Карнавал смерти

Рафаэль Монтес, 2019

НАЦИОНАЛЬНЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР № 1 В БРАЗИЛИИ. Мрачная история о семейных тайнах, приведших к карнавалу смерти. Быть Викторией Браво нелегко. Я наблюдаю за ней каждый день. Знаю ее планы и привычки. Знаю ее самые сокровенные секреты и страхи. Я слежу за ней издалека… Виктории было четыре года, когда психопат ворвался в дом и зарезал всю ее семью. Напоследок он оставил собственную метку – раскрашенные черной краской лица жертв. Девочка сумела выжить, но изменилась навсегда после кошмара той ночи. Двадцать лет спустя Виктория живет в крохотной квартирке в Рио-де-Жанейро, отгородившись практически от всех. Ее любимое развлечение – подглядывать за чужой жизнью через окна домов, скрываясь в темноте. Но когда она находит у себя в спальне жуткое послание, то понимает – теперь следят за ней… Прошлое вернулось, чтобы раскрыть секреты той трагедии и довести начатое до конца. Виктории придется сыграть по правилам психопата и самой докопаться до истины. И помочь в этом деле могут лишь три человека: ее парень, лучший друг и психиатр. Только вот есть проблема: кажется, один из них – убийца… «Ритм, стиль письма и тонко прописанная главная героиня поразили меня. Как и в „Идеальных днях“, меня провели во тьму». – Кэролайн Кепнес, автор бестселлера «Ты» «Прочитала на одном дыхании. Я боялась за Викторию, болела за нее, а главное – понимала ее. И та глубина, с которой Рафаэль Монтес создал этого таинственного персонажа… Триллер и роман, соединенные в одном сюжете, трогают и заставляют задуматься. Блестяще!» – Илана Касой, бразильская писательница и профайлер-криминалист «Мощный женский психологический триллер с гениальным многослойным сюжетом, полным неожиданных поворотов. Я была загипнотизирована». – Глория Перес, бразильская сценаристка и автор новелл, создательница сериала «Клон» «Рафаэль Монтес сочетает напряженную атмосферу фильмов Альфреда Хичкока с черным юмором Квентина Тарантино». – The Guardian

5

Единственный источник света — уличный фонарь на углу; его лучи проникают через наглухо закрытое створчатое окно гостиной. Свернувшись калачиком на диване, Виктория уставилась на защитные устройства, установленные сегодня на ее дверь. Ей пришлось до дна опустошить банковский счет, чтобы оплатить полный комплект: пять замков трех разных марок. Помимо тройного, с никелированной цепочкой, позволяющей приоткрывать дверь, ей поставили два усиленных замка системы «Тетра» — один на уровне глаз, другой у пола — и два безопасных засова. Двойной слой пузырчатой пленки под входным ковриком должен был предупредить о чьем-то нежелательном визите. Теперь Виктория чувствовала себя чуть спокойнее. Она предпочла бы дверь со стальными пластинами, но такая стоила целое состояние. Все утро четверга ушло на мытье стены в спальне и отстирывание Абу в раковине. Она так старалась, что порвала его шерстку, и маленькие пенопластовые шарики выкатились наружу. Пришлось собирать их по одному и зашивать медвежонка. Еще она купила банку белой краски и перекрасила стену; сильный запах не выветрился даже к пятнице. Виктория посмотрела на кухонные часы, чувствуя: сейчас что-то произойдет. Было девять вечера.

Звуки с улицы с каждой минутой становились все громче. Вечера в районе Лапа всегда оживленные. Толпы людей из самых разных слоев собирались в барах, возле уличных ларьков с сэндвичами и коктейлями «Кайпиринья», на музыкальных площадках с самбой, регги или форро^[24], в караоке-барах и бильярдных. Со своего места девушка могла одновременно следить за дверью и окном. Она не спала почти двое суток; веки стали свинцовыми, голова отупела. Время от времени Виктория все же задремывала на диване, прижимая к себе Абу, ставшего блекло-серым после тщательной стирки. Но почти сразу просыпалась в холодном поту от слишком красочных кошмаров: топор, пробивающий деревянную дверь, как в «Сиянии»^[25]. У нее затекла спина, и постоянно подмывало опустошить целую бутылку водки, чтобы притупить боль. К счастью, Виктория не держала дома алкоголь с тех пор, как бросила пить. Она успела доесть остатки фруктов, хлеба и йогурта в холодильнике, а за день до этого поджарила последний кусочек куриного филе. Придется в выходные пойти в супермаркет и сделать огромное усилие, чтобы не прихватить с собой бутылку. На столе посреди комнаты на расстоянии вытянутой руки лежал кухонный нож, а рядом с ним — швейцарский армейский перочинный нож. Мобильник тоже был там, с полностью заряженной батареей — на случай, если понадобится позвать на помощь.

