Что делать, когда ты вдруг просыпаешься в морге, и странный парень в белом халате сообщает тебе, что ты – труп? Что делать, когда ты с перепугу продала душу демону, а он заставил тебя съесть живую ворону, чтобы отрастить крылья демоницы? Что делать, когда самая настоящая Смерть с косой, не оставляя ничего живого на своем пути, охотится за тобой? Жить. Бороться. И, конечно же, спасти мир от апокалипсиса любой ценой… Содержит нецензурную брань.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Упавшие с небес. Книга первая предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 5. Элеазар. Странное знакомство
Алиса столкнулась с ним у входа в магазин. Он придержал дверь, пропуская ее, и пошел следом. Девушка набирала в корзину продукты: сыр, сметану, сосиски, банку кофе — и все время чувствовала направленный на нее сквозь череду проходящих людей долгий и внимательный взгляд. Вначале ей было не по себе, и она скованно озиралась по сторонам. А потом Алисе даже понравилась эта игра, тем более, ничего подозрительного и отталкивающего в его внешности не было. Он было довольно хорош собой: темные волнистые волосы, лицо холодное, аристократическое, с легким налетом скуки, которое, впрочем, отнюдь не портило его. «В нем что-то есть от поэта Серебряного века, — подумала Алиса, поскольку сама обожала искусство той поры. — Ему бы подошел смокинг с кружевным жабо», — девушка взглядом поискала его в толпе покупателей, но не нашла, видимо, он уже ушел.
Шагая по Солнечному бульвару в сторону дома, она вернулась к мыслям о поэтах рубежа веков.
«Современники уже так не пишут, — думала она. — И даже чувствуют иначе. Сейчас не модно выплескивать сильные и яркие эмоции. Психология не та. Когда-то, двести лет назад, один поэт с искренней верой в свое поколение взывал: «Мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы!» А ведь скажи такое в наше время, тебя засмеют и спросят: не из дурки ли ты. Сейчас все отравлены скептицизмом. Отыскать человека, по-настоящему благородного, бескорыстного и самоотверженного, в наши дни практически невозможно. В эпоху индивидуализма, где каждый сам за себя, никто из друзей-приятелей за тебя душу рвать не будет. А если ты грезишь о чем-то прекрасном и возвышенном — ты дура, оторванная от жизни (космическая, как у нас в универе говорят) или с луны свалилась».
В стихах, которые Алиса почитывает в соцсетях, наряду с отчужденностью, преобладают депрессивные интонации человека, живущего в хмуром и холодном мире. Соблюдать правила стихосложения, ритм и рифму сейчас не принято. Вирши выкладываются не столбиком, как это было в прошлом веке, а сплошными текстовыми потоками, в которых нет ни прописных букв, ни знаков препинания, отделяющих одно предложение от другого.
«Но ведь поэты Серебряного века тоже испытывали глубокое разочарование в настоящем… Но все равно, несмотря на грусть и меланхолию, они устремлялись в Космос Духа — именно там они искали очарование высшей красотой, которая на земле уже не нужна (Этот символ Отверженной Красоты, который с щемящей печалью покидает мир людей изобразил Михаил Врубель в картине «Царевна-Лебедь»).
