Селитра

Рафаэль Марсович Миргазизов, 2010

Adversa fortuna.Латинское изречение.Грузчик селитры – одна из престижных и хорошо оплачиваемых профессий, но и очень сложная и травмоопасная. Спортсмен–тяжелоатлет международного уровня, готовясь к престижным соревнованиям, за одну тренировку в различных упражнениях и подходах поднимает в суммарном объеме общий вес до 20–25 тонн. Грузчик же на селитре за смену перетаскивает 65–80 тонн груза! За две смены – соответственно 130–180 тонн! Из жизни советских грузчиков.

1

Держась за шершавые поручни, я спустился по железной скрипучей лестнице в раздевалку. Раскаленный бетонный пол не успел остыть за душную южную ночь. Здесь, в этом слабо освещенном светом тусклых неоновых ламп помещении было ещё жарче, чем на улице. Открыв ключиком свой железный шкафчик, я быстро переоделся в рабочую форму — в легкие спортивные бриджи и белую рубашку, с грубо пришитыми к ней широкими нейлоновыми наплечниками.

Несмотря на ранний час — утренняя смена начиналась в 8 — солнце пекло вовсю. Ни ветерка. К платформе уже подали три пустых коричневых вагона, которые нам предстояло забить 50–килограммовыми мешками с селитрой.

— Привет, — на платформу легко запрыгнул Рустам и протянул мне руку.

— Здорово, — пожал я его узкую жесткую ладонь.

— Тагир еще не пришел?

— Нет, не видел. А что, он уже приехал?

— Должен был сегодня выйти.

Тагир был третьим грузчиком в нашей бригаде. Он жил в небольшом поселке в километрах 60 от химкомбината. Но там не было работы. Во всяком случае, такой хорошо оплачиваемой, как на нашем химическом заводе. Всю неделю он таскал мешки, а на выходные уезжал домой, к семье. Но на этот раз Тагир отсутствовал 2 недели, он взял отпуск, чтобы заняться строительством дома, который возводил уже несколько лет. В это время его замещал дежурный грузчик.

— Я сейчас быстро переоденусь, ещё успеем, — бросил мне на ходу Рустам и спустился в раздевалку.

Перед началом каждой смены мы с Рустамом забавлялись тренировочным спаррингом. И он, и я немножко увлекались каратэ, на этой почве и сошлись.

— Маваши–гэри, — предупредил меня мой спарринг–партнер и круговым движением поднес свою левую ногу к моему правому уху.

Я легко отбил его удар.

— Ёко–гэри, — выстрелил правой ногой мне в живот Рустам.

Но я успел захватить крестообразным блоком его стопу и тут же нанес ногой ответный удар в правое плечо.

— Ну что, петухи, опять деретесь! — услышали мы добродушный голос и, бросив свои занятия, кинулись здороваться с Тагиром.

Мы были искренне рады видеть нашего товарища. Дружески приобнимая и похлопывая по плечам, осторожно прижимались к его щетинистой бороде. Тагиру было года 32–33, он на 6–7 лет был старше нас с Рустамом, и мы относились к нему с должным уважением, как к старшему брату.

— Кто сегодня начнет «бить середку»? — спросил меня Рустам, когда Тагир ушел в раздевалку.

Наша работа состояла из трех этапов. Когда забивали мешками дальние ряды в углах вагона, работали все три грузчика. Потом один отдыхал, оставались вдвоем. И наконец, пустое пространство в середине вагона, куда умещалось 4 ряда, заполнял мешками один грузчик.

«Бить середку» — было самым трудным. Здоровенные парни, приходившие устраиваться на «блатную» работу в цех селитры, обучались этому искусству месяц, а то — и два. А некоторые и вовсе сбегали, так и не научившись справляться с такой адской нагрузкой. Я начал «бить серёдку» через неделю, чем был страшно горд.

У Тагира случился полумесячный перерыв, и сразу «бить середку» ему было бы тяжело. К тому же он был «одноплечником», то есть работал с одного правого плеча. Лишь через несколько дней Тагир сможет обрести привычную форму.

— Ну давай я начну, — предложил я, памятуя о том, что вчера последняя «середка» была за Рустамом.

