Заметки на полях вахтенного журнала

Ренат Мустафин, 2011

Сборник интересных и содержательных рассказов Рената Мустафина о нелёгкой и увлекательной службе на Военно-Морском Флоте, о жизни моряков, их буднях и тревогах, радостях и счастье. Автору удаётся в небольших рассказах передать всю полноту флотской натуры, удивительно гармонично открыть в сложных и суровых характерах моряков нотки, свойственные каждому человеку – доброта, любовь, надежда. И всё-таки это – военные моряки, моряки Северного флота, твёрдые и мужественные люди, беззаветно любящие флот, Север, Родину, отдающие всего себя великому назначению воинской службы. Все рассказы Рената Мустафина изобилуют морскими терминами. Да и как без них? Но надо сказать, что автор использует их умело и утончённо, создавая свой, неповторимый образ службы военно-морского офицера. Есть откровенно юмористические рассказы, есть грустные и даже трагичные, но все они исполнены той самой драматургией, когда хочется встать, и ударив себя кулаком в грудь, громко гордо произнести: «Я тоже служил на флоте!» Книга рассчитана не только на знающих флотскую жизнь, но и для широкого круга читателей. Все события в этой книге на самом деле имели место быть, а герои рассказов автора носят в себе собирательные образы настоящих людей, мужчин – офицеров Российского флота.

Отповедь московскому гостю в сопровождении гранатомёта (с оркестром)

Есть подозрение, что минные офицеры — это то, к чему приводит безотцовщина.

Александр Покровский. «Пардон»

–…А обезжиривать чем будете? — задал проверяющий очередной вопрос торпедистам.

Командир отделения торпедистов старшина 2 статьи Абдуллаев тут же извлёк из-под стола пластиковую бутыль с фреоном, украшенную биркой, на которой Берёза, ещё по лейтенантству, любовно нарисовал череп с костями и вывел красную надпись: «Яд! Жизнеопасно!» Вдобавок ко всему, бирка была заботливо укрыта, дефицитной тогда, самоклеящейся плёнкой и выглядела как новая.

— Хорошо. А это что? — палец офицера Арбатского Военного Округа указал на танкистский шлемофон, подбитый белой овчиной.

— Гарнитура к гранатомёту — прилагался в комплекте к МРГ-1^[21], — пришёл на помощь подчинённым командир БЧ-3 капитан-лейтенант Берёза. — Абдуллаев является командиром расчёта.

— Вот как! — обрадовался капитан 1 ранга, увидев новую тему для опроса. — А доложите-ка мне ТТХ гранаты, товарищ старшина.

— Граната РГ-55М: калибр — 55 миллиметров, дальность полёта — 500 метров, глубина взрыва — 15 и 30 метров, — уверенно начал доклад командир отделения. — Радиус поражения подводного диверсанта…

— Достаточно, — прервал Абдуллаева проверяющий. — А по берегу ими стрелять можно?

— Так точно!

— И взорвутся?

— Взорвутся.

Взгляд капитана 1 ранга переместился на Берёзу:

— Плохо Вы обучаете своих подчинённых, товарищ капитан-лейтенант!

— Почему? Он же Вам на все вопросы правильно ответил.

— Как же правильно?! — возмутился проверяющий. — Старшина прослужил почти два года, является командиром расчёта МРГ, а о том, что во взрывателях гранат стоит гидростат, который замыкает контакт на заданной глубине, не знает! Не могут эти гранаты взрываться на берегу!

— Ещё как могут! — у Сергея, как всегда в таких случаях, «упала планка», и он ринулся на защиту подчинённых. — Даже по телевизору на днях показывали, как его звиадисты^[22] в подъезд дома затаскивают. Да и опыт «Дозорного» показывает…

— Своё мнение можете оставить при себе! — отрезал проверяющий. — А я Вам говорю…

Спор затянулся до обеда, поэтому осмотреть остальные заведования минёров московский гость не успел.

Наскоро пообедав и прихватив ЖБП^[23], в котором высокое начальство уже написало полторы страницы замечаний, Берёза отправился к флагманскому минёру.

За бортом властвовала привычная для Севера погода: небо было затянуто тучами и представляло собой безликую бледно-серую массу, в которой не за что было зацепиться взглядом. Плюс ко всему морось. Не дождь, не ливень, а именно морось, которую практически не видно, но по лицу и форме начинают скатываться противные капли. Особенно — за шиворот. Бр-р-р!

