Золото Дункеля

Рафаэль Тимошев, 2021

Гражданская война в России. При освобождении одного из городов чекистами обнаружен любопытный документ – личное поручение адмирала Колчака обеспечить проход тайной группы к войскам главнокомандующего Северной области генерала Миллера. Соединение с англичанами и Миллером было важным стратегическим замыслом «Верховного правителя России»… Получена информация, что с ними особый груз – ящики с драгоценностями, – а возглавляет группу отъявленный негодяй – некий штабс-капитан контрразведки Дункель.

Глава 5

Встреча со стариком не на шутку взволновала Павла. И дело было даже не в самом золоте, а в нечто другом — в том, что место клада связали с совершенно несуразными вещами — «поясом и мечом». Какие могли быть пояса и мечи на вершине горы! Да и как они могли показать на золото? Павел был уверен, что это не что иное, как либо местные названия чего-то, либо в крайнем случае их замысловатая аллегория. Он обратился к карте, достал вопросами Трошку, но ничего похожего ни в глуховском лексиконе, ни в очертаниях местности на карте так и не обнаружил.

Было еще нечто, что не давало покоя — ощущение того, что он задолго до этого знал о существовании здесь, в Глуховке, некой тайны… Знал и ждал… Оттого и рвался сюда… Эта мысль неожиданно осенила его после встречи с дедом Прохором, вечером того же дня, во время ужина с родителями Даши и Трофима. И с той минуты ему не давал покоя один и тот же вопрос: откуда оно, это странное чувство?

Об этом он хотел поговорить с Трофимом, весь следующий день носившимся в приподнятом расположении духа, но тот, не утруждая себя философствованиями, лишь отмахнулся — ерунда, на Гнилухе пройдет!

Вечером, перед сном, он заговорил об этом с Дашей. Она внимательно выслушала, поцеловала его и, прижавшись, тихо прошептала: «Просто тебе хочется приключений».

Как ни странно, эти слова принесли успокоение. Уже засыпая, Павел счастливо подумал: «Она права. Просто я столкнулся с давно желаемым…»

На следующее утро от деревни отошли три лодки. Лениво урча, они выплыли на середину большой реки, медленно развернулись по течению и, взревев моторами, словно застоявшиеся скакуны, сорвались одна за другой с места, рассекая и волнуя утреннюю гладь воды. Вскоре деревня скрылась из вида и под нависавшими серыми облаками замелькала обступившая с обеих сторон угрюмая тайга.

Павел и Даша сначала живо переговаривались, с любопытством поглядывая на соседние лодки, но скоро смолкли под свистом ветра и, укрывшись куском брезента, стали молча смотреть на пробегающие мимо берега.

Через несколько часов справа показались знакомые места.

— Гнилуха! — сквозь рокот мотора донесся голос Трофима. Павел и Даша закивали.

Одна за другой лодки сбавили скорость, медленно повернули в сторону притока и вошли в устье. Только теперь Павел заметил, что русло речки выворачивалось с севера.

— Странно, однако! — повернувшись к Трофиму, прокричал Павел. — Большая река течет на север, а Гнилуха — на юг…

— Уклон такой! — прокричал в ответ Трофим. — Место гористое! А Гнилуха с востока тащится…

Пройдя вверх по течению еще около получаса, шедшая впереди лодка участкового развернулась и осторожно приблизилась к правому берегу, к поляне. Даша поежилась.

— Ты чего? — спросил Павел. — Замерзла?

— Нет… неприятно.

— Тебе лучше было остаться.

Даша замотала головой.

Лодки тем временем поочередно уткнулись в берег. Первым сошел Васильич. Подтянув моторку, он с озабоченным видом склонился над песком.

— Ты чего, дядь Захар? — спросил, свесившись с борта, Трофим; его пассажиры неуклюже спрыгивали на берег.

— Смотрю вот… след свежий, лодки.

— Нашей, видать, с прошлого раза…

— После дождей-то… на песке? Навряд ли.

— Однако наследили они порядком, — заметил, оглядывая берег, сошедший следом Прохор.

— Почему «они»? — удивился Павел.

Старик отвернулся:

— Двое было.

— Чужие, видать. Наши сюда ходить бы не стали, — заметил Трофим.

— Это верно, — отозвался старик. — Не наши это… Но следы знакомые…

Трофим ухмыльнулся:

— Как это — «не наши, но знакомые»?

— Ладно вам… — Участковый огляделся. — Покажи-ка лучше, где вы стояли. Здесь, что ли?

— Там стояли, подальше, — махнул парень.

— Ближе к лесу, — подтвердил Павел.

Они прошли вперед. То ли от пасмурной погоды, то ли от недавно найденных здесь зловещих останков — поляна на этот раз выглядела неприветливой, хмурой, неуютно сжатой с трех сторон лесом.

— Вот здесь палатка стояла, — показал Трофим на примятую траву. — А здесь — костер…

Участковый присел, поводил ладонью над углями.

