Плач синтетических сирен

Регина Райль, 2016

После извержения вулканической кальдеры на континенте изменился климат: упала температура и образовалась нерассеивающаяся завеса пепла и тумана. Сообщение с другими странами прервалось. Тогда над Синдерсити зависают «умные машины». "Сирены" искусственно создают погоду, наблюдают за жизнью людей. В организме Элии – служащей среднего класса – начинают происходить изменения, она замечает странные реакции на обычные вещи. Девушка становится объектом пристального внимания. Ей предстоит выяснить, на что готовы пойти власти "во благо" жителей. Тем удивительнее, что к ней присоединяется Нио – сын градоначальника и конструктор "Сирен".

Глава 2. Загадка диагноза

Первым возвращается слух. Но звуки вязкие и тягучие. Слюна застревает в горле, горькая — видимо, давали какие-то лекарства. Пытаюсь пошевелиться и чувствую прохладную ткань. Открываю глаза, но лишь для того, чтобы снова закрыть — яркий свет ослепляет, а потолок над головой сверкает белизной. Он состоит из плиток, у нас дома не такой. А ещё у кровати полог на кольцах со светлой занавеской. Как в больнице.

Как я сюда попала? Потеряла сознание, больше ничего не помню. Прислушиваюсь к голосам. Их несколько: мужские и женские вперемешку, все незнакомые. Снова открываю глаза и медленно поворачиваю голову. Врач в белом халате и медсестра стоят у соседней койки спиной ко мне. Нежно-розовая форма на полноватой женщине выглядит нелепо, но порядки есть порядки.

Пока они заняты другим пациентом и не обращают на меня внимания, я сажусь. Удаётся легко, голова не кружится. На мне надето бледно-зелёное больничное платье. Занавеска собрана гармошкой у ног. Больше в палате никого. Интересно, который час? Судя по черноте за окнами — глухая ночь. Значит, меня привезли сразу после реакции на газ. Позвать врача или ждать, пока освободится?

Но долго гадать не приходится — сестра замечает, что я пришла в себя, и трогает мужчину за рукав. Тот ловит её взгляд и оборачивается.

А я в это время вижу того, с кем они разговаривали: чёрные кудри на высоком лбу, безмятежный взгляд голубых глаз, незабываемая ямочка на подбородке. Тоже в больничной форме. Понимаю, почему меня все покинули — сын градоначальника в приоритете.

Что он здесь делает? Да ещё в общей палате. С виду здоров, только бледен.

Не успеваю развить мысль — врач с вежливой улыбкой подходит ко мне, интересуется самочувствием. Теперь ажиотаж возле моей койки: медсестра берёт кровь на анализ, мерит температуру, доктор проверяет реакции, смотрит глаза и уши.

— Доктор, почему я упала в обморок?

— Элия, я пока не могу сказать точно, — мужчина отвечает уклончиво, — нужно провести обследование. Может, вы переутомились?

— Не думаю, самый обычный день. Я потеряла сознание, когда вдохнула газ. Он пах чем-то сладким.

Реплика привлекает всеобщее внимание: медсестра поднимает голову, Нио тоже поворачивается ко мне.

— Невозможно, дорогая, у газа нет запаха, — улыбается мне женщина и смотрит с сочувствием, будто у меня что-то с головой.

Может, и правда рецепторы повредились? Ведь я и сама знаю, что газ не пахнет.

— Не волнуйтесь, мы обязательно узнаем причину такой реакции, — врач что-то отмечает в электронном скетчпа́де, и я непроизвольно вытягиваю шею, чтобы посмотреть. Успеваю заметить своё фото и заполненные строки медкарты, когда он опускает устройство. — Не будем откладывать, запущу аппарат и приглашу вас, — они с сестрой покидают палату.

Тишина обволакивает, вяжет слух. Пока говорила с врачом, не смотрела на Нио, а стоило остаться наедине — ощутила неловкость. Сегодняшняя встреча встаёт перед глазами. Видеться дважды за сутки — не слишком ли часто? Мне извиниться или сделать вид, что не узнала главного конструктора? Пока размышляю, он первый обращается ко мне:

— Тебя зовут Элия? — Наверное, услышал имя. Я киваю. — Это не больно.

