Контракт на два дня. Трилогия. Книга первая. Солдаты другой страны

Пётр Анатольевич Безруких

Аспирант Станислав Новицкий случайно совершил невероятное научное открытие, позволяющее путешествовать в параллельные миры. Этим заинтересовались органы госбезопасности. Они задумали провести операцию и для этого привлекли студентов, заключив с ними контракт всего на 2 дня. Однако, для ребят эти 2 дня превратились в 18 лет тяжёлых испытаний. Они становятся участниками ВОВ. О том, каково им – солдатам другой страны, приходится воевать, защищая свою новую Родину, читайте в этой книге. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 1. МАЛЕНЬКАЯ НЕТОЧНОСТЬ

— Этого не может быть, потому что такого не бывает! — всё больше распалялся Степан Аркадьевич, лихорадочно перелистывая пачку расчётов, лежащих у него на столе. — Тут у тебя явно какая-то ошибка! — он поднял очки на лоб и уставился пронзительным взглядом на молодого аспиранта Стаса Новицкого.

— Нет там никакой ошибки, Степан Аркадьевич, — обиженно ответил Стас. — Я десять раз проверил — всё верно!

— Ты хочешь сказать, что ты такой умный! — перешёл на повышенный тон Степан Аркадьевич. — До тебя сотни учёных считали, проверяли и опять считали. И пришли к однозначному выводу — чтобы проткнуть брану, нужна энергия миллионов звёзд. А ты тут насчитал, что достаточно энергии одной захудалой электростанции в Урюпинске?

— А кто сказал, что её нужно протыкать?

— Тогда как ты попадёшь в другое пространство? — Степан Аркадьевич уставился на Стаса широко открытыми глазами.

— А протыкать брану вовсе и не нужно. Из её стенки можно выдуть пузырь. Материя внутри пузыря будет находиться в другом пространстве, а стенка браны останется целой. Она просто плотно придвинется к стенкам бран, окружающих другое пространство. Для того чтобы выдуть из стенки браны пузырь и поддерживать его раздутым, достаточно нескольких сотен мегаватт, энергия звёзд тут не нужна, — невозмутимо ответил ему Стас.

— То есть ты считаешь, что все мировые светила физики, которые занимались этой проблемой, — идиоты? А ты умнее их! — продолжал горячиться Степан Аркадьевич.

— Нет, просто в изначальной гипотезе необходимость протыкания стенки браны была принята за аксиому, и никто никогда не пытался это опровергнуть, — возразил Стас.

Степан Аркадьевич откинулся на спинку кресла и задумался.

— Оставь мне расчёты, я посмотрю завтра. Сегодня уже поздно. Пошли-ка домой.

Доктор физико-математических наук Степан Аркадьевич Черных работал главным научным сотрудником в Институте теоретической физики. Он возглавлял лабораторию, одним из направлений исследований которой являлась проверка постулатов М-теории Э. Виттена, а Станислав Новицкий был его аспирантом первого года обучения.

В свои шестьдесят пять Черных выглядел довольно молодо, лишь седина на висках да неглубокие морщинки на широком лице выдавали солидный возраст. Невысокий, плотный, но без намёка на излишние килограммы, он создавал впечатление человека, следящего за своим здоровьем и регулярно посещающего спортзал и бассейн.

Его научная карьера началась в 1972 году, когда после успешного окончания физтеха Степан Аркадьевич поступил в аспирантуру на кафедру теоретической физики, в завершение которой спустя три года блестяще защитил кандидатскую диссертацию. Работа его увлекла. Его взяли в Институт теоретической физики, где он работал в окружении корифеев советской науки, и достаточно быстро защитил докторскую диссертацию, подавая большие научные надежды.

