Феликс, Нэт и Ника и теоретически возможная катастрофа

Рафал Косик, 2005

Феликс, Нэт и Ника едва отошли от схватки с Бандой невидимок, но спокойная жизнь им только снится. Они находят секретные немецкие базы времен Второй мировой войны и загадочные порталы, которые прятали там фашисты. Куда они ведут? И почему, когда дети прошли через один из них, мир вокруг стал таким… устаревшим? Феликсу, Нэту и Нике предстоит побывать в прошлом и будущем, убежать от спецагентов, разрядить бомбу, исследовать четвертое измерение, одолеть элитный отряд фашистов и спасти мир от грозящей катастрофы. Помогать им будет искусственный интеллект Манфред в виде целого роя летающих минироботов. Смогут ли они справиться со всем и вернуться домой живыми? Можно ли изменить прошлое? И если да, то какой ценой?

6. Первый контакт

Феликс с самого утра ждал, пока мама «уладит одно дельце» и они наконец смогут поехать к папе на море. Решение «одного дельца» тянулось до полудня. Феликс успел посмотреть два фильма, прочитать половину книги, загрузить стиральную машину и настроить гирокомпас механического пса так, чтобы тот спускался по ступенькам, вместо того чтобы кувыркаться по ним. Потом он приделал спиральный кабель от старой люстры с цепочками к ключам и прикрепил его к штанам. Наконец, он полил любимое растение папы — растущую перед домом раскидистую тую по имени Здзислав.

Мама стояла на коленях в зале. Одной рукой она набирала на ноутбуке письмо, а другой паковала чемодан. Одновременно плечом она прижимала к уху телефон и проводила совещание на английском.

— Еще только одно дельце, — в очередной раз заверила она, в этот раз по инерции делая это на английском.

— Стирку разберу, — буркнул Феликс и спустился в подвал. — А потом пойду на прогулку в Париж.

Стиральная машина семьи Полоний была размером с три обычные стиральные машины, установленные в ряд, и выглядела как модуль генератора поля имперского эсминца (это информация для тех, кто знает, как выглядит генератор поля имперского эсминца).

Феликс оценил состояние нескольких цветных индикаторов на корпусе и нажал на кнопку с пиктограммой, изображающей носок. Из прямоугольного отверстия сушилки-крутилки с правой стороны стиральной машинки выпали сухие и благоухающие носки, сразу скрученные по парам. Из-под третьего сверху люка Феликс вытащил десять сложенных футболок. Желтая лампочка сбоку погасла. В подвал спустилась мама.

— Что с моим черным жакетом? — спросила она, заглядывая в один из люков.

Указатель таймера над блоком гладилки-складилки показывал пятнадцать минут, а из решетки рядом валили клубы пара. Мама посмотрела на часы.

— Не успеем, — сказала она. — Нужно было раньше подумать. На презентацию. Надену старый.

Они поднялись наверх, и мама упаковала в чемодан последние элементы гардероба и захлопнула крышку.

— Я ненавижу все эти механизмы, — ответила она, заходя на кухню. Она наклонилась над угловым корпусом МО, то есть над Механическим Опекуном. С одной его стороны крепились две миски. — Как это наполнить?

Цабан, большой черный русский терьер, подошел к машине с другой стороны и передней лапой нажал на педаль с надписью: «Чесалка под бородой». Он встал напротив, немного приподняв голову. Внутри махины что-то защелкало, зажужжало и несколько раз пискнуло. Над педалью открылась крышка, изнутри высунулась щеточка на штативе и начала гладить пса под бородой.

— Цабан может с этим справиться, а ты нет? — засмеялся Феликс.

Мама что-то буркнула и убрала спадающие на лоб светлые волосы. Она нашла наконец соответствующую крышку, открыла ее и насыпала в середину гранулированный корм. Проверила уровень воды. Все индикаторы машины светились зеленым.

— Хватит на выходные, — сказала она. — Не знаю, как я могла купить этого пса. Всегда ложится в проходе, в порыве нежности опрокидывает гостей, рыгает возле стола. Когда-то уселся прямо на зама министра финансов…

— Мама…

— Ладно-ладно… Я все равно его люблю. Ты упаковал вещи?

— Еще пару часов назад… Стирку успел запустить.

— Прости… — она погладила его по голове. — Я должна была уладить одно дело.

Феликс обнял Цабана. Пса недавно постригли, поэтому он уже не выглядел как маленький медвежонок, но его глаза все еще смотрели из-под густой гривы.

— Остаешься один на три дня и две ночи, — Феликс присел перед ним на корточки и убрал несколько кудрей, чтобы открыть его красивые бронзовые глаза.

Пес с грустью посмотрел на своего хозяина. Он точно знал, что означают упакованные чемоданы, стоящие в холле. И видел, что его одеяло для путешествий лежит сложенным в шкафу.

— Помни, не дурачься, — наказал ему Феликс. — В ошейнике есть передатчик, который открывает люк в дверях. Выходишь, пи-пи, ка-ка, гоняешь кота Соболяка и возвращаешься. Никаких свиданий, не кидайся на Здзислава, и никакого подкопа под забором. Если почувствуешь одиночество, можешь использовать чесалку. Ок?