Сергей бы сейчас, после беседы с проверяющим, с удовольствием залил за воротник чего-нибудь покрепче дистиллята, свергающегося с небес, но… Дело прежде всего! И решать возникшую проблему надо на трезвую голову. Тем более что, вполне возможно, надо будет предстать пред светлы очи самого командира бригады.

Проходя мимо ручья, впадающего в Губу, Берёза поймал себя на мысли, что сейчас, посреди рабочего дня, журчание оного практически не слышно, заглушаемое равномерным гулом, доносившимся с кораблей.

То ли дело ночью. Когда минёр, стоя дежурным, выходил на верхнюю палубу и проверял вахту, он отчётливо слышал, как журчит, огибая отмели и перекатываясь через камни, вода в ручье. И ещё крики всегда голодных чаек, именуемых здесь почему-то «бакланами».

* * *

— Нет, ну ты прикинь! — взволнованно начал Сергей вместо приветствия, что выражало у него крайнюю степень негодования.

— Гудят натруженные руки,

Хотел похвастаться успехами…

А проверяющие, суки,

Насрали в душу и уехали!

Флагмин оторвал взгляд от разложенных на столе документов и спросил:

— И как сильно? Куча-то большая?

— Посмотри, что это чудо мне тут понаписало!

— Да знаю я про гранаты, — во взгляде капитана 3 ранга Анатолия Островского была смертная тоска. — Прибегал он тут ко мне — возмущался, что плохо обучаю подчинённый личный состав. Да и не уехал он ещё. У комбрига сейчас сидит.

Как я ни старался ему доказать что там временной взрыватель установлен — не смог. Даже разобрать ту гранату предлагал…

— Ну и?

— Он на меня, как на сумасшедшего посмотрел!

— И правильно сделал. Это ж только такие идиоты, как мы с тобой, могут ножовкой по металлу гранату вдоль пополам распилить, чтобы народу показать, как она устроена…

— Ладно, разберёмся. У меня сейчас не этим голова занята, — флагмин вновь погрузился в тяжёлые думы.

— А чем?

— Комбриг приказал секцию причала взорвать… Ну ту, что зимой оторвало и которая теперь посреди Губы торчит и швартоваться мешает.

И теперь мне, мил-дружку,

Не до плясок на лужку.

Мне комбриг под енто дело

Враз оттяпает башку.

— И что? — в глазах минёра «Невесомого» загорелся живой интерес.

— Ты представляешь себе, какой это геморрой?

— У тебя, Толик, голова хоть и большая, — Сергей ещё раз взглянул на голову шестьдесят второго размера, — а забита не тем!

— Обидеть флагмина может каждый… — проворчал Островский, перелистывая очередной том Правил минной службы.

— Никто, батюшка, Китъ Китычъ, не смѣетъ васъ оби-дѣть. Вы сами всякаго обидите! — сделав блаженное лицо, проблеял капитан-лейтенант.

— Ты, вместо того, чтобы моего Однофамильца цитировать^[24], дело говори, — оторвался от ПМСа Анатолий Александрович.

— Могу тебе с ходу предложить три варианта решения этой проблемы, — вдохновенно запел Берёза. — Вариант первый. Взорвать эту секцию в тридцать семь гробов на радость Кракену! Пара кумулятивных зарядов сверху и подрывной патрон под воду. Я, как минёр и офицер-водолаз в одном флаконе, тебе это в два счёта устрою.

Вариант второй. Отправить к причалу (а точнее — к тому, что торчит над водой) шлюпку. В шлюпке — мичман с коловоротом. Достаточно одной дырки диаметром десять миллиметров для того, чтобы выпустить воздушную подушку из плавающей части секции. В этом случае она утонет за пару минут. О том, сколько её будут сверлить — судить не берусь… — А третий? — предчувствуя, что самое вкусное хитрый минёр оставил на закуску, спросил флагмин.

— Ну, а третий — расстрелять её из того же МРГ. Заодно и проверяле нос утрём!

— А что!? — оптимизм Сергея передался Островскому. — В этом что-то есть. С подрывом мне кучу бумаг согласовать надо. С дрелью — вообще бред. А насчёт гранатомёта — идея хорошая.

А попадёшь?

— Обижаешь, начальник! — шутливо-демонстративно насупился Берёза. — Дуй к комбригу с предложением. Дарю!

Да, кстати, и ЖБП мой захвати — покажешь этот опус комсоеду^[25]. Пусть посмотрит, как меня проверяли.

