Ярость и рассвет

Рене Ахдие, 2015

Эпическая история любви, вдохновленная книгой «1001 и 1 ночи». В королевстве Хорасан правит безжалостный халиф. Каждый день он берет в жены новую девушку и казнит ее на рассвете. После гибели единственной подруги шестнадцатилетняя Шахразада клянется, что отомстит тирану. Чтобы убить кровавого правителя, она добровольно соглашается стать его невестой. Но сначала Шахразаде нужно придумать, как избежать собственной гибели. Она рассказывает халифу историю за историей, обрывая их на интересном месте. Вскоре девушка начинает догадываться, что за жестокостью халифа скрывается страшная тайна. Шахразада проникается сочувствием к нему и хочет разорвать порочный круг смерти. Сможет ли любовь восторжествовать в мире, наполненном ненавистью, ложью и предательством? Бестселлер The New York Times. «100 лучших фэнтези романов всех времен» по версии журнала TIME. Победитель премии YALSA в номинации Best Fiction for Young Adults Pick. Young Adult книга года – выбор Amazon. «Ярость и рассвет» – новая дилогия от автора бестселлера «Красавица» и «Падший».

Начало — это конец

Накидку-риду и все незащищенные части тела Тарика покрывал толстый слой песка. Темно-гнедой жеребец блестел от пота, в уголках губ уже начала собираться пена.

С каждым проходящим часом ворчание Рахима становилось все громче.

Однако Тарик уже видел на горизонте городские стены Рея. А потому отказывался останавливаться.

— Во имя всего святого, давай поедем чуть медленнее, — прокричал Рахим уже в который раз за последние пять минут.

— Ты волен поступать, как пожелаешь. Но стоит снизить темп, как ты выпадешь из седла. И станешь отличной закуской для стервятников, — бросил Тарик через плечо.

— Но мы скачем, будто спасаясь от пожара, уже два дня кряду!

— И в результате почти добрались до пункта назначения.

— Не пойми меня неправильно, — заявил Рахим, натягивая поводья и пуская лошадь легким галопом, — я переживаю за Шази так же сильно, как и ты. Но ты не сумеешь никому помочь, если окажешься полумертвым от голода и усталости.

— Как только доберемся до поместья дядюшки Резы, можно будет отдохнуть и принять ванну, — ответил Тарик. — Но сначала нужно попасть в Рей. Я должен… — и он пришпорил жеребца.

— Чрезмерная обеспокоенность тоже до добра не доведет, — крикнул вдогонку Рахим. — Если кому и удастся выжить вопреки всем обстоятельствам, так это Шази.

— Она не должна была вообще оказаться в подобной ситуации, — сказал Тарик, осадив скакуна, чтобы поравняться с другом.

— Ты в этом не виноват.

— Думаешь, все дело в чувстве вины? — взорвался сын эмира.

— Я не знаю, в чем дело. Только вижу, что ты считаешь себя обязанным исправить ситуацию. А я считаю себя обязанным поддержать тебя. И Шази.

— Прости, — уже тише произнес Тарик. — Не следовало срываться на тебе. Я отдал бы все на свете, лишь бы предотвратить произошедшее. Одна мысль о ней…

— Хватит. Не мучай себя.

Несколько минут они скакали молча, но затем Тарик признался:

— Я действительно чувствую себя виноватым.

— Знаю.

— И ощущал те же эмоции после смерти Шивы.

— Но почему?

— Потому что не представлял, что сказать Шази после гибели ее лучшей подруги. После гибели моей двоюродной сестры. Я больше не находил нужных слов. Не мог утешить никого. Мама была ужасно расстроена. Тетя… тут, думаю, никто не смог бы помочь, никто не сумел бы предотвратить то, что случилось с ней. А Шахразада… она тоже словно утратила дар речи.

— Меня это особенно встревожило, — печально согласился Рахим.

— Мне следовало догадаться уже тогда. Я должен был заметить, что она что-то замышляет.

— Такое под силу лишь прорицателям, прозревающим будущее. Мы все о чем-то сожалеем. Я хотел бы быть не бесполезным третьим сыном, а богачом с красавицей-женой… с грудями, как спелые дыни, и ногами длинными, как дороги в пустыне.

— Рахим, я не шучу. Я должен был понять, что Шази затевает нечто подобное.

— Я тоже не шучу, — нахмурился тот. — Ты не можешь предвидеть грядущее. И ничего неспособен поделать с прошлым.

— Тут ты ошибаешься. Я могу вынести урок на будущее. — Тарик пришпорил жеребца, и тот устремился вперед, превращаясь в размытую темную полосу на фоне пустыни. — Чтобы подобное никогда больше не повторилось!

