Игра судьбы

Пётр Бем (2024)

Будучи подростком Эрих часто ссорился с отчимом. После каждой ссоры он убегал из дома, что часто приводило его к неприятным ситуациям. Однако отчим не желал Эриху вреда; наоборот, он стремился помочь ему стать добропорядочным человеком. Позже, когда Эрих вырос, он встретил девушку, с которой познакомился во время полёта на самолёте домой. Сможет ли Эрих поступиться своими интересами и заставить себя жить по-другому? В этом любовном романе с элементами криминала читатель следует за жизнью Эриха, погружаясь в его душевные переживания; без откровенных любовных сцен, история происходит на показе внутреннего мира и роста героя.

2

Забыв обо всём на свете, Эрих стоял и обдумывал, что ему купить, как вдруг перед ним возник долговязый с привычкой озираться по сторонам парень. Он посмотрел на Эриха своими полными торжества чёрными глазами, шагнул к нему и резко приблизил своё лицо вплотную к его. Эрих сделал шаг назад, тот опять придвинулся, дал щелчка ему и спросил:

— Где кошелёк?

В то время, когда Эрих обдумывал ответ, тот внимательно следил глазами за ним. Первой мыслью Эриха было — бежать! Но единственное спасение — входная дверь. Незнакомец, кажется, не догадывается об этом. Фактор внезапности на стороне Эриха. Это хорошо! Он сделал шаг назад и… парень рывком вернул его на место. «Господи, ну почему мне так не везёт! — досадливо поморщился Эрих. — Грязная свинья! Век бы тебя не видеть!» С трудом подавив желание зубами вцепиться приставале в шею, он произнёс как можно более недружелюбным тоном:

— У меня нет кошелька!

Тот скрутил до боли его руку.

— Что ты сказал?

— Что слышал! — огрызнулся Эрих и замер в ожидании.

— А вот это ты зря! Если не отдашь, я тебе клешню сломаю, — угрожающе процедил парень. — Я видел, как ты на рынке жирного гуся ощипал!

— Отпусти руку! Мне больно!

Но тот сделал вид, что не слышит его мольбы и, выкручивая руку, с ехидцей, какой Эриху не приходилось видеть, спрашивал:

— А ты отдашь, отдашь кошелёк? Отдашь?

— У меня нет его! — не сдавался Эрих.

— У тебя и денег нет, — с этими словами парень оттолкнул его от себя, повернулся и пошёл.

Эрих в ответ лишь облегчённо вздохнул. Ничего сейчас не хотелось ему — только отвязаться от этого назойливого как муха наглеца.

И вот «назойливая муха», на его счастье, всё дальше и дальше…

Неожиданно лицо Эриха расплылось в язвительной усмешке. И когда тот на мгновение обернулся, он показал ему язык и, пальцем покрутив около виска, тихо воскликнул:

— Это у меня-то нет! Знал бы, сколько их у меня в кармане, упал бы в обморок. — В ту же секунду он сунул руку в карман и сам чуть не упал в обморок; недавно в нём лежали деньги, а теперь он пустовал. — Стой! — крикнул Эрих, но ответа не последовало, и он побежал догонять парня.

Догнав своего обидчика, Эрих изо всех сил вцепился ему в руку. Тот остановился и долго изучающе всматривался в его лицо. Потом с напускной строгостью произнёс:

— Малыш, руку сломаешь! А мне без неё никак нельзя — она меня кормит.

Омерзение к этому типу внезапно придало Эриху мужества.

— Отдай мои деньги, болван! — взревел он. — Иначе я вызову полицию…

— На что будешь жаловаться?

— На то, что ты украл у меня деньги.

— Ха-ха-ха… Господин полицейский, этот вор украл у меня деньги, которые я украл у жирного гуся на рынке! Так скажешь?

Слова парня прозвучали как приговор. Отчаяние овладело Эрихом. Ему нечего было сказать. Он отпустил его руку и тихо заплакал.

