Гемма, ода и другие. Две по цене одной

Рената Лукьянова

Когда кровожадный злодей, который до этого убил кучу народа, бросается на тебя с мечом наперевес, великие герои обычно не думают. Пару уверенных движений – и в мире становится одним злодеем меньше. Но как быть, если сам злодей при этом не в меньшем восторге от своей жизни и был бы рад исправиться, если кто–нибудь взял его на поруки? Вот и приходится великим героям менять амплуа и таскаться вместе с воплощением зла и порока по всему Скальному Миру, попутно сея разумное, доброе, вечное. А уж если к этому примешивается Великая Любовь, тут уже никакая героиня не успокоится, пока добро не восторжествует. Приключения Великой Сотлиссы продолжаются.

Глава первая

В которой ясно, что ничего не ясно-2

— Не может быть!

— Зирик, ви таки головой ударились или вам по жизни хорошо?

— Не может быть!

У хризолитового гемма никогда не было проблем со словарным запасом, однако чудесное воскрешение Верховной Жрицы Драгграда Сирены Альмандины привело того в состояние легкого шока.

Ребе Селка Шинкерман, которая по совместительству и была той самой жрицей, также не испытывала по этому поводу должного восторга.

— Алекс знает?

— Нет! Ви ж тольки не вздумайте ляпнуть!

— Почему ты ему не сказала?

— А как ви таки себе это представляете? Алечка, я таки хочу сказать вам за то, шо я тоже гемм. Алечка, я таки извиняюсь, а не желаете ли достать у мине ядро, так шо ли? Алечка будет иметь за счастье добавить еще один камушек в свою коллекцию.

— Он же был твоей оправой!

Селка призадумалась. До того, что Алекс рассказал им в Кееме, торговка действовала по плану «Подождем, авось к утру само сдохнет!», столь любимому всеми кетанальскими лекарками. Сейчас нужно было что — то решать и бекицер.

— Окстись! Он был оправой настоящей Альмандины! Зирик, если я сейчас подойду до него и расстегну рубаху, он посмеется мне в лицо!

— С его стороны будет крайне невежливо смеяться над размером вашей гру…

— Шая! Я говорю за камень!

— А что с ним не так?

Торговка исполнила угрозу.

— Зря вы так переживаете, правильно подобранное нижнее белье вполне удачно скрывает…

— Смотри выше!

— Оу! — вместо полноценного ядра между ключицами торговки торчал бесформенный уродливый осколок, который напоминал гигантский прыщ.

— Вот видишь! Оно ему надо? Тем более я больше не могу ни лечить, ни петь. Если только частушки матерные поорать.

— Сирена!

— Ну шо «Сирена»?

— А как ты все-таки…

— Достала цей лифик? То Андинка подарила, а ей он остался после нашей тети Храйки, а ей — от бабушки Груни, а ей…

— Да нет же! — у Зирха до сих пор не укладывалось в голове, как от этого создания могли зависеть жизни всех геммов.^[2] — Как все было после?

— После того как вы сдали нас и смылись? О, мы с Алексом таки были в полном балдеже.

— Я не предавал вас! Послушай мое ядро, оно не даст соврать! — рыцарь прижал руку торговки к пульсирующему от напряжения камню.

Селка дернулась, как послушница Ордена Неугомонной Девственницы, которую заставили прикоснуться к мужским панталонам. Однако опыт, как обычно говорил Авик, не пропьешь. Через подушечки пальцев заструилось знакомое, слишком знакомое тепло, которое отозвалось в груди колющей болью.

Гемм не врал. Торговка с сожалением отняла руку.

Хризолит удивленно пощупал укушенное бедро. Под разорванной тканью была гладкая, без единой царапинки, кожа. Даже волосы — и те выпали.

— Та ладно, шо уже говорить за это сейчас? Вже прошло три года!

— Селка, мне важно знать!

Кетаналька пожалела, что отпустила ядро так быстро. Потянуть на себя, до характерного хруста, как это делает Алекс, и одной проблемой меньше.

— Когда Аполло и его поцы нас схватили, начался полный дрэк! Муженек так был так рад меня видеть, аж даже прослезился и выбил мине глаз.

