Прогноз погоды для двоих

Рейчел Линн Соломон, 2022

Дождь – не плохой прогноз, когда рядом есть тот, кто спрячет вас под своим зонтом. Идеальный роман для любителей книг Эмили Стоун, Софи Кинселлы и Хелен Хоанг. Добрая и светлая история любви, которая заставит вас вновь поверить в чудо, вселит надежду и напомнит о том, что самые важные встречи случаются неожиданно. Ари – метеоролог, Рассел – спортивный корреспондент. Они работают на телевидении в отделе новостей, где кипят нешуточные страсти. Чего только стоят отношения их боссов, которые испортились после развода. Ари и Рассел разрабатывают целый план, чтобы снова свести Торренс и Сета. Анонимные подарки, двойные свидания, плавание на яхте – в ход идут самые разные средства. И, наконец, цель достигнута. Но Ари и Рассел даже не догадываются, что Торренс и Сет решили провернуть похожее дело. Кто знает, может, и этот план сработает, ведь пока Ари и Рассел пытались свести своих боссов, между ними возникла настоящая химия. «Нежная, веселая и проникновенная история любви, которую вы прочтете за один присест». – ТЕССА БЕЙЛИ, автор бестселлера «Что случилось этим летом» «Мой прогноз: когда вы прочтете этот роман, вы будете на седьмом небе от счастья». – АЛИ ХЕЙЗЕЛВУД, автор бестселлера «Гипотеза любви»

7. ПРОГНОЗ: ожидается теплый вечерний бриз, временами порывы реальности

— Итак, мы правда собираемся разыграть с нашим начальством «Ловушку для родителей»? — уточняю я, тщетно надеясь поверить в серьезность наших намерений: звучит все равно абсурдно.

— Собираемся.

Мы с Расселом сидим в такерии «Баллард» — специально выбрали это место, потому что здесь всегда шумно и никто нас не подслушает.

— Смотри. — Рассел открывает на смартфоне старую статью тех времен, когда Торренс только устроилась в КСИ. Журналист с энтузиазмом рассказывает о больших планах семейства Ливни по восстановлению убыточной станции. — Разве это не доказывает, что когда-то они были счастливы?

На фотографии Торренс и Сет сидят за столом в студии, глядя не в камеру, а друг на друга. Искренность их улыбок не подлежит сомнению, Сет смотрит на жену с гордостью и обожанием.

Рассел открывает следующую фотографию.

— Они что, танцуют свинг?!

Впрочем, чему я удивляюсь? Танцевали же они на рождественском корпоративе. На фотографии они выглядят людьми из другой эпохи: на Сете федора, волосы Торренс уложены крупными волнами, спина изогнута под невообразимым углом в эффектной поддержке.

Все эти дни я то и дело задавалась вопросом: неужели мы затеяли это всерьез? Не слишком ли мы вмешиваемся в чужую жизнь?.. И всякий раз, когда меня одолевали сомнения, я вспоминала разговор с Торренс на корпоративе. Пусть они без конца спорят и ссорятся, но ведь когда-то по-настоящему друг друга любили! Мы только немного подтолкнем их навстречу друг другу.

А заодно это поможет мне отвлечься от мыслей о матери.

Я беру кусочек тортильи и возвращаю телефон.

— Следствие продолжается! — говорит Рассел.

Сегодня он одет в зеленый свитер и замшевый пиджак карамельного цвета с заплатками на локтях. В сочетании с прямоугольными очками и легкой небритостью это придает ему вид университетского профессора, который так заботится о студентах, что готов заниматься с ними сверхурочно.

Я после работы сняла макияж и переоделась в джинсы и полосатый кардиган. Учитывая неформальность обстановки, наша встреча мало похожа на рабочее совещание и больше напоминает… даже не знаю — тайную сходку заговорщиков?..

— Думаю, нужно обобщить все, что мы уже знаем, и составить их психологические портреты, — говорю я.

Рассел открывает заметки на телефоне и жестом предлагает мне продолжать.

— Я работаю с Торренс уже три года. Она профессионал своего дела, обожает метеорологию и науку в целом. Увлекается благотворительностью, особенно в сфере экологии. Любит комнатные растения, преимущественно суккуленты. Пьет только овсяное молоко, потому что от молочных продуктов отказалась, а на сою у нее аллергия. Иногда пьет конопляное. А еще у нее никогда не смазывается помада, и я намерена узнать, в чем секрет, даже если это будет стоить мне жизни!.. У них с Сетом есть сын Патрик, который, кажется, работает в айти. Его жена Роксана скоро родит.

