Тантра – любовь, духовность и новый чувственный опыт

Рада Камилла Лульо

Рада Лульо – знаменитый учитель медитации. Она более 16 лет жила и работала в ашраме Ошо, и полученный ею опыт лег в основу нового духовного учения «Жизнь в Тантре», которое сейчас практикуется по всему миру. В этой книге она рассказывает о жизни рядом с Мастером, о собственных переживаниях, ошибках и озарениях. Она щедро делится с читателем своим опытом и пониманием – в надежде, что начинающие искатели истины найдут для себя ответы на многие вопросы, а любители Ошо смогут прочувствовать атмосферу, царящую в ашраме Ошо. Рада Лульо утверждает, что именно общение с Ошо подарило ей новое видение тантры, духовных отношений и ярких любовных приключений. Она подробно описывает свои озарения о любовных медитациях и предлагает ряд проверенных тантрических упражнений – они, несомненно, станут настоящим потрясением для многих читателей и откроют новое измерение чувственного опыта.

Глава 3

Высшее понимание

Махамудра находится за пределами всех слов и символов, но для тебя, Наропа, верного и серьезного, необходимо сказать следующее: пустота не нуждается в опоре,

Махамудра покоится на отсутствии чего-либо.

Не прилагая никаких усилий, но оставаясь расслабленным и естественным, можно разрушить эго и обрести освобождение.

Тилопа«Песнь Махамудры»

Было раннее утро, и я сидела на террасе Лао-Цзы Хаус, слушая, как один из учеников зачитывает сутру, которую будет комментировать Ошо. Это было драгоценное переживание — просто находиться там, безмолвно медитируя в группе полусотни саньясинов, вдыхать прохладный и бодрящий утренний воздух и слушать щебетание птиц в саду.

Все вокруг являло собой игру цвета. Еще неяркие лучи солнца пробивались сквозь ветви деревьев в саду, высвечивая и оживляя все оттенки зелени, в то время как я была окружена морем оранжевого. Ошо, одетый в простую белую робу, с закрытыми глазами сидел в кресле перед нами и слушал. Это было начало серии бесед по «Песне Махамудры», сутрам, которые тантрический мастер Тилопа рассказал в наставление своему ученику Наропе. Они оба принадлежали к древней индийской школе тантрического буддизма и преемственной линии четырех великих мастеров — Тилопы, Наропы, Марпы и Миларепы. Через несколько месяцев эта серия комментариев Ошо к «Песне Махамудры» будет опубликована в виде книги под названием «Тантра: высшее понимание».

Хотя к этому моменту я находилась в Пуне всего два месяца, я уже начала привыкать к ритуалу утреннего дискурса. Я им наслаждалась и ждала с нетерпением. Когда этим утром Ошо начал комментировать Тилопу, со мной случилось озарение. Ощущение было такое, как будто я всегда ждала, чтобы кто-то объяснил мне эти сутры, хотя я никогда их раньше не слышала. С первых же строк я почувствовала резонанс с этим древним мистиком, хотя и не знала, кто он такой.

…Не прилагая никаких усилий,

но оставаясь расслабленным и естественным,

можно разрушить иго

и обрести освобождение.

Расслабленным и естественным… и духовным. Неужели это возможно? Если бы раньше кто-то спросил меня, что значит быть духовным, я бы сказала, что это значит быть жестким и неестественным. Потому что именно это я видела в Италии, когда ходила в церковь. Это было очень серьезное мероприятие. Необходимо было надеть свою самую лучшую одежду, вести себя «пристойно», принимать участие в продолжительных и занудных службах, которые проводили священники в изощренном облачении, — в этом не было ничего естественного или расслабленного. Мои представления о духовности в Индии были более или менее такими же. Я слышала рассказы о том, какую неестественную дисциплину навязывают себе йоги и садху^[5]: о том, как они лежат на шипах, годами стоят на одной ноге, почти до смерти морят себя голодом, изламывают свои тела во всевозможных странных позах… и пользуются за это уважением.

Слушая эти сутры Тилопы, я поняла кое-что относительно своего внутреннего поиска. Раньше я думала, что ищу тишины и покоя, но, похоже, эти два слова — расслабление и естественность — более ясно выражали мои стремления. На самом деле меня не очень интересовал покой, по крайней мере я не могла сказать, что жажду умиротворения. Я была для этого слишком молодой и темпераментной. То, чего я действительно хотела, — это быть в мире с собой. Я хотела быть по-настоящему естественной и чувствовать себя расслабленно с самой собой.

