В свободную Европу!

Рашид Кушаев

Справедливость – это не то, что придумал Путин или Страсбургский суд. Справедливость – это категория, не подвластная временно великим кесарям и преториям. Справедливость, попранная в отношении А. Кушаева, – всегда будет попранной справедливостью. (Рашид Кушаев для «Новой газеты»)

Глава 1. Тотальная дискриминация

Мне было уже больше тридцати лет, когда я начал пытаться защищать свои права в Узбекистане. Сильным толчком, подвигнувшим меня к правозащитной деятельности, стал целый ряд вопиюще несправедливых фактов, нарушающих мои личные права.

Сначала это были мелкие проблемы, и для их решения я оказался в офисе международной правозащитной организации Human Rights Watch (HRW).

Девушка с красивым именем Акейша подарила мне ежегодник HRW, где было несколько статей описывающих дикие безумства узбекских силовиков. Среди них было и письмо Дмитрия Чикунова о том, как его заставили признаться в преступлении под пытками.

Прочитать письмо целиком в интернет можно по ссылке: [битая ссылка] http://www.hrw.org/legacy/russian/reports/uzbek/2000/dec/apd2.html

Источник:официальный сайт Human Rights Watch (HRW)[битая ссылка] www.hrw.org

Это письмо помогло мне в будущем спастись от сумасшедших и кровожадных злодеев, потому что там была фамилия одного из них — Григорян.

В ноябре 2000 мы с матерью продали небольшую квартиру и приехали к моему отцу, потому что дом у него был просторным, а он сам нуждался в уходе по причине преклонного возраста.

До сентября 2001 всё было нормально: у нас были средства от проданной квартиры и мы не знали никакой нужды. Все прежние годы у нас были проблемы из-за безработицы, узбекского национализма, гонящего всех «неузбеков».

Но 27 сентября отец умер после ампутации части ноги, поражённой гангреной.

Дом отца находился в криминальном Яшнабадском (ранее — Хамзинский) районе Ташкента, где проживал и был задержан российский мученик Дмитрий Чикунов.

На улице проживает множество опустившихся люмпенов, страдающих алкоголизмом и живущих криминальными инстинктами. Один из таких вот обитателей этого квартала жил за забором. Вся их многодетная и бедная семья не могла смириться с нашим временным благополучием.

Уже в октябре начались первые провокации. Наши криминальные соседи нашли причину для скандала с оскорблениями и нецензурной бранью. Я написал заявление в милицию. Ко мне домой пришли аж три мента! Это были Курбанов, Элабаев и тот самый Григорян! Это не мог быть другой Григорян, потому что мент армянской национальности для Узбекистана — вообще редкость, а однофамилец в одном и том же районе — абсолютное исключение. К тому же от этих троих хищников просто воняло кровью и смертью!

Они осмотрели мой дом, зайдя во все комнаты, и разузнав, где я сплю. Потом ушли.

Никакого дела заведено не было.

Через пару недель, 9 ноября, в окно моей спальни среди ночи влетел строительный кирпич, разбил стекло и громко ударился о решётку!

Грохот как от атомной бомбы! — первая мысль при пробуждении, потому что американцы уже собрались бомбить Афганистан после терактов 11 сентября. Я испытал сильный шок.

В эти дни я узнал, что такое «математика хищников».

Люмпен Гена (криминальный сосед) разбил окно в ночь на субботу. В субботу, 10 ноября, милиция отдыхает, потому что это их профессиональный праздник. И поэтому моё заявление, которое я отвёз в само Министерство внутренних дел, было принято с большой неохотой. Только моя настойчивость была сильнее!

В Министерство я обратился, потому что районной милиции я уже не доверял. Тогда я ещё был наивен и не знал, что между уголовниками и ментами Узбекистана нет никакой разницы, и что все подобные провокации разрабатываются теми же хищниками, которые управляют страной.

Никакой реакции из МВД — даже письма не было!

Я ждал, когда приедет следователь, чтобы осмотреть разбитое окно, поэтому кирпич до сих пор лежит на раме окна. Но так никто и не приехал!