Возможно, я романтизирую прошлое… Но так хочется хоть на несколько минут оказаться в минувшем времени…» — Алиса представила себя в начале двадцатого столетия: с подружкой-курсисткой она шла по тротуару Невского проспекта. На них — маленькие шляпки «шантеклер» с фазаньим пером, а лица прикрыты темной вуалью (как и подобало быть даме Прекрасной Эпохи). А вокруг под руку со своими кавалерами не спеша прогуливаются Таинственные Незнакомки в умопомрачительных широкополых шляпах, украшенных бантами, шарфами или, как в стихотворениях Блока, страусиными перьями…
«И вот — ее глаза и плечи,
И черных перьев водопад…»
А на дороге, мощенной булыжниками, мирно соседствуют старинный общественный транспорт и техника наступающей новой эры. Первые автомобили пролетают мимо конок — Омнибусов, запряженных лошадьми. С характерным постукиванием проносится по рельсам электрический трамвай…
«Мама мия! Вот это — материализация мысли! — вдруг ахнула Алиса, а глаза ее от изумления полезли на лоб. Навстречу ей шел элегантный господин в сине-фиолетовом фраке и с мягким пурпурным галстуком, завязанным бантом на вороте рубашке. Так был одет молодой Александр Блок на портрете, стоявшем в ее книжном шкафу. Таким, каким она представляла себе поэта пару минут назад. Проходя мимо, он вежливо приподнял шляпу, приветствуя ее… — Да нет, это просто совпадение! — успокоила себя Алиса. — В наше время вообще ничему удивляться нельзя. Видимо, где-то рядом кино снимают. Или рекламу…
…Эх, Владик-Владик, — вздохнула она, вспоминая, как ее погибший друг читал Бальмонта и Поля Верлена. Мысли студентки постепенно перешли к воспоминаниям о парне, которого она так и не поняла до сих пор. Сам он добровольно ушел из жизни или это была трагическая случайность?.. Среди своих однокурсников и сверстников она никогда не встречала таких, как он. С тех пор, как Влада не стало, Алиса за четыре года ни разу ни на кого не посмотрела с интересом. — Нет таких, как он. Пусть даже он и был наркоша пропащий…»
Девушка вспомнила парней, которые пытались ухлестывать за ней. Валера… он конечно очень умный, в политике здорово шарит, но до чего же груб и ленив… Пытался пару раз зажать ее, и так злился, когда не получал того, что хотел…
И тут этот киношный господин вынырнул снова. Только теперь уже без фрака и без котелка, а в джинсах и в вельветовом пиджаке. Это был тот самый парень, которого она встретила в супермаркете. И взгляд его, направленный ей в область солнечного сплетения, как-то странно вспыхнул, прежде чем он посмотрел девушке в глаза. Алисина ладонь непроизвольно легла на то место, где висел самодельный кулон с перышком.
Перо и в самом деле было необычное, переливчатое. Так светятся в солнечный день брызги воды из фонтана. Алиса как-то остановилась перед ним, любуясь, как струи под мощным напором выбрасываются в воздух, а потом падают с высоты, рассыпаясь на множество сверкающих самоцветов. Красота! Вот и перо так же сверкало, когда его ветром несло над головами прохожих (почему-то оно показалось ей невероятно огромным — может, это было видение, подобное миражу, которое возникает от преломления света в разных по плотности слоях атмосферы). Длинные черные волосы Алисы разметались тогда от шквалистых порывов, и ей показалось, что кожу головы чем-то обожгло. Сунула руку в волосы, а там перо там застряло… не поняла только, почему оно было таким горячим.
Дома, на съемной квартире, Алиса разыскала подаренный подружками браслетик из кварцевых кристаллов голубого цвета. Камушки с четкой поперечной полоской, называемые кошачьим глазом, искристо мерцали. Девушка просверлила дырочку в перышке и нанизала его вместе с бусинками-глазастиками на серебряную цепочку. Получился вполне симпатичный кулончик.
Как странно он смотрел на ее бусики… Алиса задумчиво перебирала пальцами камушки, думая о том, что же так привлечь в этой подвеске прохожего. «Дьявольский самоцвет, — с усмешкой вспомнила она характеристику природного камня. — Точно, аж зрачок у парня красновато загорелся. Ишь ты, если бы я была суеверной, поверила бы, что камушек-то колдовской оказался».
2
На следующий день «элегантный бес» встретил ее на ступенях университетского портика. Позже, вспоминая, Алиса всякий раз удивлялась тому, что он не затерялся в толпе, она сразу узнала его, хотя весь ее курс после последней пары высыпал на улицу.
