Послание к Колоссянам и Послание к Филимону. Полнота и свобода

Р. Лукас, 1980

Природа ереси, возникшей в Колоссах, обсуждалась более века, но до сих пор так и не определено до конца то «ложное учение», которое угрожало миру и стабильности колосских христиан и их ближайших соседей. Автор этой книги считает, что христиане должны понимать природу этой ереси, так как она угрожает и современным церквам. Он предлагает проанализировать послания Павла, в которых звучат исполненные любви предостережения, приводится ясное учение и дается четкий анализ ситуации. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Послание к колоссянам

Посвящается Ивлин,

в память о Джеральде

Кол. 1:1–3а

С какой целью оно написано?

Павел, волею Божиею Апостол Иисуса Христа, и Тимофей брат, 2 находящимся в Колоссах святым и верным братиям во Христе Иисусе: 3 благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа.

Обычным приветствием начинается одно из самых мощных и притягательных посланий, написанных Павлом в заточении. Оно адресовано молодой церкви в провинции Фригии (Малая Азия). Эта христианская община была создана в Колоссах во время необычной по своим масштабам миссионерской деятельности апостола Павла в Эфесе (ок. 52–55 гг. н. э.). Его ежедневные в течение двух лет встречи, беседы в училище Тиранна, где Павел занимал внимание своих слушателей во время долгой сиесты, были настолько эффективными, что Лука смог написать: «Все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе, как Иудеи, так и Еллины» (Деян. 19:10). Поскольку Павел активно привлекал к служению и других, он вскоре обучил и подготовил из рядов своих слушателей помощников, которым поручалось самостоятельно распространять Благую весть — все дальше и дальше.

Возможно, в начале этого периода некто Епафрас, прибывший из города Колоссы, расположенного в Ликийской долине, был обращен в веру в Христа. Большой труженик (4:13, что, несомненно, относится и к самому автору послания, см.: 1 Кор. 15:10), он, по-видимому, быстро превратился в зрелого служителя Христова (4:12), и Павел считал его одним из наиболее ценных своих соработников (1:7). Он был из тех людей, кто считал за честь нести евангельское служение для своего народа.

Непосредственным результатом служения Епафраса стало создание новых церквей в Лаодикии и Иераполе, а также в Колоссах. Епафрас успешно трудился на благо этих общин и молился за них. Мы знаем об этом, так как несколько лет спустя (ок. 62 г.), посещая находившегося в Риме под домашним арестом Павла^[1], он рассказал ему о том, что эти верующие проявляли истинную христианскую добродетель в своей жизни — любовь (1:8).

Но были и другие, тревожные, тенденции, по поводу которых Епафрас хотел просить совета у великого апостола. И поскольку Павел был глубоко озабочен тем, что услышал от Епафраса (именно это заставило его написать свое послание колоссянам), мы, изучая послание, не можем обойти стороной эти проблемы и должны, по возможности, понять, в чем их суть.

Природа ереси, возникшей в Колоссах («колоссянской ереси»), обсуждалась более века, с тех пор как Лайтфут написал свой знаменитый комментарий в 1875 г. Но до сих пор так, по сути, и не определено до конца то «ложное учение», которое угрожало миру и стабильности колосских христиан и их ближайших соседей. Недавно доктор М. Д. Хукер из Кембриджа в своей интригующей статье^[2] бросил вызов прочно установившемуся мнению о том, что вера христиан в Колоссах подвергалась атакам лжеучителей. Используя более осторожный подход, госпожа Хукер высказывает мысль, что таких еретиков в колосском христианском сообществе не было. Она полагает, что, в отличие от ситуации в Галатии, нет данных о такого рода заблуждениях в Колоссах, равно как и о ложных учениях о Христе. Доктор Хукер выдвигает предположение о том, что на новообращенных оказывалось давление извне, чтобы как-то приблизить их к «верованиям и религиозной практике их языческих и иудейских соседей». Особый акцент, который делает Павел на уникальной и созидательной работе Христа как Творца и Искупителя, по мнению Хукер, служит для них напоминанием о том, что им не следует искать спасения вне Христа.