— Я видел это! — Зирх будто переживал все заново.

— Я извиняюсь, но я таки уже нет! Знаете, когда половину лица заливает собственной лифой, интерес до того, шо происходит в мире немножечко утихает. Я только слышала, как Алекс шо-то проорал. Не знаю, с откудова моя оправа заделалась великим магиком, но меня как будто в воздух кинули, а поймать забыли. Когда я открыла глаза, вернее, извиняюсь, один глаз, то увидела Андинку. Добрая женщина сделала мине большую радость и отнесла к себе в дом, хотя добить было бы проще. Во время телепортации, чи як там ее правильно обозвать, меня еще приложило о камни. Разиков этак пять. Представляете, какая я была красивая?

Торговка рассказывала это так, будто бы травила очередную байку, отчего выходило совсем не страшно.

— Андинка не поняла, что ты гемм?

— Не, я потом сама ей все сказала. Гиде — то через недельку я встала на ноги, хотя народ на улице брызгал на мине святой водой еще с месяц.

— Алекс говорил, ты была больна! После той песни твое ядро начало расти с невероятной скоростью.

— Губошлеп! Хотя вы правы, ядрышко мое мине тогда сильно не нравилось, да и я ему, подозреваю, тоже. И тогда я решила сделать то, чем наш общий знакомый зарабатывает себе на жизнь.

— Ты…

— Я вырвала эту гирю и, скажу вам, ничуть за это не жалею.

— Но как ты выжила? — Зирху как — то довелось видеть одну из жертв Алекса. Как сказали лекари, бедняга умер практически мгновенно.

— Я решила, шо хуже мине уже не будет, а помирать без музыки было скучно. Я попробовала спеть в последний раз и, для разнообразия, для себя самой. Таки не получилось.

— И после этого ты попыталась убить себя?

— Была така дурн Ота. За этим меня и застала Андинка. Ну и хай тогда она подняла, вы б видели! Сначала она пыталась затолкать камушек обратно, а когда увидела, шо не лызе, ввалила по первое число. После этого помирать как — то расхотелось.

— Что стало с твоим Альмандином?

— Сдала Веньке Драгоценному на привозе, на кой он мине теперь?

— Собственное ядро?

— Ой, то была не сделка, а чистый мусор. Венька дал за него тольки тридцать фигдамиков, жмотяра чесоточный.

Зирх молчал, пытаясь переварить все услышанное.

— Ой, таки не делайте такое лицо, как будто вам молотком промеж ног стукнули! Нам на жизнь хватило. Андинка хатку себе отстроила, там и поселились.

— И ни у кого не возникло вопросов, откуда ты?

— То все Андинка! У нее была младшая сестра, которую тоже звали Селка. Так представляете, эта мелкая профурсетка, замест того, шоб сидеть и кушать мацу, наплевала на всех и умотала покорять Скальномирье. Начала она как раз таки со Звездно — Полосатой Империи.

— Но что она сказала, когда вернулась?

— Ой вей, та спиногрызка оказалась настоящей прошмандовкой! За все три года она ни разу не вспомнила за родимую сестру, даже письма не прислала!

Зирх уже был готов разразиться гневной речью о том, как нехорошо было бросать свой народ на произвол судьбы… Но передумал.

Сирена была права. Оно ей надо?

После всего, что она сделала для этих неблагодарных, жрица как никто другой заслуживала нормальной жизни. И он будет последней скотиной, если ей помешает.

— А глаз?

— То было как маленький бонус. Я ж когда помирать собралась, понятное дело, легла, глаза закрыла… А как от Андинки отбивалась, зауважила, шо у мине синяк не тольки под левым глазом, но и еще и под правым.

Это было самое малое, чем угасающее ядро могло отблагодарить свою хозяйку.

— А нос ты тоже сама себе «напела»?

— Та не, то об меня дверь закрывали, закрывали, да так и не закрыли… Тьфу, зараза!

Кетаналька зазевалась и чуть не упала, споткнувшись о небольшой заборчик.

— С тобой все нормально?

— Ну вот, опять оно! Звездное проклятие!