Я слишком удивлена, чтобы ответить. Хлопаю глазами как кукла. Наверное, я смешная, потому что мужчина улыбается и поясняет:

— Процедура, о которой говорил доктор — это томограмма и рентген в разных проекциях. Резать не будут, не бойся.

Несложно догадаться, что мне страшно, да? Врач ничего не объяснил, в больницах мне некомфортно, а после слов Миллрэта становится спокойнее.

— Спасибо, Нио, — нет смысла скрывать, что знаю его.

Он улыбается шире, и моя хмурость тоже разглаживается. Становлюсь смелее. Запоздало вспоминаю о том, как выгляжу, и приглаживаю волосы. Они короткие и вьются на концах, поэтому легко пушатся. Переодеть меня переодели, а причесали ли?

— Говоришь, тоже упала в обморок из-за газа? — спрашивает он.

— Тоже? — удивление возвращается. — Значит, и ты?

— Да, только запаха не чувствовал, просто вырубился с первым вдохом.

— Понятно, — я отворачиваюсь. Наверное, тоже думает, что я приврала про сладкий аромат. Но сейчас я и сама не уверена. Мало ли что почудилось за секунду до обморока.

На несколько мгновений повисает тишина. До сих пор не верится, что сын градоначальника здесь, и мы разговариваем, будто на обеде ничего не произошло. Но я так не могу, слишком неловко. Тихо вздыхаю и решаюсь.

— Нио, я должна извиниться за то, что на крыше облила тебя водой…

— Нет, о чём ты, — он перебивает, — это я вел себя по-хамски. Прости, пожалуйста, что нагрубил. Разболелась голова, потому что нейросвязь перемкнуло.

Главный конструктор просит у меня прощения? Я в сознании или задремала? Хочется ущипнуть себя, чтобы проверить. Спокойно, Элия, это будет выглядеть невежливо.

— Всё в порядке, я не сержусь, — примирительно улыбаюсь. — А что с Сиренами случилось? — любопытство прорывается непроизвольно.

Каково это, когда твой мозг — коммутатор между человеческим разумом и машинным? В программировании сознания я ничего не смыслю, но мне жутко интересно. Может, удастся расспросить Нио, он вроде расположен к беседе. Будет что Юне рассказать.

От предвкушения ёрзаю и еле сдерживаюсь, чтобы не засыпать мужчину вопросами.

— Так до конца и не понял, честно говоря. Ушёл с крыши, и боль прошла. Проверка систем ничего не показала. Похоже, сбой случился только в моей голове, — Миллрэт усмехается, но я вижу, как он озадачен. — Завтра прогоню ещё раз.

Хочу спросить ещё что-нибудь, но тут возвращается врач и зовёт меня. Спускаю ноги с кровати. Чёрт, больничное платье слишком короткое — сверкаю ногами перед Нио. Зацепляю его взгляд и, чтобы не заметил, как краснею, быстро обуваю тапочки и отворачиваюсь. Изо всех сил держусь, чтобы не потянуть платье вниз.

— Удачи, — говорит он мне вслед, а я благодарю в сторону, не оглядываясь.

Доктор выводит меня в полутёмный коридор. Навстречу попадаются медсёстры, санитары и дежурный врач. Он оглядывает меня с головы до ног, и я чувствую себя пришельцем, которого ведут на эксперименты. Сворачиваем за угол, мужчина открывает передо мной дверь кабинета. Света тут гораздо больше, и всё стерильно, едва не сверкает.

Тонкий запах свежести тянется в ноздри. Гладкий пол начищен так, что страшно ступить — подошва у тапочек скользкая, а я — неловкая, раскатаюсь как ковёр. Может, хватит с меня приключений, неприятностей и неожиданных встреч хоть на время?

Медленно вхожу и осматриваюсь. Томограф занимает всё пространство, за стеклянной перегородкой — компьютеры и диван, на стене — выключенный негатоско́п. Отделка, пол, потолок, мебель — всё белое. Лишь томограф выделяется серебристой полосой по кольцевой части. Доктор опускает ложемент и приглашает меня.

— Расслабьтесь, полежите спокойно. Может мешать шум, но потерпите пару минут.

Да ему бы психологом работать, с таким-то бесстрастным голосом. Мне не страшно, только волнительно. А ещё любопытно — прежде ни разу эту процедуру не проходила. Послушно ложусь и вытягиваюсь. Доктор крепит на меня датчики, и стол медленно поднимается и закатывается в томограф. Остаюсь наедине со своими мыслями.

