Чары индиго

Райчел Мид, 2013

Алхимик Сидни Сэйдж – одна из тех таинственных личностей, которые живут магией и соединяют мир смертных с миром вампиров. Они защищают секреты вампиров и… жизни людей. В жизни Сидни появляется соблазнительный и опасный Маркус Финч – беглый алхимик, который хочет поведать ей секреты, которые, как он утверждает, от нее скрывали. Но пока он толкает ее на мятеж против людей, вырастивших девушку, Сидни понимает, что обрести свободу гораздо сложнее, чем ей думалось. Однако у Сидни сейчас совсем нет времени на любовные переживания. Девушка пытается найти того, кто при помощи дьявольской магии охотится на молодых могущественных ведьм. Постепенно Сидни осознает, что и сама может стать следующей жертвой… Впервые на русском языке! Продолжение популярного сериала от автора культовой «Академии вампиров»!

Глава 2

Мисс Тервиллингер отказалась что-либо добавлять к сказанному. Она отвезла меня обратно в Амбервуд и, похоже, в дороге плохо осознавала мое присутствие. Только бормотала себе под нос «мало времени», «нужно больше доказательств» и прочее в том же духе. Когда она наконец высадила меня, я попыталась выжать из нее побольше информации.

— Так что означали слова насчет необходимости защитить себя? — спросила я. — От чего защитить?

Мы снова припарковались на пожарном проезде; мисс Тервиллингер выглядела все такой же расстроенной.

— Я объясню попозже, завтра, на занятии.

— Меня на нем не будет, — напомнила я. — Я уезжаю сразу после обязательных уроков. Помните? Мне нужно на самолет. Я вам об этом говорила на прошлой неделе. И вчера. И сегодня днем.

Это заставило ее сосредоточиться.

— В самом деле? Ну ладно. Думаю, придется поступать, как должно. Утром посмотрим, что я смогу для тебя сделать.

После этого я отпустила ее, чтобы самой вернуться в постель, хотя не то чтобы у меня осталось много времени на сон. А когда я утром пришла на урок истории, мисс Тервиллингер сдержала свое обещание. Прежде, чем прозвенел звонок, она подошла к моей парте и вручила старую книгу в потрескавшемся кожаном переплете. Название было на латыни и переводилось как «Стихии битвы», отчего у меня по спине побежали мурашки. Заклинания, создающие вспышку света или эффект невидимости — это одно. В них имелась некая практичность, которую я почти могла объяснить рационалистически. Но боевые заклинания? Что-то мне подсказывало, что с ними у меня могут возникнуть некоторые проблемы.

— Вот дополнительные материалы для чтения, — сказала мисс Тервиллингер. Она говорила обычным преподавательским тоном, но я видела в ее глазах отблеск беспокойства прошлой ночи. — Сосредоточьтесь на первом разделе. Я рассчитываю, что вы проработаете материалы так же тщательно, как всегда.

Никто из учеников не обратил на нас ни малейшего внимания. Моим последним уроком на сегодня был дополнительный курс по истории поздней античности, который вела мисс Тервиллингер. Чаще всего она использовала эти занятия, чтобы пассивно-агрессивным образом учить меня магии. Так что в том, что она дает мне какие-то книги, не было ничего необычного.

— И, — добавила женщина, — если вы сможете определить район, это будет чрезвычайно полезно.

Я на мгновение лишилась дара речи. Определить конкретный район в Лос-Анджелесе, со всеми его пригородами?!

— Это очень большая область охвата, — ответила я наконец, тщательно подбирая слова с учетом лишних ушей вокруг.

Мисс Тервиллингер кивнула и поправила очки.

— Я знаю. С этим мало кто может справиться.

И после данного полукомплимента она вернулась к доске.

— Что за район? — раздался новый голос.