* * *

В это время, в каюте флагмана на сторожевом корабле «Жгучий», вкусив камчатского краба и прочих прелестей от флотского гостеприимства, московский гость, капитан 1 ранга Тулупов, наслаждался ароматным чаем и неспешной беседой с командиром бригады.

— Хорошо тут у вас. Просто рай! Тишина и покой. А воздух!

А у нас в Белокаменной… На улицах толкотня, воздух загазован… Так ещё и квартиру дали в Бирюлёво, а оттуда пока до нашего Большого Козловского по пробкам доберёшься — часа два пройдёт.

И крабов таких просто так не поешь — только в ресторане и за бешеные бабки. А у вас тут народ избаловался. Если у краба панцирь меньше двадцати сантиметров в диаметре — мелким считают. Да и печень трески трёхлитровыми банками консервируют…

— Да уж… Что есть, то есть, — рассеяно отвечал ему командир бригады противолодочных кораблей капитан 1 ранга Виктор Сергеевич Беляков.

Комбриг был явно погружён в свои думы и разговор поддерживал лишь из вежливости. Однако гость настроения хозяина каюты явно не замечал и продолжал рассуждать:

— А я ведь чуть мимо всей этой красоты не пролетел. Проездные документы Аэрофлот от нашего Министерства не принимает, а в финчасти аванс на билеты выдавать отказались. Сказали, что оплатят по возвращении. Я тогда кулаком по столу стукнул и сказал, что никуда не поеду!

— И что? — опять автоматически спросил комбриг.

— Выдали аванс, как миленькие! — Тулупов всем своим видом излучал самодовольство и благодушие.

Глядя на довольное лицо «арбатского флотоводца» и слушая его болтовню, Виктор Сергеевич, с трудом удерживая на лице маску вежливости, думал: «Вот ведь спирохета бледная! Аванс ему давать не хотели… У меня тут офицеры пятый месяц зарплату не получают, и семьи их живут только крабами, треской да грибами. Каждый вечер баркас уходит к выходу из Губы, возвращаясь лишь под утро, забитый уловом под планширь. Часть уходит в котёл команде, а часть — в семьи офицеров и мичманов.

А что будет зимой?

Пробки в Нерезиновой ему мешают! Да. У нас пробок нет. Потому как на всю Губу два «именных» подводницких автобуса, которые возят только своих, «апельсин»^[26] (тоже подводников), ГАЗ-66 да бригадная хлебовозка. С утра, ежели в «апельсин» или ГАЗон не влез, — будь любезен ножками все девять килόметров. И не важно, что мороз в двадцать градусов — по морозцу оно даже быстрее шагается. Проверено!

И ведь ходят на службу и в море выходят!

В хлебовозке, конечно, народ ездит очень редко, да и то — по крайней нужде. Лотки из фургона давно убраны, так что внутрь может набиться десятка два человек. Но для всей бригады — это капля в море. Некоторые острословы уже окрестили этот единственный (ГАЗ-66 опять сломан) бригадный транспорт «Чёрной кошкой».

Вот и сейчас ПКСы со всей бригады поехали в Посёлок на какие-то их тыловские сборы».

— Кстати, а почему «Невесомый»? — гость рассматривал в иллюминатор трубу соседнего корабля, на которой была изображена полярная сова, держащая в когтях подводную лодку. В силуэте субмарины явно угадывался «Лось»^[27], но на рубке, почему-то, красовалась надпись «U-96».

— Ах, это?.. — комбриг, проследив за взглядом Тулупова, отвлёкся от невесёлых дум. — По этому поводу супружница Главкома нашего, когда они в позапрошлом году в одну из тёплых стран с официальным визитом на «Невесомом» заходили, целую теорию выстроила. Когда ей жёны тамошних послов и атташей тот же вопрос задали, она, не моргнув глазом, ответила, что корабль назван так потому, что он летит по волнам невесомый, как птица. Этот ответ всех устроил.

— А на самом деле?

— А на самом деле — был славный корабль, который носил гордое имя «Невский комсомолец». Однако, в период всеобщих перемен и переименований решили, что под такой фамилией корабль будет не в состоянии решать задачи по прямому предназначению. А ваши орлы на Козловском, дабы не сильно отвлекаться от мыслей по защите Отечества, состряпали название, которое можно было составить из тех же букв — «Невесомый».

— Разрешите, товарищ комбриг? — в дверях каюты выросла фигура флагмина, полностью заслонив весь дверной проём.

