Мой красавчик

Рати Ошун, 2019

Мой босс – настоящий красавчик, мужчина с обложки. Он мог так и остаться несбыточной мечтой серой мышки из бухгалтерии, если бы однажды я не спасла ему жизнь…А дальше?Дальше все пошло совсем не по плану!В тексте есть:– откровенная эротика- очень горячий босс- золушка с необычным прошлым- злой младший брат.

Глава 5

— Отвернись! — командую обнаглевшему боссу, понимая, что прикрываться уже поздно.

Чувствую его взгляд на обнаженных ногах, ягодицах. Он искушающей змеей скользит по спине и шее.

Мне на талию кто-то невидимый надел странное пыточное устройство: железный обруч с замком внизу живота — и с силой затянул, почти до спазма в мышцах. Сбил дыхание, опалил щеки, по которым все еще струится ледяная вода.

Это тяжело, соблазнительно до боли и переплетено с острым желанием обернуться. Показать взгляду всю себя, обласканную ледяными потоками воды. Мечтать о том, что красавец Теодор Адамиди, как в кино, потеряет дар речи от моей красоты, рванет под ледяные струи и…да.

Но для этого я слишком реалистка. Хорошо знаю, что сказки не будет. В реальном мире он посмеется надо мной, а потом еще и уволит. Увы, работа мне нужна, как воздух. А секс с боссом — это просто прихоть тела, которую можно урезонить, сдержать и найти мужчину своей весовой категории. Сразу, как только выберусь с острова, обновлю профиль в тиндере и найду мужчину, хотя бы на одну ночь. Плевать уже.

Закусываю губу до боли, чтобы привести себя в сознание.

— Прости, засмотрелся. Живописно выглядишь, — хмыкает Адамиди и отворачивается.

Выпрыгиваю из нашего пресного источника и быстро натягиваю на себя одежду. Уже застегивая молнию на шортах, слышу тихое:

— Черт! Я убью Адама, нихрена не работает! — ворчит под нос Теодор и бросает мне уже громче. — Иди прямо по тропинке и потом налево к скалам. Мне нужно…отойти.

Когда ветки смыкаются за его спиной, не выдерживаю и тихо смеюсь в ладошку, чтобы не услышал. Не знаю, что это было на самом деле, но выглядит так, как будто босс…переволновался.

Неужели я выглядела так соблазнительно? Хм, есть чем потешить самолюбие. Даже если на самом деле Теодору, вошедшему в режим питекантропа, приспичило просто пометить территорию. Все равно буду думать, что всему виной моя соблазнительная попа.

* * *

— Ааааа! — ору во все горло.

Из кустов выскакивает взъерошенный Адамиди, бледный и с этим идиотским куском прокладки на лбу. Первобытный, что б его, человек. Только что из родника. С волос ледяными потоками стекает вода. Он без рубашки, на ходу застегивает брюки.

— Что случилось? Аня?

— Там… — дрожащим пальцем указываю на внушительных размеров таракана рядом с входом в пещеру.

Я боюсь насекомых до жути, до дрожи в коленях, до обмороков. Меня обычные рыжие тараканы доводят до инфаркта, а здесь большой и толстый. Кажется, он меня съест и потом также спокойно будет шевелить своими длинными усами, ожидая следующую жертву.

— А вот и местные жители.

К счастью, Адамиди не страдает инсектофобией — боязнью насекомых, то бишь. Спокойно срывает лист у одного из растений и прихватывает моего обидчика. Тот на удивление флегматичен.

— Смотри, совершенно безобидный, — улыбаясь, демонстрирует мне хитиновое брюшко и шевелящиеся лапки. — Мой брат одно время увлекался насекомыми. Этот вид я знаю, даже не ядовитый.

Вдоль моего позвоночника бежит холодок, а отвращение подкатывает к горлу. Зато Адамиди улыбается, как мальчишка, поймавший майского жука. Надеюсь, он не предложит оставить этого монстра в качестве домашнего животного и не начнет тыкать мне им в лицо, пытаясь напугать.

— Убери…эту…гадость, — шепчу и пытаюсь не рухнуть в обморок.