Вчера днем ей много раз звонил Бели. Наверное, беспокоился, что она не появилась на работе без предупреждения. Доктор Макс оставил несколько сообщений, потому что Виктория пропустила сеансы в четверг и пятницу. Арроз продолжал названивать без остановки, оставляя длинные голосовые сообщения, которые она не удосужилась прослушать. В полдень в четверг звонили с неизвестного номера, оказавшегося в итоге телефоном, нацарапанным Джорджем на салфетке. Может, хочет назначить свидание… После случившегося сама идея встречаться с посторонним человеком казалась абсурдной. Да и вообще с кем бы то ни было. Хотелось замуроваться и отгородиться от всего мира. Только это не выход.

Окно — путь отхода, если злоумышленник вернется. Будь это приличный дом вроде тех, где живут богатые люди в южных районах Рио, то в холле и на лестничной клетке стояли бы камеры, и Виктория смогла бы выяснить, кто вошел и разукрасил стену. Она подумывала расспросить соседей, не видели ли они постороннего, но это пустая трата времени. В дом постоянно входила и выходила куча народу. Тот же Джексон всегда водил клиентов к себе. Иногда из-за стенки до нее долетали стоны, и, когда ей это надоедало, она включала музыку в наушниках.

Сейчас музыка не помогала. Тело налилось свинцом, умоляя о выпивке или отдыхе; Виктория повалилась на диван, медленно погружаясь в успокаивающую пустоту. С нее капал пот. В этот час на улице многолюдно — прекрасный шанс для преступника рискнуть и вернуться снова, поэтому приходилось бодрствовать. Виктория встала и умылась в раковине, чтобы немного освежиться. Сняла джинсы и оставила их на кухонном табурете; теперь на ней были только футболка и нижнее белье. Выпила стакан воды, съела последний банан из вазы с фруктами и попыталась разобраться в доносящихся издалека звуках: телевизор на пятом этаже, хлопанье двери на третьем, шипение радио на первом, пронзительный смех на углу улицы, тяжелые шаги то ли вверх, то ли вниз по лестнице. Все было бы намного проще, поставь она камеру в коридоре, над дверью или у входа в дом. Может, следовало позвонить Аррозу и попросить помочь установить охранную систему в квартире — он наверняка знает, как это делать — и одолжить у него телескоп, чтобы поставить у окна. Виктория даже выяснила, почем в интернете продается оружие. Мало того что стволы дорогие, так их еще трудно приобрести. Арроз должен знать более простой способ раздобыть пистолет.

Виктория вернулась на диван, ощущая дискомфорт в левой лодыжке. Сняла протез и попыталась сосредоточиться. Первые несколько лет после того, как она лишилась ноги — ее пришлось ампутировать, когда из-за ножевых ранений развилась гангрена, — девушку преследовали фантомные боли, словно конечность все еще находилась на своем месте. Мозг хотел и дальше управлять ногой и не мог смириться с ее потерей: тело жаловалось, что балетки сдавливают пальцы, а ногти на ногах отросли так, что изогнулись, царапая пол и врастая в ступню. Все это было лишь плодом воображения, но чувствовалось именно так. Доктор Карлос испробовал разные методы, пока наконец Виктория не научилась концентрироваться с закрытыми глазами и мысленно отзеркаливать правую ногу на несуществующую левую. Тогда ее мозгу казалось, что она стрижет ногти или чешет коленку на левой ноге всякий раз, когда проделывает это с правой. Со временем это превратилось в такую же привычку, как чистить зубы по утрам или завязывать бант на голове перед выходом. Зуд в несуществующей ноге становился все сильнее и сильнее. Виктория зажмурилась, но ничего не могла представить. Ее раздражало все: жара, мелодия самбы из соседнего бара, полумрак в гостиной, бегающие вверх-вниз по телу мурашки…

Она открыла глаза. Культя, которая заканчивалась чуть ниже колена… Как она могла видеть, что чего-то не хватает, если бы мозг не осознавал этого? Человеческий разум — отвратительная вещь. Как и все человеческое тело. Болезни, бактерии, грибковые инфекции, рак… По крайней мере, сейчас у нее хотя бы нет месячных.