Но грянула перестройка, всё пришло в движение, забурлили общественно-политические процессы, и он оказался втянут в их водоворот. Хорошо, что успел до этого получить от государства квартиру, в которой до сих пор и проживал вместе с семьёй. Плохо, что этот водоворот подхватил его и вихрем пронёс сквозь перестройку и лихие девяностые, так ничего и не оставив в его карманах, но обогатив жизненным опытом. Ничего не заработав в бизнесе, в отличие от своих более удачливых коллег, Черных вынужден был, хоть и с большим трудом, вернуться в большую науку. Снова пришла стабильность, но какая-то убогая и примитивная, явно не та, которая была в советское время.

Погода стояла мерзкая, валил мокрый снег. Снегоуборочная техника, как всегда, где-то пряталась, видимо, выжидая, когда снега навалит побольше, и от этого город намертво стоял в пробках. Дорога домой вместо обычных пятидесяти минут заняла больше двух часов. Всё это время Степан Аркадьевич размышлял о том, что ему сказал его аспирант.

«Конечно, парень где-то ошибся в расчётах, что-то упустил, не учёл по неопытности, и, скорее всего, это обычная ошибка аспиранта», — думал он.

Но что-то ему всё же не давало покоя. Многолетний опыт и развившееся с возрастом чутьё подсказывали, что в этом деле не всё так просто.

«Ладно, завтра отложу все дела и проверю расчёты», — решил Степан Аркадьевич для себя, уже подъезжая к дому.

Припарковаться с ходу не получилось: снега навалило много, он был мокрый, снегоуборщик сгрёб его к тротуару и оставил там большой грязной кучей. При попытке пробиться на своё законное, отбитое в тяжёлых схватках с конкурентами парковочное место, «семёрка» Степана Аркадьевича застряла днищем в сугробе. Потратив ещё полчаса и разворотив весь сугроб, ему с трудом удалось втиснуться между соседними автомобилями так, что выехать назад казалось проблематично.

«К утру растает», — подумал он про сугроб и вошёл в подъезд.

Дверь открыла внучка Танечка, с порога забросав его вопросами, как снежками:

— Деда, а ты что так поздно? А ты мне книжку купил? А мы с тобой завтра вечером в бассейн пойдём?

— Прости, Танюша, не купил, работы сегодня было много, не успел в магазин заехать. Завтра обязательно куплю, и в бассейн вечером пойдём, — ответил он, оправдываясь, и нежно поцеловал её в макушку.

— Стёпа, ты что это опять так поздно? — на пороге кухни появилась его жена Алла Борисовна, дама преклонного возраста, но прилагавшая все усилия, чтобы выглядеть лет на двадцать.

— Да аспирант задержал. И погода видишь какая, всюду пробки, два часа ехал.

— Давай раздевайся и иди кушать. Я там мясо по-французски приготовила.

Степан Аркадьевич разделся и прошёл на кухню. Жена хлопотала у стола, раскладывая всё по тарелочкам. Он достал из холодильника бутылку своей любимой водочки, налил стопочку, выпил и принялся за ужин.

Алла Борисовна была настоящей кудесницей кулинарии. В каждое блюдо она вкладывала всю душу. Получалось так вкусно, что со временем все домочадцы вообще перестали есть пищу, приготовленную не её руками, и носили на работу контейнеры с обедом.

Степан Аркадьевич похвалил вкусный ужин, отвесив комплимент жене, взял пульт и включил телевизор. Новости его не интересовали. Он и раньше-то не особо смотрел новостные программы, но после начала событий на Украине слушать новости стало вообще невозможно. Поэтому в целях сохранения душевного здоровья он всегда переключался на свои любимые каналы. Если его и интересовали новости, то только новости науки. Научные и научно-популярные каналы он и смотрел.

