающую наглость. Тет–а–тет с мужчиной глубокой ночью? Да где это видано.

— У тебя здесь хорошо, — Богданов рисует зигзаги взглядом, — просторно.

— Я уже сказала, что никому не расскажу о вашем романе с Ольгой.

— Романе? — усмехается, уголок его рта искривляется. — Что за бредятина?

— Но вы же здесь по этой причине?

— Нет. Не по этой.

Бирюзовая радужка наливается синевой.

— Тогда что?

— У меня к тебе предложение. И попробуй мне отказать…