«Ага! Проскочишь тут мимо… Когда у него взгляд, как у гипнотизера… — мысленно оправдывалась она перед собой. — Да не хочу я к нему подходить. Мы даже незнакомы. Он с девушкой, между прочим. Вчера меня преследовал, пусть сам и подходит, — попыталась она сопротивляться какой-то странной тяге, направляющей ее к нему. — Или не преследовал? Просто случайно по дороге встречался… два раза подряд. А когда незнакомый человек теперь уже неслучайно узнает, где она учится и когда у нее заканчивается последняя пара — это вам не преследование?.. Нет, не подойду. Вот еще чего не хватало. Ему надо, пусть сам и подходит… Но что делать, если твою спину сверлит чей-то взгляд?..» — девушка извинилась перед подружками и, высокомерно вздернув подбородок, нехотя приблизилась к «вчерашнему» незнакомцу.
Несмотря на то, что выражение ее лица однозначно свидетельствовало о намерении отшить новоявленных друзей, Бес поприветствовал девушку так тепло и дружелюбно, словно они в детский сад вместе ходили и в школе за одной партой сидели.
— Привет, Алиса! А мы ждем тебя! Держи, это тебе! — он вручил ей невероятно красивую ветку с черными цветками орхидей.
Алиса аж ахнула, никогда таких шикарных не видела.
— Ух, ты! Живые, оказывается, цветы. А я думала, иллюзия, — сказала она саркастически.
Бес иронично и вместе с тем очаровательно улыбнулся. Они друг друга поняли.
— Ой, я вас не представил, прошу прощения, — спохватился он. — Знакомься, это Инза.
Алиса протянула руку тоненькой светлокожей девушке с легкими льняными волосами. Несмотря на то, что девушка держалась скованно и угловато, выражение ее огромных светло-голубых глаз было отнюдь не робким, а выдавало характер, сильный и решительный. Тряхнув ее мягкую, словно детскую кисть, Алиса приблизила лицо к ее уху.
— Знать бы еще, кто он такой. А то ведет себя так, как будто я его сто лет знаю. А себя не называет…
Новые знакомые дружно и весело расхохотались.
— Как ты думаешь, ему стоит доверять? — спросила Алиса у Инзы.
Инза, также интимно понизив голос, ответила:
— От чистого сердца даю тебе совет: этому прохиндею сопротивляться бесполезно. Везде найдет и отовсюду достанет. А ситуация складывается так, что лучше ему довериться. Лично я так и сделала.
— А он кто? Гипнотизер? Иллюзионист?
— Темный ангел, — без тени улыбки шепнула блондинка.
— Ха-ха-ха! Весело тут с вами! — рассмеялся ее спутник. — Рад знакомству. Меня зовут Дима. Дмитрий Диманов — по паспорту.
Новые знакомые повели Алису на выставку Ван Гога в арт-галерею. Алиса и раньше была знакома с творчеством голландского художника, изучала репродукции его картин, много читала о нем, но то, что она увидела, было ни с чем не сравнимо. Организаторы выставки устроили грандиозное мультемидийное шоу с проецированием его шедевров на экраны десятиметровой высоты.
Яркие краски, вихрящийся мазок, динамично уносящий верхушки кипарисов в небо…. И симфоническое звучание чувств, устремляющихся к звездам, вливающихся в их орбиту и кружащих со светилами в едином космическом пространстве.
Разбуженные эмоционально с помощью музыки цвета и звучащими фрагментами из писем, зрители воспринимали картины уже на другом уровне — острее откликаясь на вибрации обнаженного нерва художника.
Некоторые холсты завораживали Алису до слез… Но Димины слова про судьбу сумасшедшего гения повергли ее в шок. Причем, все было сказано эдаким скучающим будничным тоном, как будто речь шла о поставке нового урожая картошки в овощной магазин.
— Ван Гога, между прочим, звали Винсент, что значит — Победитель. Звезды предвещали ему ослепительно удачливую судьбу: признание таланта, бешеный успех во всем мире, множество последователей его стиля в искусстве и, главным образом то, что картины в переводе на денежный эквивалент обеспечат их владельцу громадное состояние.