Он потянул собаку несколько раз за черную бороду. Это выглядело так, словно Цабан соглашался с его словами и кивал в ответ. Мальчик прижал его еще раз, после чего встал и потянулся за своим зеленым военным мешком, который использовал вместо дорожной сумки. Он отнес его в багажник, после чего помог маме с чемоданом. По мнению Феликса, она взяла много абсолютно ненужных вещей, но он не сказал ни слова. Наверное, с точки зрения мамы, половина его багажа тоже была ненужной.

* * *

Уже за пределами города они влились в череду машин.

— Наверное, какой-то эскорт, — сказал Феликс.

— Нет, это не эскорт, — покачала мама головой. — Увидишь через минуту. У некоторых водителей свои причуды. Чем хуже они водят, тем ближе к левой стороне хотят ехать. Правой полосы боятся как огня. И создают пробку.

Через несколько минут мама показала на маленькую розовую машинку, что медленно ехала по левой полосе.

— Вот и причина затора, — она начала моргать дальним светом. — Эта овца даже не знает, в чем дело… Нельзя обгонять по правой стороне, но ее это не волнует.

Мама съехала на правую полосу.

— Посмотри, — сказала она, указывая головой в сторону.

Девушка в розовом автомобиле сидела, склонившись над рулем и сжав его пальцами, в большом напряжении смотрела на асфальт перед капотом. Казалось, что она ничего не замечает вокруг.

Они минуту ехали молча. Наконец мама Феликса посмотрела на сына и сказала:

— Я беспокоюсь за бабушку. Будь с ней милым, когда она вернется из санатория. Она неважно себя чувствует, и ее надо поберечь. Теперь мы будем делать покупки и помогать ей во всем.

— Я сделал ей «Ассистента для шопинга», — вспомнил Феликс. — Он ездит с ней, чтобы она не носила сумки.

— Этого уже не хватит. Врач сказал, что бабушка не должна уставать. В ее возрасте самой ходить в магазин — это уже большое напряжение. Ты заметил, что бабушка уже едва поднимается по лестнице?

— Я могу сконструировать… лифт, — сказал через минуту Феликс. — Такое кресло, которое по шинам въезжает на этаж.

— Речь идет не об изобретениях, — мама покачала головой. — Я говорю про то, что бабушка до этого времени заботилась о нас, а сейчас мы должны позаботиться о ней.

Феликс ничего не ответил. Со стыдом он осознал, что первое, что пришло ему в голову — это сконструировать робота-повара. А бабушка не должна для всех готовить и потом за всеми убирать. Он стал смотреть на места, что они проезжали, но уродливые дома и грязные дворы не подняли ему настроение. Двухполоска закончилась. Теперь они ехали еще медленнее, потому что постоянно приходилось кого-то обгонять.

— Что именно папа делает на море? — спросил он через четверть часа.

— Ты же знаешь, он не расскажет ни о чем секретном, — мама пожала плечами. — А это супер-супер-суперсекрет. Они нашли там какой-то подземный аппарат времен Второй мировой войны.

— Аппарат? — оживился Феликс. — Какой аппарат?

— Какие-то немецкие военные механизмы. Не знаю. Спросишь его сам, когда приедем… Посмотри, еще один остолоп! — Мама указала на мини-вэн с затемненными окнами. — Полоса пять метров шириной, а он едет по левому краю.

— Может, он поворачивает влево.

— Наверное, через десять километров. Безмозглый блокировщик дорог усложняет другим жизнь.

— Может, он не знает, что поступает плохо.

— Тогда сейчас узнает, говнюк! — Она начала сигналить и мигать ему дальним светом, но это ни к чему не привело. — Дебил!

— Мама… — попросил Феликс.

Мама вздохнула и перестала сигналить. Мини-вэн тормозил их полкилометра и действительно свернул на заправку, но только вправо.

Через минуту, для разнообразия, мимо них пронеслось что-то низкое и черное. Феликс даже не успел увидеть, что за марка машины.

— Такие еще хуже… — простонала мама. — Окей, я ничего не говорю.

— Ты совершенно ничего не знаешь, про эти исследования? — настаивал Феликс.

— Папа ничего мне не говорил. В конце концов, я ему тоже ничего не говорю про свои рабочие проблемы. Лучше не приносить работу домой.

* * *

На извилистых кашубских дорогах, густо заросших с двух сторон старыми деревьями, мама ощутимо снизила скорость, перестала обгонять, но Феликс все равно ловил себя на том, что хватается за ручку дверцы. За несколько часов путешествия они поговорили с мамой о многом таком, про что обычно не хватало времени поговорить дома. Только сейчас он предпочитал ни о чем ее не спрашивать.

— Наслаждайся видом этих деревьев, — вздохнула мама. — Они хотят их спилить. Лучше бы дыры в асфальте залатали.