— Заходи! — Беляков был рад смене темы беседы. Не ровен час — сорвётся и наговорит москвичу всё, что в душе накипело. Лишь бы минёр ничего лишнего не ляпнул… — Что там у тебя?

— Я по поводу Вашего приказания о взрыве секции причала… — начал было Островский.

— Ну и что ты мне здесь плачь Ярославны устраиваешь?

— уже поняв, что флагмин начнёт рассказывать о «неимоверных трудностях», перебил его Беляков. — Что я сам на кораблях не служил и всех тонкостей не знаю?

— Служили, товарищ комбриг, но…

— Что «но»? С тех пор ничего не изменилось.

— Ну не скажите, Виктор Сергеевич! — минёр хитро взглянул на своего начальника. — Раньше Вы служили с нами, а мы — хрен знает с кем!

От неожиданного оборота московский гость поперхнулся чаем, стукнув о столешницу никелированным подстаканником.

— Вот и воспитывайте своих подчинённых! — заметив жест гостя, завёлся Беляков. — А то из тебя флагмин, как из моего гм… хрена агитатор — тот тоже встанет, покраснеет и молчит!

Вон капитан 1 ранга Тулупов мне тут рассказывал, как ваше румынскоестадо подготовлено.

Виктор Сергеевич умышленно назвал «высокое начальство» не по имени-отчеству, а по званию-фамилии, но Тулупов, видимо, даже не догадывался, что его оскорбили^[28].

— Так минёр и должен быть тупым и решительным, — развёл ручищами Анатолий Александрович. — Я и ЖБП с «Невесомого» Вам для ознакомления принёс. Чтобы, так сказать, «передастом»^[29] не быть, а всю информацию — из первоисточника.

С этими словами флагмин положил раскрытый журнал перед командиром бригады.

— Что-то рожа у тебя слишком хитрая и на виноватую не похожа, — заметил Беляков, углубляясь в чтение.

— Что Вы, товарищ комбриг, я полон раскаяния, — Островский встал по стойке смирно и изобразил постную мину.

— Ну-ну, — буркнул командир бригады, не отрываясь от чтения замечаний. — Так! А эт-то что такое?

Начальствующий перст уткнулся в строчку на странице журнала.

Не меняя позы, а лишь скосив глаза в сторону, куда указывал палец, флагмин прочитал вслух: «Скобы РБУ^[30] не расхожены, контакты ржавые».

— На «Невесомом»?

— Так точно, товарищ комбриг!

— Та-ак! — глаза Белякова начали наливаться кровью. — Что там дальше? Ага, вот: «Личный состав расчёта МРГ-1 не знает ТТХ оружия». Это как понимать?

— Командир отделения торпедистов вместе с командиром БЧ-3 пытались доказать проверяющему, что гранаты от МРГ могут взрываться на берегу.

— И что?

— Не доказали, — вновь развёл руками Островский.

Капитан 1 ранга Тулупов, внимательно следивший за содержанием разговора, заметил, как побагровело лицо ко мандира бригады. В глубине души он даже пожалел незадачливого минёра с «Невесомого» и его флагманского специалиста, живо представив себе, что с ними сделает суровый начальник.

Каково же было удивление москвича, когда всё внимание Белякова переключилось на него:

— Уважаемый товарищ капитан 1 ранга, — вкрадчиво начал Виктор Сергеевич, хотя было видно, что он еле сдерживается от того, чтобы не заорать так, что его услышат на соседнем причале. — Посмотрите, пожалуйста, в окошко.

— Не понял… — начал было Тулупов, взглянув в иллюминатор.

— Скажите мне, пожалуйста, — перебил его комбриг, — видите ли Вы РБУ на соседнем корабле?

Ещё раз взглянув на полубак «Невесомого», проверяющий понял, что изгаляться сейчас будут не над минёрами бригады, а над ним самим. Ведь тогда, на борту «Невесомого» носовее поста торпедистов он так и не прошёл, а в ЖБП записал стандартные замечания для СКР-ов данного проекта, вчистую забыв о том, что в процессе модернизации с «Невесомого» реактивные бомбомёты срезали напрочь. И одно это предложение полностью перечёркивало все результаты проверки. А если об этом узнает руководство?

Видимо, все эти мысли мгновенно отразились на лице Тулупова, и, увидев это, Виктор Сергеевич решил развить успех:

— А теперь, если не возражаете, я прочитаю краткую лекцию по минному делу…

Однако, тут его внимание переключилось на возникшего в проёме двери взволнованного оперативного дежурного:

— Что стряслось?