Многим людям, возможно, кажется, что быть естественным и расслабленным — это что-то не очень сложное и не особо духовное. Но задумайтесь об этом на мгновение. Все мы в подавляющем большинстве привыкли вести себя с оглядкой на других: мы постоянно проверяем, что думают о нас другие люди, прилично ли мы себя ведем и принято ли это делать в подобной ситуации. Мы подстраиваемся к окружающему нас обществу и стараемся ему соответствовать, чтобы быть им принятым. Корни этой привычки — в детстве. Именно в детстве формируется эго — наша личность и представление о том, какие мы. Это продукт наших взаимоотношений с другими людьми, нашей потребности жить с ними и получать их одобрение. Привыкнув к подобному поведению, уже трудно расслабиться и быть естественным. Вам когда-нибудь удавалось вернуть себе ту естественную простоту, которой вы обладали, будучи ребенком? Даже когда вы находитесь в ванной совершенно одни, дверь закрыта на замок и вы стоите перед зеркалом… действительно ли вы чувствуете себя легко с самим собой? Или же вы смотрите на себя с точки зрения того, что о вас могут подумать другие?

Возможно, вы смотрите на свое тело и думаете: «Я слишком толстый». Но кто так говорит? Кто создал тот стандарт, относительно которого вы сейчас измеряете себя и выносите суждения о своем теле? Такие мысли могут прийти к вам в голову только потому, что вы сравниваете себя с другими. Ситуация становится еще более запутанной, потому что вы сравниваете себя с другими — но не с такими, какие они есть на самом деле, во плоти. Вы судите себя относительно некоего идеального тела, которого на самом деле не существует, — его можно найти только в модных журналах, в кино и на телевидении; это лишь дань моде, мечта. Опыт моей работы с сотнями людей показывает, что из-за такого привычного самобичевания внутри всегда возникает расщепление. Вы не позволяете себе по-настоящему быть самим собой. Вы всегда разделены на две части: на ту часть, которая естественна, хочет вести себя определенным образом и делать определенные вещи, и на внутреннего критика, который постоянно выносит суждения, делает комментарии по любому поводу и заставляет вас оглядываться на других.

Быть естественным и расслабленным — значит найти путь обратно к истинному, настоящему, нерасщепленному существу внутри себя. В то первое утро лекций по сутрам Тилопы меня пронзило это откровение: невозможно быть религиозным, пока не станешь самим собой. Естественность и религиозность неотделимы друг от друга. Если пытаешься быть кем-то еще, как можно надеяться на то, что ты обнаружишь свою истинную сущность?

Когда я впервые увидела Ошо на даршане, самым мощным моим переживанием было ощущение приятия — ощущение, что такая, какая я есть, я совершенна. Теперь то же самое послание исходило от Тилопы. Будь естественным и расслабленным. Другими словами, с точки зрения Тантры, несовершенство совершенно.

Будучи очень эмоциональной и непосредственной молодой женщиной, я всегда отстаивала свое право быть самой собой, говорить то, что я хочу, и делать то, что мне нравится. И тем не менее мне не удавалось освободиться от необходимости соответствовать, приспосабливаться к представлениям других людей. Не удивительно, что мой ум постоянно терзал меня и заставлял стремиться к совершенству, становиться какой-то другой. Теперь я могла сказать уму, чтобы он заткнулся и оставил меня в покое.

«Можно разрушить иго и обрести освобождение». Какое иго? Во время этих лекций со мной случилось еще одно прозрение: мы думаем, что ум принадлежит нам самим, но, по сути дела, это творение общества, которое им же и программируется, когда мы еще маленькие. Поэтому с этих ранних пор и далее самым главным для нас становится безопасность и соответствие нормам поведения. Если мы не следуем этим нормам, созданным обществом, которое нас воспитало, мы начинаем бояться, что окажемся в изоляции, будем отвергнуты, не будем знать, как выжить и что делать.