Возле старой деревянной таблички с надписью: «Мило 0,5 км» они свернули на грунтовую дорогу, которая через несколько поворотов вывела их на заросший соснами пригорок. Феликс чувствовал, как желудок поднимается к горлу, когда машину заносило. Наконец они остановились возле запыленного «Лендровера» папы. Феликс вылез, неуверенно распрямляя ноги. Он сделал глубокий вдох и минуту анализировал, не намерен ли желудок устроить ему неожиданность и избавиться от завтрака. Пахло морем, был слышен шум волн. Мальчик оглянулся. Дорога закончилась неровной площадкой перед входом в дом. Со стороны склона редкий кустарник частично закрывал вид на дорогу, которая продолжалась уже узкой тропой. Она вела в сторону дома и исчезала между деревьями. На голубом небе почти неподвижно зависли несколько чаек. Сам дом был двухэтажным, с покатой крышей, и создавалось впечатление, будто он врос в землю от старости. Темно-красный кирпич местами почернел и потрескался от резкой морской погоды. Один угол зарос густым диким виноградом, который поднимался до крыши, тоже темно-красной. В открытом окне сидел огромный старый кот с одним глазом. За домом виднелся высокий маяк метров пятнадцать в высоту. Остатки белой краски когда-то были горизонтальными полосами. На самом верху, окруженная металлическим помостом с перилами, находилась застекленная надстройка, увенчанная остроконечной крышей. Из-за грязных стекол была заметна лишь тень прожектора.

— Он не работает.

Феликс вздрогнул, испуганный знакомым голосом. В дверях дома стоял папа. Его светлые волосы выцвели от солнца, а лоб загорел. Он похудел за эти две недели. Военные брюки и жилет висели на нем, как на вешалке.

— Как дорога? — спросил он, спускаясь по ступенькам. Он поцеловал жену и обнял сына.

— Помнишь ту сцену из «Звездных войн», когда истребители повстанцев летят через тоннель к самому сердцу Звезды Смерти? — спросил Феликс. — Я чувствую, что я прилетел таким же образом.

— Не преувеличивай, — мама махнула рукой. — Дорога была вполне приятной.

— Только клаксон надо поменять, — буркнул Феликс.

Папа пошел к машине за сумками Феликса.

— Входите, я приготовил суп, он уже готов.

— У меня нет времени, — сказала мама. — Через пять часов у меня начинается конференция.

— Ты хочешь за пять часов доехать до Познани? — Папа с беспокойством посмотрел на нее.

— О нет… Конечно же, нет. Хочу доехать за четыре часа, потому что нужно еще приготовиться…

— Они могут начать без тебя. Никто не заметит.

— Мой доклад первый, а еще нужно поработать над презентацией.

Папа крепко обнял ее.

— Ну, может, хоть кофе выпьешь, — предложил он.

Мама минутку подумала и кивнула.

— У меня пять с половиной минут запаса, — улыбнулась она.

Они вошли в темный коридор.

— Красивый пол, — мама разглядывала широкие старые доски.

При каждом шаге они скрипели. С правой стороны находилась закрытая комната, слева были широкие двери в главный зал, а напротив — деревянная лестница на второй этаж.

Папа проводил их в главный зал, который был одновременно кухней, столовой и гостиной. Меблировка меньше всего напоминала современные кухни. В стену вросла огромная дровяная изразцовая печь, соединенная с плитой. На одном из четырех чугунных дисков стоял горшок с булькающим супом. Среди старой мебели внимание привлекал самый крупный предмет — богатый резьбой темно-бронзовый буфет с застекленными дверцами сверху. Они уселись на лавку за длинным столом, который был сбит из двух толстых досок. Папа взял побитый чайник и налил в него воды из крана. Эмалированный умывальник помнил времена до изобретения автомобиля.

— Растворимый кофе пойдет? — спросил папа, поставив чайник на плиту. — Эспрессо тут не сделаешь.

— Угу… — медленно произнесла мама, неуверенно разглядывая уютное помещение. — Этому дому лет сто…

— Это дом смотрителя маяка, но он не живет тут уже очень давно, а маяк не работает.

Феликс посмотрел на кривые окна и солидные потолочные балки, с которых свисали вязанки сухих грибов и овощей.

— Наверное, меньше техники только в хижине с очагом, — сказал он. — Скорее всего, здесь нет спутниковой антенны, и я не посмотрю Discovery Channel…

— Нет, — признал папа, — тут вообще нет телевизора.

В комнату величественно зашел старый кот. Отерся о ноги Феликса, после чего заскочил маме на колени.

— О боже, у него только один глаз, и желтый! — удивилась мама.

— Это Азор. Этот кот многое пережил, — пояснил папа. — Он живет тут.

— Азор? — удивился Феликс.

— Когда мы его увидели впервые, было довольно темно, — сказал папа. — Он крупный, и я подумал, что это собака. А потом как-то прижилось имя.

Азор соскочил с колен мамы и гордо вышел из комнаты.

— Нет сигнала. — Мама почти ужаснулась. Несколько раз она включала и выключала экран телефона и даже ходила по комнате с телефоном в поднятой руке.

— Ищешь духов? — спросил папа. — Связь есть только на втором этаже, но очень слабая. Такой слабенький телефон ее не словит.

