Селигерская. Выход в иное

Рамиль Равилевич Невмянов, 2021

В 1979 году началось грандиозное по своему масштабу строительство станции метро «Селигерская» в северном районе столицы, но на стадии завершения черновых работ было принято решение о заморозке проекта с полным уничтожением построенных вестибюля и тоннеля высшим советом министров СССР, а все данные расследования сокрыты под грифом «секретно». Герой книги Дмитрий Волков, входящий в спецотдел милиции направляется со своим руководителем, чтобы выяснить таинственные причины пропажи бригад метростроя…

«В темных лесах в стороне от домов,

Есть безмятежное озеро жизни.

Кто отопьет из портала миров,

Тот перед бабкой явится слизнем…»

1979 год

Как обычно я встал рано утром и, перекусив порцией яичницы из первосортных яиц, вышел на улицу. Прекрасная летняя погода поднимала настроение, снимая утреннюю усталость и как только солнечные лучи коснулись моего лица, мне захотелось улыбаться. Передо мной пробежала соседка с красной коляской, у которой были довольно большие колеса по сравнению с люлькой. Девушка словно танк куда-то целенаправленно торопилась так, что даже не заметила, как проехала одним колесом по моему старательно начищенному перед выходом ботинку.

— Чертовы мамаши с детьми, — стиснув зубы, я тихо сказал ей вслед так, чтобы она не услышала и, достав платок, довел обувь до изначального блеска.

Эта паршивая ситуация не смогла испортить мое прекрасное настроение и я добрался до работы, где меня ждал руководитель.

— Дима, как хорошо, что ты уже здесь, у нас тут внештатная ситуация, — сказал он мне, нервно перебирая документы на своем столе.

— Что за ситуация, Олег Викторович, — поинтересовался я.

— Помнишь, на окраине Москвы начались бурильные работы для открытия новой станции метро «Селигерская»? — он листнул очередной лист, быстро знакомясь с документами в красной папке.

— Да, — я утвердительно кивнул.

— Так вот. Там творится какая-то чертовщина и нам поручено задание, поскорее разобраться со всем этим.

Я обрадовался, так как это означало только одно, что мне не придется весь день сидеть в кабинете, — Два вопроса, Олег Викторович, что там творится, и когда мы выезжаем?

На его лице проявилась странновато нервная улыбка, и он закрыл папку, — Нас уже ждет машина. Инструкции получишь в дороге, нет времени.

Я послушно последовал за своим руководителем к выходу, у которого нас ждала черная «Волга» с тонированными окнами. Водитель любезно открыл нам дверь, и мы выехали на окраину Москвы.

— Так в чем там дело? — спросил я, заняв удобное положение на заднем сиденье.

— Рабочие отказываются продолжать бурильные работы.

— «Метрострой» не мог отправить на этот маршрут другую бригаду?

Олег посмотрел на Диму глазами, полными загадочности, — А это последняя бригада, которая осталась у «Метростроя»…

Эта новость слегка шокировала, но Дмитрию требовались новые инструкции, — Как это «последняя»?

— Сам ничего не понимаю. В отчете прописано только, что последняя бригада отказывается работать. Будем собирать информацию уже на месте.

— Хорошо, — сухо ответил он и ушел в свои глубокие размышления, предвкушая наконец-то интересное дело.

Прошло около тридцати минут, и они были уже на месте. Перед ними раскрылась таинственная красота северного района Москвы. Не известно, откуда именно берет свое название район «Бескудниково», но некая прохлада ощущалась и полностью соответствовала названию округа.

Их встретили и через несколько минут группа находилась в кабинете начальника участка, который и рассказал обо всем, вводя сотрудников в курс дела.

— Хорошо, что Москва все-таки направила Вас для решения нашей, так сказать, проблемы, — он нервно протер свои очки.

— У нас нет времени, товарищ Минин. Переходите, пожалуйста, сразу к делу.

