Хроники Вилдена. Книга 1: Гибель Империи

Регина Пименова

История одного плоского мира, переживающего опасные исторические события. Гражданская война, разразившаяся в самой большой империи Вилдена, оказалась лишь началом череды странных происшествий, затрагивающих не только жителей этого мира.

Глава 2. Телрет Тир-Патон

«По когтю узнают льва,

По ушам — осла».

Крылатое латинское выражение

Волчий лес

По заваленному буреломом лесу пробирался мальчик в кожаной жилетке и таких же штанах. В руках он сжимал короткий, но тугой лук, за спиной висел колчан, заполненный толстыми короткими стрелами с зазубренными наконечниками. На талии был завязан узлом широкий тряпочный пояс — кушак, за который были заткнуты два кинжала. В низких сапогах прятались короткие с широкими толстыми лезвиями ножи.

Лето приближалось к концу, и со стороны Холодного моря веял сырой неприятный ветер. Мальчик мерз, но храбрился, упрямо продолжая лезть в самый бурелом. Ему не везло. Уже второй день подходит к концу, а он так и не встретил ни одного волка. Все мечты поймать матерого вожака таяли, как и припасы в мешке. Но домой возвращаться нельзя, уж лучше сгинуть в лесу как его старшие братья в прошлом году и еще раньше, когда точно Тир-Пато́н уже не помнил⁸.

Весь остаток дня, мальчик проходил, не повстречав никого, кроме молодой куропатки, которая и пошла на ужин. Поев, он соорудил шалашик, настелил высокой болотной травы, затушил костер и уснул, свернувшись клубочком. Но поспать ему не удалось. Что-то разбудило Тир-Патона. Выглянув из своего убежища, он столкнулся с взглядом желтых блестящих глаз — волк!

При слабом лунном свете мальчик увидел, что перед ним редкий черный волк. Молодой, но крепкий. Оскалив зубы, зверь рычал, но нападать не спешил. Мальчик медленно попятился назад, шаря руками в траве, но ни кинжала, ни лука найти не мог. Зато в сапогах есть ножи. Медленно вытащив один, мальчик резким движением руки пронзил горло зверю. Долго он не сопротивлялся и лишь слегка поцарапал бок убийце. Радуясь своей удаче, Тир-Патон подставил ладонь под рану, набрал горсть горячей крови и выпил ее. Считалось, что он выпил силу побежденного. Таков обычай. Утерев рот он начал снимать шкуру с волчицы, забыв об усталости.

Внутреннее чутье снова не подвело его — успел увернуться в последний момент. Но внезапно появившийся волк возобновил атаку и свалил с ног убийцу сестры. Тир-Патон успел подставить ничем не прикрытый локоть в пасть волка, иначе бы мощные челюсти сомкнулись на горле. Сильная боль пронзил левую руку, и мальчик не сдержался от крика. Но, тем не менее, не растерялся, пытался нащупать нож, лежавший где-то рядом. Волк терзал руку несчастного, глубже впиваясь в плоть и разрывая жилы. К нему на помощь прибежал еще один, впился в судорожно дергающиеся ноги.

Казалось, что это конец для двенадцатилетнего мальчика, но каким-то чудом рука наткнулась на холодное лезвие ножа. Собрав всю силу и злость в кулак, Тир-Патон нанес несколько молниеносных ударов в бок волка, оттолкнул его и набросился на другого. С диким криком он наносил один удар за другим, не отрываясь глядя в глаза зверя. Мрачное торжество переполняло мальчика. Запах крови приятно щекотал ноздри, задевая потаенные чувства, пьянил, дурманил. Лишь когда взгляд волка стал стеклянным, Тир-Патон остановился. Рассудок медленно возвращался к нему. Но приятное чувство, испытанное совсем недавно, навсегда отпечаталось в душе.

