Дневник учителя. Истории о школьной жизни, которые обычно держат в секрете

Райан Уилсон, 2021

Что делает урок интересным, а что способно безвозвратно его испортить? Что такое быть хорошим учителем? Эта книга о жизни школьного учителя. В ее начале он предстает наивным и восторженным студентом-практикантом, для которого все в школе является новым и интересным. Постепенно у него открываются глаза, и он понимает, что профессия его мечты имеет не только плюсы, но и ряд серьезных минусов, которые очень непросто пережить. Уилсон сталкивается с трудными учениками, не желающими идти на контакт родителями, огромным количеством бумажной работы, жесткими требованиями начальства и постоянными инспекторскими проверками. Он открыто рассказывает о неприятных ситуациях, которые вполне могли стоить ему карьеры. В книгу «Дневник учителя» он вложил все свои самые яркие воспоминания об учительской карьере и размышления о сути этой непростой профессии. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Введение

«Ты смельчак!» — обычно говорят люди на вечеринках, когда я говорю, что работаю учителем. «О-о-о, у меня точно не получилось бы!» — добавляют они через секунду. За этим обычно следует вопрос: «Ты всегда хотел этим заниматься?» Это плохо завуалированная попытка выяснить, в какой сфере у меня ничего не вышло, прежде чем я пришел в эту худшую в мире профессию.

Как правило, люди разговаривают с учителями как с расстроенным ребенком, пропустившим гол во время важного футбольного матча. Они подбирают слова, чтобы найти плюсы в ситуации и не акцентировать внимание на упущенных возможностях, однако им не удается скрыть жалость из-за того, что у вас ничего не получилось.

Мне понадобилось немало времени, чтобы привыкнуть к такому отношению, потому что я всегда считал, что работа в школе — лучшая в мире. Моим одноклассникам на восьмой день рождения подарили фигурки «Трансформеров» и кукол «Барби», я же получил большую доску и коробку мела. Я часами рассказывал воображаемым ученикам о столицах мира и формуле вычисления площади треугольника.

Я тщательно разрабатывал учебные материалы, заполнял журналы вымышленными именами, подбадривал несуществующих учеников и считал, что идеальное занятие на вечер — это проверка работ. Неудивительно, что никто не считал меня клевым.

Это довольно странное увлечение, думаю, было у меня в крови. Мой отец всю жизнь преподавал музыку, и мне нравилось наблюдать за тем, как он идет в школу с портфелем, полным распечатанных тестов. Вернувшись домой, он пересказывал нам разговоры из учительской и жаловался на хор, не попадающий в ноты. В начальной школе мне повезло: у меня были потрясающие учителя, чье влияние точно не ограничивалось школьными стенами. Они казались мне всезнающими, и я хотел подражать им.

Откуда бы ни росли ноги моего энтузиазма, с ранних лет я был убежден, что все вокруг мечтают стать учителями. Помню, как был искренне удивлен, узнав, что не все одноклассники хотят пойти той же дорогой, что и я.

Во время учебы в школе и университете я упрямо придерживался своей позиции. Очень многие учителя советовали мне подумать о другой профессии, подкрепляя аргументами вроде: «У нас мизерная зарплата» или «Ты должен стремиться к большему», но меня было не переубедить.

Замечательные учителя средних и старших классов еще больше укрепили мое желание. Я помню долгие летние дни с миссис Вебб, которая рассказывала нам о «Макбете». Это была величавая женщина, носившая красивые струящиеся платья. Она говорила тихо, а когда рассуждала о бессмысленности необузданных эмоций и роли ведьм в гибели Макбета, в классе воцарялась тишина.

Многие неопытные, непослушные и ленивые ученики ошибочно принимали ее слегка эфемерную натуру за слабость. Помню, как один мальчик придумал какую-то невероятную причину, почему не сдал домашнее задание, — она была связана с кроликом парня его сестры. Голосом чуть громче шепота миссис Вебб ответила, что ждет домашнее задание завтра до 09:00. Он открыл рот, чтобы возразить, но учительница была непреклонна, завершила разговор словами: «Завтра, пожалуйста» — и выплыла за дверь.

Однако она была щедра на похвалы, и я все чаще старался впечатлить ее. Даже когда она критиковала мою работу, я понимал, что она верит в меня и делает это, чтобы я добился больших успехов. В один из таких дней в компании миссис Вебб я решил, что хочу посвятить жизнь преподаванию литературы в школе.

Вымышленные ученики из моего домашнего класса превратились в настоящих, когда в достопочтенном возрасте двадцати двух лет я впервые устроился на работу в школу. Я знал, что учительство никогда не упадет с пьедестала, на который я его поставил. Честно говоря, проверка работ, в которых реально что-то было написано, занимала немало времени и перестала быть тем расслабляющим вечерним занятием, которым я ее считал. Хотя реальные дети были чуть менее послушными, чем вымышленные, я все равно считал свою работу пределом мечтаний. Она была благородной и сложной, разнообразной и важной. Кроме того, работать с любопытными и живыми подростками, чей мозг еще формировался и которые всегда говорили то, что думают, было невероятно интересно.

Разумеется, медовый месяц не может длиться вечно. Были времена, когда учительство приносило мне не только удовольствие, но и стресс и разочарование.

За последние десять лет нагрузка на школы, учителей и учеников только возросла, но моя работа мне все равно нравится.

Наш жизненный опыт так или иначе формируется под влиянием учителей, и мы часто вспоминаем их уроки.

То, что вы прочтете дальше, можно считать одой учителям и удовольствию работы в классе. Несмотря на сложности, давление и сорванные уроки, с работой в школе ничто не сравнится. Это дань невероятной и во многом недооцененной работе учителей во всех уголках страны, выполняемой ими изо дня в день. Я надеюсь стереть презрительную улыбку с лиц тех, кто любит говорить на вечеринках: «Знаете, учить любят те, кто не умеет это делать». Вместе с тем эта книга еще и крик о помощи, потому что сегодня учителя испытывают гораздо большее давление, чем когда-либо, и с годами идеалистическое представление о ребенке у доски в просторном классе прошло суровое испытание.