— Какое проклятие? Ты же не была в Звездно — Полосатой империи! Или…

— Вай — Селка «лепила горбатого» уже по привычке — Я ж забыла, шо вы все знаете. Вы за такое дело как «ядерная минорея слыхали»?

— Неужели Стратум до сих пор ее использует?

— А вы таки думаете, Альмандины все как одна такие адиетки?

Зирх слышал о том, что раньше Стратум, чтобы удержать геммов вместе, подмешивал в городские колодцы какой — то особый яд, а противоядие давал только тем, кто оставался в городе. До этого дня рыцарь считал это грязными слухами.

— Эй, ну таки не делайте на лице волны! — больше всего на свете ребе Шикерман не переваривала две вещи — Ниннельку и когда ее жалели.

— Да радоваться особо нечему!

— Та ну! Живы, здоровы, при деньгах. Шо еще надо, шоб спокойно встретить старость?

Это было не лишено логики. Если бы не кетаналька, сейчас его косточки догрызали «собачки» Гатио.

Зирх задумался и не заметил, как врезался в невысокую калитку. Идти одной Селке было скучно, и за разговором она незаметно привела гемма к постоялому двору. В темноте здание выглядело гораздо лучше и уже не вызывало желание напиться до беспамятства.

В окне второго этажа горел свет — ребе Шинкерман ждали. Рыцарь поспешил нырнуть под навес. Не было никаких гарантий, что «братик» проявит доброту во второй раз.

— Ну шо, таки зайдете на отходную?

Зирх улыбнулся. Также весело как покойник.

— Нет, пожалуй, я пойду! Прощайте!

— Зирик, ви мине тольки скажите, ви — то сами шо будете делать в этой жизни?

Гемм тяжко вздохнул. На соседнем дворике завыла собака.

— Так может, айда с нами?

— Боюсь, Алексу это не понравится! — собака досадно плюнула и уползла обратно в будку. Не выдержала конкуренции.

— Ой, та не берите до головы! Это он тольки с виду такой Адя, а на деле — вполне-таки нормальный фраер.

— А ви таки не задумывались, отчего, а вернее — из-за кого, он стал таким Адиётом? — скопировать кетанальскую манеру разговора было непросто, но гемм справился.

От неожиданности торговка чуть не выронила сковородку, которую успела снять по дороге с чьего — то забора. На кой она ей нужна, Селка не знала.

— Зирик! Человека адиетом делают только курящая мама на пару с пьющим папой, а та дурь, шо появляется у него в башке при жизни — исключительно его заслуга!

«Зирик» устало улыбнулся. О кетанальскую логику можно было колоть орехи.

— Та и тем более, шоб я знала, шо мине делать! Я таки не имею ни малейшего представления об том, как ему сказать за мою маленькую тайну. И таки не имею не грамма уверенности, шо он мине поверит. Особенно когда будет искать у мине камушек.

Зирх перевел взгляд на грудь торговки. Альмандина там как ни бывало.

— Ну вот, таки ж сами все шикарно видите!

— Ладно, бывайте, Селка! — Зирх протянул торговке руку. Та с силой по ней хлопнула. — Было очень приятно познакомится!

На сей раз это было чистейшей правдой.

— Он ее кокнул — в комнате словно звонил похоронный колокол.

Соратники подняли глаза, переглянулись и вновь занялись своим делом.

— Изнасиловал!

Ноль внимания.

— Раздел! — Авик чуть не плакал.

— Может, немного в другой последовательности?

— Да, именно так! Вернее, нет! Тьфу, да кто этих геммов разберет?

Полусвятой с ненавистью уставился на точившего кинжал охотника. Алекс ответил ему долгим, очень долгим взглядом. Авик поспешил притвориться веником.

Гемм вернулся к делу. Он ругал себя самыми последними словами и уже успел раз десять пожалеть, что не пошел вместе с кетаналькой. Только бы этой ненормальной хватило ума не злить дорого «братца».

Отчаяние толкнуло Авика на решительные действия.