— Какая ты впечатлительная. Удивительно для девушки, которая не побоялась прыгнуть с борта яхты в неизвестность. Это всего лишь насекомое, — пожимает плечами и выбрасывает его в ближайшие кусты со словами. — Женщины — зло. Ползи, мой друг, подальше и остальных предупреди, чтобы не совались.

— Очень смешно, — морщу нос. Еще нездорового шовинизма нам здесь не хватало.

Я ненавижу голодать, сразу становлюсь невероятно злой и ворчливой. Когда-то давно, после смерти бабушки — последнего взрослого — нам с братом пришлось очень туго. Скудная еда один раз в день — слипшиеся макароны, купленные мешком по акции. До сих пор подташнивает от одного воспоминания, но сейчас я готова была съесть даже их.

— Как ты думаешь, когда прилетит твой брат?

— Не знаю. Нас, скорее всего, уже отследили. Но спасательной группе потребуется время, чтобы добраться до острова. Считай, что у нас тропический отпуск.

Питекантроп с греческими корнями обводит довольным взглядом пещеру. Мы притащили туда немного веток и травы, чтобы не спать на каменном полу. Где-то вдалеке, если прислушаться, капает вода. Но вглубь пещеры решили не ходить, просто пересидим в этом укрытии, дождемся спасателей.

— Предлагаю поспать!

— Ты можешь это делать на голодный желудок? — слышу урчание своего и смущаюсь.

— Я почти не чувствую голода. Приходится по часам есть. Как говорят врачи, побочный эффект от одного из похищений в детстве. Уроды забыли, что ребенка нужно кормить, — Теодор тряхнул головой, как будто хотел отогнать плохие воспоминания. — Мой мозг притупил инстинкты.

Снова кусаю губы. Хочу подойти к нему, обнять и прижаться к широкой спине. Забрать себе плохие мысли, все то, о чем случайно напомнила.

— Прости.

— Это ты прости, нужно найти еду. Ты права. Снова спасла меня, будь я один, умер бы от голода и не заметил, — оборачивается уже с легкой улыбкой. — Пошли, поищем что-нибудь…

* * *

— Ты уверен, что это можно есть?

Полчаса спустя с сомнением разглядываю уродливый красноватый плод со странными рожками. Мы решили, что будем искать любой знакомый фрукт: бананы, апельсины или что тут еще может расти. В итоге Адамиди принес это. Странное.

— Я ел такое Азии. Вполне вкусно, — пожимает он плечами, протягивая мне плод.

Кожура на поверку оказывается мягкой. До сердцевины, которую, по словам Теодора, и нужно есть, добираюсь легко. С сомнением нюхаю. Адамиди пробует первым и кивает, он. Отлично. Если босс не отравился, значит и мне можно есть.

От увесистого фрукта быстро не остается ничего. По вкусу он немного напоминает киви. В желудке приятное ощущение. Ощущения сытости нет, но голод притупился.

— Таких плодов еще много в глубине. С голода не умрем, — заявляет Теодор, укладываясь на импровизированную постель. — А теперь извини, но я безумно хочу спать.

— Согласна, — зеваю в ответ и ложусь с краю.

В пещере прохладно, трава и листья не дают тепла. Даже с учетом усталости, заснуть не получается. С трудом удерживаюсь от искушения выйти на пляж и поспать там в тепле, но понимаю — сгорю и получу тепловой удар. Да и мало ли какие насекомые мне там встретятся.

Обнимаю себя руками, пытаясь согреться, когда слышу за спиной ровный голос:

— Если спать рядом, будет не так холодно.

Не успеваю ответить. Горячая мужская рука ложиться на живот. Замираю, боясь дышать, когда сзади ко мне прижимается горячее тело. Я знаю чье и от этого только страшнее.

— Расслабься. Это выживание, — выдыхает мне в волосы Адамиди.

И, как ни странно, заклинание работает. Я снова могу дышать и согреваюсь в его руках. Проваливаюсь в сон почти мгновенно, а просыпаюсь через какое-то время от острого желания. Сексуального.