— Товарищ комбриг, — оперативный покосился на проверяющего и понизил голос, — хлебовозка у пожарки перевернулась!

Беляков, скосив глаза в висевшее на переборке зеркало и поняв, что московский гость не только слушает, но и слышит каждое слово, спросил:

— А как… хлеб?

Оперативный сначала не понял, о каком «хлебе» идёт речь, но через секунду, врубившись в суть вопроса, ответил:

— Пара буханок помялась, а так всё в порядке. Все годны в употребление.

— Ну и слава Богу! — выдохнул комбриг. — Но начмеда туда всё же направьте. Пусть санитарное состояние проверит. А то ещё потравим народ…

— Уже отправили.

— Ну, вот и ладно, — комбриг, отпустив оперативного, повернулся к флагмину, который так и стоял посреди каюты.

— Так что ты мне там про секцию причала рассказывал?

— спросил он Островского, чтобы как-то сменить опасную тему разговора.

— Тут Берёза предлагает причал не взрывать, а расстрелять из гранатомёта.

— А попадёт?

— Обещает, Виктор Сергеевич!

— И когда?

— Когда прикажете. Хоть вот прямо сейчас. Послеобеденное построение закончится, и можем начинать. Заодно и практикой теорию подкрепим, — минёр указал взглядом на проверяющего.

— Чтож, добро! Только учти, что если вы с Берёзой и в этом деле обос… осрамитесь — я вас обоих в кеды обую!

— Есть, товарищ комбриг! — и минёр исчез за дверью каюты флагмана.

* * *

Через некоторое время, дождавшись окончания построения, Островский зашёл в каюту минёра «Невесомого».

— Ну что, Серёга, утвердил комбриг твоё предложение! Пойдём к командиру — доведём до него решение комсоеда и в бой. Уж больно хочется проверяле нос утереть.

— Никуда ходить не надо, — откликнулся Берёза, убирая возвращённый ЖБП на полку. — Командир отпущен Беляковым семью встречать, и вернётся только завтра. Старпом в отпуске. Так что я, как ВрИО СПК^[31], на борту самый старший. Сейчас команду дадим и — добро пожаловать на бак. Так сказать — в первый ряд партера.

— А гранатомёт наводить собственноручно будешь?

— В первый раз — да. А когда пристреляемся, то с этим уже и матросы справятся. Не велика наука. Тут главное — правильно дистанцию определить.

— И как определять будешь? — поинтересовался флагмин.

— Есть способы… — ответил Сергей, выходя из каюты и прихватив с собой бинокль.

Проходя по полубаку, Берёза взглянул в нос, туда, где на крыше тамбура возились минёры, посмотрел на секундомер хронографа, запущенный в момент подачи команды, и понял, что запасся ещё одним козырем.

— Прошу отметить, Анатолий Александрович, — переходя на официальный тон, обратился он к флагманскому минёру, — гранатомёт установлен с перекрытием всех мыслимых нормативов!

С момента их беседы в кабинете в погоде произошли разительные изменения. Ветер разогнал облака, и выглянуло солнце, заливающее окрестности весёлым светом.

На поверхности Губы мерно покачивалась злополучная секция причала, а вокруг неё, отражая солнечные лучи, поигрывала водная рябь.

— Наверное, втихаря предупредил своих архаровцев — вот и все дела, — проворчал Островский.

— Ничего подобного! — снова переходя на свою обычную полушутливую манеру речи, парировал Серёга. — О возможности стрельбы из МРГ по причалу я своим лоботрясам, каюсь, намекал. Но о сроках ни словом не обмолвился. Да и не знал я их, сроков-то!

Тут всё дело в психологии.

В любом нормальном мужике подсознательно заложена любовь к оружию. А ежели матрос знает, что он сейчас будет стрелять не «в белый свет, как в копеечку», а по конкретной цели, да ещё и результаты стрельбы увидит «не отходя от кассы», то, поверь мне, сделает всё, чтобы от команды «Расчёту МРГ боевая готовность № 1» до команды «Залп!» времени прошло как можно меньше.

— Ладно, не кажи «гоп!» — попытался остудить берёзовый пыл флагмин. — Вам ещё по этой самой цели попасть надо.

— А уж это нам как пару пальцев об… асфальт! — выпятив грудь, отозвался командир БЧ-3. — Абдуллаев, гранатомёт к стрельбе готов?