— Что-то информация ваша не соответствует действительности, — скептически отозвалась Алиса. — Все вышло с точностью наоборот!
— Но ты же не будешь отрицать то, что картины Ван Гога — самые дорогостоящие в мире?
— Нет, не буду. Сейчас его картины оцениваются в сотни миллионов долларов. Но при жизни ему удалось продать только одну картину. За гроши. Он нищенствовал, голодал. При жизни он был самый одинокий и несчастный человек в мире, — говорила Алиса, так проникаясь страдальческой долей художника, словно это коснулось лично ее. — Я про него книгу читала — Ирвина Стоуна. «Жажда жизни» называется, — подтвердила она, чтоб никто не сомневался, что так оно и было.
— Но…предначертание-то звезд полностью сбылось, — улыбнулся Дмитрий. — Жаль, что все это случилось после его жизни.
— Но это же несправедливо! — воскликнула Алиса. — Да, мир признал его гением. Но ведь он этого никогда не узнает! Не засмеется от радости и не заплачет от счастья.
Инза, молчавшая до сих пор, спокойно возразила:
— Так было необходимо. Он жил духом, деньги и слава не развратили его.
— Жизнь — боль. Любовь — боль. Но где же вселенская справедливость? — с горечью продолжала Алиса. — Он был отзывчивым и бескорыстным — в ответ лишь одно пренебрежение. Его душа жаждала любви и понимания — над ним смеялись и издевались. Его существование — мука.
— Не согласна, что он был несчастлив всегда, — возразила Инза. — В минуты творческого вдохновения, когда ему удавалось выплеснуть бурлящие в нем чувства, он испытывал настоящую эйфорию. Но, увы, счастлив он был только в творчестве.
— Дима, ну за что такая жестокая плата? — не могла успокоиться Алиса. — Ну почему он только после смерти получил то, что достоин был иметь при жизни?
— Вряд ли счастливый и довольный своей жизнью человек смог бы писать такие картины. К тому же он сильно задолжал в предыдущей жизни. Тогда было наоборот: он все получал даром, не затрачивая усилий. Тогда он был любимцем Фортуны. В той своей жизни он почивал на лаврах за здорово живешь и не задумывался о том, достоин ли этого. Возможно, это выплата долгов.
— Это что эзотерика, буддизм или каббала? Откуда, из каких учений вы этого нахватались? — с любопытством поинтересовалась Алиса.
Но Дима только улыбнулся своей лукавой, ускользающей улыбкой и ничего не ответил. Инза посмотрела на нее своими глубокими печальными глазами и тоже промолчала.
Даже в кафе, куда они пошли после вернисажа, Алиса продолжала бурно спорить. Выставка ли картин, слова ли новых знакомых подняли со дна ее души какие-то болезненные переживания о жизни и мироустройстве.
— Должен быть Всевышний Суд, а вместе с ним система поощрений и наказаний от Господа, — считала она. — А если человек честен и благороден душой, то уж будьте добры, обеспечьте ему такую прекрасную и счастливую жизнь, поскольку он этого заслуживает. А уж если он мерзавец и готов на любые преступления ради собственной выгоды, то уж пусть сполна и отвечает за все это при собственной жизни.
Хрупкая, беленькая до прозрачности Инза с какой-то непонятной для Алисы тоской слушала ее, опустив глаза.
— Для того и существуют эйтраны, жрецы Судеб, чтобы контролировать мировую справедливость, — проговорила она, сердито полыхнув взглядом в сторону Дмитрия.
Алиса непонимающе похлопала ресницами и, поскольку провисла пауза, продолжила:
— Сам Ван Гог был очень отзывчив к страданиям других людей. Мог даже пожертвовать собственным благополучием. И не только. Он так проникался сочувствием вплоть до полного самоотречения… Помните, в тот период, когда он решил стать священником, чтобы помогать людям в выживании? Кончилось все тем, что он раздал замерзающим беднякам все, что сам имел: свою кровать, теплую одежду, деньги, а сам стал таким же нищим, как они… Ну разве он заслужил такую участь, как сплошные неудачи и прижизненные издевки?