Он огляделся, боясь, что есть и другие волки. Но все было тихо. Перевязав раны, он пошвырял палкой в костре, раздул угли и подложил побольше хвороста. Вскоре тот разгорелся, весело потрескивая и прогоняя темноту, вместе с холодом и противным, липким страхом. Отдохнув и согревшись у огня, мальчик принялся за дело — надо снять шкуры с животных. Превозмогая боль, ежеминутно озираясь по сторонам, Тир-Патон только к утру закончил работу и, укутавшись в свежие шкуры, заснул в своем шалашике, не забыв при этом подкинуть веток в костер и положить поближе оружие…

***

Едва покончив с утренними делами, Мара накинула на голову толстый шерстяной платок, закрепила его обручем и пошла на окраину большого портового поселения. Шафат был столицей Вольных кланов, свободных от единоличного правления, здесь собирался Круг глав кланов, здесь принимались все важные решения. Здесь был главный рынок. Здесь жила Мара, со своим мужем, главой самого большого и уважаемого клана Телретов, Тир-Коланом, еще двумя его женами и детьми.

Быстро шагая по грязным улицам, женщина вышла на широкую дорогу, ведущую в Волчий лес, и направилась привычным маршрутом. Она надеялась, что сегодня ее сын непременно вернется с добычей и будет признан полноценным членом клана. Она надеялась, что в этот раз духи леса сжалятся над ней и вернут сына. Неужели им не хватает двух предыдущих, которые так и не вернулись с обряда инициации? Мара остановилась у края леса и уселась на старый пенек, вглядываясь вглубь леса. Где-то там уже пятый день бродит ее старший сын Тир-Патон.

Над скалами, охраняющими вход в естественную гавань, пронзительно закричали чайки, отвлекая женщину от созерцания дороги. Она уже долго просидела тут. Пора возвращаться домой. Тир-Колан, ее муж, снова будет ругать. Он всегда бранил ее за мягкосердечие и проклинал тот день, когда украл ее из дома, изрядно подвыпив с друзьями. К тому же и Сега, младшая жена Тир-Колана, вот-вот должна родить первого ребенка. Кира сама с большим животом и тоже не сможет помочь. Надо идти.

Бросив последний взгляд на исчезающую за деревьями дорогу, Мара заметила какое-то шевеление. Хромая на обе ноги, по дороге шел мальчик. Ее сын. Из горла Мары вырвался радостный вопль, и она со всех ног бросилась к сыну, раскрывая на ходу объятия.

— Не надо! — Как-то совсем по взрослому, холодно произнес заметно похудевший мальчик. Нет уже не мальчик — мужчина!

За спиной у него болтались три черные волчьи шкуры. Сдерживая слезы радости, Мара, гордая своим сыном, шла рядом и улыбалась. Теперь муж не будет говорить, что она слабая и рожает слабых детей. Тир-Патон сильный. Вон, сразу трех черных волков добыл! А эти волки отличаются и силой и хитростью. Не так-то просто их выследить и тем более убить. А Тир-Патон смог, да еще и трех!

Дома она промыла раны сына. Теперь свидетельство его силы и ловкости на всю жизнь останется с ним, и будет внушать врагам страх. Шрамы на теле мужчины служили не только свидетельством смелости и силы, но и украшением.

Вернулся и глава семейства. Еще молодой, но уже опытный и уважаемый всеми мужчина. Завидев сына и шкуры убитых волков, он одобрительно похлопал сына по плечу и отправил подручных созывать гостей.

Этой же ночью Сега родила сына, и довольный Тир-Колан объявил, что пир будет длиться еще три ночи. Старший сын, только что прошедший инициацию, сидел справа от отца. Теперь он имел право сидеть с мужчинами за одним столом (мальчики не прошедшие посвящения и свободные женщины никогда не садились за один стол с мужчинами). Завтра ему мать сошьет жилет из шкуры убитых волков — знак, что он взрослый мужчина и полноправный член клана. Несмотря на усталость, Тир-Патон держался достойно. Первый раз отведав «мужского напитка» он вовсе расхрабрился и объявил, что готов идти в набег на Хединскую империю. Заявление это приняли с большим воодушевлением и, весьма подвыпившие гости, стали строить планы ближайшего военного похода.

«Мужской напиток», пиво, вино — все лилось рекой, блюда сменялись одно за другим. Мужчины без особого разбора хватали служанок — рабынь из Хединской империи и тащили их в темные укромные уголки, или же в комнаты, где бесцеремонно задирали юбки, чтобы удовлетворить свои потребности. Несчастным приходилось безропотно терпеть это, иначе можно было получить основательную трепку. Освободившись от подобных излияний грубой мужской страсти, рабыням приходилось снова возвращаться в шумный зал и браться за работу.