Только что подоспевший Эдди Кастиль скользнул за соседнюю парту. Эдди был дампиром — то есть обладал и человеческими и вампирскими генами, передающимися с тех пор, когда две расы смешивались между собою. Впрочем, на самом деле он был неотличим от обычного человека. Эдди с его русыми волосами и карими глазами достаточно походил на меня, чтобы мы могли выдавать себя за двойняшек — так гласила наша легенда. Но в действительности Эдди прибыл в Амбервуд в качестве телохранителя Джилл. Отщепенцы из числа ее собственного народа, мороев, охотились за ней, и хотя мы не замечали никаких признаков их присутствия с момента нашего переезда в Палм-Спрингс, Эдди всегда был начеку.

Я сунула книгу к себе в сумку.

— Не спрашивай. Очередное идиотское задание.

Никто из моих друзей, за исключением Адриана, не знал, что я стараниями мисс Тервиллингер начала использовать магию. Ну и конечно, за исключением Джилл. Все морои владели каким-либо видом стихийной магии. Адриан обладал редкой и могущественной разновидностью, именуемой «духом, способным творить чудеса исцеления». Он воспользовался своей магией, чтобы воскресить Джилл, когда наемные убийцы прикончили ее. В результате Джилл получила «поцелуй тени», а это, в свою очередь, создало духовную связь между ними, позволяющую Джилл ощущать его чувства и иногда видеть его глазами. И теперь Джилл знала о том, что произошло между мною и Адрианом, куда больше, чем мне хотелось бы.

Я достала из сумки ключи от машины и неохотно вручила их Эдди. Он был единственным, кому я доверяла водить мой автомобиль, и позволяла ему пользоваться им, когда уезжала из города — на тот случай, если ему придется выполнять какие-то поручения для нашей группы.

— На, держи. Надеюсь получить ее обратно целой. И не подпускай Ангелину даже близко к водительскому сиденью!

Эдди ухмыльнулся.

— Я что, похож на самоубийцу? Возможно, я вообще не буду брать твою машину. Ты точно не хочешь, чтобы я отвез тебя в аэропорт?

— Ты пропустишь урок, — ответила я. Мне самой удалось уйти из школы пораньше единственно из-за необычности моего дополнительного курса.

— Я бы не возражал, честное слово. У меня контрольная. — Эдди скривился и понизил голос. — А ты же знаешь, я всегда ненавидел физику.

Я не удержалась и улыбнулась. Нам с Эдди было по восемнадцать и на самом деле мы уже закончили школу, я — на домашнем обучении, а он — в элитном заведении для мороев и дампиров. Однако же мы не могли изображать учеников, не посещая занятия. Я не возражала против дополнительной работы, но Эдди не разделял моей любви к знаниям.

— Нет, спасибо, — сказала я. — Меня устроит такси.

Прозвенел звонок, и Эдди выпрямился. Когда мисс Тервиллингер призвала класс к порядку, он прошептал мне:

— Джилл прямо вся изнылась из-за того, что не может поехать.

— Верю, — пробормотала я в ответ. — Но мы все знаем, почему она не может.

— Угу, — согласился Эдди. — А вот чего я не знаю, так это почему она настолько зла на тебя.

Я повернулась к доске и демонстративно проигнорировала вопрос Эдди. Джилл единственная знала о том, что Адриан признался мне в любви — благодаря их связи. Это была еще одна из тех вещей, которые я предпочла бы оставить в тайне, но Адриан ничего не мог поделать. Хотя Джилл понимала, что вампирам не следует заводить романы с людьми, она не могла простить мне, что я причинила Адриану такую боль. Хуже того: она, вероятно, сама ощутила часть его боли.

Хотя остальные наши друзья не знали, что произошло, было очевидно, что между мною и Джилл что-то неладно. Эдди сразу же это заметил и немедленно пристал с расспросами. Я расплывчато объяснила, что Джилл не нравятся некоторые правила, которые я ввела для нее здесь, в школе. Он на это не купился, но Джилл молчала столь же упорно, и Эдди, не получив никакой зацепки, остался в расстройстве.