— Неплохо для начала, — замечает Рассел.

— А что мы знаем о Сете?

— Он вникает во все происходящее на станции, но иногда чересчур увлекается и начинает требовать, чтобы все было так, а не иначе. Что еще… — Рассел обмакивает тортилью в сальсу. — По крайней мере, раз в неделю заказывает обед в греческом ресторане. Обожает шрифт «Гарамон» и набирает им все свои объявления — будто думает, что такой безобидный шрифт сделает их менее агрессивными.

— Мне нравится «Гарамон» — выглядит профессионально, но приятно. — Я беру еще кусочек тортильи. — Итак, все, что у нас есть, — шрифт и история с молоком. Чтобы подтолкнуть Торренс и Сета навстречу друг другу, понадобится тяжелая техника!

Женщина за прилавком объявляет наш заказ, и Рассел приносит тарелки с тако и черной фасолью, посыпанной сыром котиха^[13]. Некоторое время мы едим молча, если не считать удовлетворенного мычания.

— А ты всегда хотел быть спортивным корреспондентом? — интересуюсь я, доев первый тако с карне асада^[14] и зеленым соусом, таким острым, что на глаза наворачиваются слезы. Хотя встреча у нас исключительно деловая, мы с Расселом впервые наедине (не считая той ночи в баре отеля), и я хочу узнать о нем побольше. Что скрывается за этой скромной профессорской внешностью?..

— Вообще-то, нет. Я всегда любил спорт, только не думал, что это может стать работой. Получать деньги за то, что смотришь матчи? Так не бывает!.. Но мне нравилось писать, поэтому в колледже я поступил на курс спортивной журналистики и понял, что хочу заниматься этим профессионально.

— Значит, ты начинал не на телевидении?

Рассел качает головой.

— Я был спортивным корреспондентом газеты в своем родном городе — мичиганском Гранд-Рапидс. Писал о школьном спорте. С этого почти все начинают.

Я подавляю смешок.

— Прости!.. Представила, как ты с серьезным видом делаешь заметки о праздничном матче, и тут на поле торжественно выезжают школьные король и королева в кабриолете^[15].

Рассел наклоняется ближе, и свет одинокой лампочки, висящей над нашим столом, отражается от его очков.

— Вот ты смеешься, а между тем в свой первый спортивный сезон я делал репортаж о королеве выпускников, которая по совместительству была начинающим квотербеком и впервые в истории школы вывела сборную на уровень соревнований штата! Спорт — это не только статистика побед и поражений, точно так же, как метеорология — не только маленькие солнышки и облачка на экране. Спорт — это личности игроков. Спорт — это люди!

— Интересная интерпретация, мне нравится!.. А я вот не увлекалась спортом ни в школе, ни в колледже — командный дух меня как-то не захватил.

— Дело не только в командном духе! Взрослые люди ходят на матчи не потому, что обожают родную команду. Большинство зрителей приходят ради атмосферы.

Я смущенно улыбаюсь.

— Постой, ты что, ни разу не была на стадионе во время матча?! — потрясенно спрашивает Рассел, не донеся кусок тортильи до рта.

— Это не потому, что я не люблю спорт! Просто ни я, ни брат в детстве им не занимались, и смотреть его по телевизору дома было не принято. Видимо, это не вписывалось в нашу семейную культуру.

Рассел сочувственно кладет руку мне на плечо.

— Ари Абрамс, это настоящая трагедия!

Рука теплая, и мне жаль, что Рассел быстро отодвигается. На корпоративе мы уже прикасались друг к другу, однако это прикосновение ощущается иначе.

— Значит, ты не была ни на одном матче «Сиэтл Саундерс»? Они совсем не про спорт. Большинство зрителей ходят даже не ради футбола, а чтобы выпить и поесть картошки фри с чесноком.

— Стоп! Картошка фри с чесноком?! Почему никто не говорил мне, что болельщики едят такую вкуснятину?!

— Это лучший способ потратить двадцать пять долларов! — заявляет Рассел и, заметив мое потрясение, добавляет: — Согласен, для картошки фри дороговато, но закуски по бешеным ценам — обязательный атрибут матча! Такого заразительного веселья, как на стадионе, я больше нигде не встречал.

— Ладно, убедил, схожу как-нибудь!