Мама сдалась и села за стол.

— Теперь понятно, почему у тебя телефон размером с соковыжималку.

— Они будут вас регистрировать, — папа насыпал кофе в кружку. — За пять минут ничего не случится.

— Ты даже не представляешь, что может случиться за пять минут. Когда-то я была в туалете, и за это время назначили нового президента и успели его снять.

Мама попеременно смотрела то на чайник, то на часы. Наконец вода закипела. Она выпила полкружки и встала. Потом поцеловала Феликса, обняла мужа и побежала к машине. Она помахала им, когда они вышли из дома, и уехала, поднимая тучи пыли. Несколько секунд они наблюдали за желтым облаком, которое развеивал ветер.

— Как вернемся в Варшаву, поставим ей раму для безопасности.

— И электрический ограничитель скорости, — добавил Феликс.

— Идем, — папа положил ему руку на плечо. — Суп сгорит.

Суп был из пакетика и действительно пригорел. Но после поездки с мамой Феликс так проголодался, что съел всю тарелку, не обращая внимание на вкус еды.

— Мы нашли тетрадь профессора, — папа встал и положил тарелку на вершину большой, шаткой башни в раковине. Он кивнул Феликсу, чтобы тот поднялся. — Думаю, вам троим следует кое-что объяснить. Расскажи о том, что здесь увидишь, Нэту и Нике, но больше никому. До сих пор нам удавалось избегать любопытных журналистов. Проект, над которым мы работаем, носит кодовое имя «Sparks»^[6]. Сейчас узнаешь почему.

Они вышли в коридор. Папа нажал на маленькую латунную заклепку в стене дома. Висящая рядом картина приподнялась, открывая клавиатуру сигнализации. Феликс поднял брови, но ничего не сказал. Папа деактивировал сигнализацию, и подсветка клавиатуры сменилась с зеленого на красный. Они вышли, закрыли двери на обычный замок, который помнил еще Вторую мировую. По тропинке они петляли между деревьев. Через минуту Феликс смог увидеть весь маяк. Рядом был еще сарай. Всю его стену закрывали сложенные под крышей поленья. Дальше кусты становились все гуще, и через них ничего уже нельзя было разглядеть.

Через сто метров лес закончился обрывом. Внизу узкая полоса пляжа и море образовывали небольшой залив. К нему вела извилистая лестница с деревянными ступенями, слегка кривыми из-за сдвига склона. Бетонные «ежи» у ее основания сдерживали этот процесс, но не могли его остановить. Еще два-три сезона штормов — и лестница рухнет. В конце деревянного помоста какой-то мужчина в свитере и шерстяной шапке ловил рыбу. А в полукилометре от берега в море стоял белый пятидесятиметровый корабль с трехэтажной надстройкой на носу. За ней размещалось несколько кранов, а нижняя палуба была заполнена оборудованием, которое с такого расстояния нельзя было распознать. Надпись на борту говорила, что корабль носил название «Орка».

— Как тебе известно, над тринадцатой тетрадью профессора Кушминского корпело несколько десятков ученых, — начал папа, глядя на море. — Я тоже посвятил ей много времени. Когда речь шла о формулах и схемах, все было ясно, но лишь две недели назад нам удалось прочитать одно скрытое послание. Это были зашифрованные географические долгота и широта — координаты какой-то точки на земле. Профессор не написал, что там находится, но точка эта лежит в пятистах метрах на севере от нас, вон там. — Он показал на корабль. — Что-то есть под морским дном, но мы не знаем что. Приборы показывают отчетливое колебание гравитации между тем местом и базой, в зависимости от положения Луны и еще чего-то, чего мы не понимаем.

— Мама вспоминала о какой-то базе, — произнес Феликс.

— Собственно, я к этому и вел, — папа махнул рукой, чтобы сын шел за ним.

Они вернулись к дороге и сели в машину. Проехали несколько сот метров до шоссе, потом пересекли его и выехали на проселочную дорогу, выложенную бетонными плитами. Она вела через лес и сильно заросла, но недавно сломанные кусты и трава говорили о том, что в последнее время по ней проехало немало транспорта. Через сто метров они добрались до ворот с охранной будкой. На них нацелилась камера. Ограда из серебристой сетки тянулась в обе стороны. Охранник посмотрел на регистрационные номера машины, потом на идентификатор мужчины, на Феликса, отдал честь и нажал кнопку на пульте управления воротами. Они разъехались в стороны, мигая оранжевыми предупредительными лампочками. Папа поблагодарил и поехал дальше. Через несколько метров лес внезапно закончился, и они добрались до большой забетонированной площади, окруженной насыпанными валами. На них росли кусты. На площадке стояло несколько автомобилей, некоторые были припаркованы в бетонных гаражах, спрятанных за травянистыми склонами. Бросался в глаза современный серебристый автокар с логотипом Института Чрезвычайных Исследований на боку и абсолютно черными стеклами. Из открытого багажника торчало несколько пучков проводов, которые исчезали в одном из гаражей.

Папа остановил машину возле контейнерных домиков.