Школьный день промелькнул незаметно, и вскоре я уже сидела в такси и направлялась в аэропорт. Я ехала налегке, всего с одним небольшим чемоданчиком и сумкой-почтальонкой, и вполне могла нести их сама. Уже, должно быть, в сотый раз я достала небольшой серебристо-белый подарочный пакет и проверила его содержимое. Внутри находился дорогой хрустальный «ловец солнца», из тех, что вешают на крыльце или на окне. Он изображал двух голубей, летящих друг навстречу другу. Завернув «ловца» обратно в тонкую оберточную бумагу, я вернула его в подарочный пакет, а пакет — к себе в сумку. Я надеялась, что это подходящий подарок для близящегося события.

Я ехала на вампирскую свадьбу.

Никогда прежде я не бывала на вампирской свадьбе. Наверное, ни один алхимик на ней не бывал. Хотя мы сотрудничали с мороями, чтобы скрыть от людей их существование, алхимики ясно дали понять, что не желают никакого общения за пределами деловых контактов. Однако после недавних событий обе организации решили, что хорошо бы было улучшить наши профессиональные связи. Поскольку эта свадьба являлась значительным событием, меня и нескольких других алхимиков пригласили на нее.

Я знала эту пару и, теоретически, была в восторге от того, что они женятся. А вот прочее, прилагавшееся к событию, заставляло меня нервничать — огромное сборище мороев и дампиров. Даже с учетом присутствия других алхимиков нас безнадежно превосходили численно. Пребывание в Палм-Спрингсе в обществе Эдди, Джилл и остальных значительно улучшило мое отношение к этой расе. Я вполне ужилась со своей маленькой группой и теперь считала их друзьями. Но даже при моей либеральности в подобных вопросах я в значительной степени разделяла тревогу, которую вызывало у других алхимиков пребывание внутри мира вампиров. Возможно, морои и дампиры не были созданиями зла, как я когда-то верила, но они совершенно точно не были людьми.

Мне хотелось, чтобы мои палм-спрингские друзья поехали со мной, но это было абсолютно исключено. Весь смысл пребывания Джилл и прочих в Палм-Спрингсе в том и заключался, чтобы укрыть девушку и уберечь от тех, кто стремится убить ее. Как морои, так и стригои были склонны избегать солнечных, пустынных краев. Если бы Джилл внезапно показалась на главном моройском торжестве, это лишило бы смысла всю затею. Эдди с Ангелиной, еще одним дампиром, защищающим Джилл в Амбервуде, тоже пришлось остаться. На свадьбу пригласили лишь меня и Адриана, и мы, к счастью, летели разными рейсами. Если бы кто-нибудь заметил, что мы путешествуем вместе, это могло бы привлечь внимание к Палм-Спрингсу и поставить Джилл под удар. Адриан отправлялся вообще даже не из Палм-Спрингса. Он вылетал из Лос-Анджелеса, расположенного в двух часах пути на запад, чтобы только быть уверенным, что нас не свяжут друг с другом.

Мне пришлось выбрать другой рейс из Лос-Анджелеса, и это напомнило мне о задании мисс Тервиллингер. Найти один конкретный район в огромном Лос-Анджелесе. Да без проблем! Единственное, что работало на меня, так это то, что викторианские дома легко отличимы. Если бы мне удалось отыскать какое-нибудь историческое общество, оно, с изрядной степенью вероятности, могло бы указать мне районы, соответствующие описанию. Это значительно сузило бы круг поисков.

Я добралась до своего выхода на посадку в аэропорту Лос-Анджелеса, когда до времени вылета оставался еще час. Только я удобно устроилась с книгой мисс Тервиллингер, как по громкой связи объявили: «Пассажир Мелроуз! Пожалуйста, подойдите к стойке сервисной службы!»

У меня тягостно заныло под ложечкой. Собрав вещи, я приблизилась к столу, и там меня встретила чрезмерно приветливая представительница авиакомпании.

