Она называет меня «джаным»…

Рената Каман

Иногда мне кажется, что это всего лишь выдумка или не более, чем полет бурной фантазии, но ведь это не так. Это такая же история, как и многие другие истории, и у нее есть свое начало и даже свой конец.

Глава 8

Сентябрь 2011 — го

Сегодня мой тридцать первый день рождения. Она прислала огромный букет белых лилий в студию. Открываю дверь кабинета, а на столе — они, наполнившие своим ароматом пространство, белые-белые, и небольшая открытка: «Не знала, какие цветы ты предпочитаешь, поэтому прислала тебе свои любимые. С днём Рождения, джаным.». Перечитываю текст, наверное, в десятый раз. Красивый почерк.

Стою возле окна с открыткой в руке, улыбаюсь. Значит, это её любимые цветы. Да, они, как никакие другие, подходят больше всего. Нежные и сильные. Она так же, как и эти белые лилии, поглотившие все остальные ароматы, вытеснила всех возможных и бывших женщин из моего сердца, не предоставив ни малейшего шанса. До сегодняшнего утра мне никто не дарил цветы. Считается, что это прерогатива женщин. Глупости. Цветы от любимой женщины — это чертовски приятно. Цветы и любимая женщина — приятно вдвойне.

Открываю окно, и аромат лилий тут же вырывается наружу, смешиваясь с сырым осенним воздухом. Последние три дня в столице дождливо и уныло — конец сентября, как-никак. Солнце изредка балует — в основном, лишь тучи да серость. Если бы она намекнула о возможной встрече сегодня вечером, бросив всё и всех, примчался бы в любой уголок Земли. Готов отменить все встречи и празднования, отключить мобильный, который с утра разрывается жуткой трелью, отвести её в любимый ресторан, где подают самые вкусные блюда, а потом обнимать крепко-крепко и никуда не отпускать. Только мы вдвоём — и никого больше.

— С Днём Рождения, любимый!

Невольно вздрагиваю. В дверях кабинета — Ольга. Машинально кладу открытку в карман брюк. Две недели назад сказал Ольге, что нам не стоит продолжать отношения. Она ничего не ответила, лишь встала и молча ушла. Не стала устраивать истерик, собирать вещи, просто ушла. Две недели, и она вернулась. Две недели молчания: ни звонков, ни записок, ни сообщений — ничего. А потом просто позвонила в дверь и молча вошла в квартиру, присела в кресло. Я подумал тогда, мол, пришла забрать вещи. Окончательно. Что я почувствовал в тот момент? Ничего. Не было ни страха, ни отчаяния, ни сожаления — просто стоял и смотрел на неё. Затем ужасно захотелось извиниться, что так и не смог её полюбить. Она же продолжала сидеть в кресле и молчать. Я знал, ей тяжело и невыносимо больно, возможно, она разочарована. Я понимал, нужно поговорить, нельзя расставаться вот так, не проронив и слова, в глубокой тишине, будто чужие люди, но продолжал стоять возле двери в ответном молчании. Затем она встала, подошла, прижалась ко мне и заплакала. Сказала, что не готова уйти, а я, мол, рано или поздно всё осознаю, смогу её полюбить, а она готова ждать. «Прости меня» — это всё, что смог выдавить из себя. Затем она приготовила ужин, который мы съели в неловком молчании. Я всё смотрел на неё и не мог понять, отчего мне так стыдно. «Я не смогу дать тебе того, что ты хочешь», — сказал шёпотом. «Мне ничего от тебя не нужно, просто будь со мной рядом», — ответила, посмотрев мне в глаза.

Конец ознакомительного фрагмента.