Интерлюдия 1

«И стебелек травы достоин великого мира,

В котором он растет».

Р. Тагор

Один из миров в Междумирье

По широкой гладкой дороге, окруженной странным темно-синим, но одновременно и светлым сиянием, шли трое. Они были так же удивительны, как и окружающее их пространство, заполненное мириадами звезд. Один высокий смуглокожий мужчина с лицом закоренелого воина. Одет он был в легкие, но практически не пробиваемые доспехи черного цвета. За спиной развивался кроваво-алый плащ. В одной руке он нес большой меч, темный метал которого то и дело вспыхивал красным цветом, чувствуя ярость хозяина. В другой руке странный седовласый воин держал круглый щит. За ним поспешал высокий, для своего народа, гном с длинной бородой и усами, которые были заплетены в две аккуратные косички. Он сопел и кряхтел, но отнюдь не от усталости — его распирал гнев. Держа обеими руками, боевой топор, кончик которого покачивался вверх-вниз, гном словно был готов к немедленной атаке. Рядом с ними, легко ступая босыми ногами, шла женщина-эльфийка. Она была еще более загадочна, чем ее спутники. Длинные, переливающиеся всеми цветами радуги волосы, в которых изредка проскальзывали серебряные искорки, свободно спускались по платью, сотканному то ли из лунного света, то ли из утреннего тумана. Она не держала никакого оружия. Ей не нужны были не мечи, ни топоры или луки. Она не признавала смерть, даже смерть врагов. Это удел Владыки Тьмы, Мастера над Смертью.

Неожиданно все трое остановились. Впереди виднелся большой шар, крутящийся с неистовой скоростью. Тропа заканчивалась у самой его оболочки, которая то и дело вспыхивала ядовито-зеленым цветом. Там шел бой. Последний для этого мира. Это было ясно с первого взгляда. Они опоздали.

— Вот, говорил же! — Пробасил гном.

— Да. Вижу. — Ответил мужчина. В голосе его слышалось одновременно и громыхание бури, и рокот буйных прибрежных волн, и шум камней, со скоростью летящих вниз по склону. Пальцы правой руки нервно сжимали эфес меча. — Тут уже не чем не поможешь.

— Но, Повелитель стихий, мы же можем… — Начала женщина, тихим, словно шелест травы, но звонким, как пение птиц весной, голосом.

— Нет, не можем. — Возразил тот, кого эльфийка называла Повелителем стихий.

Все трое снова замолчали, устремив взор на гибнущий мир. Было что-то странное в этом мире. Что-то шло не так. Не как обычно. Это не бестелесные Пожиратели душ. Не жестокий Морголо́к и не вампир Яродри́н. О Владыке Тьмы речь тоже не шла, он редко выбирается из своего логова. Только в крайних случаях, когда требуется забрать жизнь бога или хранителя…

То, что творилось в этом мире не подходило ни к одному из известных троим спутникам богам, божкам, монстрам и прочим созданиям, живущим в Междумирье. Это был кто-то неведомый. Кто-то новый.

Снова зашагали по тропинке. Нужно ближе посмотреть. Каждый думал об одном — как же получилось так, что они не заметили появление нового сильного обитателя Междумирья. Никто из идущих по тропе не сомневался, что у них появился враг, противник, с которым придется бороться.

— Что делать будем, Господа Боги? — Осведомился гном, красноречиво поиграв секирой.

— Гимлио́н, остынь. — Повелитель стихий оторвал взгляд от зеленого шара, к которому уже подошли в плотную, и посмотрел на гнома. — Помни, нельзя дать гневу замутить рассудок. Мне тоже жаль живущих в том мире. Но ты должен понять, почему я так поступаю…

— Так же поступил и с Куриданом! — Сплюнул гном. — Э-эх! — Ловко подпрыгнув и сбившись в тугой ком, Гимлио́н ловко прыгнул прямо в шар, который странным образом теперь был внизу под ними.

— Ох уж мне эти гномы! — Проворчала эльфийка, как только их спутник исчез в зеленой оболочке мира, и обратилась в мотылька.