— Дети мои! — Аватор встал аккурат под банкой со светлячками, которую экономные хозяева использовали вместо светильника. Свет выгодно оттенял фигуру проповедника, превращая того в истинного посланника Криатуры. Либо в человека, который слегка переел фосфора. — Я имею вам сказать, шо в сей же час отправляюсь на поиски своей коллеги! Если на утро я не вернусь, напишите моей милой мамочке, шо ее сын погиб как герой!

— От тебя мама в детстве отказалась!

— Вот! — полусвятой ни капельки не смутился — Она предвидела это и отказалась от меня из — за моей трусости. Если она узнает, как погиб ее сын, она прослезиться и примет меня обратно!

— Только дверь плотнее закрой, а то тянет!

— Стой! — охотник сунул кинжал за пояс — Вместе пойдем!

Авик обалдело кивнул и потянулся к двери. Ручка скрипнула и увернулась.

Появление торговки прошло так же, как появление любой женщины в клубе «Голубой Кальмар».

Авик уставился на ободранную одежду коллеги, не решаясь выказать свои подозрения вслух. Алекс со свирепым пыхтением зажал ушибленный дверью нос. Сотлисса смотрела на кетанальку как на пустое место.

— Шо…ты… шо он с тобой…шо он сделал? — аватор первым оправился от потрясения.

— Авик та не он это! — Селка наконец увидела себя при свете.

Зубки у мегер, или как там правильно назывались эти твари, были заточены на совесть. Одежда торговки являла собой что — то среднее между лохмотьями и костюмом шлюхи.

— Так а хто?

— Ой, та много их там было!

— Шо? Так он…не один тебя?

— Авичка, ты шо, сказился? Там на секундочку было пять или шесть монстров и таки знаете, если бы замест пиджака они порвали мине кишки, я б расстроилась гораздо больше! Так шо забудь за свои бредовые идеи и не думай плохо за несчастного шаю Зирика!

— Монстры? Ты можешь вспомнить, как они выглядели?

Охотник даже не спросил, как торговка себя чувствует. Он знал — такие как она так просто не умирают!

— Та как шавки обычные, тольки с камушками, навроде тех, шо в грудях у вашенских клиентов! — Селка как следует напрягла извилины. Только Сотлисса умела одновременно убегать от жуткой твари и при этом делать заметки о ее росте и весе.

Великая героиня, кстати говоря, вела себя подозрительно тихо. За весь рассказ она только пару раз кивнула и, как ни в чем не бывало, продолжала портить бумагу. Охотник и тот выдал куда больше эмоций.

— И шо, ты их одна всех порешила? — Авик смотрел на Алекса с неподдельным торжеством. В его взгляде отчетливо прослеживался звездно — полосатый палец и довольное «Вот куда мы вас всех имели!»

— Авичка, тебя шо, мамка тольки вчера от титьки отняла? Если бы я была там одна, вы б с Сотлиссой давно бы уже кликали рави. Дружок ваш — хоть и засранец порядочный, бистренько их порешил!

— Та может у них слюни ядовитые? — Авик не унимался — Может у тебя бешенство?

— Успокойтесь! — В том, что кетаналька итак безнадежно больна этим недугом, охотник понял уже давно. — Они не могут быть ядовитыми или заразными.

— А вы пошто знаете?

— Эти, как вы выразились, «шавки», на самом деле раньше были геммами и вполне возможно, что вскоре вы увидите их своими глазами.

Авик побледнел. Селка, изобразила живейшее удивление:

— Как так?

— Я говорил вам, что у Аполло есть правая рука…

— Само собой. Стольки лет та без жены — не каждый сдюжит. — заповедь о рукоблудии Авик предпочитал игнорировать, оправдываясь тем, что на эту часть святого свитка пролили елей.

Селка засмеялась с каким — то особым злорадством, Алекс улыбнулся.

Из комнаты исчезли все звуки. За окном хрипло каркнула ворона и унеслась прочь.

— Его зовут Гатио — продолжил гемм, скрывая смущение. Права была ребе Шинкерман, когда советовала потренироваться, перед тем как «плющить лыбу в приличном обществе» — Он маг и главный советник регента.

Последнее слово было произнесено так, будто бы Алекс сказал «сволочь».