— Эх ты, плакса, — протянул парень, ероша его густые светло-русые волосы. — Слезами деньги не вернёшь. А вот рукой можешь, если тебе не лень ею в своём кармане пошарить.

Эрих тут же запустил руку в карман — деньги на месте. Он так обрадовался, что забыл о досадном, обидном случае.

— Ого! — только и смог произнести Эрих дрожащим от волнения голосом.

Парень не без интереса посмотрел на него. Потом откашлялся и заговорил:

— Слушай, малыш, это тебе сегодня повезло, но рано или поздно ты ошибёшься, за что будешь сурово наказан. Одно твоё слово, и я из тебя сделаю такого профессионала, что тысячи мальчишек таких, как ты, будут тебе завидовать. Ну, смелее, малыш! Если не хочешь, так и скажи, мне всё равно.

— А что, если я не соглашусь?

— Тогда не достигнешь ничего. Кроме того, это нужно тебе, а не мне.

Эрих призадумался, внутренний голос говорил ему, что надо соглашаться. И он согласился.

— Молодец, — выразил одобрение парень. — Если будешь и впредь так быстро соображать, достигнешь успеха в любом деле. Кстати, у тебя есть родители?

— Да, — кивнул он. — Но я к ним не вернусь.

— Почему?

Эрих не ответил. Ему не хотелось рассказывать про свою семью. Эта была та часть его души, которая принадлежала ему одному. Только очень близкий человек мог рассчитывать на то, что он начнёт исповедовать свои задушевные мысли.

— Ладно, беру тебя под своё крыло, — сказал парень, не дождавшись ответа. — Сегодня ты работал не очень чисто, но ты мне понравился, из тебя будет толк, если немного подучить.

Эрих встрепенулся. При одной мысли, что он станет профессиональным вором, у него в груди сладко защекотало. Надо же! Колесо фортуны само подкатилось. Конечно, быть богачом не входило в его планы, он мечтал иметь хотя бы немного денег, чтобы вести достойное существование, ведь он несчастный, всем обделённый ребёнок поневоле должен поступать нечестно.

— Кстати, я — Томас Гартман. А ты?

— Эрих Вебер.

— Ну что, Эрих Вебер, пойдём в магазин и купим тебе приличную одежду? Не будешь же ходить на серьёзные дела в своём смешном одеянии!

— У меня денег мало, — признался он.

— Зато у меня их много. Если и этих не хватит, одолжим у кого-нибудь.

— Это можно…

— Тогда вперёд?!

Зайдя в магазин одежды, они выбрали вещи для Эриха и скрылись за ширмой.

— Начинай перевоплощаться! — скомандовал Томас. — Ты пока скидывай с себя прошлую жизнь, а я сейчас…

Через минуту-другую он возвратился, вынул из кармана часы с браслетом и надел их на руку Эриха.

— Ну, — подмигнул ему Томас, — теперь пошли к кассе и рассчитаемся, заодно я проведу мастер-класс. А ты гляди и учись!

Томас встал в очередь к кассе, а Эрих занял удобную позицию и стал наблюдать за ловкостью рук своего учителя.

Около кассы стояла молодая особа, такая вся из себя, что её нельзя было не заметить. Она постоянно пихалась и была в крайнем возмущении; ей не нравилось обслуживание. Не спуская глаз с недовольной особы, Эрих заметил, как Томас придвинулся близко к ней и всем своим видом показал, что он солидарен с ней. Потом нежно провёл рукой по её точёной талии… рассчитался за покупку и пошёл на выход. Эрих последовал за ним.

Выходя из магазина, они услышали голос: «Ой! Я, кажется, деньги оставила дома! Извините меня!..»

— Ловко ты её!.. — воскликнул Эрих.

Томас глядел на него несколько мгновений, пока до его сознания доходил смысл сказанного. Затем громко рассмеялся.

— Ох, я, право, не виноват! — притворно оправдывался он. — Она была такая взволнованная, что я решил поддержать несчастную, чем могу. Так сообща и справились с её недугом!