И в этот раз, переключившись на свой любимый канал, Черных начал слушать новости зарубежной науки. Диктор рассказывал:

— Препараты для борьбы со старением станут доступны в течение трёх лет. Об этом заявили сотрудники университета Нового Южного Уэльса в Сиднее. Исследование учёных показало, что благодаря вновь синтезированному соединению можно создавать лекарства, продлевающие жизнь и полностью предотвращающие старение. По словам учёных, синтезированное химическое соединение активирует белок SIRT1 из числа ферментов-сиртуинов. Эти ферменты регулируют работу генов, связанных с реакцией живых клеток на стрессы и продолжительностью жизни. В истории фармацевтики ещё никогда не было лекарства, которое так ускоряло бы действие белка. Почти все остальные препараты либо замедляют это действие, либо вообще блокируют его. Процесс старения не является необратимым, а с помощью новых лекарств люди могут долгие годы оставаться молодыми и прожить до ста пятидесяти лет. Но, как сообщил в своём интервью доктор Синклер, ещё предстоит провести ряд дополнительных исследований и только после этого перейти к клиническим испытаниям.

— Слыхала, мать! Теперь ты вместо своих таблеток от давления будешь пить таблетки от старения. Сразу станешь выглядеть как восемнадцатилетняя и на тусовку побежишь.

— Я и так молодая, это из тебя, Стёпа, песок сыплется. Что ни попросишь сделать — то спина болит, то шея. Это тебе молодильные таблетки пить надо, — с сарказмом ответила жена. — Слушаешь всякую ерунду по телевизору и веришь в эту фантастику.

— Это не фантастика, а научное открытие, — возразил он жене.

— Ага, открытие! Сколько ты этих открытий сделал и где они? Кто их руками трогал? — кинулась она в бой.

— Ну Аллочка, ты же знаешь, что я физик-теоретик, мои открытия руками потрогать не получается, — попытался он перевести разговор в конструктивное русло.

— Так же как и твою зарплату, которую ты за них получаешь. Дочери уже давно квартиру купить надо, сколько они у нас тут жить будут? Пока внучка замуж не выйдет? — не унималась жена.

Разговор зашёл явно не туда и перестал ему нравиться.

— Знаешь, дорогая, я сегодня сильно устал, да и поздно уже. Пойду-ка я отдыхать.

— Вот так всегда, как только серьёзный разговор, так у него то голова болит, то он спать пошёл, — продолжала ворчать Алла Борисовна.

Степан Аркадьевич заглянул в ванную, умылся, почистил зубы и отправился в комнату. Развернул диван, разделся и лёг спать. Все разговоры в их семье в последнее время сводились лишь к одному вопросу — как купить дочери квартиру? Если бы он знал, как, то давно бы купил, не задумываясь. Но так получилось в его жизни, что он всё время не успевал к раздаче слонов. Когда все его коллеги, забросив науку и появляясь на кафедрах или в институтах на два часа в день, да и то не каждый день, заколачивали деньги в кооперативах, он занимался наукой. Просиживал на работе с утра до вечера, занимаясь расчётами и работая с аспирантами. По ночам и в выходные дни писал научные статьи в различные журналы, проверял и читал тот бред, который, выдавая за важные научные труды, сочиняли аспиранты.

Призом для его коллег стали квартиры, машины и дачи, а для него — имя в научном сообществе и плеяда благодарных учеников. Когда в начале девяностых его супруга наконец-то ему объяснила, что так жить больше нельзя, Степан Аркадьевич бросился в бизнес с головой. Правда, это выглядело скорее как прыжок с самолёта без парашюта. Уволился из НИИ и с такими же, как сам, горе-бизнесменами открыл контору «Рога и копыта». Они начали торговать ширпотребом, надеясь сколотить небольшое состояние. Но отсутствие опыта и предпринимательской жилки у всех без исключения участников проекта быстро привели дело к полному и неминуемому краху.

Ещё несколько раз Степан Аркадьевич упрямо пытался заняться бизнесом, исследуя разные сочетания партнёров и направлений, и каждый раз происходило одно и то же. То ли ему просто не везло, то ли всё это оказалось совершенно не для него. Наконец, полностью отчаявшись, он вынужден был сдаться и вернуться в родной НИИ, упав на колени перед руководством и раскаявшись во всех грехах. Руководство института приняло его в родные пенаты, простив ему страшную измену науке и считая неплохим учёным благодаря старым заслугам. Но карьерный рост он себе подрубил на корню, и его оставили на должности главного научного сотрудника, в то время как его более успешные коллеги уже давно достигли административных высот и связанного с ними материального благополучия. Что поделать, время оказалось упущено, он был сотрудником предпенсионного возраста, и никто не стал продвигать его по карьерной лестнице.