Это и есть наше иго. Между нашим так называемым цивилизованным поведением и той безудержной жизненной силой, которая не приемлет ограничений, идет непрекращающийся конфликт. Говоря об этом, Ошо пояснял: «Мы создаем брак потому, что жаждем безопасности. В поисках безопасности мы всегда идем по проторенной дорожке. Жизнь необузданна. Любовь необузданна. Бог абсолютно необуздан. Помните, Тантра говорит, что жизнь необузданна. Необходимо жить, не избегая никаких опасностей, никаких рисков — такая жизнь прекрасна, потому что в ней есть приключение. Не пытайтесь направить свою жизнь в какое-то определенное русло. Позвольте ей двигаться своим путем». Много лет спустя именно это стало одной из центральных тем на моих тантрических группах — теперь я помогаю людям понять, что жизнь, по сути своей, небезопасна. Но в то время, когда я слушала беседы по сутрам Тилопы и эти озарения стали для меня потрясением, мне пришлось разбираться со своими собственными представлениями о браке, об отношениях с мужчиной и безопасности. Если быть более конкретной, я была очень влюблена в Говиндаса и хотела родить от него ребенка.

Поскольку я виделась с Ошо через день, эта внутренняя неразбериха предоставляла мне хороший повод сесть прямо перед мастером, задать свой вопрос и заполучить его полное внимание: «Ошо, я так влюблена в Говиндаса. Я очень хочу родить от него ребенка».

Он посмотрел на меня очень серьезно и строго. Не думаю, что он когда-либо еще смотрел на меня подобным образом, ни до, ни после. Он спросил: «Ты сама счастлива, Рада?»

Этот вопрос настолько ошарашил меня, что мой ум замер в ступоре. Я не могла ответить «да», поскольку пустилась в странствия и поиски именно потому, что чувствовала себя недовольной жизнью, по большому счету, несчастной. На самом деле я не была счастлива. Но в то же время мне было трудно сказать «нет», поскольку я только что заявила, что влюблена в Говиндаса, и это, в моем же собственном понимании, должно было делать меня счастливой. Поэтому я просто посмотрела на него пустым взглядом и ничего не ответила.

«Если ты несчастна, какой смысл рожать ребенка?» Он пояснил, что я буду просто передавать свои страдания и свой невроз другому человеческому существу. Сначала я должна сама стать счастливым и реализовавшимся человеком, а потом уже думать о детях. «Сейчас просто забудь об этом».

Это было похоже на трансплантацию мозга — безболезненную, но глубокую. Как это было принято в большинстве итальянских семей, я с самого детства ухаживала за другими детьми. У моих двоюродных братьев и сестер были сыновья и дочери, и я постоянно за ними приглядывала, ухаживала, кормила их, гуляла с ними и все такое. Естественно, я всегда считала, что у меня очень развитый материнский инстинкт.

Теперь же, впервые в своей жизни, я почувствовала: «Мне это не нужно». Ко мне пришло новое понимание. Материнский образ, с которым я себя отождествляла, отпал. Я увидела, что я и этот образ — совершенно отдельные вещи. Что еще более удивительно, мой материнский образ даже как будто мешал мне в чем-то быть самой собой.

Вы, должно быть, замечали, что существуют люди, особенно женщины, которых влечет к любому ребенку, оказавшемуся поблизости, — не важно где. Они берут его на руки, тискают, играют с ним, смешат его и так далее. Другие люди делают то же самое с собаками, кошками и другими домашними питомцами. Это не значит, что у них есть настоящий контакт с ребенком или животным, что они действительно хотят взаимодействовать с этим существом значимым образом. В подавляющем большинстве случаев это просто привычка, роль, которую они выучили, прикрытие, которое избавляет их от ощущения небезопасности. В тот вечер я вдруг увидела, что я, пусть бессознательно, но восприняла этот материнский образ для того, чтобы быть полезной своей семье и чувствовать, что меня там принимают.

С этого момента и в течение длительного времени я не хотела касаться или брать на руки ни одного ребенка. Мне нужно было дать пространство пришедшему ко мне новому пониманию. Несколько позже мое отношение снова изменилось. Теперь у меня есть личный контакт с некоторыми детьми, и мне очень нравится держать их на руках. Других детей я иной раз просто не переношу. В любом случае, теперь это вопрос сознательного выбора, а не бессознательной привычки. Тот вечер стал для меня резким пробуждением от грез и романтических представлений о будущем с Говиндасом.