— Да-да, простите меня, товарищи. И так, около года назад мы начали бурильные работы в соответствии с генеральным планом по утвержденному проекту. Сюда была направлена бригада Иванова, которая довольно быстро проделала работу, и в самом конце, просто пропала.

— Как пропала, — перебил его Дмитрий.

Товарищ Минин нервно посмотрел на коллег, — Мы сами не знаем. Мы решили, что они устроили какой-то бойкот и сразу же направили по их домам сотрудников милиции.

— Дайте угадаю. Никаких следов? — записывая информацию, спросил Олег.

— Да, совершенно никаких следов, а самое странное во всей этой истории, что их семьи тоже бесследно исчезли.

— Они могли куда-то уйти?

— Бригада из 20 человек с семьями? Куда они могли уйти по вашему мнению?

— Быть может они добровольно ушли, и основали где-то колонию для жизни вне цивилизации? — отметил Дима, поправляя воротник.

— Да, мы тоже так подумали, и это было единственным логичным выводом. Мы сообщили о соответствующем инциденте на самый верх и передали информацию «в органы».

— И вы запросили у «центра» новую бригаду? — спросил Олег.

— Именно так, Олег Викторович, мы запросили бригаду товарища Новикова.

— И?

Начальник участка налил воды в граненый стакан из графина и дрожащей рукой поднес ее ко рту, — Ночью тоже вся пропала, — выпив залпом воду, он стукнул дном стакана по дубовому столику.

— Продолжайте, — спокойно сказал Дима.

— Затем была бригада Макаренко, потом Петрова и наконец, бригада товарища Брушкина, который, собственно сейчас отказывается работать.

— А вы проверили адреса прописок второй, третьей и четвертой бригад? — уточнил Дима, бегло осматривая кабинет.

— Да, — неожиданно ответил Олег, — Там тоже никого…

— Странно.

— Ладно, вызовите к нам товарища Брушкина. Побеседуем.

Товарищ Минин улыбнулся, — Боюсь, господа, это невозможно.

Члены группы были слегка ошарашен таким ответом, и Дима поинтересовался — Почему же?

— Позвольте, я покажу Вам.

Они посмотрели с Олегом друг на друга, после чего согласились отправиться с начальником участка вниз, чтобы увидеть все своими глазами, не делая поспешных выводов.

Группа вошла в недостроенное здание, которое планировалось сделать главным входом в московский метрополитен, и оказались возле деревянной лестницы-времянки, по которой им предстояло спуститься в самый низ на глубину двадцати метров.

Тусклые фонари, нелепо прикрепленные к стене, задавали тоскливое настроение всем, кто смотрел на них. Кругом лежали брошенные рабочими инструменты: телеги для вывоза земли и мусора, какая-то одежда, защитные маски и тому подобные принадлежности работников метростроя.

Их путь был осложнен, так как приходилось перелезать через заваленные телеги и вагонетки, сошедшие с установленных временных рельс.

— Ну и где они? — спросил Дмитрий, облокотившись на металлическую стенную вставку.

На лице товарища Минина проявилась нервная улыбка, и он кивнул, указывая на стену которой он касался своим плечом.

Дима вопросительно посмотрел, отойдя в сторону — В стене?

— Они что замурованы? — спросил Олег Викторович.

— Именно так.

— Так вытащили бы их оттуда, — сказал Дима, легкими движениями постукивая по листу с целью выявить полость.

— Вы не обратили внимание, товарищи, что у меня нет работников?

Олег протер рукой по шву металлического листа, — Странно, шов с внешней стороны и довольно старый. Как такое может быть?

Неожиданно из тоннеля послышался скрежет и странный шепот, который усиливался с каждой секундой, пока не стал настолько громким, что группе пришлось закрыть руками свои уши, чтобы не оглохнуть.

Звук ужасал основы сознания, и стало так страшно, что они даже не заметили, как товарищ Минин сбежал. Непонятно откуда появился завывающий ветер, который поднял сильнейшую пыль. Она не давала им открыть глаза и заставляла убрать руки от ушей, чтобы прикрыть ими собственные лица. Ужасный гул и шепот был совсем рядом, будто источник звука стоял совсем рядом. Все это произошло за несколько секунд и так же неожиданно быстро прекратилось, оставив ужасающую тишину.

