Проделки малыша Николя

Рене Госинни, 2004

Большой выдумщик и озорник малыш Николя не перестаёт удивлять своими приключениями. Этот симпатичный мальчуган покорил сердца миллионов читателей. Дети с нетерпением ждут очередных историй о нём и его школьных приятелях – историй увлекательных, смешных, трогательных.

Бабах!

В четверг мы были наказаны из-за петарды.

Мы спокойно сидели в классе, слушали учительницу, а она рассказывала, что у Сены полно излучин, и только она повернулась к нам спиной, чтобы показать Сену на карте, как — бабах! — взорвалась петарда. Дверь в класс открылась, и мы увидели директора.

— Что тут произошло? — спросил он.

— Кто-то из учеников взорвал петарду, — ответила учительница.

— Так, так, — сказал директор. — Ну что ж, пусть тот, кто сделал это, сознается, а иначе я отменю всему классу свободный четверг.

Директор скрестил руки на груди и стал ждать, но все молчали.

Потом встал Руфюс.

— Месье, — сказал он.

— Да, малыш? — отозвался директор.

— Это Жоффруа, месье, — сказал Руфюс.

— Ты не заболел? — спросил Жоффруа.

— А ты думаешь, я буду терпеть, что меня наказывают из-за твоих петард?! — закричал Руфюс. И они сцепились.

Поднялся страшный шум, потому что все стали ругаться, а директор громко стучал кулаком по учительскому столу и кричал: «Тихо!»

— Раз так, — сказал директор, — и никто не желает сознаваться, в четверг все приходят в школу.

И директор вышел, а Аньян — он ведь учительский любимчик — катался по полу, плакал и кричал, что это нечестно, что он не придёт в четверг, что он пожалуется родителям и перейдёт в другую школу. Самое удивительное — мы так и не узнали, кто же бросил эту петарду.

В четверг после обеда, когда мы пришли в школу, никто особенно не веселился, а Аньян, которого наказали в первый раз, плакал и икал. Во дворе нас поджидал Бульон, наш воспитатель. Его так прозвали потому, что он всё время говорит: «Посмотрите мне в глаза», а в бульоне есть такие жирные кружочки, как глазки. Это старшеклассники придумали.

— Построиться в два ряда! — сказал Бульон.

И все пошли за ним.

Когда мы расселись в классе, Бульон сказал:

— Все посмотрели мне в глаза! По вашей вине я вынужден сегодня остаться здесь. И предупреждаю: я не потерплю ни малейшей шалости! Ясно?

Мы ничего не сказали, потому что было ясно: шутить не стоит. Бульон продолжил:

— Вы мне напишите триста раз: «Недопустимо взрывать в классе петарды и не сознаваться в этом».

И тут же мы встали, потому что в класс вошёл директор.

— Ну что, — спросил директор, — как тут наши любители повзрывать?

— Всё в порядке, месье директор, — сказал Бульон, — я велел им триста раз написать то, что вы просили.

— Отлично, отлично, — сказал директор, — никто отсюда не выйдет, пока все слова не будут написаны триста раз. Это будет для вас уроком.

Директор подмигнул Бульону и вышел.

Бульон глубоко вздохнул и поглядел в окно: там светило солнце. Аньян снова заплакал. Бульон рассердился и сказал, что если Аньян не бросит свои штуки, то он ему покажет. Тогда Аньян стал кататься по полу; он кричал, что никто его не любит, и вдруг лицо у него посинело. Бульон выбежал из класса с Аньяном на руках.

Бульона не было довольно долго, и Эд сказал:

— Пойду посмотрю, что там такое.

И они с Жоакимом вышли. Бульон вернулся с Аньяном. Аньян успокоился, только иногда всхлипывал, но без разговоров сел писать фразу.

А потом пришли Эд и Жоаким.

— А, вы уже здесь, — сказал Эд, — а мы вас повсюду искали.

Бульон сделался красным.

— Вот у меня где эта ваша клоунада! — закричал он. — Вы слышали, что сказал директор? Так вот, марш писать фразу, а не то мы тут проведём целую ночь!

— А как же ужин? — спросил Альцест, толстяк, который всё время ест.

— Мне мама не разрешает поздно приходить домой, — сказал я.

— По-моему, если фразу написать не так много раз, мы закончим быстрее, — предложил Жоаким.

— И слова бы покороче, — сказал Клотер, — потому что я не знаю, как писать «недопустимо».

— Я пишу слитно, — сказал Эд.

А Руфюс засмеялся. Все начали спорить, а Бульон стал стучать кулаком по столу.

— Чем попусту терять время, — закричал он, — лучше пишите быстрее!

Очень он нетерпеливый, наш Бульон; он всё ходил по классу, иногда останавливался у окна и тяжело вздыхал.

— Месье! — позвал Мексан.

— Молчать! Чтобы я вас больше не слышал. Ни слова! Ни звука! — закричал Бульон.

В классе теперь было слышно только, как скрипят по бумаге перья, как вздыхает Бульон и как всхлипывает Аньян.

Аньян закончил первым и понёс листок Бульону. Бульон был страшно доволен. Он слегка похлопал Аньяна по затылку и сказал нам, чтобы мы брали пример со своего товарища. Один за другим мы заканчивали писать и несли листки Бульону. Остался Мексан, но он сидел и не писал.

— Мы все ждём вас, молодой человек! — закричал Бульон. — Почему вы не пишете?

— У меня закончились чернила, — сказал Мексан.

Бульон сделал круглые глаза.

— Почему же вы ничего не сказали? — спросил Бульон.

— Я пытался, месье, — ответил Мексан, — но вы велели мне молчать.

Бульон провёл рукой по своему лицу и велел дать Мексану чернил. Мексан стал старательно писать. У Мексана очень хороший почерк.

— Сколько раз вы уже написали? — спросил Бульон.

— Двадцать три, а сейчас пишу двадцать четвёртый, — ответил Мексан.

Бульон немного поколебался, а потом взял у Мексана листок, сел за стол, вынул свою ручку и стал очень быстро писать, а мы все на него смотрели.

Когда Бульон закончил, он был очень доволен.

— Аньян, — сказал он, — сходите скажите директору, что задание выполнено.

Вошёл директор, и Бульон передал ему все листки.

— Превосходно, превосходно! — сказал директор. — Думаю, это послужит вам хорошим уроком. Можете идти по домам.

И в этот момент — бабах! — в классе взорвалась петарда, и нас снова всех наказали на следующий четверг.