— Мне очень жаль, я вынуждена сообщить, что на ваш рейс продано больше билетов, чем есть мест, — сообщила девушка. Ее веселый голос и широкая улыбка ни капли не подходили человеку, который о чем-то сожалеет.

— И какое это имеет отношение ко мне? — спросила я с нарастающим страхом. — У меня подтвержденное место.

Мне постоянно приходилось иметь дела с бюрократией и волокитой, но я никогда не понимала, как можно продать на рейс больше билетов, чем имеется мест. Как такое вообще может произойти? Вряд ли количество мест оказывается для авиакомпании неожиданностью.

— Это означает, что вы не летите этим рейсом, — объяснила девушка. — Вы и еще пара добровольцев отдали свои места для размещения вон той семьи. Иначе им пришлось бы разделиться.

— Добровольцев? — переспросила я, взглянув туда, куда указала девушка. С длинного ряда сидений мне улыбалось семейство с семью детьми. Дети были крохотные и прелестные, с большими глазами, обладавшие той миловидностью, какая встречается в мюзиклах про сирот, ищущих новый дом. Преисполнившись возмущения, я снова развернулась к служащей авиакомпании. — Как вы могли так поступить?! Я зарегистрировалась заранее! Мне нужно на свадьбу! Я не могу пропускать рейс!

Девушка достала посадочный талон.

— Мы постарались устранить возникшее неудобство. Предоставляем вам место на другой рейс, в Филадельфию — он отбывает раньше. Вас даже разместят в первом классе в качестве компенсации за беспокойство.

— Ну хоть что-то, — буркнула я, все еще продолжая злиться, просто из принципа. Я люблю порядок и последовательность во всем. Внезапные перемены изгнаны из моего мира. Я посмотрела на посадочный талон и тут же вгляделась в него повторно. — Но он отправляется сейчас!

Девушка кивнула.

— Как я сказала, этот рейс вылетает раньше. Я бы на вашем месте поторопилась.

Затем, как по сигналу, я услышала последнее объявление о посадке на мой новый рейс, гласящее, что все пассажиры уже должны быть на борту, потому что двери сейчас закроются. Я не из тех, кто сквернословит, но сейчас едва не выругалась, особенно когда увидела, что мой новый выход на посадку расположен на противоположной стороне терминала. Не сказав более ни слова, я подхватила вещи и рванула со всей доступной мне скоростью, сделав мысленную пометку непременно написать жалобу руководству авиалинии. Каким-то чудом я добралась до выхода до того, как его закрыли для пассажиров, хотя стоящая там сотрудница строго сказала мне, чтобы в следующий раз я планировала все заранее и приезжала раньше.

Я пропустила ее слова мимо ушей и направилась в самолет. Там меня приветствовала бортпроводница, державшаяся куда более любезно, особенно когда увидела билет первого класса.

— Пожалуйста, сюда, мисс Мелроуз, — сказала она, указывая на третий ряд. — Мы очень рады, что вы смогли присоединиться к нам.

Она помогла мне поставить чемодан в подвесную ячейку, что оказалось очень непросто из-за других пассажиров, занявших большую ее часть. Это потребовало творческого применения познаний в трехмерной геометрии, и, когда мы наконец управились с делом, я практически рухнула на свое место, измотанная внезапной чередой волнений. Что-то их чересчур много для развлекательной поездки. Немного успокоившись, я выдернула инструкцию по технике безопасности из кармашка, чтобы сверяться по ней, пока стюардесса будет знакомить пассажиров с ее содержанием. Неважно, сколько раз я летала, я всегда считала, что важно быть в состоянии успевать за данными процедурами. Я смотрела, как стюардесса надевает кислородную маску, когда до меня донесся знакомый и возбуждающий запах. Из-за хаоса, сопровождающего этот полет, я даже не потрудилась взглянуть на своего соседа по ряду.

Адриан.