Не лучше ситуация сложилась и в семье. Они с женой, единственной дочерью и внучкой проживали в двухкомнатной квартире, которую ещё в советское время выделил институт. Их дочь Катя работала учителем музыки в музыкальном училище. Работа ей очень нравилась, но, к великому сожалению, не приносила никакого дохода. Катя с детства была тонкой и романтичной натурой, ей нравились литература, поэзия, музыка и изобразительное искусство. К точным наукам, таким как математика, физика, химия и прочие, она не проявляла никакого интереса, сколько родители ни старались. С шести лет она ходила в художественную и музыкальную школы, причём последнюю с успехом закончила на отлично по классу фортепиано. Чего нельзя было сказать об её успехах в общеобразовательной школе. Окончив школу с трояками по математике, физике и химии, она закрыла для себя все иные жизненные пути, кроме пути в искусство.

По этой узкой тропе Катя и двинулась дальше, получив полное музыкальное образование. Однако то ли высокие сферы музыкального бомонда не разглядели в ней сказочного таланта, то ли они с ней не сошлись характерами, но после многих попыток устроиться на музыкальном олимпе она оказалась в музучилище. В личной жизни у неё тоже не сложилось. Она познакомилась с этим проходимцем Жорой Куропаткиным, который играл на бас-гитаре в какой-то захудалой провинциальной поп-группе, и влюбилась всем сердцем в это чудовище. Это был алкоголик и отпетый проходимец, совершенно разнузданного нрава тунеядец и психопат. Всё, что он зарабатывал от раза к разу своей концертной деятельностью, — спускал тут же на попойки, прикиды и тусовки. По крайней мере за те два года, что он прожил в их доме, ни Степан Аркадьевич, ни Алла Борисовна, ни дочь Катя от него ни копейки не видели.

Видели только скандалы, истерики и попойки, при этом столовался и квартировал он совершенно бесплатно. В довершение ко всему Катя от него забеременела, хотя они и не состояли в браке, и родила очаровательную внучку Танечку. В результате Алле Борисовне это безобразие надоело, и она положила ему конец, с позором изгнав негодяя из дома, несмотря на слёзы и мольбы дочери.

Конечно, зарплаты и пенсии Степана Аркадьевича, а также пенсии супруги и зарплаты дочери хватало на жизнь. Не часто, а точнее, не каждый год, они даже ездили на отдых в Египет или Турцию, но это был предел, сверх которого они не могли ничего себе позволить. Купить квартиру в Москве с такими доходами не представлялось возможным. Но жена и дочь почему-то вбили себе в голову мысль о квартире, и это стало мечтой их жизни. Причём реализация этой мечты возлагалась именно на него. Он предлагал им более приземленный вариант — обменять квартиру на трёхкомнатную с доплатой. Кредит на доплату, хоть и с трудом, но можно получить. Ещё продать машину и выгрести все скудные накопления на старость. Это казалось вполне выполнимой задачей, но супруга сказала, что ей нравится эта квартира и ни в какую другую она больше не поедет. Ситуация оставалась патовой, его постоянно пилили, и он просто не знал, что делать. С такими грустными мыслями и уснул.

На следующий день Степан Аркадьевич принялся проверять расчёты Новицкого. Провозился с ними до вечера, но, как ни искал, так и не нашёл ни одной ошибки. Это его очень удивило.

«Может, не по глазам? Может, я где-то чего-то не рассмотрел в этой стопке математических формул?» — подумал он.