Обычно бригада грузчиков из трех человек нагружала за смену 3–4 вагона по 65–70 тонн. Когда подавали три вагона, на каждого члена бригады выпадало по одной «середке». Вчера был тяжелый день, и Рустаму выпало дважды одному работать в середине вагона. Сегодня это предстояло мне.

«Дальняк» мы отбегали шутя, хотя пот с нас катил градом. В вагоне стояла страшная духота, к тому же пышущие жаром, только с конвейера бумажные мешки с селитрой сильно нагревали тело.

Я устроился под лентой дребезжащего резинового транспортера, чей конец втыкался в распахнутый проем открытых ставней вагона. Здесь была хоть какая–то тень. Утирая тыльной стороной ладони пот с лица, я наблюдал за слаженной работой ребят. Через каждые 6 секунд транспортёр выстреливал очередным 50–килограммовым мешком, грузчики едва успевали их подхватывать. Тагир — молодец! Несмотря на двухнедельный перерыв, форму совсем не потерял, выглядел свежо, дыхание его было ровным. Правда, «ходить на ближний» было легче, чем «бегать на дальняк», хотя и работали на «ближнем» вдвоем. В дальние концы вагона грузчикам приходилось бегать с мешками на спине, иначе не укладывались в шестисекундный интервал. А здесь, «на ближнем», когда выстраивались ряды поближе к дверному проему вагона, постепенно переходили с бега на быстрый шаг. А «середка» забивалась, вообще, почти стоя на месте.

Рустам с Тагиром выпрыгнули из вагона, я встал под транспортер, приготовившись «бить середку». Во время переходов с разных режимов работы — «дальняк», «ближний», «середка» — лента не останавливалась. Вообще, за всю смену можно было лишь один раз нажать на тревожную красную кнопку. Тогда женщины–фасовщицы, наполнявшие на втором этаже цеха мешки селитрой, выключали конвейерный агрегат. Если кнопка зажигалась больше одного раза, то накладывались штрафы.

При приеме мешков с конвейера была своя хитрость. Нужно было встать спиной к транспортеру и ловко принять на плечо с большой скоростью летящий сверху по резиновой ленте бумажный мешок. А потом, используя не собственную силу, а силу инерции движения груза, сделать быстрых два–три шага, и переломив мешок на плече, бросить его точнехонько к стенке вагона. Это был технически сложный прием. Провести его помогали наплечники из нейлоновой ткани, которые были нашиты на рубашке каждого грузчика. Скользя по гладкому нейлону, бумажные мешки получали дополнительное ускорение. К тому же нашивки оберегали плечи от ожогов.

Я начал «бить середку» аккуратно, как шар в бильярдную лузу, подгоняя один мешок к другому. Выстроив восемь «этажей» первого ряда левой стороны «середки», я сменил плечо и стал бить правую сторону. Какое это счастье для грузчика иметь пару рабочих плеч!

— Работай левым плечом, а то будешь «одноруким», как Тагир! — урезонивал меня опытный Рустам, когда я год назад пришел в его бригаду.

Рустам ходил под мешками 5 лет (как вернулся из армии на гражданку, так и устроился на химкомбинат), и сначала тоже был «одноплечником». Но потом сумел сменить технику и научился работать с двух рук. А вот Тагир грузил селитру уже 10 лет, но так это умение и не приобрел. Из–за чего имел большие неудобства.

После складирования 8–9–го уровня и до последнего 13 «этажа» грузчики работали в технике «стакана». К транспортеру вставали уже не спиной, а лицом. Сначала нужно было остановить двумя руками летящий мешок, приведя его в вертикальное положение. Потом быстро подсесть под ленту, развернуть корпус и выпрямившись, поставить груз на плече на «попа», как стакан. Со «стакана» удобнее было закидывать мешки на верхние «этажи» под купол вагона — бросок совершался за счет ног и движения плеча. Умение ровно, строго в вертикальном положении удерживать и передвигаться с 50–килограммовым мешком на плече тоже приходило не сразу. Особенно сложно с таким «стаканом», не позволяя упасть ему на пол, бегать «на дальняк».

В этот день мы «накушались» вдоволь — опять подали дополнительный четвертый вагон. Цех селитры гнал план. Нам с Рустамом пришлось «бить по две середки», а Тагир к концу смены с непривычки тяжело дышал, хотя всячески скрывал, как трудно ему приходится.