Малыш Николя проказничает

Рене Госинни, 2006

В этой книге – новые рассказы о проделках малыша Николя и его друзей. Этот обаятельный сорванец необычайно любим детьми, потому что всё, что происходит с ним и шумной ватагой его приятелей, интересно, близко и понятно каждому ребёнку.

Один!

Мы не знали, как быть: завтра утром мы собирались на три дня к бабушке, которая живёт очень-очень далеко, а тётя Доротея позвонила и сказала, что она болеет и хотела бы, чтобы папа с мамой её навестили. Тётя Доротея тоже живёт очень далеко. Из нашей семьи только мама, папа и я живём недалеко.

— Что будем делать? — спросила мама. — Для мамы такой праздник видеть нас… Особенно Николя…

— Так что ж, — сказал папа. — Просто сообщи Доротее, что мы не можем приехать. В конце концов, грипп — это не очень страшно. Она, правда, говорит о воспалении лёгких, но я знаю Доротею, это, конечно, грипп.

— Но мы не можем так поступить, — сказала мама. — Я тоже знаю Доротею — если мы не приедем, будет настоящая драма. И вообще, она совсем одна, бедненькая…

— Да вовсе она не одна! — закричал папа. — У Доротеи есть подруги. Хотя, между нами, я всегда думаю, как у неё с таким характером могут быть подруги?

— Сейчас неподходящий момент, чтобы спорить о членах семьи, — сказала мама. — Ясно, что мы не можем не поехать к Доротее.

— Ну хорошо, значит, едем к Доротее, — сказал папа. — Знаешь, мне что к Доротее ехать, что к твоей матери…

— Да, знаю, — сказала мама. — Если бы позвонил твой брат Эжен, ты бы отправился к нему, пускай пришлось бы много километров ползти на коленях; но дело не в этом… Что нам делать с Николя? Не брать же с собой к Доротее. Во-первых, это для него была бы тоска; во-вторых, ты знаешь, что за человек Доротея, особенно когда она болеет, — она не выносит ни малейшего шума и на детей у неё никакого терпения нет. А одного дома мы Николя не можем оставить… Кому бы его поручить? Эх, если бы ты не поссорился с Бледуром… Может, всё же я схожу его попрошу…

— Просить Бледура об одолжении?! — закричал папа. — Никогда в жизни! Это пусть он просит у меня прощения!

Мама вздохнула, папа потёр подбородок, взглянул на меня и сказал:

— У меня, кажется, идея, если Николя согласится.

— Что за идея? — спросили мы с мамой.

— А вот какая, — сказал папа. — Что, если Николя один поедет к твоей матери?

— Один! — закричала мама. — Как это один?!

— Очень просто, — сказал папа. — Завтра утром мы посадим его в поезд, я попрошу контролёра последить за ним, а твою мать предупредим, чтобы она встречала его. Пересадок ему делать не надо, и потом, Николя у нас большой мальчик, правда, Николя?

— Да, да! — закричал я.

— Но это же безумие! — закричала мама.

— Ну пожалуйста, мамочка, скажи «да», прошу тебя! — закричал я.

— Нет, нет и нет! — сказала мама.

— Ну тогда я не знаю, что делать, — сказал папа.

— Да, да! — кричал я. — Я хочу поехать один к бабушке! Я хочу поехать один к бабушке!

Потом я стал бегать по гостиной и думать, как было бы классно рассказать в школе друзьям, что я один ездил на поезде. Вот у них будут физиономии!

— Но он же ещё маленький, — сказала мама.

— Нет, я не маленький! — закричал я.

— И потом, — сказал папа, — не забывай, он же однажды ездил без нас в лагерь на каникулы.

— Он был не один, — сказала мама. — Там были десятки детей, а с ними воспитатель… И ещё: как он вернётся?

— С обратной дорогой всё очень просто, — сказал папа. — От Доротеи мы приедем за Николя к твоей матери на машине и втроём вернёмся домой.

— Шикарно! — закричал я.

Я ещё немного побегал вокруг столика с лампой, и мама сказала — хорошо, она позвонит своей матери, и если та согласится, то посмотрим.

Когда бабушка ответила, мама рассказала ей про Доротею, а потом про меня:

— Другого выхода нет, мама. Мы крутили так и этак, и… Да, я знаю, что он маленький… Да… Ну конечно… Я знаю… Послушай, мама… Ты меня выслушаешь?.. Хорошо. Да, так или никак. Может быть, ты и права, разумеется, но, если ты не согласишься, мы не сможем приехать, как обещали. Ни мы, ни Николя…

Я был в страшном нетерпении и вовсю размахивал руками, потом бегал вокруг мамы, и наконец мама сказала:

— Хорошо. Да, мы его посадим в поезд. В восемь часов двадцать семь… Ну конечно, мы предупредим начальника поезда… Именно так… А в воскресенье приедем за ним… Целую… Ну да, да!