Но ситуация складывалась странная. Если расчеты окажутся верными, то это потянет на открытие века, сопоставимое с теорией Альберта Эйнштейна. Нет, это фантастика! Такого не бывает! Какой-то аспирант-очкарик — и вдруг такое? Но ведь и Эйнштейн опубликовал свою теорию, работая клерком в патентном бюро. Правда, это было сто лет назад, а сейчас на дворе XXI век.

Степан Аркадьевич пребывал в полной растерянности. Что с этим делать, он не знал. Вдруг ему в голову пришла мысль отдать всё это на проверку математикам. У них стоят мощные компьютеры, и вообще они доки по части математических моделей. Для этого он решил позвонить профессору Лямину, снял трубку и набрал номер.

— Иван Георгиевич, здравствуйте! Это Черных беспокоит, — начал он разговор, когда Лямин взял трубку.

— Добрый вечер, Степан Аркадьевич! Давно не слышались. Какими судьбами?

— Да есть тут к вам одна просьба. Расчёты надо проверить у моего аспиранта.

— А что, сами-то никак?

— Да объём очень большой, это по М-теории Виттена, там математики на сто страниц. У нас даже программного обеспечения такого нет.

— Ну хорошо. Приносите. Только мои ребята сейчас заняты. Раньше, чем через два дня, не получится.

— Спасибо вам огромное, Иван Георгиевич! Я тогда завтра с утра его с расчётами к вам пришлю?

— Присылайте. Пусть старшему научному сотруднику Вячеславу Колосову всё отдаст и расскажет. Я его предупрежу.

— Ещё раз спасибо, Иван Георгиевич! До свидания! — попрощался Степан Аркадьевич, записывая имя и фамилию старшего научного сотрудника, который будет проверять расчёты.

— До свидания, Степан Аркадьевич! Всех вам благ! — ответил Лямин и повесил трубку.

Черных посмотрел на часы. Стрелки показывали без пяти минут шесть. Неплохо бы успеть заскочить в книжный магазин и купить Танюше книжку, которую она давно просила. Ну а потом поехать вместе в бассейн.

***

Каково же было удивление Степана Аркадьевича, когда ровно через неделю на пороге его кабинета нарисовались аспирант Новицкий и старший научный сотрудник Колосов с глазами размером с блюдце. Из взволнованного рассказа последнего черных понял, что расчёты Новицкого совершенно верны, и поправка, введённая им в математику Виттена, работала идеально. Математики проверяли всё несколько раз с использованием самых лучших программ — и в конце на самых мощных компьютерах. Результат всегда получался один — никакой ошибки у Новицкого не было.

Степана Аркадьевича бросило сначала в жар, а потом в холод, на лбу выступила испарина, а сердце собралось выскочить из груди. В воздухе, который он хватал полным ртом, ощущался запах Нобелевской премии, а точнее запах свежеотпечатанных стодолларовых купюр, из которых она состоит. Единственное, о чём он пожалел, так это о том, каким же он был дураком, отдав этот вопрос математикам. Теперь об этом знает куча людей, по крайней мере вся кафедра математики. Отделаться от соавторства Лямина и Колосова будет невозможно, а это значит, что премию придётся делить.

Но Степан Аркадьевич был всё же настоящим учёным и в вопросе отлично разбирался. Он знал, что сама по себе поправка к математике Виттена ещё ничего не значит. Она просто открывает возможность практического применения теории, которая до этого являлась лишь экзотическим украшением теоретической физики и представляла интерес только для узкого круга учёных. Из-за неё ломали копья физики-теоретики, но практического применения она не имела, так как проверить, верна ли она, было невозможно. Но теперь эта возможность появилась, и если создать необходимое оборудование и провести эксперимент, а эксперимент удастся, это будет настоящее открытие. В этом случае авторам точно гарантирована Нобелевская премия. Так вот, ко второму этапу работы он ни одного математика на пушечный выстрел не подпустит. Да и вообще теперь никого к этой работе не подпустит.