* * *

Уже наступило утро, когда Тарик и Рахим наконец оказались в изысканном поместье Резы бин-Латифа, которое находилось в самом сердце Рея. Они спешились и принялись оглядываться. В центре двора блестел овальный фонтан из глазурованной темно-синей мозаики. Земля была выложена терракотовыми плитками, искусно вырезанными в форме шестиугольников. Зеленые лозы винограда обвивали колонны. У основания арок виднелись небольшие клумбы с фиалками, гиацинтами, нарциссами и лилиями. Фонари из сплава меди и железа украшали стены, ожидая темноты, чтобы продемонстрировать истинное великолепие.

И все же, несмотря на всю красоту дома, повсюду ощущалась атмосфера печали. Чувство ужасной потери, которую не могла заполнить никакая роскошь.

Тарик посадил Зорайю в импровизированную клетку в дальнем конце двора. Птица недовольно заклекотала, устраиваясь на незнакомом насесте, но сразу успокоилась, как только получила еду.

Рахим стряхнул с себя слой песка и сложил руки на груди.

— Проклятая птица окажется сытой раньше меня? И где справедливость в этом мире?

— Вижу, за прошедшие несколько лет мало что изменилось.

Тарик обернулся, заслышав знакомый голос. Под одной из завешенных лозами арок стоял его дядя.

Оба юноши вышли вперед и склонили головы, прижимая кончики пальцев ко лбу, чтобы выразить почтение хозяину дома.

Реза бин-Латиф приблизился. На лице его была печальная улыбка. Темные волосы на голове поредели еще больше с того момента, когда они виделись в последний раз. Аккуратно подстриженные усы теперь казались еще более седыми. Морщинки возле глаз и рта, свидетельствующие о веселом нраве, углубились и отражали в корне неправильные эмоции…

Улыбка же выдавала, что душу дяди терзали призраки прошлого.

Лицо скрывалось под маской, надетой убитым горем человеком, чья горячо любимая семнадцатилетняя дочь ушла из жизни… а спустя три дня за ней последовала и жена. Жена, которая не вынесла потери единственного ребенка.

— Дядя, — поприветствовал Тарик, протягивая руку.

— Вы добрались очень быстро, дорогой племянник, — тепло сказал Реза бин-Латиф, сжимая его ладонь. — Я не ждал вас по меньшей мере до завтрашнего дня.

— Что с Шази? Она… еще жива? — Едва дождавшись кивка дяди, Тарик горячо воскликнул: — Тогда…

— К этому моменту все жители Рея знают про нашу Шахразаду, — прервал его Реза, и его печальная улыбка стала гордой. Рахим подошел ближе и сжал свободную руку друга. — Еще бы: единственная жена халифа, которая пережила не один, а целых два рассвета.

— Как я и говорил, — выдохнул Рахим. — Шази особенная.

— Но как? — спросил Тарик, ощущая, что его впервые за последние два дня покидает напряжение.

— Никто не знает, — ответил Реза. — Город так и гудит от слухов. Большинство считает, что халиф влюбился в юную жену. Но мне так не кажется. Убийцы, подобные ему, неспособны… — Он осекся, лицо исказилось от ярости.

— Я должен вывести Шази из дворца, — тихо произнес Тарик, наклоняясь к дяде и крепче сжимая его руку. — Ты мне поможешь?

— Что ты задумал? — спросил Реза, внимательно изучая решительное выражение лица и стиснутую челюсть племянника.

— Собираюсь вырвать сердце этого чудовища.

— То, что ты планируешь, называется государственной изменой, — дядя в ответ так сильно сжал ладонь Тарика, что тот поморщился.

— Я знаю.

— Чтобы преуспеть, нужно силой проникнуть во дворец или… развязать войну.

— Да, понимаю.

— Тебе не осуществить задуманное в одиночку, Тарик-джан, — тихо сказал Реза. Племянник выдержал его взгляд, ничего не ответив. — Ты готов начать войну ради Шахразады? Вне зависимости от того, продолжит ли она… выживать?

— Наш так называемый правитель заслуживает смерти за ту боль, которую причинил нашей семье. Я не позволю ему забрать хоть что-то еще у меня… и всех остальных, если уж на то пошло. Пора нам отнять у него самое ценное. Если для этого придется захватить власть… — Тарик глубоко вдохнул. — Ты поможешь мне, дядя?

Реза бин-Латиф осмотрелся по сторонам, разглядывая прекрасный дворик, в каждом уголке которого таились призраки прошлого. Смех дочери теперь недосягаемо парил в небе. Прикосновение жены просачивалось сквозь пальцы, точно песок.

Он не мог попрощаться с ними. Воспоминания о любимых, пусть и выцветшие, пусть и мучительные, были единственным, что у него осталось. Единственным, за что стоило сражаться.

Реза перевел взгляд на сына эмира Назира аль-Зийяда, на наследника четвертой по величине и богатству крепости Хорасана. На вельможу царских кровей.

Тарик Имран аль-Зийяд — это шанс восстановить справедливость.

И снова вернуть воспоминания, наполнить их жизнью.

— Идем со мной.