— Как войдем внутрь, ничего не трогай, — предупредил он сына. — Там полно старого электрического оборудования.

Папа повел Феликса к самому большому гаражу. Лишь через минуту Феликс понял, что это не гараж, а вход в длинный туннель, что вел в глубь холма. Следующий охранник проверил идентификатор папы, отдал честь и открыл калитку, что размещалась перед огромным проемом с открытыми стальными воротами.

Под потолком тянулся ряд натриевых ламп. Они отсвечивали оранжевым на влажном бетонном полу.

— Папа, что это? — Феликс начал беспокоиться.

— Сейчас все увидишь.

С каждым шагом помещение в конце туннеля было видно все лучше. Оно напоминало старую автомастерскую, только намного больше. Феликс остановился за несколько шагов до входа в зал внушительных размеров. Если бы не заросли внутри этой конструкции, тут легко поместился бы «Боинг 747». Прожекторы, что крепились к стальным решеткам, светили вниз, поэтому трудно было разглядеть, что находилось выше источников света. Феликс оглядывался, сдерживая челюсть, которая норовила все время брякнуться об пол. Зал казался круглым и, вероятно, находился под куполом. По влажному полу тянулись километры толстых кабелей, вдоль размеченных желтыми полосками дорожек стояли бетонные домики, словно маленькие доты, со встроенными генераторами, турбинами, цистернами; также размещались стальные шкафы, прикрепленные к лесам, и целая масса другого странного оборудования. Тут суетилось несколько десятков человек, где-то искрилась сварка. Вокруг слышались разговоры на польском, немецком и английском, доносился звук передвигаемых стальных элементов. Над этим всем раздавалось жужжание мощных трансформаторов.

Над туннелем, через который они вошли, слабо светилось прямоугольное окно в стене. В следующем помещении сидело несколько человек.

Феликс с папой прошли через зал и остановились перед полукруглой конструкцией. Она была похожа на фрагмент пыльных декораций «Звездных войн». Это было стоящее вертикально кольцо несколько метров высотой, на одну четвертую высоты утопленное в бетонном полу. На его ободе крепились винтами электромагниты с толстой обмоткой. Связки кабелей тянулись к двум бетонным куполам по разные стороны аппарата. По обмотке время от времени проскакивали маленькие искры.

— У тебя есть часы? — вдруг спросил папа, хватая сына за руку.

— Есть…

— Уже нет, — он посмотрел на запястье Феликса. Цифры на циферблате погасли. — Прости, забыл предупредить. Иногда тут появляется очень сильное электромагнитное поле. Оно не вредит здоровью, но неэкранированные микросхемы, такие, как в часах, к сожалению, уничтожаются. Куплю тебе новые.

— Что это такое? — спросил Феликс, не забивая себе голову часами. — Это все тут…

— Ну да, пожалуй, нужно начать с объяснения. Это тайная немецкая база времен Второй мировой войны. Мы тут немного прибрались, — папа усмехнулся. — Пытаемся понять, как это работает и для чего оно нужно. Пару месяцев назад появилось название «Wunrung», но мы называем его просто «кольцо». Как ты знаешь, немцы пытались сконструировать супероружие, которое должно было изменить ход войны. Похоже, все, что тут есть, это высокотехнологический, но незаконченный проект.

— И он работает? — спросил Феликс.

— Да. Шестьдесят лет без остановки. Мы не знаем, на каком питании.

— Его нельзя отключить?

— Выключатель мы не нашли. Можно только перерезать кабели, но мы не хотим этого делать. Это кольцо — центральный элемент системы. Его активность тоже постоянно меняется. Каждый день мы улавливаем повторяющийся несколько минут цикл. К сожалению, мы не знаем, что его вызывает. Звучит это как шутка, но в выходные… он работает менее интенсивно. Безрезультатно мы пытались найти в этом хоть какие-то закономерности.

— Но… что это вообще такое?

— История в общих словах очень простая. Немцы завоевали всю Европу, кроме Великобритании. Если бы они захватили Британские острова, сегодня мы бы жили при Третьем рейхе… Британские Королевские воздушные силы, при поддержке польских пилотов, отбивали атаки немецкого люфтваффе. Битва за Англию — это самая большая воздушная битва всех времен. Нацисты проиграли ее в октябре 1940 года. Они также потеряли шанс на вторжение. Это был момент, который и предрешил проигрыш Гитлера в этой войне. Британские острова стали базой союзников, с которой должна была проводиться атака на оккупированную Францию. Немцы приготовили оружие, обозначенное знаком «Фау-1». Это были беспилотные крылатые бомбы с реактивным двигателем. Около семи тысяч «Фау-1» долетели до своих целей, в основном на юге Англии. Много из них упало на Лондон, что привело к большим разрушениям. Потом был сконструирован «Фау-2», это уже были настоящие ракеты. На их базе американцы после войны построили космические ракеты. Были еще орудия «Фау-3», но они не имели практического значения для хода войны. То, на что ты смотришь, скорее всего, «Фау-4» — незаконченное оружие Гитлера.