Несколько минут им потребовалось, чтобы стряхнуть с себя песок и протереть лица так, чтобы удалось открыть глаза.

— Дима, ты в порядке? — послышался знакомый голос.

— Да, Олег Викторович, а Вы? — поинтересовался он в ответ.

— Вроде бы… Что это было?

Дима с опаской открывал свои глаза, боясь, что поднятый ветром песок сразу же в них попадет. С легким прищуром он осмотрелся и увидел своего руководителя.

— Что это было? — удивленно спросил он, отряхивая свою одежду.

— Сам ничего не понял, Дим. А где товарищ Минин?

— Видимо, он побежал наверх. Вы заметили, что его поведение было странным?

— Да, — ответил он, — его что-то изрядно пугало в этом месте.

— Не удивительно. Бесследно пропали 4 бригады…

Не успел Дмитрий договорить фразу, как из металлического лица, прикрепленного к стене, послышался чей-то приглушенный голос, — Кто здесь?

Олег удивленно посмотрел на подчиненного, и протирая лоб платком выкрикнул, — Вы нас слышите?! Товарищ?!

Еле слышимый голос ответил, — Здесь кто-нибудь есть?

— Да, — ответил руководитель, — Товарищ Брушкин, это вы?

Сильный грохот донесся из тоннеля, словно кто-то пытался запугать группу.

Дима сделал несколько шагов в сторону темной пучины, словно завороженный, чтобы увидеть собственными глазами, что именно было источником этого странного шума и ветра. Откуда здесь вообще может быть ураганный ветер, если сверху все было закрыто, когда они спускались? Как здесь может образоваться сквозняк? В его голове было множество вопросов, на которые ему никак не удавалось найти ответы.

— Дима! Стой!

Голос Олега привел подчиненного в чувство, и Дима осознал, что он стоял на самом краю глубокой впадающей ямы, попав в которую, не было бы шансов выжить.

— Совсем спятил?! — он ударил Дмитрия по плечу так, чтобы тот отошел подальше от края пропасти.

Сделав несколько шагов назад, Дима почесал затылок, — Простите, товарищ Федоров, не знаю, что на меня нашло. Я просто задумался…

— В каком смысле «задумался»?! Ты чуть не шагнул в эту шахту!

— Я просто занимался осмотром. Я не собирался делать что-либо бездумное.

— Ну конечно! Ты стоял возле края несколько минут.

«Как такое могло быть, если мои размышления заняли всего несколько секунд?» — подумал он, но не осмелившись спорить со своим руководителем, молчаливо согласился. Здесь действительно творилась какая-то чертовщина.

Дмитрий испытывал странную тяжесть, словно его энергию высасывал кто-то находящийся в тоннеле. Это странное чувство тоски и слабости постепенно охватывало все его тело, словно обволакивая в какое-то мистическое одеяло. Ноги становились ватными, а свои руки он практически перестал контролировать. Его сознание становилось тусклым, словно он был каким-то растением, которое оторвали от солнечного света и оно постепенно чахло в непроглядной тьме. Лампы предательски жужжали, заставляя засыпать…

Дима был свидетелем того, что Олегу становилось так же плохо, как и ему самому. Любые попытки что-либо сказать были безуспешны… Вопреки усиливающейся слабости, охватившей все тело Дмитрия, ему все же удалось подвести обессилившего Олега до деревянного обеденного стола, за которым в свое время обедали работники метростроя. Усадив своего одурманенного руководителя, он сел рядом и положив голову на руки, отправился в несуществующую вселенную сна.