— Так вы ж казали, у вас нету магиков?

— Это правда. Гатио — не маг, скорее — слишком сообразительный ученый. Каким — то образом он научился черпать силу из ядер геммов, подобные шуточки вполне в его духе. Он обожал ставить эксперименты над живой материей.

— А шо если этот магик контуженный пустит своих тварей и по нашему следу?

— Та не! Зирик ваш сказал, шо воны охотились за ним, так шо мы им нужны как кетанальцы в Рапимиде.

— Вот как? Что же он еще сказал?

— Сказал, шоб ты, Адя Александритовый, разул свои зенки, та глянул дальше своего шнобеля и запертой в гробу искусственной бабы! — Селка хотела сказать это вслух, но сдержалась.

— Еще говорил, шо этот главный ваш, мужик Альмандины, очень заботится об том, шоб дорогому Зирику не было скучно и примерно раз в месяц делает ему такой вот цирк.

— В любом случае, завтра мы вже съедем с ентого клоповника и поплывем да Гротт. Да, Сотлисса?

— А зачем нам уезжать? Здесь так красиво! А какие тут кроватки! Идеальные траходромы!

Партия смотрела на своего лидера так, будто бы на мести груди у нее оказался воздушный шарик.

— Сотлисса — темно — карие глаза были подозрительно мутными. — А шо именно ви тута видите?

— Как что? — с лица амазонки не слезала идиотская улыбка — Широкий трехспальный матрас, шелковые простыни, атласный балдахин. Дери меня бананоглот, как же тут красиво!

Согбенная раскладушка укоризненно щетинилась пружинами.

— А какие здесь шпалеры — амазонка подошла к стенке и ковырнула грязно — голубую краску. — Наверняка их расписывали лучшие Лоллобриджские художники.

— Шо? Да тут хлев, аж даже хуже, чем у Авика в келье!

— Я бы попросил!

— Ой, — героиня переключила внимание на новое действующее лицо — Селка, ты такая красивая. Тебе так идет это декольте, и, скажу тебе начистоту — у тебя потрясные сиськи!

— А давайте таки ее оставим замест настоящей Сотлиссы?

Однопартийцев перебил глухой хлопок.

Толстая дверь слетела с петель. На пороге стояла хозяйка дома.

Все, кроме амазонки шагнули назад. Сотлисса осталась стоять на месте. Она засмотрелась на «прелестную вазу времен династии Минь Дринь», которая на самом деле была ночным горшком.

Женщина плотоядно улыбнулась, во рту ее блеснули клыки.

— Дорогие гости, прошу к столу!

Никогда еще Авик не слышал, чтобы такую безобидную фразу произносили настолько кровожадно.

По сравнению с управляющей гостиницы, Ниннелька Лутовман казалась писаной красоткой. Лицо гилдованки отливало молодой зеленью, а губы раздуло так, будто бы она долго пыталась отодрать от них пылесос.

Позади гостьи торчало нечто, отдаленно напоминающее ее мужа. Волосы мужичка приобрели удивительное сходство с разбуренным орешником, а в руках смотритель держал огромный топор. Похожим орудием Ниннелька разделывала померших своей смертью куриц.

Партия не растерялась. Алекс выхватил кинжал и придал своей роже наиболее зверское выражение. То есть улыбнулся.

Людоедка свалилась в обморок, Селка попыталась утянуть аватора подальше от спятившей бабы.

— Не трогай Авика! — одурманенная героиня замахнулась на торговку. Кетаналька успела вовремя нырнуть в сторону, и под раздачу попал несчастный злодей. Гемм отлетел к противоположной стенке.

— Здравствуйте! — Сотлисса повернулась к дорогим гостям — А мы вас так ждали! Так ждали!

Людоедка быстро пришла себя, хотя обычно после улыбки охотника людям требовалось успокоительное. Глаза гилдованской красавицы полыхали в предвкушении сытного обеда.

— Алекс, шо це за дрэк?

— Откуда я знаю?

— Та вы ж, злодеи, все с одной шушеры!

— Я понятия не имею, кто это! — охотник с трудом увернулся от следующего удара. Героиня размахивала руками как спятившая мельница.