Сердце бьётся гулко, и я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы не портить результаты. Я просто в большом сканере, как на работе. Да и шум похож. Представляю себя документом, который Экси кладёт в аппарат, и тихо прыскаю. Зато скованность сразу проходит. Минут через пять перестаю думать вообще, просто лежу и слушаю жужжание.

И вот уже выезжаю в комнату. Доктор ещё за стеклом, смотрит сразу в два монитора. Потом заканчивает и выходит с распечатанными снимками и скетчпадом — уже сбросил на него результаты, заполняет историю болезни. Не могу больше терпеть и спрашиваю:

— Что со мной? Что вы узнали?

Врач поднимает голову. Только сейчас замечаю, что у него зелёные глаза. Оттенок как у нас с папой. Больше сходства у мужчины с отцом нет — и волосы светлее, и комплекция другая. Почему я об этом думаю? Наверное, волнуюсь.

— Всё в порядке. Патологий нет. Посмотрите сами.

Доктор включает подсветку негатоскопа и крепит снимок. На нём — мои внутренности от мозга до брюшной полости. Откровенно говоря, не понимаю ничего и воспринимаю как издёвку. А ведь должна чувствовать облегчение. Одно точно ясно: органы на своих местах. Все врачи такие хладнокровные, или этому просто «повезло» возиться с нами в свою смену?

— Если всё хорошо, почему я потеряла сознание? — я нетерпелива, а он спокоен.

— Не переживали ли вы недавно стресс? Может, неприятности на работе или дома?

— Кхм, — вспоминаю нервное утро и делаю задумчивый вид. Но разве это могло спровоцировать обморок? — Может быть. А что?

— Уровень кортизола повышен, значит, была эмоциональная встряска. Однако, — он тыкает на срез головного мозга, потом в район живота, — и гипофиз, и надпочечники в норме. Я посоветовал бы больше отдыхать и не перетруждаться, избегайте конфликтов. Дам вам два выходных дня, — снова карябает что-то в скетчпаде. — Сейчас посмотрим кровь. Давайте, вернёмся в палату. Прошу прощения, что поместили вас в общую. Вы оба поступили так неожиданно. Завтра утром главврач со всем разберётся.

— Всё нормально, — я неприхотлива, это Нио привычен к комфорту, чуть не выдаю, что доктору лучше спросить у него, но вовремя прикусываю язык.

Возвращаемся в палату. Миллрэт встречает нас улыбкой, как старых друзей. Среди холода больничных стен и безразличных лиц, его — единственное знакомое и приятное.

Приходит медсестра. Результаты анализов уже на скетчпаде. Врач просматривает их и что-то насвистывает себе под нос. А затем расплывается в поздравительной улыбке:

— Нет причин для беспокойства. Анализы замечательные, вы оба здоровы.

Казалось бы: всё обошлось, надо радоваться, а мне неспокойно. Я одна воспринимаю его заверения, как отмазки?

— А у кого-нибудь ещё было что-то похожее? — подозрения так и лезут.

— Действительно, доктор, — Нио внезапно поддерживает мой вопрос, и в этот момент чувствую себя чуть менее параноиком. В конце концов, мы по одну сторону. Только кто и почему нас туда определил? Пора выяснить. Заглянуть бы в свою карту.

Перед тем как ответить, мужчина бросает короткий взгляд на медсестру.

— Да, были, но редко. С этими людьми сейчас всё в порядке. И с вами тоже будет. Не волнуйтесь.

— То есть, в следующий раз, газ усыпит меня как положено, без боли?

Врач снова переглядывается с женщиной, а я непроизвольно — с Нио. Он озадаченно поджимает губы.

— Конечно. Проблем больше не будет. Только так, как должно быть. Завтра мы вас выпишем, а сейчас отдыхайте. Сестра, сделайте пациентам укол снотворного.

— Это обязательно? — пытаюсь возразить, но мужчина пресекает строго:

— Да, организму нужен сон. Сестра, пожалуйста, укол, — говорит он с лёгким нажимом.

Женщина суетится. Время третий час ночи, доктор занят только нами, раздражён и устал. А кто хочет попасть под горячую руку? Не на пациентах же он будет срываться, тем более таких важных. Сначала сестра ставит инъекцию, конечно же, Миллрэту, потом мне.