Рассел широко улыбается, и в уголках глаз у него собираются морщинки, которых я раньше не замечала.

— Ну а ты как попала в метеорологию?

— Все дело в маленьких солнышках и облачках на экране, — объясняю я, и Рассел улыбается еще шире. — В детстве я обожала грозу и вообще любую экстремальную погоду — регулярно записывала данные в блокнот и пыталась делать прогнозы. А повзрослев, заинтересовалась наукой. Новости порой бывают очень мрачные, а потом на экране появляюсь я, с глупой улыбкой рассказываю о хорошем и, может, помогаю людям принять какое-нибудь важное решение. На корпоративе уже говорила — в детстве я регулярно смотрела эфиры Торренс, где она казалась всемогущей. До сих пор благоговею перед погодой: ей покоряются все, независимо от статуса.

— Да, порой стихия бывает безжалостна. У нас на Среднем Западе снег идет регулярно. Однажды навалило почти метр, а школу закрыли всего на несколько дней.

— На северо-западе погода более милостива. Но десятилетняя Ари ужасно тебе позавидовала бы — снегопада раз в пару лет ей всегда было мало! Да и взрослой Ари маловато… Прости, я, наверное, слишком много болтаю о погоде?

Рассел приподнимает бровь.

— Так я же о погоде тебя и спрашивал.

— Ну да, просто все считают, что погода — тема для легкой светской беседы, а не для полноценного разговора. По крайней мере, я это уже не раз слышала.

Когда на вечеринках, куда я ходила с Гаррисоном, кто-нибудь говорил: «Ну и погодка!» — я тут же пускалась в объяснения и довольно быстро обнаружила, что людей все это совершенно не интересует.

— К тому же некоторые думают, что разговоры о глобальном потеплении — это политика, хотя, на мой взгляд, изменения климата никак не могут быть политикой, — добавляю я. Рассел кивает, и меня охватывает облегчение. Не то чтобы я опасалась иного, однако строить коварные планы с человеком, который отрицает факт изменения климата, было бы неприятно.

— Согласен на сто процентов. Кстати, матчи порой откладываются или отменяются из-за погоды, так что твоя работа непосредственно влияет на мою — да и на любую другую, в общем-то.

— Вот именно! — Энергично взмахивая кусочком тортильи, я капаю соусом себе на рукав. — Люди думают, что вести прогноз погоды по телевизору — ерундовая задача, с которой любой справится, а это совершенно не так!

Рассел улыбается.

— Ну вот, ты надо мной смеешься. Так и знала — слишком много болтаю о погоде. Все, умолкаю. — Покраснев, тереблю подвеску в виде молнии. — Брат говорит, я чересчур эмоционально воспринимаю дождь. Он прав.

— Ари! — со смехом восклицает Рассел. (Лицо у него на удивление открытое, и я гадаю: не впервые ли он смеется при мне так откровенно?..) — Не надо умолкать! Просто меня поразило, насколько ты меняешься, когда говоришь о погоде. Сразу видно, что для тебя это больше чем работа — не увлечение, а настоящая страсть!

Я снова краснею, уже по другому поводу. Тянет сказать, что он так же меняется, когда говорит о спорте.

— Ари — это сокращение? — спрашивает Рассел.

— От Ариэль.

— Почему ты так морщишься?

Я вздыхаю.

— Все думают, что меня назвали в честь Русалочки! — Я демонстрирую ему прядь своих рыжих волос, которые уже снова пошли волнами, несмотря на утренний сеанс выпрямления. — Не представляешь, как меня донимали в детском саду песенками из мультфильма и вопросами о том, где мои плавники! Ари быть проще.

— Мне нравятся оба варианта. И можешь не опасаться, что я запою, — певец из меня никакой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

13

Тако — традиционное блюдо мексиканской кухни, кукурузная или пшеничная лепешка с начинкой. Котиха — мексиканский твердый сыр.

14

Карне асада — мексиканская разновидность говяжьего стейка на гриле.

15

В американских образовательных учреждениях существует традиция проводить так называемые homecoming (буквально «возвращение домой») — праздники, на которые съезжаются бывшие выпускники. В ходе таких праздников устраивают парады, спортивные матчи и балы. При этом на время праздника выбирают «двор» — короля и королеву (обычно учащихся выпускного класса), принцев и принцесс (обычно по одному от каждой параллели). Одно из мероприятий с участием короля и королевы — торжественный выезд на стадион.