Убедившись, что враг находиться на безопасном расстоянии, Сотлисса схватила аватора под локоток и потянула за собой. Полусвятой боялся сказать лишнее слово. Раньше лидер партии прикасалась к нему только для того, чтобы ударить.

Женщина радушно улыбнулась. За первым рядом зубов шел ряд запасных, за ним — запаски для запасок и так далее.

Авик попытался выбраться из стального захвата. Сил хватило только на то, чтобы пару раз дернуть Сотлиссу за руку. Потом он просто вывихнул себе кисть.

Взгляд хозяюшки окончательно добил беднягу. Аватор безвольно повис на героине, но даже загипнотизированный, все равно тянулся схватить ее за грудь.

Алекс и Селка попытались остановить спятивших соратников. Охотник с трудом перехватил руки амазонки, торговка укусила коллегу за палец.

Хозяйка надула губки (насколько ей позволял их размер) и капризно топнула ножкой. По полу прошла глубокая трещина. Кетаналька с визгом отскочила от черной дыры и в два кривеньких прыжка приземлилась рядом с геммом. Разлом прошел аккурат посередине комнаты.

Героиня обернулась и запустила в них злодейским ботинком.

— Обязательно было так орать? — раздраженно спросил Алекс, провожая летящую в бездну обувь.

— Я б таки на вас посмотрела, если бы у вас под ногами на секундочку земля ушла!

Охотник глянул в образовавшуюся дырку. Из отверстия открывался прекрасный вид на заросшие мхом камни, свисающие со стен цепи и огромный котел. Сидящие вокруг него мертвенно — бледные детишки придавали картинке особого, домашнего уюта.

Одна из девочек посмотрела вверх и улыбнулась. Кровожадный убийца вздрогнул. Прикус маменьки передавался по наследству.

Авик остановил кровь и вновь продолжил скорбный путь.

Хозяйские детишки зажгли второй костер и поставили на него гигантскую сковородку. А это идея!

— Селка! — Гемм с сияющим лицом повернулся к торговке. Та нервно хихикнула и шуганулась в сторону.

— Вам плохо? — Вид довольного Алекса имел примерно тот же эффект, что и Алекса улыбающегося.

— Нет! Селка, дай ту сковородку, что ты принесла!

— На шо она тебе?

— Ею можно оглушить!

— А я пошто знаю, шо ты сам не рехнулся? Мало ли эта паскуда и тебя окрутила, а ты меня зараз этой же сковородкой и тюкнешь!

— Селка, я полностью в сознании. На геммов не действует гипноз.

— Ой як добра! — торговка обрадовано взмахнула руками. Сковородка скользнула в дырку. У Алекса кончились слова.

Утварь приземлилась на голову младшему дитяти. Подземелье огласил противный рев.

Людоедка взревела и шагнула за порог. Муженек замахнулся секирой.

Кетаналька закричала за компанию. Половицы скрипнули и обвалились.

Полет закончился быстро и практически безболезненно, если не считать ушибленного бока. Алекс вытащил из волос обломок трухлявой доски, встал и огляделся.

Рядом послышалась возня и сдавленная ругань. Гемм поспешил спрятаться за перевернутой раскладушкой. Он не был уверен, что сможет спокойно смотреть на ребе Шинкерман и при этом ничего ей не сломать.

Вокруг была кромешная тьма. Алекс стиснул зубы и воззвал к ядру, обостряя зрение. Теперь он легко различал камни, перевернутый котел и чьи — то ноги. Словно почувствовав его взгляд, конечности дернулись и зашевелились.

Селка выкарабкалась из кучи хлама, не переставая поносить гадов — хозяев, дурных сопартийцев, сегодняшнюю погоду, Гилдову и до кучи все Скальномирье. Из груди охотника вырвался вздох разочарования. Валяться без сознания кетанальке шло гораздо больше.

Позади раздался грохот.

— Селка, берегись! — людоедка молниеносно выбралась из — за кучи обломков и бежала на торговку с тесаком наперевес.

Дурная кетаналька еще могла уклониться, однако вместо этого продолжала стоять и орать во все горло.