Оно огнем пылает внизу живота, как будто меня намазали самым острым в мире перцем. Как будто кто-то возбудил меня до максимума, ласкал во сне, почти довел до предела и бросил, оставив неудовлетворенной.

Одна проблема. Адамиди все еще мирно спит рядом, даже чуть похрапывает.

Рука спокойно лежит на животе.

Что, черт возьми, со мной происходит?

Не могу удержаться, чуть двигаю бедрами и упираюсь в…ой.

Кажется, не только я здесь возбуждена до предела…

* * *

Не знаю сколько мы спали, но на улице теперь совсем душно. Сдерживаю порыв вернуться в прохладу нашего укрытия, глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться. Это неправильно. Мы не должны. Больно потом будет мне, как бы ни хотелось совершить глупость.

Случись это на рассвете, когда состояние аффекта было сильно, дело кончилось бы сексом. Сейчас мозг отдохнул, он сыт и работает на полную катушку. Я смогу выдержать, успокоиться и…

— Аня, — за спиной с нотками безумно возбуждающей хрипотцы.

Вздрагиваю, но не оборачиваюсь. Его голос ласкает плечи. Мое имя с его губ, как еще одна капелька афродизиака. Главное, не смотреть на него. Увижу — наброшусь, как озабоченная кошка. Нет, нет и нет.

— Что? — отзываюсь эхом и не узнаю собственный голос, он как будто пропал.

— Ты тоже это чувствуешь, да? Поэтому сбежала?

Киваю головой, щеки пылают. Я запуталась, не знаю как быть и что делать. Я на тропическом острове с мужчиной мечты, который хочет меня, судя по голосу, до одурения. Вот только он мой босс и эта слабость будет стоить дорого.

Стою на месте статуей, но внутри разрываюсь от противоречий. Меня кидает из стороны в сторону: от забить на все до убежать подальше и окунуться в ледяной ручей.

— Кажется, у нас есть два выхода из ситуации…

Начинает Адамиди, но я не даю закончить фразу, выкрикивая нелепое:

— Чур, я первая в холодный душ!

Бегу к роднику по уже знакомой тропинке, но не успеваю. Сильная рука ловит, обхватывает талию и вжимает в горячее тело. С губ срывается то ли крик возмущения, то ли стон еще большего желания.

Бедрами чувствую, как он напряжен. Рука нежно поглаживает болезненно ноющий от возбуждения живот. Как же я хочу тебя, Теодор Адамиди. До подгибающихся коленей, до боли в груди, до мокрых трусиков, черт бы их побрал.

— У нас два варианта: прямо здесь или в пещере? Ни о каком душе речи не шло, — горячо шепчет в мои влажные волосы. — Я хочу тебя так, что никакой ледяной родник не спасет.

Целует в волосы, отводит их в сторону и прикасается губами к шее. Вздрагиваю от касания губ, как он легкого удара током. Вторая рука ложится на живот и скользит вниз к пуговичке на шортах. Расстегнута. Молния следом.

Я загнана в клетку. Я хочу и не хочу этого одновременно. С каждой секундой, с каждой лаской понимаю, что хочу все-таки больше. Мужчина не теряет времени даром. Подцепляет зубами верхнюю тесемку лифчика и тянет. Она развязывается без труда.

Желтая ткань верха от бикини опадает вниз, обнажая мою небольшую грудь. В эту секунду последнее, о чем я думаю, это её размер.

Беру всю волю в кулак и делаю последнюю попытку остановиться:

— Мы не должны, — звучит, как призыв к действию. Как сотня «о да, сделай это со мной!».

— Это потому что я твой босс? — между поцелуями.

Он покрывает ими мои плечи, заставляя кровь закипать. Моя дурацкая эрогенная зона. Плечи. Об этом никто не знает, но Адамиди быстро понял, что к чему. И я не могу ответить, просто плыву, превращаюсь в податливую глину. Мягкую, послушную и готовую на все с этим мужчиной, кем бы он ни был.

— Мне недолго осталось быть твоим боссом — это первое, — проводит языком по острию плеча. — Все, что происходит на острове, здесь и останется — это второе, — теперь губами, поцелуи медленные и дразнящие. — Я сделаю это сзади, можешь представить кого угодно — это третье. Нам нужно адекватно мыслить, чтобы понять, в чем проблема. Сейчас я этого сделать не могу.