Ладно, хоть посплю спокойно, и этот безумно долгий день кончится. Терплю укол в плечо и расслабляюсь. Всё-таки хорошо, что со мной всё нормально. Нет причин не верить доктору. Завтра я вернусь домой, и всё станет как прежде.

А это значит, что подобной встречи больше не повторится. Маленькое приключение для Элии закончится. Мнение о главном конструкторе поменялось несколько раз за сутки.

Медленно поворачиваю тяжелеющую голову к соседу. Его лицо тоже обращено ко мне, но глаза закрыты, дыхание ровное — уснул. Уже в полудреме смотрю на налитые силой руки и грудь. Забавный. Что толку от мускул, когда снотворное отключает как по щелчку пальцев? Едва успеваю додумать мысль, как веки опускаются.

* * *

И снова будят голоса. Всё те же, и на миг возвращается ощущение, что кто-то отмотал мгновения назад. Приподнимаю веки и понимаю, что прошло совсем немного времени, с момента как отключилась — Нио лежит в той же позе, свет ещё горит, врач и сестра здесь. С ними ещё один доктор — тот самый, который смотрел на меня как на гуманоида.

Но почему я не сплю? Мне же вкололи целую ампулу снотворного! Миллрэт тоже бодрствует — мы встречаемся удивлёнными взглядами.

Голоса врачей обретают чёткость, теперь это не просто шум, мешающий спать, а слова, обличённые во фразы. Но смысл… не верю своим ушам!

— Готовьте операционную. Начинаем немедленно.

— Да, как можно скорее. Сначала Элия, у неё проявление сильнее. Сестра, утром свяжитесь с её родителями, сообщите о смерти дочери.

— Поняла. А что сказать градоначальнику? — женщина мнётся.

— Дея́н Миллрэт сам установил правила, — злорадствует доктор. — Никаких особых условиях. Обоих на стол!

— Да ты его просто не любишь. Радуешься, что он лишится наследника? — усмехается второй.

Меня шокирует, что они веселятся, обсуждая наши с Нио смерти. Или я всё-таки сплю? Ведь не могут они говорить о таком всерьёз!

— Но это неправильно. Он главный конструктор Сирен… — снова вступает сестра.

— Есть другие специалисты в этой области, — врач отмахивается, — и гораздо талантливее. Нет незаменимых, работа не встанет. Перестаньте мне перечить и выполняйте!

Смотрю на Нио и как в зеркале отражаюсь — у него такой же ошарашенный и непонимающий вид. Щипаю себя. Больно, значит, бодрствую. А мужчина находит другой способ проверить реальность: откидывает одеяло и спрыгивает на пол. Его широкая фигура занимает проход между нашими кроватями. Я выпрямляюсь как кукла на пружине.

— Что вы хотите утаить от отца? Какая ещё операция? — голос Миллрэта наливается силой.

Узнаю этот тон — прочувствовала на собственной шкуре. Я даже порадовалась бы, что негодование обращено на другого, если бы не была сбита с толку. Доктора и медсестра вздрагивают и оборачиваются, переводя осоловелые глаза с Нио на меня и обратно.

— Э-э-э-э… Вы почему не спите? Сестра, вы сделали укол, как я велел?

— Д-да, — она в ещё большем шоке — снотворное по каким-то причинам не сработало. Женщина пятится к двери, но Нио обрывает резко:

— Стоять на месте! А вы, — кричит врачам, — сейчас всё расскажете!

От его голоса даже я вздрагиваю. Сползаю с постели и шарю ногами тапочки. Миллрэт смотрит холодно, с презрением и превосходством. Если я испугана, то он раздражён. Но непонимание и яростное желание разобраться у нас общее.

— Вы сказали, что мы здоровы. Зачем тогда сообщать родителям о… смерти? — обретаю голос, но он дрожит, зараза.

Самообладание к «нашему» доктору возвращается на удивление быстро. Он прищуривается и откладывает скетчпад на стеклянный столик. Подступает к рассерженному Нио, смотрит снизу вверх, но взглядом короля. Он тут хозяин, как ни крути.

— Вернитесь в постель, — пытается командовать врач, сразу отметая доброжелательность. — Если откажетесь, я вызову охрану, — и никаких объяснений.