— Так точно, тащ! — доложил двухметровый детина, окончивший проверку цепи стрельбы.

— Тогда показываю мастер-класс! — взлетев на крышу тамбура по трапу не касаясь балясин руками, продолжал трёп Берёза. — Во-первых: стрельбу ведём из одного ствола. Нам, в данном случае, все семь ни к чему.

Во-вторых: прицеливаемся и заряжаем центральную трубу. Всего и делов-то — навести её прямой наводкой «через ствол» на торчащий угол причала, а потом установить необходимую дальность стрельбы.

— Кстати, о дальности, — решил напомнить Островский.

— Кто-то хвастался, что дистанцию без проблем определит. Или будешь на «выпуклый военно-морской глаз» пристреливаться?

— Зачем? — деланно удивился Сергей. — Для этой цели у нас есть «в-третьих». А именно — прихваченный мною бинокль. А ещё точнее — шкала ТД^[32]на его линзе.

На сколько эта «пирамида» над водой возвышается? Примерно на метр?

— Где-то так, — ответил флагмин, до которого начал доходить смысл действий минёра «Невесомого».

— А из этого следует…

Берёза поймал в перекрестие бинокля торчащий над водой угол причала и, произведя нехитрые вычисления, выдал:

— Дистанция около четырёхсот метров. Плюс-минус трамвайная остановка, — на всякий пожарный внёс поправку минёр.

И, уже обращаясь к своим матросам, производя наводку гранатомёта на цель, продолжил:

— А сейчас, карасьня, смотри внимательно — два разá показывать не стану. В следующий раз наводить вам, — вставив гранату в ствол МРГ, закончил Берёза.

— Так чего там сложного, тащ? — отозвался Абдуллаев. — Мы сейчас метки на шкалах поставим и париться не будем!

— Э-э, не скажи, — вернул подчинённого на землю командир БЧ-3. — Во-первых, надо сначала попасть по этому самому причалу…

— А во-вторых?

— А во-вторых, на результаты стрельбы оказывает влияние куча условий. Хоть одно из них изменится (например, ветер, влажность пороха в двигателе или ещё какая хрень) — наводить придётся заново.

В этот момент на сигнальном мостике «Жгучего» появились капитаны 1 ранга Беляков и Тулупов.

— Товарищ комбриг, — доложил Берёза, — наведение выполнено, к стрельбе готовы!

— Добро! — коротко отозвался Виктор Сергеевич.

Личный состав вместе с командиром БЧ-3 и флагмином ссыпался с крыши внутрь тамбура. И через минуту гранатомёт с грохотом выплюнул из трубы единственную гранату.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

21

МРГ-1 — многоствольный реактивный гранатомёт. Может устанавливаться на надводных кораблях, катерах, вспомогательных судах и береговых объектах.

22

Звиадисты — неофициальное название сторонников грузинского президента Звиада Гамсахурдия.

23

ЖБП — журнал боевой подготовки. Основной документ по планированию и учёту боевой подготовки на корабле и в подразделении.

24

Сергей цитировал Настасью Панкратьевну из комедии А. Н. Островского «В чужом пиру похмелье».

25

Комсоед — сокращение от «командир соединения».

26

Вахтовая машина для перевозки людей на базе трехосного «КАМАЗа», кузов которой был окрашен в ядовито-оранжевый цвет — для большей заметности среди снежных полей.

27

«Лось» — многоцелевая атомная подводная лодка ВМС США типа «Лос-Анжелес».

28

На Флоте, в неофициальной обстановке, традиционно обращались друг к другу не по званию, а по имени-отчеству, за исключением обращения к командиру. А назвать командира (к примеру) «товарищ капитан 2 ранга» вместо «товарищ командир», означало нанести ему скрытое оскорбление — капитанов 2 ранга уйма, а командир один.

29

От слова «передать»;

30

РБУ — реактивная бомбомётная установка.

31

1. ВрИО СПК — временно исполняющий обязанности старшего помощника командира корабля.

32

ТД — угловая величина — тысячная дистанции. На дистанции 100 метров одна тысячная будет равняться 10 см, на 200 метрах — 20 см, на 300 метрах — 30 см и так далее по возрастающей. Пользуясь ценой угломерного деления в тысячных можно просто и быстро производить необходимые в стрелковой практике вычисления, связанные с отношением угловых (в тысячных) и линейных геометрических (в метрах) величин.