Я в изумлении уставилась на него. Он же смотрел на меня с весельем и несомненно ждал, скоро ли я его замечу. Я даже не стала спрашивать, что он здесь делает. Я знала, что он летит из Лос-Анджелеса, и вот по какой-то идиотской случайности меня закинуло на его рейс.

— Этого не может быть! — воскликнула я. Ученый во мне был слишком поражен, чтобы в полной мере осознать неудобство ситуации, в которой я оказалась. — Что меня перевели на другой рейс — это одно. Но чтобы в результате оказаться рядом с тобой? Ты знаешь, каковы шансы? Это невероятно!

— Некоторые назвали бы это судьбой, — заметил Адриан. — Или просто рейсов в Филадельфию не так уж много. — Он приподнял бокал с прозрачной жидкостью, показывая, что пьет за меня. Поскольку я никогда не видела Адриана пьющим воду, оставалось предположить, что это водка. — Кстати, рад тебя видеть.

— Э-э, я тоже.

Взревели двигатели, на мгновение избавив меня от продолжения беседы. До меня начала доходить реальность. Я в ловушке на рейсе продолжительностью в пять часов, вместе с Адрианом Ивашковым. Пять часов! Мне предстоит пять часов сидеть в нескольких дюймах от него, вдыхая запах его непомерно дорогого одеколона и глядя в его проницательные глаза. И что я собираюсь с этим делать? Да ничего. Деваться некуда, поскольку даже пассажирам первого класса не дозволяется пользоваться парашютами. Я лихорадочно принялась подыскивать, что бы сказать. Участился пульс. Адриан молча смотрел на меня, слегка усмехаясь, и ждал, пока я начну беседу.

— Ну, — произнесла я наконец, уставившись на собственные руки, — как там… твоя машина?

— Я оставил ее на улице. Решил, что ничего с ней за время моего отсутствия не случится.

Я вскинула голову. У меня отвисла челюсть.

— Что-что ты сделал?! Ее же эвакуируют, если она останется на улице на ночь!

Адриан рассмеялся прежде, чем я успела договорить.

— Так вот, оказывается, чем можно вызвать у тебя столь страстный отклик… — Он покачал головой. — Не волнуйся, Сейдж. Я просто пошутил. Она в безопасности, на парковке у дома.

Я почувствовала, что у меня горят щеки. Я терпеть не могла покупаться на его шутки, и еще меня смущало то, что я до сих пор теряла самообладание из-за этого автомобиля. Но следует признать, это был не простой автомобиль. Недавно купленный Адрианом прекрасный, классический «Мустанг». На самом деле, он купил его, чтобы произвести впечатление на меня, и делал вид, будто не умеет водить автомобили на ручной коробке управления, чтобы проводить со мной побольше времени, пока я буду его учить. Я считала эту машину потрясающей, но меня до сих пор поражало, что Адриан пошел на такие хлопоты, лишь бы мы были вместе.

Самолет набрал крейсерскую высоту, и стюардесса вернулась с новым бокалом для Адриана.

— Желаете чего-нибудь, мисс? — спросила она у меня.

— Диетическую коку, — ответила я машинально.

Как только стюардесса ушла, Адриан поцокал языком.

— Это ты могла бы получить даром и во втором классе.

Я закатила глаза.

— Так что, меня теперь пять часов будут изводить? Если да, то я вернусь во второй класс, и пусть какой-нибудь счастливчик пересаживается на мое место.

Адриан вскинул руки, успокаивая.

— Нет-нет! Продолжай. Я сам себя займу.

Занял он себя разгадыванием кроссворда в одном из рекламных журналов. Я достала книгу мисс Тервиллингер и попыталась читать, но с Адрианом под боком трудно было сосредоточиться. Я то и дело тайком посматривала на него, отчасти чтоб проверить, смотрит ли он на меня, а отчасти — просто чтобы рассмотреть его лицо. Это был все тот же Адриан, раздражающе ухоженный, с взъерошенными темными волосами и чеканным профилем. Я мысленно поклялась, что не стану с ним разговаривать, но когда заметила, что он уже некоторое время ничего не пишет и лишь громко постукивает ручкой по столику-подносу, не удержалась.