Тем временем меня продолжали зачаровывать лекции по сутрам Тилопы. Я очень ярко представляла себя сидящей у ног этого древнего мистика и получающей дар, который мастер может передать ученику, только когда между ними существуют глубокая близость и доверие. Каким бы ни был этот таинственный дар, я была готова его принять. Подобно Тилопе, Ошо теперь пел свою песню. Быть может, я могла стать его Наропой. По прошествии этих двух месяцев я чувствовала, что успешно прошла многие испытания, и думала, что мой ум избавился от сомнений и достиг медитативной ясности. Как же мало я тогда знала, если даже много лет спустя мой скептический ум находил столько хитрых способов вернуть себе утраченные позиции!

Ничего не делай с телом — просто расслабься;

крепко закрой свой рот и пребывай в молчании;

опустоши свой ум и ни о чем не думай.

Как полый бамбук, расслаблено пребывай в своем теле.

Это была одна из медитационных техник, которую использовал Тилопа: уподобься полому бамбуку, опустошись, стань расслабленным, восприимчивым, освободись от жажды деятельности и желания чего-то особенного.

Звучит очень просто. Я думаю, что на самом деле это и есть просто, но в то же время непросто, потому что большинству из нас некомфортно с пустотой. Таково основное качество бамбука — он пустой, полый внутри, и я вижу, как это отражает человеческую действительность. Мы состоим из плоти и крови, но в самом центре нашего существа мы пусты. Если нам удастся войти в контакт с этой пустотой, она сможет наполниться энергией, бесконечной энергией и тайной неизвестного. Это напомнило мне о том случае, когда Ошо попросил меня излить свою любовь, — вкус был тот же самый. По словам Ошо, «полый бамбук превращается в флейту, на которой начинает играть Божественное».

Я какое-то время экспериментировала с техникой «полый бамбук», впрочем, как и со многими другими методами. Но что захватывало меня больше, чем какая-либо техника или метод, как я помню, это та тантрическая атмосфера, которая зародилась во время лекций по «Песне Махамудры» Тилопы и окутала весь ашрам. У меня было ощущение: «Вот! Это оно! Это и есть мой путь».

С тех пор для меня было уже не важно, проводит Ошо беседы по Дзэну, буддизму, Дао, йоге или какому-либо другому духовному пути. Со мной навсегда осталось ощущение, что мой путь — это тантрический путь. В действительности в самом широком понимании Тантра настолько всеобъемлюща, что может включать в себя все эти пути.

Ученые индийские друзья объяснили мне, что слово «Тантра» пришло из санскрита, самого древнего индийского языка и прародителя многих европейских языков. Корень «тан» означает «растягивать», «расширять» или «делать прозрачным», а суффикс «тра» означает «средство» или «метод». Таким образом, слово «Тантра» означает метод расширения или прояснения. Иными словами, любой метод, который помогает индивидууму пережить расширенное состояние сознания, это тантрическая техника. Это очень широкое определение, и, как я предполагаю, в далеком прошлом все духовные методы воспринимались в индийской культуре как тантрические. Например, в свое время Гаутама Будда был известен как «Великий тантрика», хотя он и не принадлежал к какой-то тантрической школе и лично не учил людей методам медитации, предполагающим трансформацию сексуальной энергии. Только когда религиозные секты начали разделять духовное и материальное, сексуальность и медитацию и ввели практику целибата, отречения и аскетизма, Тантра приобрела более узкое значение, указывающее на недвойственный подход к духовности, в котором все воспринимается как священное.

Именно так слово «Тантра» приобрело значение «подход» — определенный подход к самореализации, особенно в сравнении с йогой. Йога воспринималась как более мужской путь, требующий усилия, борьбы, силы воли и дисциплины. Тантра считалась более женственным и пассивным подходом, в котором восприимчивость и приятие были главными ключами к трансформации. Третье значение этого слова, то самое, которое имеет для меня наибольший смысл, — это «нить»: я представляю невидимую нить, которая соединяет жемчужины ожерелья, поскольку, помимо всего прочего, Тантра — это невидимая передача традиции. Она переходит, как нить, от мастера к ученику, сплетая свой путь на протяжении столетий. Например, она была передана от Тилопы к Наропе, от Наропы к Марпе, от Марпы к Миларепе, и некоторые тантрические школы, созданные этой нитью преемственности, до сих пор живы. Я чувствовала, что точно так же ключи Тантры передаются от Ошо ко мне. Разумеется, я понимаю, что Ошо — не только тантрический мастер в том узком смысле, в котором понимается Тантра. Он проводил беседы по многим духовным методам, в особенности по Дзэну. Именно на нем Ошо сосредоточил наибольшее внимание в своих беседах в последние годы публичных выступлений.