Многое привлекает в такой постановке вопроса. Колоссяне не вызывали у Павла такого чувства возмущения, как галаты, в послании к которым он говорит о том, что у них расшатаны сами устои веры. Послание же к колоссянам правильнее назвать «дружеским» письмом. Павел, призывая их оставаться верными, называет колоссян верными братиями.

Все же я не уверен, что колосским христианам реально не угрожало вредное учение. Есть слишком явные свидетельства, что новообращенные христиане подвергались опасности увлечься, внимая искусным, но обманчивым речам (2:4): новая «философия» более соответствовала традиционным преданиям, нежели учению Христа (2:8).

Возможно, ошибка состояла в том, что о «колосской ереси» рассуждали с позиций преувеличенной опасности язычества. Причудливая смесь заблуждений, предрассудков и языческой мифологии, которую отдельные комментаторы воспринимали как угрозу, не могла обмануть даже самого юного новообращенного, не говоря уже о церкви, укорененной в христианской истине трудами добросовестного Епафраса. Мы должны отдавать должное этим верующим, полагая, что они были в состоянии разобраться в этом пустословии, от которого лишь недавно были избавлены.

Может быть, дело в том, что комментарии редко пишут пасторы? Опасность для «верных братьев», укорененных во Христе, лежит не в ложных учениях, которые приходят извне, не из христианской церкви; свидетели Иеговы, например, которые исповедуют Христа лишь как высшее человеческое создание, находят своих сторонников обычно среди сбившихся с пути прихожан церкви и разочарованных язычников, но редко среди истинных верующих. Нет, опасность для ревностного новообращенного исходит изнутри, она находится в самой церкви: это учение, которое в целом даже подчеркнуто христианское, но которое находится под воздействием мирского духа в большей мере, чем осознает это церковь.

Такова, думается, была обстановка в Ликийской долине. И дело не в том, что эти христиане были слабы духом или легко поддавались искушениям, с готовностью откликаясь на призыв иудейских или языческих учителей: именно вся религиозная ситуация в целом — дух синкретизма — угрожала церквам, чистоте новой веры.

Безусловно, так бывает всегда. Христианские церкви никогда не будут ограждены от интеллектуального и духовного давления и новомодных веяний своего времени. Когда мы обращаем свой взор в прошлое, на ушедшие поколения, мы видим это ясно, но гораздо труднее для нас честно признаться в этом самим себе, в наше время.

Теперь эта опасность становится все более ощутимой угрозой. Разделения возникают, только когда внутри самих христианских церквей начинают появляться лидеры, ревностно и убежденно проповедующие истины, ближе стоящие к духу времени (а за этим стоят, как известно христианам, враждебные злые силы), чем к учению Христа (2:8). Именно в такой обстановке новое и энергичное представление веры «звонило во все колокола» и вызывало отклик и готовность воспринимать услышанное.

В качестве иллюстрации этой мысли можно сослаться на многих комментаторов, писавших о начале распространения гностицизма^[3] в Колоссах (это развитое во всей полноте вероучение наибольшую угрозу представляло для Церкви во II и III вв.). Доктор Норман Перрин совершенно прав, когда говорит, что «на раннем этапе своего развития гностицизм был не движением, а скорее духовным настроем»^[4]. Именно такой духовный настрой, такие широко распространившиеся веяния, собственно говоря, и увели многих христианских учителей от Христа (хотя они думали, что обретают большую духовность). Безусловно, они воспринимали все иначе. Но Павел дарованной ему Богом мудростью эту опасность распознал. Поэтому он и пишет ставшее знаменитым послание, в котором звучат исполненные любви предостережения, приводится ясное учение и дается четкий анализ ситуации, а лейтмотивом звучит упорный призыв оставаться верными той истине, которая с самого начала завоевала сердца колоссян.