— А тебе не кажется, что ты идеализируешь его? Тебя послушать, так он чуть ли не ангел во плоти? — с усмешкой проговорил Дима. — Ты его никогда не видела. Этот рыжий недотепа…
Но Инза не дала ему договорить:
— Не смей порочить лучших представителей человечества, — тихо, но веско сказала она.
— Он и был послан Господом на землю, чтобы стать ангелом во плоти. Он не озлобился и не перестал любить людей, хотя чаша его страданий была переполнена. Я не знакома с ним, но знаю, что мытарства и испытания, посланные ему всевышним, он выдержал с честью. Господь за это забрал его обратно. Я уверена, что сейчас он где-нибудь на Вилоне продолжает служить Свету.
— Но я б хотела узнать, что Дима думает о рыжем недотепе, — со смущенной улыбкой обратилась Алиса к Инзе.
— Да ничего нового он не скажет, поверь мне, — запальчиво проговорила эта странная, похожая на альбиноску девушка. Внешне она выглядела такой мягонькой, слабенькой, но, похоже, изнутри она была совершенно стальная. На лице Инзы вдруг возникла такая же иронично-пренебрежительная гримаса, как у Диманова. Она открыла рот и… приятным бархатным баритоном Димы произнесла. — Этот рыжий недотепа был истеричный, невыдержанный, взрывной. Да к тому же, еще и неврастеник.
Алиса изумленно вытаращила глаза… потом расплылась в широченной улыбке. Она хотела что-то сказать, но не успела.
Те слова, которые вертелись у нее на языке, подражая голосу собеседницы, проговорила Инза:
— А тебя талант пародиста! Вот это да! Как здорово у тебя получается!
Дима захлопал в ладоши. Затем он встал, церемонно склонился к руке девушки, легонько коснувшись ее губами.
— Поздравляю, сударыня! Вот видишь, я говорил тебе, что когда попривыкнешь и окрепнешь в этой оболочке, некоторые из прежних способностей вернутся к тебе! — проговорил он радостно.
Сама же альбиноска сияла. Алиса переводила глаза с Димы на Инзу и ничего пока не понимала.
— Это надо отметить! — сказал Дмитрий и, подозвав официанта, заказал шампанское. — И еще десерт «Амброзия».
Парень вернулся минут через десять. Поставил перед гостями зеленые шарики мороженого. Десерт был дополнен золотисто-прозрачными звездочками какого-то экзотического фрукта с цветочным запахом. Белоснежные дольки другого фрукта с шершавой коричневой шкуркой выглядели как подтаявший пломбир.
Инза восторженно, как ребенок, всплеснула руками и запищала:
— Мороженое! С фруктиками! Обожаю это лакомство!
— Ты такого еще не пробовала. Это белое манго вани и карамбола, — сдержанно улыбнулся Дмитрий, любуясь на ее детскую непосредственность.
Алиса, пригубив шампанское, взяла в руки маленькую серебряную ложечку для десерта.
— Амброзия? Это же пища богов. Ну что ж, попробуем божественное мороженое!
— Волшебный аромат, — стонала рядом Инза! — Фантастика!..
Очистив ложкой вазочку, девушка попыталась слизать остатки языком. Но Дима укоризненно покачал головой, призывая не забывать о манерах.
Инзины глаза вдруг наполнились слезами.
— Мне стыдно ребята. Ну в кого я на вашей земле превращаюсь? Я становлюсь падкой на сладости, на роскошь. Ну что ты делаешь со мной, Демон? Ты меня развращаешь! — прошептала она со слезами, — Ну как я после этого должна уважать себя? У меня от этого раздвоение личности. Одна упивается, другая ее за это презирает. Ну нельзя же настолько предаваться чревоугодию.