Для меня, тем не менее, тот факт, что Ошо охватил столь многие и столь разные методы трансформации, является признаком того, что он действительно великий тантрика. Многие забывают, что Тилопа, который жил в северной Индии в одиннадцатом веке, использовал традиционные буддистские практики, тантрические техники, хатха-йогу и другие самые разнообразные методы. Он был дерзким новатором, которому были чужды условности, и даже был исключен из одного буддистского монастыря за то, что занимался любовью с женщинами.

Если Тилопу признают как тантрического мастера, я не вижу никаких проблем с тем, чтобы перенести тот же самый эпитет на Ошо, поскольку и тот, и другой разделяют самую суть тантрического видения — целостность, недвойственный подход к жизни, приятие всех полезных методов расширения сознания, соединение священного и мирского, секса и сверхсознания. После всего сказанного я, однако, должна добавить, что, когда я только пришла к Ошо и в течение всего того времени, когда я была рядом с ним, я не намеревалась изучать Тантру как исторический, академический или интеллектуальный предмет. Скорее, я стремилась ее проживать, я дышала ею. Я впитывала ее каждой клеточкой своего тела. Понимание Тантры умом было лишь небольшой частью этого процесса. Как говорит Тилопа:

Тот, кто цепляется за ум, не видит истины

того, что находится за пределами ума.

В то же самое время я начала замечать, в какие игры играет мой ум: став саньясинкой, я начала изображать из себя очень серьезного и преданного делу искателя. Безусловно, я была всецело поглощена медитацией, каждое утро делала Динамику, а по вечерам — другую технику, которая называется медитация Кундалини. Я также экспериментировала с медитационными техниками, которые Ошо давал на даршанах и во время лекций. Однако я не рассчитывала на долгие годы ученичества. В действительности я надеялась стать просветленной в течение нескольких недель или месяцев. Не удивительно, что уровень напряжения, серьезности и ожиданий был очень высок, и я еще не набралась достаточно опыта, чтобы понять, насколько подобное отношение само по себе мешает быть «расслабленным и естественным».

К счастью, Ошо был рядом и помог мне снова почувствовать землю под ногами. Помню, во время одного из дискурсов по «Песне Махамудры» Тилопы я настолько «отлетела», что почувствовала, как будто покинула тело и нахожусь за его пределами. Мое тело совершенно неподвижно продолжало сидеть на месте, с абсолютно прямым позвоночником, не шелохнувшись, без малейшего движения — и в то же время что-то во мне наблюдало за ним извне. Очевидно, что теперь, когда я могла рассказать Ошо об этом великом духовном переживании, мне предоставлялся очередной повод с ним увидеться.

Он посмотрел на меня и сказал: «Нет, нет, нет, это ерунда. Останься здесь еще на какое-то время, подожди несколько месяцев, и тогда я научу тебя настоящим астральным полетам. Тогда ты действительно узнаешь, что такое астральные путешествия».

В течение нескольких недель я пребывала в воодушевлении. Рано или поздно я узнаю, что такое астральные путешествия. Затем, по прошествии какого-то времени, я потеряла интерес к этой эзотерической теме и увидела другой смысл в ответе Ошо. Мне стало ясно: он создает ситуации, которые привлекательны для наших умов, с тем чтобы мы соблазнились, дольше оставались в ашраме, дольше сидели и медитировали и таким образом познали или, по крайней мере, прикоснулись к той внутренней пустоте, ради которой мы проделали это духовное паломничество в Индию. Поскольку ум — это неугомонное существо, которому постоянно нужна какая-то игрушка, Ошо иногда говорил об оккультных силах, или сиддхах, чтобы чем-то занять наш ментальный биокомпьютер. Он не поддерживал людей в их попытках изучать подобные вещи, он просто плутовал с нами — завлекал наши умы и занимал их этими предметами, в то время как настоящая работа происходила на совершенно другом уровне.