Эрих шёл и смеялся, а сам думал: «Если бы мне представился случай встретиться с ним не сейчас, а год или полтора тому назад, отказался бы я от его заманчивого предложения — стать вором?..»

Вопрос остался без ответа.

Они свернули на главную улицу и направились к дому Томаса, находившемуся в двух кварталах от перекрёстка. Пройдя немного, парни заметили уличного саксофониста, который стоял у бара и играл печальную мелодию. Пару минут они постояли среди его слушателей, затем бросили несколько мелких купюр в его шляпу и двинулись дальше.

Так незаметно для себя они оказались перед дверью квартиры Томаса. Тот открыл её и включил свет. Небольшая прихожая, два светильника в форме канделябров, слева — вход в гостиную. По обеим сторонам камина здесь стояли большие мягкие кресла, над мраморной каминной полкой — горный пейзаж. Всю противоположную стену занимала картина на морскую тему.

— А у тебя очень уютно, Томас, — заметил Эрих, оглядывая помещение.

— Ещё бы!.. — согласился он. — Пойдём на кухню…

Томас включил кофеварку и полез в шкаф за чашками. Эрих тем временем уселся за круглый дубовый кухонный столик и принялся озираться по сторонам. Кухня оказалась весьма просторной и ухоженной, пол был выложен чёрными и белыми плитками в шахматном порядке.

Прошла минута, другая… и они уже пили кофе, беседуя на разные темы. А когда горячий напиток изрядно подогрел душу Томаса, он разоткровенничался:

— Отца я не помню, он умер, когда мне было три года. После него мы с мамой жили вдвоём. Но однажды дождливой весной — мне тогда только исполнилось шесть лет — мама заболела. С каждым днём ей становилось хуже, и она умерла, — Томас печально вздохнул и продолжил: — С этого дня у меня началась новая жизнь — меня приютили родственники. Но как оказалось, ненадолго. Через неделю они возненавидели меня за то, что я недостаточно воспитан, и мне пришлось уйти от них.

— Вот же скупцы! — возмутился Эрих.

— На свете немало таких… Эти жадины потеряли человеческий облик. А чтобы он вернулся к ним вновь, нужно их ощипать как следует. Однако эти гуси быстро обрастают. Хоть каждый день щипай!..

— Томас! Ты ушёл от своих родственников, а дальше что?..

— Приют для сирот, вот что! Только я там появился, ко мне подошёл мальчик чуть не вдвое больше меня и, ехидно улыбаясь, спросил: «Кто такой?» — «Томас Гартман», — тихо сказал я. А он так жалобно: «Томас Гартман, можно я тебе разок врежу?» — «Не надо, — возразил я. — С какой стати?» Он мне: «В знак приветствия!» — Я ему: «Не хочу». — «Зато я хочу», — скороговоркой выпалил он и, вынув руки из карманов, ударил мне в лицо кулачищем так, что я упал, уткнувшись носом в пол, и заревел. А он опять: «Добавки хочешь?» — «Нет», — пропищал я сквозь слёзы. «Нет? На тебе!.. — и ногой под бок… — На тебе!.. На тебе!..» Я уже думал, что мне настал конец, но тут подошла воспитательница, схватила его за руку и отчитала: «Ты опять за старое взялся! Только и знаешь маленьких обижать!» Она довела нас до кабинета директора. Навстречу нам вышел суровый старикашка. «Что случилось?» — спросил он холодно. — «Хм, — хмыкнула воспитательница. — Драка! Что ж ещё?! Зачинщик всё тот же…» Старикашка взглянул на него, потом на меня и ухмыльнулся: «Нашёл с кем справиться!» В первый же день я понял, что надо быть не сильным, а смелым, нападать первым. Постепенно меня стали уважать.

— Сколько ты там пробыл?

Томас выдавил из себя подобие улыбки.

— Не важно, как держится на небе солнышко: на канатах или приклеено… Никому до этого нет дела, — лишь бы светило да грело. Важно то, что однажды внутренний голос спросил меня: «Томас Гартман! А чего это ты за государственный счёт свою физиономию отъедаешь?» — «Не знаю, — ответил я, — я же не сам себя поставил на бесплатное довольствие». — А голос мне: «Глупец! Пока будешь ребёнком — всё лучшее другим достанется».