— Угли-то свежие… Даже теплые… Кто-то был здесь недавно…

— Двое… — вновь уточнил Прохор, разглядывая траву. Он ковырнул сапогом. — Ну-ка, Трошка, что за окурок, глянь-ка… Не нашинский какой-то…

Трофим поднял.

— Точно, заграничные…

— Уж не они ли?..

— Ты про кого? — быстро спросила Настя.

Дед угрюмо посмотрел на внучку, но промолчал. Захар выпрямился:

— Ну а череп где нашли?

— Напротив, где лодки. — Павел показал рукой.

— Пошли, покажешь… И лопату возьми.

— Ага, — кивнул Трофим.

Павел провел участкового к берегу:

— Вот здесь и нашли… Так ведь? — спросил он Дашу. Та согласилась:

— Здесь.

Милиционер нагнулся. Затем выпрямился, достал из кармана куртки фотоаппарат и сделал несколько снимков.

— Пройдись-ка лопатой, — кивнул он подошедшему Трофиму.

Лопатой прошлись и на этом месте, и в пяти метрах вокруг, и походили по всему берегу вдоль поляны. Для пущей верности даже поковыряли дно рядом.

— Кажется, ничего, дядя Захар… — Трофим с досадой сплюнул.

— Особо я ничего и не ждал, — выходя из реки, сказал участковый. Он мельком взглянул на парня. — Кажись, воды набрал в сапоги…

— Во как! — опешил Трофим. — А на кой черт ты нас сюда притащил, если ничего не ждал?

Захар крякнул, взбираясь на крутой берег:

— Для успокоения совести. Вдруг сюда накатило еще чего-нибудь…

— Как это? — Павел вопросительно уставился на милиционера.

— А так, — проворчал Прохор. — Череп-то ваш скорее с верха принесло, течением. Вот Захар и проверил — не принесло ли еще чего. Самое место ведь не определишь…

— Место где стреляли?

— Оно самое… Если стреляли, конечно… — Старик оглядел сапоги участкового. — Надо бы тебе просушиться…

— Не мешало бы, — согласился Захар, выжимая на себе галифе. — Костер развести, что ли?

Переодевшись и развесив над костром промокшую одежду, мужчины расселись и принялись пристраивать для просушки обувь. Женщины и дед Прохор молча наблюдали. Когда с сапогами было покончено и все успокоились, Захар подтянул под босые ноги полено и, вытащив из кармана пачку папирос, задумчиво произнес:

— Все же скорее это на мысу случилось, я думаю… Но, если череп связан с той кобурой… — Он помолчал. — Нет все-таки… Тогда бы он лежал у мыса: там река петлю делает — прибило бы к мысу с другой стороны…

— Быть может, и там поискать? — осторожно спросил Павел.

Захар закурил.

— Нет уж времени. Возвертаться надо. Завтра с утра вертолет прибудет.

— И что же теперь? — спросил Павел.

Прохор не спеша уселся на стоявший рядом пень.

— А что теперь… Вы — назад, в деревню, а мы с Настюхой — на зимовник… Вестимо что…

Наступила грустная тишина. Словно что-то оборвалось, недоделалось… Неожиданно глаза Трофима сверкнули:

— Дед, а ведь ты говорил, осенью дело было, как сейчас…

— Ну и что с того?

— К чему это ты? — выпуская изо рта дым, спросил Захар. — Говорил же — к делу это никаким боком…

— А я, Васильич, вот что подумал: что если мы по Гнилухе подымемся к Собачьей горе?

— Зачем это? — недовольно буркнул Прохор.

— Как зачем? — воскликнула Настя. — Может, осенью искать надо! Может, только осенью тот «пояс» и кажется!

— Погоди, коза! — одернул ее охотник. — Ты куда это клонишь, паря? Золото захотелось, что ли? Тебе на что гора-то?

— А хотя бы и захотелось! — запальчиво воскликнул Трофим. — Вдруг мы тот «пояс» и отыщем? Паш, ты как?

Ответить Павел не успел.

— Дурак ты, Трошка! — рявкнул Прохор. — Думаешь, самый умный, что ли? Собачью и без тебя уже обшарили во все сезоны! Ни один уж пострадал через тот «поясок»! Таких вот, как ты — охочих до золота дармового, — полно было! Чушь это все! Слава богу, позабыл народ, так нет же — Трошка объявился!

Прохор сокрушенно сплюнул. Трофим, открыв рот, застыл. Глядя на его растерянное лицо, Павел вдруг понял, что вот так все может и кончиться… Он сказал первое, что пришло в голову:

— Может, о Дункеле узнаем что… Череп все-таки…

Даша с удивлением посмотрела на мужа.

Прохор, не оборачиваясь, вздохнул:

— И ты туда же… Ученый вроде…

Словно провинившиеся, ребята примолкли. В наступившей тишине отчетливо протрещал костер, сердито шумнул лес, будто чем-то недовольный, и как-то недобро, беспокойно прокричала в дебрях неведомая птица…

Захар пощупал сапог:

— Кажется, просыхает… — Он помолчал. — В общем, так: завтра вертолет, а посему, как просохнем — собираемся и трогаем. Вот и вся музыка…

Трошка тяжело выдохнул.