За исключением того раза, когда я спросила Ошо о своем желании родить ребенка, он всегда подшучивал над моими вопросами. Не важно было, что я говорю, пришла ли я с очень серьезной проблемой или наполовину выдуманным духовным переживанием, он всегда шаловливо посмеивался, растворяя мою серьезность своей улыбкой. Со временем я поняла, что чувство юмора — один из драгоценнейших ключей на моем новонайденном тантрическом пути, поскольку оно не позволяет раздуваться моему духовному эго. Это не означает, что Ошо обесценивал искренность, с которой я погружалась в медитацию. Наоборот, он всячески ее поощрял. В то же время он старался убедиться в том, что во мне не начинает развиваться серьезный подход к духовности, который может сделать меня «жесткой и неестественной».

Именно во время серии бесед по Тилопе я познакомилась со своей любимой медитационной техникой всех времен. Я до сих пор ее практикую и передаю участникам своих семинаров. Она называется Латихан и была разработана в начале прошлого века индонезийским мистиком по имени Бапак Субуд, чье учение впоследствии превратилось в организованное и охватывающее весь мир движение под названием «Субуд». На самом деле Латихан не является новым методом. Это, по сути, повторное открытие очень старой техники, появившейся в Индии и являющейся одной из древнейших тантрических медитаций. Для меня такое ее происхождение несомненно, поскольку Латихан воплощает собой тантрические принципы отпускания контроля и восприимчивости к энергии. Этот метод помогает отставить ум в сторону и позволить тончайшим энергиям в теле разговаривать с вами. Существует глубокая связь между Латиханом и тем смыслом, который вкладывал Тилопа в слово «Махамудра». Он обозначал этим словом встречу индивидуума и Божественного, растворение искателя в оргазмическом единстве со всем сущим, или Целым.

Влюбленные испытывают нечто подобное, но в гораздо меньшей степени, когда вместе достигают оргазма. Подлинный оргазм погружает их так глубоко внутрь, что уже воспринимается не как физическое ощущение, а как энергетическое или электрическое явление, в котором мужчина и женщина растворяются и тают друг в друге. Точно так же медитация Латихан позволяет медитирующему без помощи партнера раствориться в Существовании, почувствовать вкус Махамудры, наивысшего оргазма. Такое переживание глубоко очищает существо практикующего. Как говорит Тилопа:

В Махамудре сжигаются все грехи,

в Махамудре освобождаешься от мирской кабалы.

Такова сила факела Дхармы. Ошо, как обычно, вывел этот метод на новый уровень, сказав, что Латихан незавершен, и добавил к нему медитацию «Молитва», создав, таким образом, медитационную технику продолжительностью один час, которой дал очень подходящее название «Махамудра». Конечно же, я с нетерпением ждала возможности ее попробовать. Вскоре мне эта возможность представилась. В один из дней «Махамудра» была внесена в расписание медитаций и назначена поздно вечером после даршана. Во время бесед мы уже получили инструкции по этой технике и более или менее знали, что делать.

Я стояла в расслабленной позе, с закрытыми глазами, чувствуя, что прикосновение моих босых ног к каменному полу дает мне надежное ощущение заземления. Я не сходила с места и не двигалась, а просто укоренилась на одной точке, немного отведя руки в стороны от тела, чтобы ощущать простор и свободу. Я слегка приоткрыла рот, чтобы эта часть моего тела, обычно довольно напряженная, тоже могла расслабиться. Я всегда старалась убедиться в том, что никакая часть моего тела не ощущается как жесткая. Мне снова пришла в голову фраза «естественный и расслабленный».

Медитация проходила на площадке по другую сторону от Кришна-Хаус, и нас было около тридцати человек. Для такого небольшого пространства народу было довольно много, но никто никого не касался и никоим образом не взаимодействовал. Как и подавляющее число медитаций, это было исключительно личное переживание. Как и было сказано в инструкции, я просто пребывала в ожидании, обращая внимание на любые ощущения в теле. Я как будто вслушивалась или вглядывалась — а может быть, и то, и другое — и это мгновенно переместило мое внимание с внешнего мира на внутренний. Одного этого простого действия оказалось достаточно, чтобы погрузиться в медитативное состояние. Вскоре я почувствовала едва уловимое подрагивание в теле и, поддавшись ему, обнаружила, что моя спина прогибается, голова запрокидывается назад, а руки медленно плывут вверх.