Они стояли молча. Феликс задумался над словами папы. С разных сторон раздавались звуки ударов, резки и сварки. За их спиной проехала электрическая тележка.

— Нацисты не смогли его закончить, но им удалось его спрятать, — продолжил папа. — Русские выгнали их с этих земель в начале марта 1945 года. Но они не нашли базу. Мы тоже не нашли бы ее, если бы не записи в тетради профессора Кушминского. То, что на поверхности, выглядит как типичный гараж для танков. Ничего чрезвычайного, по всей Польше много таких мест. Туннель, через который мы вошли, был замурован на десять метров от входа, и в нем стоял сгоревший танк. Всех обманули. Из рассказов местного населения выходит, что остатки танка забрали каких-то пять лет назад. Даже тогда никто не подумал, что задняя стена гаража — это только маскировка.

— Но как вы это нашли? — Феликс наконец смог выдавить из себя слова. — Профессор Кушминский указал на место в море.

— Сонар исследовательского корабля нашел странный объект на дне. Мы подумали, что стоит обследовать и берег, но ничего не нашли. Нам помогли геологи. Они нашли этот зал под землей. Тогда мы и пробились сквозь стену.

— Может, электромагниты на большом кольце — это очередная пусковая установка для каких-то ракет или снарядов? — Феликс указал на кольцо.

— Этого мы не знаем, — пожал плечами папа. — Кольцо не нацелено ни на что конкретное. Трудно себе представить установку, которая что-то запускает под водой… Все ускорение снаряда перешло бы в большой всплеск. Кроме того… от моря нас отделяет бетонная стена и большой кусок суши.

— Может, земля опустилась? — спросил Феликс. — Может, профессор обозначил место на современном пляже? Впрочем, подводные лодки могут стрелять торпедами и ракетами под водой… но не через бетонную стену.

— Ядерные ракеты размещаются на подводных лодках для того, чтобы противник не знал, где они. Лодка может быстро менять свою позицию. А тут первая же ракета выдаст расположение базы. Ее сразу же уничтожили бы. Во время войны еще не было спутников, но летали разведывательные самолеты, да и шпионов хватало.

— А может, торпеды?

— У них маленькая дальность. Лучше стрелять ими с торпедных катеров, которые могут приблизиться к цели. Поверь мне, сынок, мы много ночей провели над разгадкой всего этого. Сначала мы думали, что это могли быть торпеды или маленькие подводные лодки. К сожалению, оказалось, что тут нет никаких шлюзов. Если пробить стену, то сюда просочится морская вода.

— Это могли быть подводные установки? — спросил Феликс. — Может, после окончания строительства это должно было находиться под водой. Может, они хотели сделать какой-то туннель…

Папа покачал головой.

— Этот аппарат точно не водонепроницаемый. Ответ должен быть другим. Какой-то точно должен быть… — Он обернулся и кому-то помахал. — Подожди меня тут. Я должен кое с кем поговорить. Ничего не трогай, тут действительно высокое напряжение.

Феликс стоял перед кольцом и рассматривал таинственную конструкцию, что наводила его на мысль о сходстве с фрагментами атомной станции или космическим кораблем. Тайна… тайна… Цель, которой хотели достичь создатели этой базы, должна стоить потраченных денег и усилий. Немцы не построили бы всего этого просто так — это должно для чего-то служить.

Феликс сделал шаг вперед и в этот момент что-то услышал. Жужжание трансформаторов неожиданно усилилось. Он увидел, как воздух внутри кольца начал дрожать, и по его обшивке пробежало несколько искр. Феликс хотел отступить, но, как парализованный, смотрел на кольцо. В его глубине появилась легкая дымка, схожая с водяным паром. Казалось, она фосфоресцировала, но это могло быть и отблеском света из зала. В этой бледной поверхности Феликсу показалась, что он видит… силуэт. Он заморгал. По кольцу пробежало несколько голубоватых искр, и видение исчезло. Жужжание стихло.

Феликс встрепенулся. Он услышал крики отца и топот ног за спиной. Чья-то рука схватила его и оттащила назад. Папа склонился над ним, бледный от волнения.

— Со мной все в порядке, — запротестовал Феликс, отбиваясь от нескольких пар рук, что тянулись к нему.

— Показатели в десять раз выше, чем когда-либо раньше, — выкрикнул кто-то сзади.

— Ты что-нибудь трогал? — спросил папа, взволнованно ощупывая сына.

— Я стоял тут…

— Ты не обижайся, Петр, но ты действительно считаешь, что это подходящее место для ребенка? — спросил кто-то сзади.

Феликс обернулся. Рядом с папой стоял высокий, лысый и толстый шестидесятилетний мужчина в солидных очках.

— Ты смотришь на человека, который нашел тринадцатую тетрадь, — сказал кто-то сбоку. — Это Феликс Полоний, а не ребенок.

Феликс узнал худого пожилого мужчину, который опирался на черную трость с костяным набалдашником, украшенным красным рубином. Якоб Рознер, министр специальных дел. На элегантный костюм он надел фартук.