— Запугать хотите? — усмехается Нио. — Не получится! Мы всё слышали. Будете притворяться и дальше? Говорите правду или я сам узнаю, — он тянется к скетчпаду.

Доктор проворно хватает со стола шприц-ручку, выдвигает иглу и втыкает пациенту в бок. Но надавить на поршень не успевает — Миллрэт ударяет его по руке, и шприц застревает в животе. Медсестра вскрикивает и вылетает из палаты. Нио откидывает доктора назад, тот обрушивается спиной на столик и теряет сознание. Пробирки и посуда летят на пол, скетчпад откатывается под шкаф.

Второй врач нападает, пытаясь оглушить пациента. От мощных кулаков уворачивается, понимая: если пропустит, Нио вырубит его так же ловко, как незадачливого коллегу до этого. Они едва не сбивают меня с ног, когда я проскальзываю вдоль кровати.

Безумно хочу это прекратить! Всё пошло по неверному сценарию. Но что мне делать? Не кидаться же их разнимать, сил всё равно не хватит. И тут меня пронзает — скетчпад! Достану его и прочту наши карточки!

Пробегаю мимо дерущихся, приземляюсь на колени, тянусь за устройством, но щель слишком узкая — ладонь не лезет. Вскакиваю и толкаю шкаф, но он нагружен до нельзя — не поддаётся ни на дюйм. Сюда бы силу Нио, но он, мягко говоря, занят.

По коридору в нашу сторону кто-то бежит. А Миллрэт и врач ещё кружат по палате. Переступаю через поверженного доктора, стекло хрустит под подошвой тапок. А вот Нио босиком — не успел обуться. Если наступит на осколок… Мысль сбывается быстрее, чем успеваю додумать — мужчина морщится от боли и заваливается на бок. Вовремя — кулак доктора таранит воздух. Нио не мешкает: ударяет противника в солнечное сплетение и отталкивает в сторону. Врач ударяется о столбик кровати. Повержен.

Подбегаю и помогаю Миллрэту подняться. Шприц всё ещё в теле. Воткнут неаккуратно — на ткани отпечатались капли крови. Мелькает мысль: надавить на поршень и впрыснуть препарат. И всё закончится.

Но узнаю ли я тогда правду? Может, я и поступила бы так, если бы врачи не напали, и я не слышала, какие ужасные планы они строили насчёт нас.

Подсознание шепчет, что сторону я уже выбрала, поэтому не колеблюсь: выдергиваю шприц и зажимаю в руке как оружие. Чувствую — решение верное. Миллрэт оборачивается и кивает с благодарностью. На лбу выступила испарина, глаза мутноваты — не знаю, что врач хотел вколоть, но частично препарат попал внутрь. Это беспокоит меня.

— Как ты себя чувствуешь? Как нога?

— Нормально. Царапина, — в моей поддержке он не нуждается и, не морщась, выковыривает кусочек стекла из стопы.

Через секунду на пороге появляются трое санитаров. Они оглядывают бардак, хмурятся на врачей в отключке и окружают нас.

— Не сопротивляйтесь. Будет только хуже.

— Тогда объясните, что происходит, — хочу решить всё мирно. — На какую операцию нас собирались везти? Почему доктора́ напали?

— Вы ценные пациенты, мы должны вас защищать. Отойдите к стене.

— Ценные? — выплёвываю я с негодованием. Устала уже от бесстрастных ответов.

— Странный способ защиты, — усмехается Нио. — Они ничего не скажут. Сами узнаем, не волнуйся. Не достала скетчпад?

Он игнорирует враждебно настроенных санитаров и говорит со мной спокойно, будто в палате больше никого. Голова раскалывается от непонимания обострённой ситуации. Кожей чувствую, как накаляется обстановка.

— Не смогла, он застрял под шкафом.

— Тогда посмотрим в картотеке, в центральном компьютере регистратуры, — у Миллрэта такой грозный и решительный взгляд, что меня пронзает дрожь.

Он настроен серьёзно, и я подбираюсь, как перед прыжком. Мозг конструктора сознания работает быстро: в голове уже созрел план действия. И Нио приглашает меня присоединиться. Не задает вопрос устно, но так и читаю по глазам. Что мне остаётся? Во всей больнице могу доверять только ему. Я уже сделала выбор.

Киваю один раз медленно, но уверенно.