Когда страсти немного улеглись, а дым американской валюты развеялся, Степан Аркадьевич перешёл к делу, попытавшись восстановить контроль над ситуацией. Он пообещал написать статью в соавторстве с профессором Ляминым и старшим научным сотрудником Колосовым и направить её в самые рейтинговые научные журналы мира. Но для себя решил, что эту статью пока положит под сукно и вытащит её только тогда, когда проведёт эксперимент, ну или будет полностью готов к его проведению. Чтобы, не дай бог, никто не только в их институте, а и во всём мире не перехватил инициативу. Иначе он в очередной раз останется с носом, как практически всегда бывало в его жизни. Обещание удовлетворило Колосова, и тот ушёл, окрылённый надеждой, что индекс цитируемости его работ в ближайшие пару месяцев побьёт все мировые рекорды.

Далее Степан Аркадьевич дал задание Новицкому сделать все расчёты по эксперименту и начал приглашать к себе в кабинет сотрудников отдела по одному и давать каждому задание на отдельный этап работ. Таким образом он исключал возможность плагиата со стороны коллег, потому что общую картину по физике знали только он и Новицкий.

После того как через пару месяцев на рабочем столе у Степана Аркадьевича образовалась здоровенная кипа отчётов, расчётов, проектов и прочих бумаг, он всё это прочитал и свёл воедино. В результате вырисовалась с одной стороны очень перспективная, а с другой — практически нереализуемая картина.

Во-первых, создание установки вылетало в совершенно баснословную для российской науки сумму — по приблизительным подсчётам примерно в миллиард долларов США. И это ещё не всё. Оборудование нужно было заказывать по всему миру, так как российская промышленность такого просто не делала, да и сделать бы не смогла. Во-вторых, когда Стас Новицкий просчитал необходимую мощность для эксперимента, она возросла от первоначальной, правда, не катастрофически, но значимо. Им требовалась мощность одной атомной электростанции и плюс ещё немножко из единой энергосистемы страны. Стало понятно, что этого никто учёным так просто не даст.

Ставшая уже такой отчётливой и ясной картинка, на которой Степан Аркадьевич Черных выступает в Стокгольме на церемонии вручения Нобелевской премии по физике, померкла и начала медленно таять, стремясь вообще улетучиться. Картинку требовалось срочно спасать, и он напряг все свои мощные, тренированные годами научной работы извилины, чтобы найти приемлемое решение. Решение просилось только одно: искать спонсора. И не какого-то там захудалого российского олигарха, а приличного магната, зубастую акулу капитализма. Проблема заключалась только в том, где её найти. Мест, где водятся такие хищники, Черных не знал. Были, правда, ещё опасения, что такая акула может случайно проглотить и его самого, даже не подавившись. Но с другой стороны, зачем ей это делать? Без его мозгов вся затея теряет всякий смысл.

Но даже если допустить, что ему удастся поймать в свои сети такого хищника, что он ему предложит? Финансировать физический эксперимент для того, чтобы подтвердить или опровергнуть теорию, тот не будет. Акулы не играют в игры разума. Они если и вкладывают деньги, то хотят получить взамен что-то очень материальное и полезное для себя и своего бизнеса. Нобелевская премия такую акулу капитализма вообще не интересует, у него супруга такую сумму каждый день во время утренней прогулки тратит, а во время вечерней в два раза большую. Слава финансовому магнату тоже не нужна. Те из них, кто хочет славы, и так не сходят с обложек самых крутых глянцевых журналов. Их знают в лицо все, от папуасов Новой Гвинеи до американских сенаторов, и страшно им завидуют.

Есть среди них и те, кто, наоборот, не любит публичность. Информацию о них не раздобыть из сейфов ЦРУ ни за какие деньги. Нет, он сможет получить деньги на этот эксперимент только в одном случае: если чётко и понятно объяснит, что в результате его успешного завершения можно получить физически ощутимое благо. И оно должно быть настолько заманчивым, чтобы затмить собой потерю денег в случае неудачи.