— Я знаю, кто он, — ответил высокий мужчина в очках. — Но это не место для ребенка.

— Этот мальчик за три минуты активировал то, с чем мы бьемся уже несколько недель. — Министр усмехнулся уголками губ, подал Феликсу тонкую руку и показал на лысеющего мужчину: — Феликс, познакомься с профессором Словинским. Он тут самый главный.

Феликс кивнул, а профессор учтиво протянул ему пухлую руку.

— Молодые умы открыты, — усмехнулся Якоб Рознер. — В них нет тысячи математических формул, которые скрывают от нас очевидное — то, что лежит перед носом. Они могут сделать открытие, которое застойному мозгу старых ученых даже и не снилось. Молодой ум может удивляться. Помните, что начало успеха — это умение удивляться и задавать правильные вопросы.

Профессор фыркнул, не зная, что на это ответить.

— У нас есть полная запись скачка? — громко спросил он.

— Да! — выкрикнул взволнованным голосом из-за его спины худой ассистент. Он держал в руках планшет. — Есть! Небывалый скачок всех параметров!

— Рассмотрим их досконально.

По слегка извилистым бетонным ступеням они поднялись в центр управления, расположенный прямо над туннелем. Это было низенькое помещение с бетонными стенами. На консолях, полных латунных и бакелитовых ручек, старых индикаторов, рычагов и тумблеров, обращали на себя внимание три огромных вращающихся диска, похожих на приплюснутые и увеличенные кодовые замки сейфа. Вместо цифр по ободу виднелись какие-то таинственные значки. Феликс обратил внимание, что металл был отполирован от частого использования. Рядом находилось квадратное углубление величиной с книжку с несколькими электрическими контактами. Выглядело так, словно оттуда вынули что-то важное. Тут же стояло несколько современных компьютеров. Задняя стена центра управления была заставлена шкафами с жужжащими и мигающими разноцветными светодиодами. Они также были продуктом современной технологии.

Наверху, втиснутый в угол, стоял деревянный ящик с антеннами и несколькими регуляторами.

— Какая-то старая радиостанция, — пояснил папа. — Можешь себе взять, если хочешь.

— Слишком большая для сувенира, — Феликс наклонился и открыл ящик.

Внутри находилось несколько стеклянных ламп, которые когда-то давно использовались вместо микросхем. Он вытащил одну криво вставленную лампу и быстро спрятал в кармане.

Из центра управления был отлично виден весь зал. Отсюда он казался еще больше, а вся аппаратура выглядела странной.

Ученые всматривались в графики на нескольких мониторах, а конкретно — на внезапно возросшие показатели. Феликс тоже смотрел на верхние пики, нарисованные цветными линиями. На каждом из них наблюдался скачок.

— Что у тебя в карманах? — спросил папа. — Может, ты его как-то невзначай активировал.

Феликс начал выкладывать на стол содержимое карманов и рюкзака. Перочинный ножик с несколькими лезвиями, универсальный ключ, наушный фонарик, карманный набор инструментов, мини-аптечка, сумочка с клеем и швейными принадлежностями, рулетка и много других нужных или ненужных мелочей.

Ученые в центре управления молча изучали растущую кучу.

— О боже, это вам ничего не напоминает?! — воскликнул наконец кто-то, и все начали смеяться. — Копия отца.

Они внимательно рассмотрели все предметы, но ничего необычного не нашли, если не считать необычностью само присутствие всех этих предметов в рюкзаке и карманах четырнадцатилетнего парня.

— Может, пойдешь туда еще раз? — предложил профессор, но грозного взгляда папы хватило. — Ладно, положите это все на тележку и суньте в кольцо, — обратился он к техникам.

Следующие три часа они засовывали двухцветную тележку с длинной ручкой в кольцо. Они перекладывали предметы в тележке разными способами, но показатели даже не вздрогнули.

* * *

Возвращались они проселочной дорогой, и подвеска старого «Лендровера» скрипела на ямах. Свет фар прыгал по деревьям. Феликс задумался, ни на что не обращая внимание. Когда они подъехали к дому, он решил немного прогуляться. Луна светила довольно ярко, поэтому по тропинке он зашел в лес и добрался до помоста, от которого ступени вели к пляжу. Там удобно размещалась лавочка. Феликс сел и стал всматриваться в ночь. Отсюда открывался действительно прекрасный вид на Балтику. Луна висела на чистом звездном небе, отражаясь в гребнях волн. Корабль стоял на том же самом месте, в полукилометре от берега. Зажженные огни мягко мигали. Над водой проносился шум работающих машин и чьи-то перекрикивания. Вода была сине-черная, до полной черноты ей не хватало хмурого неба.

Феликс услышал шаги за спиной. Он обернулся и увидел папу. Петр Белецкий сел рядом с сыном. Он начал рассказывать о том, что так волновало Феликса:

— Мы действительно не знаем, что это. Все описания на немецком. Мы перевели, но они закодированы. Из центра управления выходят кабели и теряются где-то в каналах. Несколько десятков электриков много дней занимаются только тем, что составляют электрическую схему. Это все можно разъединить и исследовать, но тогда вся конструкция или перестанет работать, или заработает на полную мощь. Мы могли бы ее непроизвольно запустить.