Внезапный шум заставил насторожиться. Кто-то поднялся по лестнице и остановился в конце коридора. Если это Джексон, то с ним должен быть клиент, но полночь еще не наступила. Виктория внимательно прислушалась: шаги одного человека. Она быстро надела протез. Это была самая продвинутая модель, позволяющая свободно двигаться, с аэродинамическими зазорами и легкой посадкой. Металлическая конструкция весила ровно столько же, сколько и настоящая нога, поэтому особой разницы при ходьбе не чувствовалось. Подрастая, Виктория меняла протезы, как другие — очки. А когда пришло время выбирать окончательный вариант, купила лучший из возможных.

Девушка молча подошла к табурету, на котором оставила джинсы. Лодыжка невидимой ноги горела, поэтому она сжала левое бедро обеими руками, пытаясь унять боль, но тщетно. Пришлось закусить край футболки, чтобы не шуметь. Виктория привалилась к столешнице, натянула джинсы и снова прислушалась к звукам из коридора. Ни поворота ключа в соседской двери, ни движения на лестнице. Просто тишина. А потом лопнула пузырчатая пленка под ковриком. По ту сторону двери кто-то был.

Виктория схватила нож и, прихрамывая, подошла ближе. Ощущения были такие, будто ядовитые муравьи ползают по лодыжке, пожирая плоть, чтобы добраться до костей. Ей хотелось спросить, кто там, но она сдержалась. Сердце колотилось с оглушающей частотой. Говорят, у страха есть свой запах и звук. Виктория не знала это наверняка. Оставаясь на месте, девушка прислонилась к дверному косяку и прижала ухо к замку в ожидании каких-нибудь звуков. Ничего. Какая же она дура, что не поставила глазок! В чем польза от замков, цепей и ножей, если нельзя увидеть, кто поджидает тебя по ту сторону? Она немного выждала. Снова звуки лопающейся пузырчатой пленки, затем — ломающейся пластмассы из-под дверного коврика. Виктория высоко подняла нож и взяла мобильник в другую руку. Кому звонить?

Не успела она ничего придумать, как послышались шаги в коридоре. Незваный гость удалялся. Собрался уходить? Или готовился взломать дверь? Такая неопределенность была просто невыносима, как будто внутри Виктории разрасталась язва. Это Таггер, вернувшийся спустя столько лет? Или его подражатель? Она должна знать наверняка. Стараясь не шуметь, отодвинула запоры и открыла замки. Повернув ручку, осмелилась приоткрыть дверь на небольшую щелку, через которую просматривался темный коридор. Сразу же разглядела неподвижную тень на верхней площадке лестницы. Мужчина стоял к ней спиной и с чем-то возился. Пистолет? Отмычка? Не раздумывая, Виктория шагнула в коридор. Все произошло слишком быстро: она подошла вплотную, занеся руку и готовясь ударить сзади, но мужчина резко обернулся, предчувствуя нападение. Ее мозгу потребовалось меньше секунды, чтобы понять, кто перед ней, и нож сам собой опустился. Лезвие чиркнуло по руке доктора Макса, когда тот попытался остановить Викторию. По его коже заструилась кровь. Девушка уставилась на рану, потеряв дар речи; ей хотелось разрыдаться. Она нервно сглотнула и извинилась.

— Я беспокоился… — Доктор Макс зажал порез другой рукой, словно не произошло ничего особенного. — Что случилось?

Виктория посмотрела на приоткрытую дверь, боясь, как бы кто не увидел эту странную сцену: дрожащая женщина, окровавленный нож, раненый мужчина… Она завела психиатра в квартиру и заперлась на все замки. Принесла из ванной антисептик и бинт и перевязала доктору Максу руку, одновременно пытаясь объясниться. Слова застревали в горле, но рассказанная правда делала все еще реальнее и страшнее. Виктория на секунду прервалась, чтобы глотнуть воды, и закончила историю надписью на стене и установкой дверных замков. Ее вдруг встревожила одна деталь.

— Откуда вы узнали мой адрес?

— Он всегда был у меня в папке с историей твоей болезни в кабинете.

Виктория не помнила, чтобы заполняла какие-то анкеты. Правда, в самом начале своего лечения она была не в себе…

— Почему вы не постучались?