Свидетельства заблуждений, которые вызвали такую озабоченность Павла, и размышлений о насущных проблемах, которые вообще остались без ответа, нужно искать в самом послании. Мы сможем распознать их, если исследуем, каким образом Павел отвечает на их нужды. Здесь есть очевидная трудность. Привычка «читать между строк» требует осторожности! Но и догматизм обычно не соседствует с мудростью. Все же следует сделать попытку разобраться в этом. Внимательный исследователь Послания к Колоссянам может составить для себя список тех основных особенностей новой «духовности», которая столь настоятельно рекламировалась. Без всяких претензий на полноту я предлагаю перечень наиболее легко распознаваемых тем, которые красной нитью проходят через все послание.

Во-первых, новые учителя^[5] сулили обретение духовной полноты, не имеющей аналогов в прошлом. «Полнота жизни» (ср.: 2:10) — таков один из их лозунгов. Фокусирование внимания на «полноте» пронизывает все послание, и, вероятно, это настолько важное понятие для осознания новой «духовности», что будет уместно привести длинную цитату из книги неподражаемого епископа Стивена Нейла.

«Одно совершенно ясно: лжеучителя претендовали на то, что они дополнят и усовершенствуют простую и элементарную веру, с которой познакомили колоссян Павел и его друзья. Это обычный прием лжеучителей. „То, что есть у вас, все верно и служит хорошим основанием для веры. А теперь давайте придадим всему законченный вид, и вы станете настоящими христианами“. Мы знаем, как это произошло с галатами (см.: Paul to the Galatians, W.C.B. Nо. 25). В трагическом состоянии нашего разделения сегодня то же самое может произойти и в наших молодых церквах, хотя, выражаясь не столь жестко, как апостол, мы говорим о „христианах других деноминаций“, а не о ложных учителях. Во многие регионы, где действуют протестантские миссии, позже пришли миссионеры-католики и поставили перед собой задачу „дополнить“ несовершенную христианскую веру протестантских обращенных. В места, где издавна существуют старые христианские церкви, пришли пятидесятники и убеждают верующих, что если те не говорят на языках, то не могут быть уверены, что получили Святого Духа. Члены англиканской церкви известны тем, что стремятся передать благословения епископата верующим, которые считают, что прекрасно обходятся и без таковых. Все это весьма печально; но это, вероятно, поможет нам осознать, что мы, по сути, не далеко ушли от проблем, которые заботили новозаветную церковь»^[6].

Во-вторых, новые учителя говорили о новой духовной свободе, которой смогут насладиться те, кто последует за ними. Они, по всей видимости, предлагали им некое «избавление», поскольку Павел неоднократно напоминает колоссянам, что они уже получили избавление во Христе (см., напр., 1:13). Апостола серьезно беспокоит опасность, исходящая от этих провозвестников «свободы», которые на деле пытаются обольстить верующих, чтобы обратить их в новое рабство (2:8,18,20 и дал.).

В-третьих, новые учителя, по-видимому, претендовали на особую свою проницательность относительно сил зла и уповали на свою способность оградить верующих от их воздействия. Знаменательно в этой связи, как Павел описывает Христа — Единственного, Кто осуществляет полновластный контроль над этими силами (напр.: 2:10,15), — и подчеркивает, что Его победу над этими силами разделят с Ним все, кто во Христе. Это послание не оставляет никаких сомнений относительно привилегий, которыми якобы обладает духовная элита.

В-четвертых, новые учителя были известны своим аскетизмом, который производил на людей большое впечатление. Пост, например, они не только рекомендовали, но практически навязывали (в отличие от Павла, для которого пост был — во всяком случае по тем данным, которыми мы располагаем, — в целом делом добровольным). В то же время, подобно всем «перфекционистским» теориям, это учение о смирении плоти мало помогало в борьбе с чувственностью, тем более с религиозным тщеславием (2:18,23; ср.: 3:5–8).

В-пятых, эти учителя предлагали «углубленное познание» Бога и возможность в большей мере пользоваться Его силой. Павел решительно возражает им (2:8–15), раскрывая преимущества пребывания во Христе: то, что уже в нас, и то, чего мы еще не достигли (1:9–14).