— Может, лучше оставить все это в покое.

— Этого мы не можем сделать, — с грустью ответил папа. — Неизвестно, что случится, если за сто или двести лет какой-то кабель лопнет или произойдет еще что-нибудь непредвиденное. Может, эта машина отсчитывает время?

— Тогда твоя работа, как у сапера.

— В определенном смысле да, — усмехнулся папа, — но я надеюсь, что это только дополнительная работа. Я на самом деле хотел бы выяснить, что это, и узнать, почему профессор Кушминский считал эту базу очень важной. Тут работает сотня профессионалов. Есть даже криптологи. Это они заведуют настройками тех трех блестящих дисков. Камера регистрирует их положение и пересылает картинку на компьютер, который анализирует все изменения.

— Те диски… это какой-то вид безопасности? — спросил Феликс. — Как в сейфе?

— Скорее всего… Но они могут служить и для установления каких-то параметров, как настройки в радио. Проверка всех комбинаций невозможна, потому что все соединено с часами и сотней других устройств управления. Этой технологии полстолетия, но это не означает, что в ней легко разобраться. Тогда еще не существовало глобальной унификации, каждый проектировал как хотел. Подозреваем также, что существенную часть системы немцы где-то спрятали.

Феликс задумался, рассказать ли папе про силуэт, который он видел в кольце. Он и сам был не уверен, не привиделось ли ему это. Но, подумав, решил, что лучше будет обо всем рассказать. Даже если это ему привиделось. В таком таинственном месте все может оказаться существенным для решения загадки.

— Есть кое-что, что я должен тебе рассказать, — начал он неуверенно.

— Я знаю, — папа встал и оперся на перила. — Я слышал о твоих проблемах в школе. Каждый вечер разговаривал с мамой, поэтому я в курсе.

Феликс посмотрел на него растерянно и вдруг понял, про что именно папа говорит.

— Ты не поверишь, если я тебе расскажу, что случилось… — вздохнул он.

— Мама рассказала мне все. И ты прав — я не поверил. Потом подумал и понял, что на тебя это не похоже. Ты слишком рассудительный.

— Это очень запутанная история, — начал путаться Феликс. — Ты не поверишь…

— Не оправдывайся, сынок, если в этом нет необходимости. Оправдывается виновный, запомни это. Я несколько раз разговаривал с папой Нэта. Он рассказал мне всю историю.

— Тогда ты знаешь, что нас кто-то подставил?

Папа кивнул и снова сел рядом с сыном:

— Важно то, что я хочу тебе сказать. Помни, ты всегда можешь прийти ко мне и к маме с любой проблемой.

Феликс подумал, что это не совсем так. Он умолчал о фигуре в кольце. Доверие доверием, но нагромождение неправдоподобных совпадений может быть слишком даже для таких толерантных родителей.

Они сидели минут пятнадцать, глядя на корабль и далекий свет в море.

Вдруг Феликс заметил темный силуэт между кораблем и берегом. Он напряг зрение — ему не хотелось бежать домой за биноклем. В свете луны он увидел маленькую лодку и сидящего в ней сгорбленного человека, который… ловил рыбу.

* * *

В воскресенье вечером Феликс с мамой вернулся в Варшаву. Он открыл двери ключом, что крепился на петельке штанов проволокой-спиралькой. Цабан на радостях чуть не опрокинул и его, и маму. Он подпрыгивал, крутился вокруг собственной оси, пищал, лаял, и нельзя было его успокоить ни просьбами, ни угрозами. Удалось это только колбасой. Феликс обошел дом, и, похоже, все было в порядке. Когда он зашел в кухню, мама склонилась над собакой, внимательно к ней присматриваясь. Пес сожрал колбасу, собственно просто заглотил, и просил новую порцию, хотя и с меньшей настойчивостью.

— Феликс, посмотри на него, — с беспокойством произнесла мама. — Он выглядит как-то… по-другому?

Феликс наклонился и присмотрелся к собаке. Действительно что-то изменилось.

— Он облысел под бородой! — удивленно воскликнул Феликс.

Когда Цабан поднял голову, они увидели белую лысую кожу.

— Как это случилось? — Мама встала и растерянно посмотрела на сына. — У него была такая густая борода.

— Может, он включил какую-то папину бритву, — Феликс задумался на минуту, глядя на Механического Опекуна. — Чесалка вся в шерсти, — заметил он. На расческе было столько собачей шерсти, что люк не мог закрыться. — Он вычесал себе всю шерсть.

— Он сильно скучал, — опечалилась мама, прижимая голову пса к груди.

А Цабан, притиснувшись к маме и Феликсу, в безумном темпе махал обрубком хвоста и выглядел как большое и мохнатое «собачье счастье».

Феликс подошел к аппарату и посмотрел на счетчик.

— Да уж, — он покачал головой. — Две тысячи четыреста пятьдесят одно чесание на протяжении выходных. Нужно будет поставить ограничитель…

Примечания

6

Sparks — искры (англ.).