Доктор Макс вздохнул. Казалось, вопрос смутил его.

— Здесь я вышел за профессиональные рамки. — Он посмотрел на забинтованную руку. — Не следовало приходить к тебе домой, но я очень волновался. Ты не пришла ни вчера, ни сегодня утром и не отвечала на звонки. Я весь день думал, как мне поступить, и решил приехать сюда. Я не собирался заходить в дом, просто хотел позвонить в домофон и… поговорить. Убедиться, что все в порядке.

— Здесь нет домофона.

— Теперь я это знаю.

— Как вы попали внутрь?

— Дверь была приоткрыта. Я вошел, даже не задумываясь. Собирался еще раз позвонить тебе, прежде чем постучать в квартиру. А потом вышла ты и…

— Мне очень жаль. Я не хотела сделать вам больно.

— Вик, тебе нужно позвонить в полицию.

— Ни за что.

Макс подошел к двери осмотреть замки и засовы. Дверь напоминала вход в тюремную камеру.

— Я… — Психиатр заколебался. — Я могу пойти с тобой.

Виктория знала, что это снова выйдет за его профессиональные рамки.

— Можно посмотреть надпись? — спросил доктор, когда Виктория не ответила.

— Я все закрасила.

Он взглянул на нее с непонятным выражением. Девушке не понравилось подозрение на его лице. Хотя в ее диагнозе не было слова «бред», Макс смотрел на нее как на психа, называющего себя Наполеоном.

— Я верю тебе, — наконец произнес доктор. — Но почему ты не хочешь обратиться в полицию?

Виктория молчала. После трагедии ей потребовались бесчисленные сеансы с доктором Карлосом, чтобы осознать: гибель семьи не должна определять ее будущее. Ей нужно преодолеть свою ярость, и тогда потеря родных станет только одной из многих глав в биографии Виктории Браво. Значимой, но отнюдь не последней, как сказал психиатр. Разумеется, это оказалось нелегко. Со временем она научилась по-другому воспринимать боль и чувство вины, избавляться от травм и не искать объяснений, чтобы контролировать свою боль. Для этого Виктория отстранилась от той части своей жизни, даже перестала искать себя в интернете. Ей нельзя звонить в полицию, чтобы прошлое не нахлынуло снова.

— Так что? — не унимался доктор Макс.

Виктория вздохнула:

— Все в прошлом.

— Ты смогла двигаться дальше, отпустив прошлое, и до сих пор это работало. Но, учитывая случившееся, ты не можешь продолжать в том же духе. Нельзя просто взять и все бросить из-за той надписи на стене. Этот парень опасен. Если он вернулся, тебе нужно защищаться.

— Я и защищаюсь.

— Чем? Вот этим ножиком? Замками? А дальше что — пистолет купишь? Не будешь подходить к телефону? Забросишь лечение, работу и личную жизнь? Опять начнешь вредить сама себе, как это уже было с алкоголем?

— Неправда.

— Контролировать свою жизнь не значит игнорировать прошлое и стереть все, через что ты прошла. Это значит осмыслить произошедшее и взглянуть правде в глаза. Ты сможешь, Вик.

Но она чувствовала: не сможет. Из живота к горлу поднялся комок, и Виктория расплакалась — судорожно разрыдалась, сдерживаясь до этого с большим трудом. Макс подошел успокоить ее и медленно погладил по волосам. Он был высокий и широкоплечий, и в его присутствии она чувствовала себя как за каменной стеной. Хотя ей не нравились чужие прикосновения, Виктория позволила себя обнимать.

— Почему я выжила? — спросила она, уткнувшись лицом ему в грудь.

Доктор не ответил, лишь молча подвел ее к дивану и заставил сесть, снова обнимая. Виктория осмелилась прижаться к его теплому телу. Седеющая борода доктора коснулась ее кожи. Она заметила золотую цепочку на его загорелой шее. Сделала глубокий вдох и почувствовала запах его одеколона — крепкий, мужской. На секунду их физическая близость ошеломила ее, и она хотела отстраниться. Но доктор Макс дарил ощущение безопасности, а не отталкивал от себя. Ведь он ее врач. Виктория опустила голову ему на колени и немного расслабилась.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

24

Форро — бразильский парный танец.

25

«Сияние» — кинематографический триллер-хоррор С. Кубрика по одноименному роману С. Кинга.