— Дед, что это? — неожиданно вскликнула Настя, протягивая руку в сторону реки.

Все обернулись: над Гнилухой клубились неизвестно откуда взявшиеся пары тумана — сначала мелкими барашками, затем разрастающимися на глазах мутными языками, медленно взымающимися вверх, и вскоре уже все русло заволокло белой густой пеленой.

— Что за дела? — прошептал изумленно дед Прохор. — Никак туман? В такое-то время…

Белая масса, так же неожиданно, как появилась, стала бледнеть; сквозь пелену проступили силуэты деревьев противоположного берега, блеснула вода… И вдруг посреди реки взмыли вверх новые языки пара, ощетинились, словно гигантские зубья, заклубились на острых концах и незаметно оформились в отчетливые фигуры людей — в длинных одеждах, в странных головных уборах, медленно, один за другим двигающихся вверх по воде… Они достигли изгиба реки, поползли по склону возвышающего мыса и так же, один за другим, рассеялись на его вершине.

В то же мгновение туман над рекой окончательно растаял, как будто его и не было; вновь печально протрещал костер, стрельнуло искрами прогоревшее полено, и стало тихо.

Никто не шевелился. Оцепенев, все смотрели на мыс, где только что исчезло таинственное видение.

— Матерь Божья! — прошептал наконец Прохор. — Никак — знак?

— Что это было, дед? Неужто… — Голос Насти сорвался на полуслове.

— Бр-р… Ей-богу — призраки будто! — прошептал Трофим. — Жуть какая-то! Сколько их было?

— Семеро, кажется… — неуверенно пробормотала Даша.

— Господи! Ты и говорил про семерых… — Настя испугано взглянула на деда.

— Семерых кого? — по-прежнему шепотом спросил Трофим. — Беляков, что ли? Значит, точно — знак… Показывают, куда идти надо — вверх по Гнилухе!

Он подскочил:

— Говорю же — на Собачью гору идти надо!

— Затарахтел, тарахтелка! — вдруг рассердился Прохор.

— Говорю вам — есть там что-то, на Собачьей! Они сами показывают! Идти надо!

— Чур тебя! — одернул Прохор. — Идти… Без головы остаться хочешь? Туда-то и добрые охотники не ходят…

— Ну, хватит! — подал голос Захар. — В десятом веке, что ли? «Знак», «призраки»… Явление природное, да и только… Развели мракобесие! И ты еще, Прохор Николаевич…

— Э-э, зря ты так, дядя Захар! — обиженно воскликнул Трофим. — Неслучайно все это: как заговорили о Собачьей горе, так они и показались! Ясно ведь! Идти надо! Нет — так мы сами пойдем!

— Да смолкни ты, холера! — грубо перебил его Прохор.

Все замолчали.

— Дед, может, в самом деле… — осторожно произнесла Настя спустя минуту. Трофим быстро глянул на соседку и тут же перевел взгляд на Прохора: к изумлению, тот лишь устало покосился на внучку и отвернулся.

Павла бросило в жар: еще одно слово деда — и конец; придется возвращаться! Отчего-то взглянув на Дарью, он путано пробормотал:

— Там ваш родственник погиб… Что если «пояс и меч» показывают место и его гибели… и клада? — Он помолчал. — «Пояс», к примеру, — место клада, «меч» — место боя. Вдруг на том месте и сражались за клад? Узнаем вдруг чего… До горы и обратно — прогулка… — Вновь взглянул на жену. — А Даша вернется с Захаром Васильевичем… Как, Прохор Николаевич?

Даша поджала губы. Старик медленно повернул голову и устремил долгий изучающий взгляд на Павла… Потом так же медленно отвернулся.

— Я вам не хозяин! — тихо буркнул он. Однако посмотрел на участкового и, помолчав, спросил: — Как думаешь, Васильич?

Милиционер швырнул потухший окурок в костер.

— Ерунда все… с золотом… Так ведь веры им нет… Попрутся дураки, натворят чего… — Он кивнул в сторону Трофима. — А у тебя, Прохор Николаевич, и своих дел по горло…

Вновь помолчали, вопросительно поглядывая на старика.

— Ну, так как? — не выдержал Трофим. — Идем, что ли?

Охотник поглядел исподлобья.

— Не люблю я туда ходить… В общем — как Настя…

Все непроизвольно посмотрели на внучку.

— Мне-то что? — фыркнула та. — Я — как дед…

— Тьфу ты! — сплюнул в сердцах Трофим. — Что вы друг на друга киваете! Идете или нет?

Дед покряхтел:

— Истинно дураки! Далась вам эта Собачья гора… Глядите только! Меня слушать! Иначе возверну чертей! Понятно?

— Понятно! — подскочил сияющий Трофим.

Захар покачал головой:

— Ну, дела… Учтите, однако! Через четыре дня не будет вестей — пойду следом, а потом всыплю всем!

— Идет! — вскрикнул Трофим и ткнул Павла в бок. Тот взглянул на Дашу: «Что бы ты ни говорил, я иду с тобой!», — говорили ее глаза.