Черных вызвал к себе Стаса и поручил тщательно проработать этот вопрос. Тот ушёл из кабинета в задумчивости. Одно дело — наука, а другое — практическое применение. С этим у учёных всегда были большие проблемы.

Стаса Степан Аркадьевич решил не торопить. Успокоившись, понял, что быстро тут ничего не решится, и стал продумывать варианты выхода на спонсора. Это представлялось самой сложной частью задачи. Действовать через сообщество учёных казалось крайне опасным, могли перехватить идею и присвоить себе все лавры. Поэтому решил действовать через бизнесменов. Среди тех, с кем он начинал заниматься бизнесом, были несколько человек, кто всё же сумел выбиться в люди, но уже позже и без него. Однако приятельские отношения с ними и контакты у черных остались, и он начал действовать.

Первым делом нашёл своего приятеля Андрея Воротникова, вместе с которым они занимались бизнесом ещё в его первом предприятии. В отличие от Черных, Воротникову всё же удалось выбиться в люди, и хотя акулой капитализма тот не стал, но в этакую средних размеров щуку превратился. Сначала сумел создать свой бизнес по импорту компьютерной техники из-за границы, а затем хитро извернуться так, чтобы его не съели рыбы покрупнее. Конечно, сохранить независимость не смог, но сумел объединиться с другими примерно своего уровня бизнесами и вошёл в ассоциацию, где был соучредителем и вице-президентом по внешнеэкономической деятельности. Андрей отлично знал английский и всё время пропадал за границей, ведя переговоры с крупными корпорациями о поставках в Россию.

Связей среди западного делового сообщества Воротников за последние годы накопил предостаточно, и оказался именно тем человеком, который Степану Аркадьевичу нужен. Степан Аркадьевич договорился о встрече, не раскрывая тему, а предложив просто так посидеть в баре, попить пива и вспомнить былые времена. Андрей, несмотря на занятость и плотный график поездок, согласился. Они встретились в субботу вечером в пивбаре недалеко от дома, где жил Воротников.

Оба обрадовались встрече, пили пиво и вспоминали, как вместе работали. Уже в конце разговора Степан Аркадьевич поднял вопрос, ради которого эту встречу и организовал. Андрей, как профессиональный бизнесмен, за эту идею ухватился, сразу намекнув на приличный откат за посредничество, и, получив согласие, обещал тему проработать. Правда, тут же заострил внимание на том, о чём Степан Аркадьевич и так знал, и начал уже реализовывать: это материальное воплощение идеи, которое и явилось предметом сделки. Черных сказал Андрею, что конкретика появится в ближайшие пару недель и её можно будет предоставить. На том и расстались, договорившись быть на связи.

Примерно через неделю после этой встречи в его кабинете появился Стас с черновиками своих идей по практическому использованию открытия. Степан Аркадьевич долго слушал доводы Новицкого, изучал его выкладки и расчёты и пробовал всё это состыковать и как-то оформить в целостную картину. Получалось, что если они смогут выдуть пузырь из браны, то им удастся попасть в любой параллельный мир, находиться там и делать всё что угодно как у себя дома. В какой из параллельных миров они попадут, зависело от координат двенадцатимерного пространства, в которое будут выдувать пузырь из стенок браны.

Что это за миры, куда можно попасть? Эти миры являются альтернативными нашему, то есть отпочковываются от него каждое мгновение, а наш мир разделяется на два: мир, в котором какое-либо событие произошло, и мир, в котором это событие не происходило. В первые мгновения оба мира почти одинаковы, они различаются только на одно событие, но в дальнейшем в другом мире начинают происходить уже иные события, которые не происходят в нашем мире, и наоборот.

Со временем различие миров нарастает. Значит, если они попадут в мир, который отпочковался от нашего мира секунду назад, то практически не увидят никаких изменений, различия будут минимальны. Но если они попадут в мир, который отпочковался от нашего мира во времена Юлия Цезаря и там на дворе тоже начало XXI века, то они могут увидеть в нём всё что угодно — другие страны, другие народы и даже другую цивилизацию.