В-шестых, новые учителя проявляли высокомерный дух, критически относясь к рядовым, «обыкновенным», верующим. Но их впечатляющие достижения были, по мнению Павла, шагом назад, уходом в тень (2:16,17). Здесь, как и в других посланиях (напр., во 2 Кор.), апостол озабочен тем, чтобы «надежда» и доверие тех, кто «во Христе», не были подорваны якобы «высшими апостолами» или христианами, притязающими на более глубокое проникновение в тайны Божьи.

И наконец, новые учителя, к сожалению, способствовали разделению верующих. Раскол среди братьев мог быть отчасти следствием того факта, что к этим новым учителям прислушивались. Не будет преувеличением сказать, что все послание в целом является призывом к христианскому единству (напр.: 2:1–5; 3:9–17).

К тому времени, когда была закончена эта книга, читатель, вероятно, уже устал от этих тем, которые, как говорят, просто в зубах навязли. Но если создается впечатление, что я снова повторяю давно известное, то могу отметить, что так поступать заставляет меня сам текст послания. Не раз я ловил себя на мысли, что мне хочется сказать: «Ну, довольно, Павел», — как он снова возвращается к знакомой теме, не оставляя читателю никакой надежды забыть о ней, оставить ее в стороне. Несомненно, он считает тему о Христе достойной всяческого внимания и останавливается на ней при любой возможности. Мы же должны проявить достаточно мудрости, терпеливо воспринимая эту настойчивость апостола.

Эти семь «опознавательных знаков» должны помочь читателю увидеть ряд ключевых моментов в этом насыщенном мыслями и советами послании. Эти знаки помогают человеку, изучающему послание, не упускать из виду мощный духовный заряд, обращенный и к современной Церкви. Если, как в это следует верить ортодоксальным христианам, это древнее послание святым в Колоссах есть слово Божье современным церквам, то мы должны воспринимать его не как музейный экспонат, свидетельствующий о событиях прошлых эпох, а как актуальную весть для нас самих.

Для меня это была дорога в прошлое, которая дарует новый импульс, укрепляет преданность евангельскому христианству. В моей собственной жизни были моменты, когда я уходил в сторону от евангельских основ веры, подпадая под влияние проповедников, обладавших огромной силой духа и горячим сердцем. В противовес этому, моя верность Новому Завету неизменно углублялась в процессе исследования и разъяснения другим этого послания, особенно за четыре последние года. Снова и снова меня восхищает то, как простое и ясное учение Павла и его предостережения, выраженные в чеканной форме, служат нам верным руководством сегодня, особенно в тех областях, где среди искренних христиан — к их недоумению и ужасу — появляются разногласия и распри. Но, поскольку для всего христианского народа верность Христу непреложна, я тщусь надеждой, что в этом новом исследовании Послания к Колоссянам люди доброй воли найдут для себя главное: то, что Библия говорит им сегодня.

Кол. 1:3б–8

Истинные христиане и истинное Евангелие

Благодарим Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа, всегда молясь о вас, 4 услышавши о вере вашей во Христа Иисуса и о любви ко всем святым 5 в надежде на уготованное вам на небесах, о чем вы прежде слышали в истинном слове благовествования, 6 которое пребывает у вас, как и во всем мире, и приносит плод и возрастает, как и между вами, с того дня, как вы услышали и познали благодать Божию в истине, 7 как и научились от Епафраса, возлюбленного сотрудника нашего, верного для вас служителя Христова, 8 который и известил нас о вашей любви в духе.

По сложившейся традиции, Павел начинает это письмо к христианам в Колоссах словами благодарности за полученные добрые вести о них. В приветственных словах нет ничего формального или искусственного, поскольку Павел был человеком исключительно благодарным, и это качество он ожидал увидеть и в других верующих (далее в послании он особо подчеркивает это необходимое для всех христиан качество). В любом случае, апостол, услышав хорошие новости о колоссянах от их общего друга Епафраса, спешит выразить свою благодарность Богу за то, что они ведут действительно духовную христианскую жизнь.

Хотя это изъявление признательности исходит из глубины сердца, оно вполне трезво и очень точно. У Павла в его благодарностях нет ничего стереотипного, так как он любит использовать сложившиеся обычаи, заставляя их служить собственной цели. Здесь каждое слово и фраза строго продуманы, и поэтому весьма интересно видеть результат.