— Что там у тебя? — спросила я.

— Слово из пяти букв. Человек, придумавший хлопкоочистительную машину.

— Уитни, — сказала я.

Адриан вписал слово в квадратики.

— Минерал с наибольшей твердостью по шкале Мооса. Тоже пять букв.

— Алмаз.

Через пять слов я поняла, что происходит.

— Эй! — возмутилась я. — Я в это не играю!

Адриан взглянул на меня с ангельским видом.

— Во что?

— Ты знаешь, во что! Ты меня заманил! Ты знаешь, что я не могу устоять…

— Передо мной? — предположил Адриан.

Я указала на журнал.

— Перед бессистемной информацией. — Я отодвинулась от Адриана и демонстративно, напоказ, открыла книгу. — Мне нужно поработать.

Я чувствовала, что Адриан заглядывает мне через плечо, и пыталась игнорировать собственные острые ощущения от его близости.

— Похоже, Джеки до сих пор заставляет тебя вкалывать на своих занятиях.

Адриан недавно познакомился с мисс Тервиллингер и каким-то образом очаровал ее настолько, что стал звать по имени.

— Это не просто факультативное занятие, — пояснила я.

— В самом деле? Я думал, ты категорически не желаешь связываться с подобными делами сверх необходимого.

Я с досадой захлопнула книгу.

— Да, не желаю! Но она сказала, что… — Я прикусила язык, напомнив себе, что мне не следует втягиваться в разговор с Адрианом. Слишком уж легко было перейти на прежние, дружеские отношения с ним. Это казалось правильным, но на самом деле было неправильным.

— И что же? — мягко поинтересовался Адриан.

Я посмотрела на него и не заметила ни самодовольства, ни насмешки. Я даже не увидела жгучей боли, изводившей меня последние несколько недель. Адриан действительно казался заинтересованным, и это на минуту отвлекло меня от задания мисс Тервиллингер. Нынешний его вид резко контрастировал с тем, что последовало за нашим поцелуем. Я так нервничала при мысли о необходимости сидеть рядом с ним на протяжении всего полета, и, однако же, вот он, готов поддержать меня. Чем вызвана такая перемена?

Я заколебалась, не зная, что делать. С прошлой ночи я раз за разом прокручивала в памяти слова мисс Тервиллингер и само видение, пытаясь понять, что все это значит. Адриан был единственным (не считая Джилл), кто знал о моих занятиях магией с мисс Тервиллингер, и до этой минуты я не осознавала, что мне до смерти хочется с кем-нибудь все это обсудить. Так что я сдалась и рассказала ему всю историю о моих приключениях в пустыне.

Закончив, я была удивлена тем, насколько помрачнел Адриан.

— Одно дело — когда она пытается подбить тебя на изучение очередного заклинания. И совсем другое — когда втягивает во что-то опасное!

Его горячее беспокойство немного удивило меня, хотя, возможно, зря.

— Судя по ее словам, не похоже, чтобы это была ее затея. Она очень беспокоилась насчет… ну, насчет всего этого.

Адриан указал на книгу.

— А она должна как-то помочь?

— Думаю, да. — Я провела пальцами по переплету и тисненым латинским словам. — Заклинания защиты и нападения… такими крутыми я никогда еще не пользовалась. Не нравятся они мне, а ведь это даже не очень сложные чары. Сложные она мне велела пропустить.

— Тебе не нравится магия, точка, — напомнил мне Адриан. — Но если эти заклинания способны уберечь тебя, наверное, все-таки стоит уделить им внимание.

Я терпеть не могла признавать, когда Адриан оказывался в чем-то прав. Это лишь окрыляло его.

— Да, но мне все-таки хотелось бы знать, от чего я пытаюсь уберечься… Стоп. Нет. Мы не должны этого делать.