Эрих почесал в затылке.

— Кажется, я догадался, что было дальше. Ты сбежал!

Томас согласно кивнул. Потом отпил кофе из чашки и продолжил:

— Еле успевал ногами перебирать. На следующий день поймали. Морально так обработали, что я опять сбежал. Впрочем, легко догадаться, что было потом. Чтобы не умереть с голоду, я начал воровать. На третьем кошельке попался; на воров в тот день облава была — ловили рыбку на живца. Я тогда так клюнул, что у полицейских удочка ходуном ходила. Сделал попытку с крючка соскочить, не вышло. На суде всё было против меня! Таким образом, судьба моя была решена. Первый срок… Потом второй… Весело было. Не жизнь, а сказка!

— Томас, а того пацана, что тебя обижал, не встречал больше?

— Не довелось как-то. Кто-то из моих друзей говорил, что он якобы влез в долги и, опасаясь попасться на глаза кредиторам, хотел сбежать за границу: смерть помешала… Чего ей не терпелось, кособокой?! Мне кажется, что ему на том свете лучше, по крайней мере, никто пока не жаловался. С этим там улажено! А что касается его, то он просто дурак, и это неоспоримый факт. Он хотел вести привольную жизнь — иметь всё и ничего не делать, но способностей у него не хватило, и вот он там, где он есть. А мы с тобой здесь, и нам надо обучаться ремеслу, чтобы зарабатывать себе на жизнь. — Исповедовав Эриху свои задушевные мысли, Томас сказал пару слов о себе: — Мне двадцать лет. Квартиры своей не имею — беру внаём. Так удобнее. Ну а теперь за учёбу! Сегодня я буду обучать тебя воровскому искусству. А завтра — экзамен…

Эриху хотелось доказать себе, что у него есть сила воли и что, по крайней мере, этот экзамен он выдержит. И он старался, как мог!

День постепенно угасал, и на город опустилась ночь. Через открытые окна в квартиру задувал лёгкий осенний ветерок, воздух был бархатный и нежный. Томас и Эрих пошли укладываться спать.

Ночная тишина воцарилась в комнате, вокруг неё, на улице и, казалось, во всём мире. Самодовольно улыбнувшись, Эрих лёг на кровать. Спать совершенно не хотелось. Он лежал с широко раскрытыми глазами, бессонно вглядываясь в темноту, думая о том, что предстоит ему завтра. И чем больше думал, тем меньше хотелось возвращаться к прежней жизни, где он был несчастным ребёнком. «Нет! — решил Эрих. — Пора меняться! Потом будет поздно! Если откажусь сегодня, мне придётся каяться всю жизнь».

Похоже, всё самое лучшее действительно впереди…

Часы пробили двенадцать, час, потом два… Наконец он заснул и не просыпался до самого утра.

Проснулся Эрих бодрым и в прекрасном настроении. Он оделся и отправился в ванную…

Томас выглянул из кухни и приветливо помахал рукой.

— Я думал, ты ещё спишь, — сказал он и пригласил его к столу.

Эрих мигом влетел в ванную комнату, там умылся, причесался и пошёл завтракать.

— Я вижу, ты начинаешь привыкать к новой жизни, — заметил Томас, пододвигая гостю столовый прибор. — Это похвально. А сейчас давай немного подкрепимся, чтобы руки не тряслись.

Эрих начал с жадностью уплетать за обе щеки, время от времени довольно поглядывая на своего старшего товарища. А как же иначе? Ведь этот самый Томас, можно сказать, веру в человека у него воскресил.

Позавтракав, они отправились на один из блошиных рынков — естественное место обитания карманников, который они давно облюбовали, в их числе и Томас Гартман. И вне зависимости от намерений уйти оттуда с пустыми руками практически невозможно, как покупателям, так и ворам.