Очевидно, одной из главных целей Павла при написании этого послания было желание убедить искренних верующих в Колоссах, что они верно следуют учению Христа, и подтвердить точность той вести, которую он передал им через Епафраса.

Вероятно, влияние нового учения выбивало из колеи многих. Оно посеяло болезненные сомнения среди новообращенных, и они хотели разобраться, истинно ли то, о чем поведал им Епафрас, т. е. несет ли он им полное и совершенное Евангелие. Если бы оказалось, что он не преуспел в этом, то неизбежно возник бы вопрос, получили ли они полный и верный опыт новой жизни в Духе.

Только исследование в этом ключе позволит увидеть, насколько действенно такое благодарение в адрес колоссян. Это важный момент убеждения в истине. Павел объясняет, почему, получив сведения о них, он не увидел оснований сомневаться в их истинной вере и в том, что они услышали из уст Епафраса достоверное и точное послание апостола.

1. Павел убеждает колоссян, что они истинные христиане (ст. 4, 5а)

Услышавши о вере вашей во Христа Иисуса и о любви ко всем святым в надежде на уготованное вам на небесах… Вера, надежда и любовь составляют известную триаду в посланиях Павла (см., напр.: 1 Кор. 13:13; 1 Фес. 1:3). Мы можем практически рассматривать ее как пример апостольской «стенографии». Когда Павел соединяет эти три элемента христианской духовности, как в данном тексте, то обычно это представляет собой фундаментальное и достаточное описание истинного христианина. Эти неотъемлемые качества христианина являются знаками и свидетельствами работы Божьей в душе человека. Для оценки справедливости притязаний верующего на роль истинного дитя Божьего ничего более не требуется.

Ни одна из этих трех характеристик, по мысли Павла, не присуща нам от природы и даже не может быть чертой, которую мы сами развили в себе. Безусловно, одни из нас по складу своего характера «рождены для веры», другие обладают особым даром любви, третьи — оптимисты по натуре. Но Павел рассуждает с иных позиций. Опираясь на свои собственные определения, он здесь описывает не «душевного» («природного»), а «духовного» человека.

Во-первых, такая личность известна своей верой в Христа. Эта вера является следствием (а не причиной) работы Божьей в жизни этого человека. Павел не говорит здесь, что наша вера в Христа ведет к опыту общения с Духом Божьим, как об этом верно засвидетельствовано в другом тексте (напр., в Ин. 6:37): его цель — показать то, что он считает непреложным свидетельством работы Духа. Павел утверждает, что наличие веры открывает подлинное духовное действие благодати, — в частности, истинно духовный человек приводится к вере во Христа. Поэтому слова «я верю в Бога» — недостаточное свидетельство прочной веры в Христа, если при этом под Богом не понимается Отец Господа нашего Иисуса Христа (ст. 3). Те, чья вера укоренена во Христе Иисусе, не признают другого Бога.

Было бы педантизмом заявлять, что Христос здесь не рассматривается в качестве объекта веры, поскольку фраза во Христе Иисусе характеризует все сферы христианской жизни (ст. 2). Действительно, Павел не перестает напоминать христианам в Колоссах, что все, даруемое нам Богом, и все, что мы получаем от Бога, есть «во Христе» или «в Нем» (эти слова красной нитью проходят через все послание). Однако единственная вера, которая рассматривается как подлинная, — это вера во Христа как непреложного ее объекта.

Вера в Христа, таким образом, является признаком подлинной духовной жизни. Но, к радости Павла, есть также и их любовь. Он описывает эту любовь новообращенных христиан в Колоссах как любовь ко всем святым, т. е. к своим собратьям-христианам. Это нечто для окружающего мира непостижимое. Естественно, большинству людей знакомы радости семейной жизни, а многие способны в своей любви и на самопожертвование. Но, если они не христиане, они не могут разделить радость братской любви, которая является отличительным даром Духа каждому сыну и дочери Бога. Именно любовь объединяет людей разных национальностей и культур в уникальное братство (3:11).