5-го января 2002 — новая провокация. Гена ломает наш общий забор и ждёт моей реакции. Я подхожу и осматриваю место пролома. За забором стоит Гена, его жена и их дети. Все они громко кричат и матерятся. Я молча ухожу и звоню в милицию. Через час приезжают Элабаев с Курбановым. Они отвозят меня и дебошира в РОВД и… сажают в общую камеру!

В коридоре я успеваю заметить зловещую фигуру с пудовыми кулаками. Предполагаю, что это был один из рабов системы, призванный запугивать и убивать всех жертв режима. Их набирают из преступников, о которых рассказал один из них — Дядя Шурян (Александр Рахманов).

Публикация информационным агентством «Фергана» и газетой «Мегаполис» исповеди «Раскаяние палача» Александра Рахманова вызвала бурную реакцию в Алма-Ате в начале 2006 года.

Прочитать статьи можно на сайте информационного агентства «Фергана»:

Источник:[битая ссылка] www.fergananews.com/articles/7167[битая ссылка] www.fergananews.com/articles/7157

Утром отпустили сначала дебошира, а потом и меня.

Я понял, что меня отпускать не хотели, а собирались поступить как и с Дмитрием Чикуновым. Соседи выступили лишь как провокаторы и сообщники ментов. А те планировали состряпать уголовное дело, чтобы потом забрать дом, доставшийся мне в наследство. Для этого можно было попытать меня в застенках, чтобы я подписал — либо самооговор, либо дарственную на их человека. Это обычная практика для Узбекистана.

Когда после многочисленных звонков в милицию, никто не приехал, я позвонил дежурному прокурору города. И именно этот предусмотрительный шаг заставил каримовских уродов отпустить меня из своих челюстей, то есть из Хамзинского РОВД г. Ташкента.

Вплоть до продажи дома в июне 2002 были самые разные провокации и грубые акции оскорблений. Нам били окна, проломили шиферную крышу, материли последними словами многочисленные дружки наших соседей. Но мы могли только терпеть.

В июне мы очень дёшево продали дом, чтобы бежать от этого доисторического беззакония.

Но уже другие испытания ждали нас впереди.

На время, пока мы присматривали себе недорогую квартиру в более безопасном месте, я попросил свою бывшую жену, Валентину, пустить нас с матерью в свою квартиру. Оплату мы дали ей вперёд.

Прошло две недели. Мы с матерью решили, что я куплю ей однокомнатную квартиру, а сам поеду в Россию. Найдя подходящий вариант, мы вышли для поездки к нотариусу, чтобы оформить куплю-продажу. Но уже в подъезде Валя подняла шум, крича во всё горло, что её ограбили. Тут же появилась жена домкома, проживавшая в этом же подъезде, и стала меня в чем-то обвинять.

На улице уже стояли работники махаллинского (квартального) комитета — МК — и всеми силами пытались помочь Вале отобрать сумку с деньгами от проданного дома, которую моя 70-летняя мама так и не отдала. Я хотел помешать этому грабежу, но соучастники преступления — работники МК — представители местной власти очень старательно удерживали меня.

Откуда ни возьмись, появился участковый милиционер. Это был уже другой район — Мирзо-Улугбекский, но менты здесь — такие же уголовники, как и во всём Узбекистане. Добавлю, что раньше мне мои дети, которых мы родили с Валей, уже рассказывали, что сотрудник Махаллинского комитета Бердикул приходил к ней и пил с ней вино. Теперь он был её главным помощником в попытке грабежа.

Вся эта уголовная шушера — участковый и работники махалли — требовала от нас, чтобы мы отдали Вале часть наших денег. Но мы им не дали ни гроша! Я при них позвонил знакомой правозащитнице и весь их боевой дух куда-то испарился!

Им пришлось нас отпустить.

В тот же день мы купили квартиру.

Потом написали заявление о попытке грабежа и требовании вернуть наши вещи, которые Валя оставила у себя. Но заявление осталось без ответа, а вещи достались воровке.

На новую квартиру ещё раза два приходили участковые, уже другие, и пытались затащить меня в свой участок, но я требовал повестку, поскольку знал, что люди очень часто оттуда никогда не возвращаются. Опасаясь новых сценариев по экспроприации оставшихся у меня денег, я положил их в банк, на счёт своей матери и с небольшой суммой направился в сторону границы с Казахстаном.

Мне ничего не оставалось, как бежать в Казахстан. Это было 13-го августа 2002 г…