Странные картины из прошлого, всплывали и тут же пропадали, издавая неприятные звуки металла, ударяющегося о живую плоть, словно топор палача, рассекающий шею в момент казни. Он видел, как люди поклонялись каким-то непонятным идолам посреди ночи в лесу, видел, как странные существа выходили из леса и хватали детей в деревне, видел, как ужасный по внешности человек, прятал что-то в землю, вырывая ямку голыми руками, стирая ногти о попадающиеся в почве камни.

Никогда ранее в своей недолгой жизни он не видел ничего подобного во снах, которые были столь редки, что можно было сказать, словно их не было никогда вовсе.

Советская идеология, которая вдалбливалась детям с самого детства, еще со времен, когда Дмитрий был пионером, полностью избавила его от каких-либо слабостей. В его сердце не было никакой веры, кроме веры в социализм и не было места какой-то другой идеологии, помимо идеологии товарища Ленина. Он не испытывал никаких чувств к темноте, которые обычно испытывают деревенские простофили, или дети, так же он не испытывал никакого страха высоты и ему никогда не снились кошмары. С детства осознанное чувство самодостаточности и ничего более, что не могло не устраивать сотрудника специального отдела. Но сегодня…С ним что-то произошло… Что-то, что невозможно описать словами. Дмитрий стал испытывать непреодолимый страх перед тьмой тоннеля, и его тело предательски начало чувствовать какой-то трепет, находясь в этом помещении…

— Дима, — послышался знакомый голос, — Дима!

С тяжелой головой он открыл свои слипшиеся глаза и попытался подняться, облокотившись на деревянный стол, за которым провел неизвестно сколько времени. Дмитрий протер свои глаза и стряхнул песок со своих головы и плеч, который то и дело при подземных толчках сыпался с потолка. Бегло бросив взгляд перед собой, Дмитрий понял, что пока он был без сознания, ураганный песочный смерч снова проносился в этом месте и засыпал все кругом. И как он этого не заметил?

— Олег Викторович? — произнес он, шатаясь выходя из-за стола.

Ответа не последовало, но он не придал по-началу этому значения.

Через пару минут он уже полностью пришел в себя и стал оглядываться, изучая обстановку вокруг. Все было засыпано приличным слоем песка, из-за которого его обувь проваливалась полностью, словно он бродил по песочным дюнам. Шаги давались ему с изрядной сложностью, но он упорно продолжал идти к стене, стараясь не смотреть на тоннель. Слишком уж неприятные воспоминания оставались в его памяти…

— Олег Викторович! — выкрикнул он в темноту.

Часть лампочек перегорели, а оставшиеся бледно мерцали, словно находившийся на поверхности генератор вот вот сломается и прекратит подачу тока. Дмитрий вглядывался в тьму и никак не мог найти руководителя, с которым совсем недавно прибыл по вызову…

Неизвестно, сколько времени он ходил по укрепленному котловану, который был подготовлен еще первой бригадой товарища Иванова, но все попытки найти Олега не увенчались успехом. Мрачная тьма и пугающие звуки, постоянно исходившие из тоннеля, лишний раз заставляли его оборачиваться, но он тут же закрывал глаза, из страха увидеть что-то, чего видеть совсем не хотелось.

Вновь и вновь Дмитрий брал свою волю в кулак и продолжал поиски, ведь нельзя было оставлять здесь Олега Викторовича. Уж он точно сам не хотел бы, чтобы его оставили… Оставили… Просвет язвительной мысли пробился сквозь темноту и Дима подумал, может его действительно оставили здесь одного? Нет, такого быть не могло, ведь Олег отличался ответственностью, и Дмитрий отказывался верить в безосновательную мысль.

— Это обычный инстинкт, — успокаивал он себя, говоря вслух, — инстинкт самосохранения. Мой разум ищет всевозможные варианты, которые бы заставили меня поскорее покинуть это место, бросив Олега. Ну, уж нет. Я так делать не собираюсь и не уйду отсюда, пока не найду его.

— Кто здесь?! — послышался крик с другой стороны стены.

— Что? — удивился он, вглядываясь в бетонную стену, — Вы меня слышите?