Эти дарованные Духом свойства веры и любви, отныне ставшие неотъемлемыми качествами верующих, означают, что колоссяне силой и благодатью Божьей были приведены во взаимоотношения не только с Христом на небе, но и с Его народом на земле. Но эти чудесным образом восстановленные здесь и сейчас пути общения принадлежат колоссянам благодаря надежде на уготованное им на небесах (ст. 5а), т. е. на нечто сокрытое в грядущем и пока еще недостижимое.

Напоминание о том, что истинный духовный опыт отмечен «надеждой» наравне с «верой» и «любовью», чрезвычайно важно для современных христиан. Довольно редко в современном христианском учении, как это видно из многочисленных проповедей, исследований и книг, говорится о «вере» и «любви» в сопоставлении с крепостью христианской «надежды». Слово «надежда» в словаре Павла непосредственно связано с грядущим, ожидающим нас; это совершенная уверенность и ожидание более обширных благословений, которые приготовлены верующим в жизни грядущего мира (ср.: Рим. 8:24,25, где именно наш нынешний опыт спасения дает это острое чувство ожидания более совершенного искупления в будущей жизни).

Неожиданным здесь является то, что слова Павла не позволяют нам рассматривать надежду как следствие веры и любви, скорее наоборот. Ощущение реальности взаимоотношений с Богом и Его народом у христиан — это лишь предвкушение подлинных реалий, ожидающих нас в грядущем, уготованных нам на небесах. Поэтому не следует думать, что мы ныне уже полностью наслаждаемся плодами победы Христовой, мечтая о небесах лишь как о славном завершении, некоей конечной инстанции на нашем пути. Скорее всего, мы должны осознать, что небеса хранят большую часть великих завоеваний Христа, побед, которые Он одержал ради нас, и что наш современный опыт — это не более чем драгоценное предвкушение грядущих приобретений.

Осознать это — значит получить совершенно иную перспективу, отличную от того, что предлагает нам современный мир. В своем послании, где так много говорится о надежде (напр.: 1:27), Павел все время ратует за то, чтобы колоссяне никогда не упускали из виду соотношение между верой и любовью, с одной стороны, и надеждой — с другой. Вероятно, Павел считал опасность ложной перспективы весьма реальной. Имея же правильное представление о соотношении «опыта» и «упования на грядущее», колоссяне могли более прозорливо оценить все то новое, что ворвалось в их жизнь. Если эти новые учителя претендуют на то, что они способны дать полноту опыта в этом мире (что в действительности принадлежит лишь миру грядущему), то колоссян нужно предостеречь от этих иллюзий. Возможно, новые учителя высмеивали то «терпеливое ожидание», которому учил колоссян Епафрас, и побуждали их претендовать уже ныне на всю полноту христианского опыта.

Но для Павла, как и для других авторов Нового Завета, убежденных, что евангельские сокровища находятся во Христе, восседающем по правую руку Бога-Отца, и будут явлены только при втором пришествии (3:4), — настоящая жизнь христианина есть жизнь веры. А вера, по определению, означает, что объект нашего упования еще не находится в нашем распоряжении (Евр. 11:1).

Аналогичным образом христиане знают, что не нужно искать внутри себя свидетельство божественной любви. Любовь как подлинное свидетельство действия Бога проявляется в братских отношениях. Это не столько мистический опыт общения с невидимым Богом, сколько практические дела, в которых выражается любовь к братьям и сестрам в непосредственном общении.

В этом первом описании подлинного христианского опыта Павел рассматривает Христа, христианское братство и небеса в качестве объектов веры, любви и надежды и тем самым предостерегает своих друзей в Колоссах от поисков полноты христианской жизни в субъективном опыте. Если воскресший Христос, христианские братья, небеса находятся в центре духовной жизни, тогда верующие действительно обладают подлинной духовностью в соответствии с Благой вестью, которую несет им Павел.