Кричала торговка не от страха, а от боли, которая внезапно прошила грудину.

Слегка полегчало. Торговка вздохнула и украдкой вниз. Альмандин ответил ей радостным сиянием. Нет, ну шо то за непруха? Три года ядро молчало как дядя Карик после кремации, почему ему приспичило проснуться именно сейчас?

Тетка застыла, очарованная сиянием камня. Алекс застыл как вкопанный, хотя это было самый глупым, что он мог сделать в данной ситуации. По телу охотника пробежали мурашки.

Гемм сам не понял, как шагнул вперед и со всего размаху ударил людоедке в бок.

Тетка покачнулась и душевно приложилась головой о стенку. Кетаналька отскочила в сторону и, не прекращая вопить, поспешила затеряться среди обломков.

На этот раз Селка кричала, чтобы скрыть рвущиеся наружу маты. Вокруг нее снова сплетались те самые сверкающие нитки, вроде тех, которыми она удерживала миггемрскую свору.

На этот раз в роли собачки выступал Алекс. Две пары лучей мягко оплели запястья и щиколотки охотника, причем сам он, похоже, понятия не имел, что происходит. Камень пришел в одну жилу со своей оправой. Проще говоря — сейчас у них с Алексом один мозг на двоих. Стандартная боевая раскладка геммов.

Ничего не подозревая, охотник раскидывал обломки комнаты, пытаясь откопать героиню и аватора. Ну или хотя бы найти тела.

За его спиной послышалось кряхтение. Любящий муж не простил грубого обращения с дорогой женушкой. Людоед раскрутил топор над головой и с ревом кинулся на охотника.

— Алееееееееекс! — К реву прибавился другой голос.

Гемм поймал себя на мысли, что рев людоеда звучит не так уж мерзко. Мужик победно оскалился, топорище летело прямо в открытую шею…

Охотник присел и…сосредоточенно поскреб затылок. Да что с ним такое? Нашел время думать!

— Как же все — таки управлять этой дрянью? — ребе Шинкерман сидела за перевернутым шкафом и скребла кудряшки, в надежде, что вспомнит, как правильно порвать драгоценные узы.

Уединение кетанальки прервал один из людоедских спиногрызов. Глаза дочурки сияли злобой похлеще, чем мамашкины зенки. Селка взвилась на ноги и перепрыгнула через шкаф…

Людоед озадаченно тряс башкой и недоумевал, куда подевалась добыча. Выражение лица гемма не сильно отличалась от лежащей неподалеку раскладушки. Он сам не понимал, зачем ему вдруг понадобилось прыгать и так глупо подставляться по удар…

Рев повторился. За ним пришел свист стали, удар, чавканье свежей плоти…

Последнего, как ни странно, не произошло. Охотник открыл глаза. Зачем он их зажмурил?

Людоед не собирался продолжать нападение. Он вообще никуда не собирался в ближайшие часа два.

Бедолага лежал на спине, на его затылке набухала шишка. Злосчастная сковородка лежала неподалеку.

— Алекс, ну шо ты там? — Из — за перевернутого комода показалась настороженная кетанальская мордочка.

При виде целого и невредимого гемма, торговка просияла и помахала ему ручкой. Алекс радостно улыбнулся и помахал в ответ.

Селка завопила и нырнула обратно. Она поняла, как работает эта связь. В обычной бы ситуации Алекс не улыбался, а скорее бы плюнул.

И как, скажите на милость, вернуть все обратно?

Альмандин безмолвствовал. Селка закрыла глаза и попыталась представить, как нити гаснут. Алекс склонился над лежащими без сознания сопартийцами. Вроде получилось.

— Ось засранцы! — торговка подошла ближе и забрала такую полезную сковородку — Мы тута за них кровь проливаем, а этим шо в лоб, шо по лбу. Полегли тута!

— Они живы! — Алекс отнял палец от шеи аватора — Хватаем и уходим!

Селка привычно ухватила коллегу за ноги. Одна из сандалий священника упала на пол.

Начинающий приходить в себя людоед упал в обморок повторно. Ноги Авик мыл лишь по большим религиозными праздникам.