Сама того не замечая, я перешла к привычной манере общения и принялась разговаривать с Адрианом свободно и непринужденно, как прежде. Я даже разоткровенничалась с ним. Адриан испуганно взглянул на меня.

— Что делать? Я же перестал спрашивать тебя про слова из кроссворда.

Я глубоко вздохнула, собираясь с духом. Я знала, что этот момент приближается, как бы ни старалась его оттянуть. Просто не ожидала, что он настанет во время полета.

— Адриан, нам нужно поговорить о том, что произошло. Между нами, — объявила я.

Адриан на мгновение задумался.

— Ну… насколько мне известно, между нами ничего не произошло.

Я осмелилась взглянуть на него.

— Именно. Я сожалею о том, что случилось… о том, что я сказала. Но все это правда. Нам нужно оставить прошлое в прошлом и продолжать жить нормальной жизнью. Ради нашей группы в Палм-Спрингсе.

— Занятно, но я-то оставил, — заметил Адриан. — Вопрос подняла ты.

Я снова покраснела.

— Это все из-за тебя! Ты последние несколько недель был мрачным и угрюмым и почти не разговаривал со мной! А когда разговаривал, то все время с какими-то подколками!

Недавно, когда мы ужинали у Кларенса Донахью, я увидела, как в гостиную заползает паук — просто кошмарнее не бывает. Собрав все свое мужество, я поймала мерзкую тварь и выпустила на улицу. А Адриан откомментировал мой храбрый поступок так: «Вау, я и не знал, что ты вправду способна иметь дело с вещами, которые тебя пугают. Я думал, твоя обычная реакция — с воплями удирать от них, а потом делать вид, что их не существует».

— Ты права насчет моего поведения, — кивнул Адриан. Он снова выглядел на удивление серьезным. — Приношу свои извинения.

— Ты что? — Я уставилась на него, не веря своим ушам. — Так ты покончил с… со всем этим? Перестал… э-э… испытывать эти чувства?

Я не могла заставить себя произнести: «Перестал любить меня».

— О, нет! — бодро отозвался Адриан. — Вовсе нет.

— Но ты ведь только что сказал…

— Я перестал дуться, — заявил он. — Перестал быть не в духе… ну, то есть я всегда слегка не в духе. Таков уж Адриан Ивашков. Но я завязал с чрезмерностью. Это ни к чему не привело меня с Розой. И ни к чему не привело с тобой.

— Со мной тебя ничто не может к чему-то привести! — воскликнула я.

— В этом я не уверен. — Он напустил на себя задумчивый вид — одновременно неожиданный и интригующий. — Ты не такой безнадежный случай, как она. В смысле, в случае с Розой мне пришлось бы превозмочь ее глубокую, эпическую любовь к русскому военачальнику. А с тобой нам всего лишь нужно преодолеть укоренявшиеся сотни лет предрассудки и табу в отношениях между нашими расами. Пара пустяков.

— Адриан! — Я начала закипать. — Это не шутка!

— Знаю. Для меня уж точно не шутка. Потому я и не собираюсь устраивать тебе сложности. — Адриан сделал драматическую паузу. — Я просто буду любить тебя, вне зависимости от того, хочешь ты или нет.

Тут появилась стюардесса с горячими салфетками, вынудив нас прервать разговор, и волнующие слова Адриана повисли в воздухе. Я была совершенно ошарашена и не сумела придумать ответ до того, как стюардесса вернулась собрать их.

— Вне зависимости от того, хочу я или нет? Что ты имеешь в виду?

Адриан скривился.

— Извини. Прозвучало неприятнее, чем я хотел. Я просто имел в виду, что мне все равно, скажешь ли ты, что мы не можем быть вместе. Все равно, считаешь ли ты, что я — самое злое и противоестественное существо на свете.