2. Павел уверяет колоссян, что они слышали подлинное Евангелие (ст. 5б–8)

Вполне вероятно, что новые учителя пытались убедить колоссян в том, что христианская весть, которую возвестил им Епафрас, не была полной. Поскольку молодая церковь не видела и не слышала великого апостола непосредственно, эти новые и энергичные учителя вполне могли вбить клин между Павлом и его сотрудником. Могло создаться впечатление, что Епафрас донес до колоссян не всю полноту истины, которую возвещал Павел. И тогда колоссяне могли впасть в смущение, пытаясь понять, верно ли и полно ли передает им Епафрас все то, что содержала в себе весть апостола. На этом фоне тщательно подобранные слова Павла обретают новую окраску: о чем вы прежде слышали в истинном слове благовествования, которое пребывает у вас, как и во всем мире (ст. 5б, 6а). Отметим прежде всего, что Благая весть пришла как слово, т. е. через проповедь и учение, которые требуют слушания и отклика. Сила Божья была приближена к ним через возвещение, а не через действия или поступки. Действенным было само слово Бога (ср. с важным текстом из Рим. 1:16).

Это возвещение, благовествование, касается истины абсолютной, полной и окончательной. Можно ли проще сказать о великом? Евангелие Христа — это не что иное, как истина, оно превыше человеческих вымыслов и человеческого воображения. В данном контексте полезно напомнить знакомую всем фразу: «правда, только правда, ничего, кроме правды». То же можно сказать о Благой вести: мы не можем ничего ни добавить к ней, ни убавить, чтобы серьезно не исказить это уникальное провозвестие.

Это смелое заявление о возвещении истины всегда вводило людей в соблазн — в любые времена, не только в наш век. Но мы должны твердо стоять на том, что преимущества Евангелия несопоставимы ни с какими другими видами религиозных учений, так как эти учения относительны («это истина для тебя, но не для меня»), а христианство абсолютно и потому универсально («это истина для всех»).

Важно отметить, как Павел соединяет «слово истины» с «благовествованием». Иногда мы слышим о том, что должны проповедовать «Благую весть» (т. е. Евангелие), а не учение. Но такая постановка вопроса чужда Павлу. Благая весть, которую он получил и проповедовал, носила доктринальный характер в том, что составляло суть истины (ср. с важным отрывком из 1 Кор. 15:1–4). Безусловно, это не означает, что христианское учение сугубо доктринальное (т. е. чисто теоретическое), но ошибочно также и отторгать Евангелие от его исторических корней.

Мы сможем тогда обнаружить, что несем весть о живом Иисусе, Который входит в наши жизни, помогая нам решать наши проблемы, а не об умершем Иисусе, Который однажды пришел в наш мир, чтобы взять на Себя наши грехи. Не может быть полного посвящения живому Христу без осознания Христа, воскресшего на третий день после распятия (1 Кор. 15:17). Иисус однажды спросил Марфу: «Веришь ли сему?», т. е. «Веришь ли в Меня?» (Ин. 11:25–27).

Следующий важный пункт в этом заверении Павла — это его слова о том, что услышанное ими Евангелие было той самой Благой вестью, которую услышали и приняли во всем мире и все другие церкви. В этом заключена сила, значительно бoльшая, чем кажется на первый взгляд. Евангелие с самого начала было «кафолической» (вселенской) верой, т. е. универсальной по своему обращению и масштабу распространения, тогда как все эзотерические учения имеют лишь ограниченное значение — местное и временное. Разнообразные версии исторической веры, претендующие на более полное Евангелие, выглядят привлекательными для людей определенного склада, но они возникают, и вскоре исчезают, и никогда не обретают универсальной ценности.

Но в этом замечательном описании апостольской истины и ее ключевых моментов есть еще над чем поразмышлять. Подлинное Евангелие во все времена было известно тем, что это живое учение, а потому его можно распознать, так как оно приносит плод и возрастает, а это колоссяне знали по собственному опыту и опыту своих соседей. Плод, который приносит Евангелие на всякой почве и во всяком климате, является критерием проверки и различения иных, ложных учений ^[7]. Евангелие есть истинное семя, и оно обычно дает богатый урожай, если посеяно; хотя, конечно, есть почвы, на которых трудно сеять, где Евангелие встречает сильное сопротивление, как это происходит, например, среди мусульман в Северной Африке.