— Хранительница жизни решила вмешаться? — Спросил воин и, не дожидаясь ответа, прыгнул вслед за гномом, на лету став серым соколом.

Мотылек устремился за ним и вскоре они оказались в погибающем мире. Кругом были сухие деревья, с которых клочками отпадала кора, земля была испещрена многочисленными трещинами, словно древняя старуха, в ручьях вместо холодной живительной воды стояла отвратительная на вид и запах коричневая жижа. То и дело встречались скелеты животных. Хранительница жизни чувствовала, что жизнь оставила эти места совсем недавно, в воздухе все еще витал последний предсмертный крик живых созданий.

Гном упрямо шел по пыльной мертвой пустыне, бормоча под нос самые отборные ругательства, не жалея ушей Хранительницы жизни.

— Не могу понять, что здесь произошло. — Шепотом проговорила эльфийка. Говорить в полный голос ей казалось кощунством. — Пожиратели душ и те оставляют после себя хоть какую-нибудь жизнь. А здесь даже реки убили, земли, камни — все! Я совсем не ощущаю жизни!

— Я тоже не понимаю, кто это сотворил. — Ответил Повелитель стихий. — Здесь и ветра нет.

— Предлагаю взобраться на вон тот холм и осмотреться. Может, и высмотрим чего. — Предложил Гимлио́н и, получив одобрение богов, поспешил к одинокой возвышенности.

Высмотреть ничего не удалось. Кругом безжизненная пустыня. Присели на камни. Подумали. Надо было искать хоть какую-нибудь зацепку, только вот использование магии может выдать их раньше времени. Но иного выхода трое спутников не находили. Конечно, Повелитель стихий и Хранительница жизни могли перевоплотиться и в очень короткие сроки облететь весь этот относительно большой мир. Проблема состояла в том, что гном не мог так быстро перемещаться, только с использованием магии, что в свою очередь раскроет их присутствие.

— Деваться некуда. Нужно использовать магию. — Решил седовласый воин. — Хранительница и ты, Гимлио́н, положите руки мне на виски, а я посмотрю.

Повелитель стихий стал плести заклятие. Его внутренний взор взлетел высоко в небо. Везде, куда дотягивался взгляд мужчины, царила смерть. Избрав одно направление, дух воина полетел, покрывая многие расстояния за секунды. Он пронесся над погибшим лесом, над пустыней, где когда-то пышно цвели цветы, пересек безжизненный океан и, наконец, достиг цели.

На небольшом материке, а может быть и большом острове, шло сражение. Горстка местных магов и небольшая армия людей противостояли армаде странных четырехлапых и четвероруких монстров. Зеленокожие, высокие, они легко раскидывали испуганных, растерянных воинов, растаптывали их и разрывали руками, словно хрупкие игрушки.

Командовал этим воинством монстров человек, бывший к тому же и сильным магом. Повелитель стихий, прикрываясь самым надежным своим заклятием сокрытия, пытался прощупать новообретенного врага. Но тот, что-то почувствовав, обернулся и устремил свой взор туда, откуда смотрели на него. Повелитель стихий тут же прервал свое заклятие, надеясь, что неизвестный маг не смог засечь их местоположение.

— Ну и дела! — Гимлио́н почесал затылок и, словно устав, оперся о рукоять секиры. — Подмогу вызывать надо. Я не справлюсь, а вам нельзя напрямую…

— Нет. Мы вмешаемся! — Заявил Повелитель стихий тоном, не терпящим возражений.

— Но… — Все же попытался образумить бога Гимлио́н.

— Повелитель стихий прав. — Согласилась с воином эльфийка. — Весы уже покачнулись. Конечно же, это вызовет последствия, но все же, все же…

— Кто бы ни был тот могущественный маг, он нас уже заметил, поэтому нет смысла и дальше скрываться. Все запомнили дорогу? Встретимся там, позади войска обороняющихся. Разберемся на месте.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

8

Речь идет об обряде инициации. В двенадцатилетнем возрасте мальчики отправляются в лес, чтобы добыть первого волка. Если мальчик вернется с добычей он достоин жить, если не вернулся — был слабый, а слабым не место в этом мире.