Пока губы заняты разговором, руки спускаются ниже, приспуская джинсовые шорты вместе с бельем. Палец проникает между губками и находит его, ждущий и чувствительный. Я уже возбуждена до предела, не надо со мной играть — хочу сказать, но не могу. С моих губ сейчас может сорваться только стон и ничего больше.

Представить кого угодно? Теодор Адамиди, ты ожившая мечта. Ты мужчина, которого нужно представлять в постели вместо опостылевшего любовника. Кем я могу заменить тебя?

— Теодор, — пытаюсь возразить снова, — Тео…

Это провал. Я сдаюсь. Хочу его сейчас. Всего. Мне не нужна подготовка, прелюдия. Мне плевать на приличия и нормы. Мне все равно, что этот миг никогда не повторится, я никогда не смогу забыть его. Буду работать, видеть в коридоре Адамиди и вспоминать, как его пальцы ласкали меня между ног, доводя до дрожи.

— Мне нравится, как звучит твое Тео, — шепчет он и целует в еще одну чувствительную точку рядом с ухом. — Как согласие на «в любом месте, главное, прямо сейчас».

Он все понял правильно. В любом месте, прямо сейчас.

* * *

Упираюсь руками в жесткую кору какого-то незнакомого дерева с раскидистыми зелеными листами. Остатки бикини уже улетели в кусты, шортики приспущены до колен. Ноги разведены настолько, насколько возможно растянуть джинсу и да, я счастлива, что в такие вещи теперь добавляют эластан.

Выгибаю спину и чувствую его. Горячая влажная головка, дразня: вверх-вниз по ягодицам.

— Тео, — умоляюще и призывное движение бедрами.

Боже, я сама прошу и призываю. Трахни меня. Всем своим телом кричу это, забыв о том, что почти десять лет потратила на то, чтобы перестать быть шлюхой в глазах людей. Сейчас в глазах Теодора Адамиди я точно выгляжу шлюхой и мне плевать. Я хочу его, даже если потом вскрою себе вены в наполненной водой ванной.

Сквозь вязкость мыслей. Интересно, а какой он? Какой размер, какая форма. Я не вижу и это потеря. Но Теодор прав, нам просто нужно сбросить напряжение, иначе мы просто сойдем с ума.

— Нетерпеливая, — снова дразнит и, наконец, входит.

Медленно и осторожно, чем только больше раздувает огонь. Тело принимает его с благодарностью, наслаждается каждым сантиметром внутри.

— Черт, не могу нежно. Прости, — рычит сзади Адамиди и вбивается во всю оставшуюся длину.

Выкрикиваю смесь его имени и стона. Вцепляюсь руками в ствол дерева до боли в пальцах. Босс движется быстро, почти зло и яростно. Я принимаю каждое движение раз за разом. Его движения, ритм и размер — они идеальны для меня. Как будто я рождена для того, чтобы меня жестко брал именно этот мужчина. В любой позе, в какой только захочет. Раз за разом.

Я стону, умоляю, кусаю губы в кровь и улетаю первой. Дрожу, но он подхватывает под живот и продолжает свои безумные, звериные движения. Адамиди неутомим, голоден и безумен.

То ли рычит, то ли шепчет:

— Спаси меня еще раз, девочка. Спаси еще раз…

Где-то в этой гонке я взлетаю еще раз и, когда думаю, что сил держаться почти нет. Когда о кору сломаны все ногти, тело блестит от пота, а на губах на самом деле кровь — третий. Уже вместе. Он вжимается меня и, забыв о контрацепции, изливается.

Мы стоим так еще несколько секунду, тяжело дыша. Тео прижимает к себе до боли, изо всех сил, а я просто не могу пошевелиться, падая в реальность, как хрустальная ваза на пол.

Сейчас я разобьюсь.

Но меня ловит и вырывает из иллюзий саркастичный холодный голос:

— Ну что, кролики мои, едем домой? Или оставить вас здесь на пару дней? Нашлепаете мне племянников.