— Там кто-то есть? — не унимался голос.

— Да, меня зовут Волков Дмитрий и я из специальной комиссии, а кто вы?

— Времени мало! Времени совсем мало! Скоро оно вернется!

— Кто вернется? С кем я говорю?

— Кто я неважно! Ценность сейчас представляет ваша жизнь…

— Товарищ Брушкин? — он догадался, что голос может принадлежать старшему смены последней из пропавших в этом проклятом месте бригады.

— О, нет… Времени совсем мало, — не унимался нервозный голос.

— Как вы туда попали, товарищ Брушкин? Почему вы отказываетесь работать?

— Эти стены… Они поглощают само бытие человеческого разума… Я не знаю сколько еще смогу находиться здесь…

— Где ваши люди? Где работники? — выкрикивал он, пытаясь с присущим хладнокровием продолжать расследование.

— Тьма надвигается и скоро поглотит еще одну душу…

— Так, товарищ Брушкин, скажите, как мне попасть к вам? Я помогу вам выбраться!

Голос по ту сторону расхохотался с такой нервозностью, что как-то странно начал кашлять, словно какой-то газ изменил строение связок, — Помочь мне? Ты себе помочь не сможешь, Дмитрий!

— Поверьте мне, я смогу вас отсюда вытащить и обеспечить безопасность!

— Безопасность… Ее больше нет, как только вы вошли в тоннель… О, нет! Я чувствую, оно рядом!

Не успел товарищ Брушкин договорить, как земля начала издавать треск, движущихся многотонных плит, из-за которых сверху начали сыпаться большие булыжники. Диме пришлось отойти подальше, где стоял деревянный обеденный стол и переждать, когда все прекратится.

— Да, что же здесь происходит? — тихо прошептал он сам себе.

Его память стала какой-то прерывистой, и он осознал, что необходимо все записывать. Дмитрий вспомнил, что в нагрудном кармане своего пиджака он всегда держал блокнот. Нащупав его дрожащей рукой, он вытащил небольшого размера блокнот и сдул с него остатки песка, который изрядно забился во все страницы.

Его удивлению не было предела… Он уже здесь что-то написал, хотя выезжая на дело, он прихватил совсем новый блокнот для расследования… Таково было правило: новое дело — новый блокнот для заметок. Страницы были исписаны мелким почерком… Он жадно начал листать страницы, черпая информацию, записанную ранее. Но в его памяти отсутствовали моменты записи этих самых заметок. Почему ему казалось, что он впервые его достал? Песок и грязь между страницами только подтверждали, что Дмитрий открывал его здесь раньше, не выходя на поверхность… Как такое возможно? Он провел рукой по своей голове, в надежде найти затянувшуюся испекшейся кровью рану. Ведь он предположил, что амнезия связана с ударом камня, но никаких повреждений он не нашел… Странно, но сами записи оказались еще страннее…

Запись первая 9 марта 1979 года

Мы с товарищем Федоровым решили остаться на недостроенной станции и изведать тоннель, на предмет наличия членов бригад, или их тел. Товарищ Минин сообщил нам, что никто не покидал станцию, значит, члены бригад смогли выйти с нее только через тоннель. Конечно же, я не могу утверждать, что товарищ Минин говорит нам правду, но мы единогласно решили организовать исследовательскую экспедицию.

Ох, как мне не терпится поскорее отправиться туда.

Удивительно, но работники оставили не только все свои вещи, но и провизию, которой тут было в достатке. Так что нам не о чем беспокоиться. Как сказал Олег Викторович: «Если есть столько еды, значит, не ждем никакой мы беды». Это высказывание мне очень понравилось, и я сам уже додумал, что оно берет свое начало от свидетелей блокады Ленинграда, которым удалось повидать не мало на своем веку… Я восхищался подвигом советского народа и посвящал этому моменту истории большое количество своего свободного времени, изучая материалы и свидетельства военных, на чью долю выпала это непосильная ноша.

Конец ознакомительного фрагмента.