Все, что мне нужно было делать, — это позволить движениям начаться и следовать за ними, отставляя контролирующий ум в сторону. Это скорее напоминало очень пассивное содействие. Я явно не руководила этим спектаклем, а следовала за энергией и за тем, как она двигалась в моем теле. Наблюдать за происходящим было удивительно, потому что общее впечатление было такое, как будто мое тело хочет разгрузиться. Как правило, мы пребываем в ограниченном количестве поз, например сидим за столом или на стуле в течение длительного времени, и это создает напряжение в теле. Поэтому, когда я отпустила контроль, мое тело начало двигаться таким образом, что стало высвобождать это напряжение. Это был очистительный процесс, своего рода катарсис. Он не был похож на Динамику, где эмоции выбрасываются через крик, вопли и плач; это был гораздо более тонкий процесс. Я была потрясена, как такой мягкий метод может иметь такой мощный эффект.

Необычным и завораживающим переживанием было также то, что мое тело двигалось само собой, и я чувствовала себя в нем как человек, который сидит в движущемся автомобиле на водительском месте, не прикасаясь к рулю. Я обнаруживала, что делаю медленные, грациозные движения, похожие на те, что делают на занятиях по растяжкам, только в замедленном ритме. В какой-то момент я замечала, что дрожу как лист, затем наблюдала, как мое тело начинает танцевать. Чем дальше, тем больше нарастало ощущение расслабления и тем больше пространства ощущалось внутри, напоминая мне состояние полого бамбука. Я все больше и больше понимала, что человеческая действительность на самом глубоком уровне — это пустота, внутреннее пространство, и оно представляет собой космос в миниатюре, точную копию гораздо большей пустоты, которая наполняет Вселенную, или Целое. Эта пустота, однако, не ощущалась как что-то негативное. Ей была свойственна восхитительная наполненность, своего рода оргазмическая радость. Так продолжалось довольно долго — прошло сорок минут или целая вечность, мне было все равно — а затем мы перешли ко второй стадии, медитации «Молитва».

Следуя инструкциям Ошо, я опустилась на колени, подняла руки высоко вверх и в стороны, чувствуя, что мое тело приобретает форму чаши, готовой принимать. Это не было подношением или обращением к какому-то божеству, скорее, готовностью принять энергию и наполниться ею, приятием энергии от неба и передачей ее земле. Чтобы стимулировать этот процесс, я представила, что нахожусь под водопадом энергии, любви и света. Этого оказалось достаточно, и вскоре я почувствовала, что энергия действительно начинает изливаться на меня и наполнять меня экстазом. Так продолжалось несколько минут, а затем, когда я ощутила, что начала переполняться этой энергией настолько, что не могу этого больше вынести, я медленно опустилась вперед. Когда мои руки прикоснулись к полу, я отдала этот поток энергии земле.

Я проделала это семь раз, по разу для каждой из семи чакр — семи энергетических центров в теле, — наполняясь и снова опустошаясь. Ошо не объяснял, где находятся эти чакры, и не просил нас на них фокусироваться, он просто сказал, что, если мы проделаем это меньше семи раз, медитация останется незавершенной и мы, возможно, почувствуем себя неспокойно. Сделав семь поклонов, я легла лицом вниз, так чтобы мой живот прикасался к полу, и расслабилась. Медитация закончилась, и меня переполнила внутренняя тишина.

Для меня медитация «Махамудра» оказалась простой, глубокой и естественной. Не думаю, что каждый, кто в тот вечер ее делал, испытывал точно такие же ощущения, — разным людям подходят разные техники, но для меня это было очень красивое и трансформирующее переживание. Оно напомнило мне об ощущениях на том даршане, когда Ошо попросил меня излить свою любовь на сидящего перед ним мужчину. Только на этот раз мастер не присутствовал рядом со мной и не изливал на меня свою любовь, как тогда. Ко мне пришла уверенность, что то же самое может случиться и в отсутствие мастера, может произойти само собой. Я так полюбила медитацию «Махамудра», что делала ее на протяжении года, а затем, когда начала проводить собственные тантрические семинары, стала передавать ее другим людям. В начале я сомневалась, смогут ли участники, не имеющие опыта медитации, быть затронутыми таким тонким методом, и с радостью обнаружила, что могут.

Тем временем, если вернуться в мои ранние дни в Пуне, серия бесед по Тилопе подходила к концу. Но есть еще один бриллиант в венце тантрического мастера, о котором я должна упомянуть:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

5

Садху — нищенствующий аскет.