В отчете 1973 г. Национального христианского совета Кении говорится:

«Где бы ни было проповедано Слово Божье (Благая весть) среди разных анимистических племен Кении, отклик был мгновенный, непосредственный и мощный…

Статистические данные весьма ясно говорят о том, что, хотя первые семена были посеяны иностранцами, создавшееся в Кении христианское сообщество нельзя считать обществом иностранного происхождения, это с самого начала — „местный плод“. Распространение христианства обусловлено не исключительно внешними факторами (иностранными миссиями, колониальным давлением, западным образованием или цивилизацией), оно обязано своим существованием внутренним ресурсам самих африканских церквей…

Поразительный рост церквей в Кении (и по всему черному континенту) — это знак пришествия Царства Божьего в Африку в его подлинно туземной форме. Это ясно свидетельствует, что христианство с самого начала было принято африканцами как их религия, прочно укорененная в африканской почве. Это решительно опровергает тезис о том, что современное христианство в Кении несет на себе печать иностранного влияния, западной культуры, религии „белого человека“, — статистические данные со всей очевидностью говорят о том, что буквально с самых первых дней это семя прочно укоренилось на африканской почве»^[8].

Можно сказать, что слова Павла полностью раскрывают истину и не нуждаются в каких-либо дополнениях лжеучителей.

Колоссяне сами испытали воздействие Евангелия, с того дня, как… услышали и познали благодать Божию в истине (ст. 6). Здесь Павел подчеркивает, что их «познание» было твердым с самого начала, они полностью приняли открытую им истину, и это было не поверхностным восприятием вести, а глубоким уровнем познания.

Почему же колоссяне приняли так близко к сердцу евангельскую истину? Если сказать кратко, это была благодать Божия в истине. Нет другого слова, которое могло бы точнее определить сущность христианского благовестия, чем слово благодать. Молодая церковь в Колоссах понимала «благодать» в истинном значении и простоте этого термина, безо всяких ложных дополнений, после которых благодать неизбежно перестала бы быть благодатью. Это означает, что с самого начала они понимали: человек не может манипулировать Божьим словом, сколь бы искренними или благими намерениями он ни руководствовался; в принятии нами Евангелия проявляется не наше посвящение Богу, а Его милосердный замысел — посвятить Себя нам во Христе; наше принятие Спасителя бессмысленно, если Бог не принял нас по Своей воле в Нем; сама сущность истории не в том, что человек стремится сделать Христа своим Господом, а в том, что Христос в Своей непостижимой благости и сострадании Сам привлек нас к Себе и сделал Своими «соработниками», хотя мы ничем не заслужили такой великой чести.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Место, где Павел находился в заточении, когда писал колоссянам, вызывает много споров; но традиционное мнение, что он написал это послание в Риме, повидимому, вызывает наименьшее число возражений.

2

M. D. Hooker ‘Were there false teachers in Colossae?’ Christ and Spirit in the New Testament. Studies in honour of C. F. D. Moule, ed. B. Lindars and S. S. Smalley (CUP,1973), p. 315f.

3

См. статью о гностицизме в NBD. Гностицизм представляет собой раннехристианскую ересь о том, что избранные могут получить частное откровение о более глубокой, даже тайной истине, которая не доступна простому верующему; эта истина может быть открыта лишь особо посвященным.

4

2 Norman Perrin, The New Testament, an Introduction (Harcourt, Brace, Jovanovich, Inc., 1974), p. 124.

5

Обычно я предпочитаю более нейтральный термин «новые учителя» (иногда «гости»), чем «лжеучителя». Эти новые учителя были членами одной из поместных церквей или расположенной в другом районе. Характерно, что это новое учение появилось на религиозной сцене совсем недавно.

6

Neill, p. 11

7

Lightfoot, p. 135.

8

Kenya Churches Handbook (Evangel Publishing House, Kenya, 1973), рp. 166f.