— А на дне души человеческой гнездятся еще и другие смертные грехи, например, Алчность. Или Похоть с Прелюбодеянием. Чтобы быть настоящей хранительницей душ, надо знать врага в лицо, — хищно сверкнул глазами Диманов.
3
В этот вечер они о многом поговорили. Алиса даже попыталась рассказать, какая у нее случилась в жизни трагедия, и том, что она потеряла парня. Но Дима ей почему-то не дал договорить.
— Ты должна забыть его. Сейчас он в другом мире. А ты осталась здесь. И ты должна насыщенно прожить свою собственную земную жизнь. Он еще вернется на Землю и будет счастлив.
А еще Алиса заметила, что Инза ходит очень осторожно и неуверенно, и походка у нее подпрыгивающая, как будто она стремится оторваться от земли и взлететь. Дима, заметив, что девушка исподтишка наблюдает за его подругой, сказал, что она впервые вышла на люди после тяжелой травмы.
Странные они какие-то, — подумала Алиса. — Ну очень странные. Может, они инопланетяне? — шевельнулась в голове мысль. — Скорее экстрасенсы, — предположила она, вспомнив, что она даже пикнуть не успела, а он уже знал, что Влада нет на земле… А его слова про то, что Инза должна привыкнуть к своей новой оболочке?…Точно инопланетяне! — решила она и… густо покраснела, поймав на себе хитрый, все понимающий взгляд Дмитрия. — Ой! Вот ведь забыла, что он — Бес, и мысли читает на расстоянии. Как бы научиться скрывать свои мысли? Хорошо бы какой-нибудь блок поставить — защиту от чужого проникновения? Мало ли что в голове может проскользнуть? По-моему, Инза тоже телепатка… Они инопланетяне, — теперь уже окончательно утвердилась Алиса в своей последней версии.
В целом Алиса была очень довольна, что встретила таких необычных людей. После смерти Влада ей совершенно не с кем поговорить о жизни… Он был единственным, с кем ее суждения о мире совпадали… Разве подружкам из универа расскажешь о том, что душа рвется в небо и хочется чего-то невыразимо прекрасного, когда у них все мечты о парнях с крутыми тачками и о шикарной жизни? И все стремления у них строятся в соответствии с маркетинговой программой, как подороже продать свою молодость и красоту…
Какой-то внутренний надлом опустошил ее сердце. Ей стало скучно жить, потому что верить стало не во что…
Иногда Алиса с удивлением вспоминает: а ведь жизнь казалась ей чудом. Однажды она шла по тротуару, наблюдая за караванами облаков, плывущих по небу. Жемчужно-перламутровые, они беспрерывно меняли очертания: скачущая лошадка превращалась в птицу, птица — в крокодила, а крокодил в плывущий корабль. Восторженное ощущение полноты жизни настолько распирало ее изнутри, что ей казалось, что она сама вырастает и становится облачной великаншей, вбирая в себя этот удивительный и необъятный мир. Длинными, как колокольни ногами, упираясь в небо головой, она ступала на высветленный солнцем асфальт, а мелкие фигурки вечно спешащих людей оставались внизу… Это было преддверие жизни… Тогда ей казалось, что исполнится все, что она задумала, главное, хотеть и стремиться к цели, и тогда преодолеть можно все…
Почему так получается? — думала она. — Жизнь обламывает крылья. Жизнь — сплошная боль. И любовь — это боль, потому что любимый обрек себя, став живым трупом. И умирают твои смешные несовременные грезы о слиянии душ, о счастье взаимопонимания и, конечно же, о том, что ты непременно достигнешь высот в самореализации, ведь каждый человек для чего-то родился и должен выполнить свое предназначение. Мечты разбиваются о грубый материализм жизни, где процветают деньги и власть, где ты — мелкая сошка, ничего не значащий винтик системы… А хрупкий и слабый человек легко ломается…
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Упавшие с небес. Книга первая предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других