Мама повесила трубку, посмотрела на меня и сказала:

— Твоя бабушка согласна, Николя; ты поедешь на поезде один.

И тут я ужасно испугался.

Мама сказала, что пора за стол, потому что завтра нам рано вставать, но я совсем не хотел есть, и за ужином никто не разговаривал, а потом папа спросил меня:

— Тебе-то хоть не страшно?

Я покачал головой.

— Ну конечно, — сказал папа. — Мой Николя мужчина, а мужчина ничего не боится. И потом, вот увидишь, всё будет хорошо. А теперь баиньки, великий путешественник!

Выйдя из-за стола, я пошёл к телефону, и мама спросила:

— Куда ты, Николя?

— Да вот, — сказал я, — хочу позвонить Альцесту и всё рассказать.

— Оставь в покое своего друга Альцеста, — сказал папа смеясь. — Вернёшься и расскажешь о своих приключениях. А теперь иди спать, потому что завтра тебя ждёт трудный день.

Я пошёл спать взбудораженный, в горле у меня стоял ком, потому что, если честно, уезжать вот так, одному, может быть, и здорово, но если пропустишь станцию, на которой надо сходить, или бабушка не придёт встречать меня на перрон, то что я буду делать, и я никак не мог заснуть, а потом зажёгся свет, надо мной склонилась мама и сказала:

— Вставай, лежебока! Уже пора. Поторопись, если не хочешь опоздать на свой поезд.

В машине, по дороге на вокзал, мама надавала мне кучу советов: быть внимательным, чтобы выйти на той станции, где меня будет ждать бабушка, не гулять по коридорам в поезде, не разговаривать с незнакомыми, быть очень осторожным, выходя из вагона, и позвонить Доротее, как только я приеду к бабушке.

— Да оставь ты его в покое, — сказал папа. — Он отлично со всем справится. Верно, Николя?

Я кивнул.

На вокзале папа купил мне билет, а мама велела выбрать иллюстрированные журналы, которые я буду читать в поезде. Я изо всех сил сжимал папину руку, в горле у меня стоял огромнейший ком, и мне вообще не очень хотелось ехать к бабушке. На перроне было полно народа; тут папа увидел контролёра, пошёл с ним говорить и вернулся вместе с ним.

— Так вот он, наш пассажир? — смеясь спросил контролёр. — Ладно, не волнуйтесь, я послежу за ним, он благополучно доберётся до места назначения. Нам такое не впервой.

Контролёр погладил меня по голове и отошёл, чтобы объяснить какой-то женщине, что этот поезд отходит в восемь двадцать семь.

— Ну, ты всё понял, Николя? — спросила мама. — Не забудь выйти на бабушкиной станции, не гуляй по коридорам поезда, не разговаривай с незнакомыми, будь осторожен при выходе из вагона и позвони нам по номеру тёти Доротеи, как только…

— Ты всё это ему уже говорила, — сказал папа. — А теперь пора заходить.

Мы вошли в вагон, остановились перед одним купе, и папа сказал, что это здесь и что моё место у окна.

— Отлично! — сказал папа. — Будешь смотреть в окно, как пасутся коровы.

Папа положил мой чемодан на сетку, мама дала мне журналы, пакет с хлебом, шоколадом и бананом, сказала, чтобы я не прозевал бабушкину станцию, не разговаривал с теми, кого не знаю, осторожно выходил из вагона и, главное, не забыл позвонить к Доротее, как только приеду.

— Пора, — сказал папа. — Счастливого пути, зайчонок, мой большой мальчик!

— Господи! — вдруг сказала мама. — Послушай, это безумие! Давай я сама поговорю с Бледуром…

— Пошли, пошли, поезд отходит, — сказал папа.

Мне совсем не хотелось уезжать. Моя бы воля, я бы поехал с папой и мамой к тёте Доротее, но тут папа и мама поцеловали меня, мама дала кучу советов, которые я не расслышал, а потом папа взял маму за руку и они вышли из купе, и я увидел родителей на перроне — вид у них был совсем не весёлый, но папа старался улыбаться, и вот поезд тронулся, и мне страшно захотелось плакать.

В купе была куча народа, но я опасался смотреть на них; я отвернулся к окну, изо всех сил сжимая журналы и пакет с хлебом, шоколадом и бананом; я очень боялся заснуть и пропустить бабушкину станцию, кроме того, люди в купе ничего не говорили, только читали газеты, и я был рад, когда открылась дверь, вошёл контролёр проверять билеты и сказал мне:

Конец ознакомительного фрагмента.