На краткий миг слова Адриана отбросили меня в прошлое, в ту минуту, когда он сказал, что я — самое прекрасное существо на свете. Эта фраза всплыла у меня в памяти, и я вспомнила, как она тогда прозвучала. Мы сидели в темной комнате, освещенной лишь огоньком свечи, и Адриан смотрел на меня так, как никто и никогда на меня не смотрел…

Сидни, прекрати немедленно! Сосредоточься!

— Ты можешь думать, что хочешь, делать, что хочешь, — продолжал тем временем Адриан, не догадываясь о моих предательских мыслях. Он был поразительно спокоен. — Я просто собираюсь продолжать любить тебя, даже если это и безнадежно.

Я не знаю, почему его слова настолько меня поразили. Я огляделась, проверяя, не услышал ли их кто.

— Я… что? Нет! Ты не можешь так поступить!

Адриан чуть склонил голову набок, словно внимательно разглядывая меня.

— Почему? Это не приносит вреда ни тебе и никому иному. Я же сказал, что не буду тебе докучать, если ты этого не хочешь. А если хочешь, что ж, я весь твой. Так кому какое дело, что я люблю тебя?

Я сама этого толком не знала.

— Но ты… ты не можешь так поступить!

— Отчего же?

— Ты… тебе нужно двигаться дальше, — выдавила я. Да, это разумная причина. — Тебе нужно найти кого-то другого. Ты же знаешь, что я не… я не могу. Ну, ты знаешь. Ты только зря тратишь время на меня.

Адриан остался непоколебим.

— Это мое время, мне и решать, на что его тратить.

— Безумие какое-то! Почему ты так поступаешь?

— Потому что не могу перестать, — отозвался он, пожав плечами. — А кроме того, если я буду продолжать любить тебя, вдруг ты постепенно сдашься и тоже полюбишь меня? Черт, да я уверен, что в глубине души ты уже наполовину в меня влюблена.

— Нет! И все, что ты сказал, просто нелепо! И совершенно нелогично!

Адриан снова вернулся к своему кроссворду.

— Ну, ты можешь думать, что пожелаешь, только помни: какими бы обычными ни были на вид наши отношения — я по-прежнему здесь, по-прежнему люблю тебя и волнуюсь о тебе больше, чем когда-либо будет любить и волноваться другой парень, хоть плохой, хоть хороший.

— Я вовсе не считаю, что ты плохой.

— Вот видишь? Это уже звучит многообещающе. — Он снова постучал по журналу ручкой. — Романтическая викторианская поэтесса. Восемь букв.

Я не ответила. Я лишилась дара речи. До конца полета Адриан более не возвращался к опасной теме. Большую часть времени он помалкивал, а когда говорил, то о чем-нибудь совершенно невинном, наподобие нашего обеда или близящейся свадьбы. Никто из попутчиков ни за что не догадался бы, что за странные между нами взаимоотношения.

Но я-то знала!

Это знание грызло меня. Оно поглотило меня целиком. Самолет летел вперед и в конце концов приземлился, а я не могла больше смотреть на Адриана, как прежде. Всякий раз, когда наши глаза встречались, я вспоминала его слова: «Я по-прежнему здесь, по-прежнему люблю тебя и волнуюсь о тебе больше, чем когда-либо будет любить и волноваться другой парень, хоть плохой, хоть хороший». В глубине души я была оскорблена. Как он смеет?! Как он смеет любить меня вне зависимости от того, хочу я или нет?! Я же сказала ему, чтобы он не смел! Он не имеет права!

А помимо этого? Помимо этого мне было страшно.

«Если я буду продолжать любить тебя, вдруг ты постепенно сдашься и тоже полюбишь меня?»

Что за чушь?! Нельзя заставить кого-то полюбить себя только потому, что ты его любишь! И неважно, насколько Адриан обаятельный, насколько красивый и насколько с ним весело. Алхимик и морой никогда не смогут быть вместе. Это невозможно!

«Да я уверен, что в глубине души ты уже наполовину в меня влюблена».

Абсолютно невозможно!