Из второй сандалии выпал кусочек сыра. Торговка старалась не дышать. Алексу взвалил великую героиню на плечи. Ноги злодея слегка просели в пол.

— Далеко собрались?

Селка вскрикнула и бросила аваторские ноги. В тот же миг Алекс бросил на землю Сотлиссу, ничего уже не понимая в этой жизни.

Людоедка была возмутительно свежей и отдохнувшей, как будто просто прикорнула перед обедом.

— Мадам, ну шо за дешевые мансы? — Там, где нельзя было победить немытыми ногами, всегда можно было попробовать договориться. — Давайте не будем портить вечер ни себе ни людям!

Кетаналька не шевелилась, боясь повредить своей оправе еще больше. Алекс неподвижно стоял рядом с геройским телом, хотя правильнее всего было подкрасться со спины и ударить людоедку, пока та отвлеклась.

— Жыыыыррррррать хочу! — тетка ударила себя кулаками в грудь.

— Так сожрите его — нашлась кетаналька, указывая на гемма — А нас таки отпустите с миром.

— Не вкусныыыый! Камни жесткие! Запыыыооорр! Жрррать хочу!

Алекс усмехнулся. Хоть в чем — то геммам повезло в этой жизни. Кстати, о геммах…

— Селка, а почему ты еще в сознании?

Кетаналька открыла было рот, чтобы скормить очередную баечку про звездное проклятие, но в груди кольнуло так, будто бы туда забили раскаленный гвоздь.

От боли она согнулась пополам и закрыла ядро руками «Только бы он не заметил!» — мелькнула последняя здравая мысль.

— Селка, беги отсюда! Она как — то меня заколдовала! Я не могу сдвинуться с места. Иди! Я ее задержу!

Поза Алекса в точности копировала ее раскорячку. Людоедка шаталась хуже пьяного Авика, но все — таки продолжала упорно ковылять вперед.

Торговка нашла в себе силы кубарем откатиться назад, уводя охотника с линии удара. Алекса не покидало ощущение, что в его голове кто — то поселился. Что — то похожее он испытывал в тюрьме, когда голос Альмандины учил его «балакать по фене».

Женщина атаковала снова. Селка, не долго думала, потянула за «ниточки». Тело Алекса, помимо его воли, дернулось влево.

Хозяйка удивлено мигнула и решила применить психическую атаку. Она закричала и пошла на таран.

Нервы торговки не выдержали. Она ухватила ногу аватора — первое, что попалось ей под руку, и потащила его к выходу. Гемм скопировал ее движение и ухватил то, что ближе. Грудь великой героини.

Позади торговки раздался звук пощечины. От боли Сотлисса быстро пришла в себя. Амазонка круто развернулась и ловкой подсечкой перебросила воинственную бабу через плечо. Хозяйка шлепнулась прямиком в котел, на поверхности торчали черные пятки.

На ходу Сотлисса перехватила Авика и с легкостью выволокла его из каменного склепа. Алекс понуро семенил следом, пытаясь вправить сломанную челюсть.

В общую гостиную пробирались первые лучики солнца. Сила людоедов проходила с рассветом, равно как и привлекательность многих женщин.

На свежем воздухе Авик быстро пришел в себя.

— Ой, Селка. А шо ты тута…

Запыхавшаяся коллега была на диво немногословна и показала ему оттопыренный зведно-полосатый палец. К растирающей грудь героине не стоило даже соваться.

— Алекс, а шо тут бы…? — полусвятой подавился удивленным бульканьем.

Гемм точь — в — точь скопировал жест торговки.

Селка устало прикрыла глаза. Лучики не исчезали. Отчаявшись, торговка просто представила, как стучит по ним скалкой.

— Что за чертовщина? — Гемм растерянно пялился на собственную руку — Авик, прости, я не знаю, что на меня нашло…

Торговка облегченно вздохнула. С возвращеньицем, Сирена Альмандина! Наше вам с кисточкой!

Примечания

2

Как бы Зирх ни старался, у него пока не получалось отнести кетанальку к представителям рода людского. До геммов торговка не дотягивала, а животные были немного ниже ее уровня. И то, не все.