Где находятся эти миры? Да прямо тут, вокруг нас. Они отделены от нашего мира бранами. Брана — это такой физический объект, который можно представить как очень тонкую энергетическую перегородку, имеющую колоссальную энергию. Структура бран двенадцатимерна, и поэтому в нашем трёхмерном пространстве они не являются плоскими. Представить их поверхность человеческому разуму невозможно. Она описывается только математически, и то с помощью многостраничного набора уравнений.

Все эти миры присутствуют вокруг нас и разделяются сложной системой бран. Иногда в системе происходят мощные энергетические флуктуации. Их причин никто не знает. Но они могут приводить к сдвигу бран, и тогда возникают аномальные явления. В некоторых местах планеты бесследно пропадают корабли и самолёты. Или появляются неизвестные объекты и существа, случаются необъяснимые явления. Это происходит по следующей причине: когда сдвигается брана, мы оказываемся в другом мире, видим происходящие там события и участвуем в них. Когда брана возвращается на место, всё исчезает.

Как же тогда соотносится время в этих мирах? В каждом трёхмерном мире время течёт со своей скоростью только вперёд. Но в двенадцатимерной системе время — лишь один из параметров сетки координат. Можно выбрать любую точку времени на оси и попасть в то время, которое выбрано. В нашем мире, где будет находиться устье пузыря браны, оно окажется привязанным к оси нашего времени. Поэтому оно будет двигаться по оси только вперёд всего несколько минут, после чего пузырь сдуется и брана вернётся в начальное состояние, прихватив с собой всю материю нашего мира и ту материю из чужого мира, которая окажется связанной с нашей материей физически.

В параллельном же мире пузырь будет растягиваться от точки входа до установленной нами точки выхода на оси его времени, а в теории — хоть до бесконечности. Если изменить координаты времени в параллельном мире и установить их в виде отрезка, то тогда при достижении конечной точки отрезка пузырь прекратит раздуваться и тут же схлопнется. Это означает, что в нашем мире устье пузыря будет существовать минуты, а в мире, куда выдули сам пузырь, он может существовать годы, десятилетия, столетия — и, теоретически, бесконечность.

Всё это открывало просто фантастические коммерческие перспективы проекта. Можно было попасть в параллельный мир, отпочковавшийся от нашего, например, пять тысяч лет назад. зная расположение золотых приисков и рудников, выбрать из них всё золото, упаковав в наши контейнеры, и перетащить в наш мир. Проблема заключалась только в том, что масса и объём того, что можно было протащить в параллельный мир и вернуть обратно, например технику для добычи или старателей, являлись строго ограниченными. Но в нашем мире эта операция занимала минуты, а в другом мире старатели могли трудиться лет двадцать, пока не добудут нужное количество.

Степан Аркадьевич отправил Новицкого писать коммерческое предложение на конкретных примерах, чтобы потенциальный инвестор понимал, куда он вкладывается и чем рискует. На его взгляд, предложение казалось заманчивым. Вкладываешь чуть более полутора миллиардов долларов, а потом шуруешь по всем параллельным мирам и вытаскиваешь из каждого по нескольку тысяч тонн золота. Получались хорошие дивиденды на первоначальный капитал. Правда, он подозревал, что даже при успешной реализации проекта такой фокус со временем приведёт к сильным финансовым потрясениям в нашем мире. Но ему-то какое до этого дело. Ему нужна была слава учёного и приличные деньги, чтобы обеспечить себе и супруге беззаботную старость, а дочери и внучке — обеспеченную жизнь.

Через пару недель позвонил Воротников и сказал, что нащупал пару каналов, куда можно закинуть предложение. Оно должно быть оформлено на английском языке, конкретное по содержанию, но без лишних подробностей. Степан Аркадьевич попросил Стаса организовать качественный перевод и, когда тот был готов, позвонил Андрею и договорился с ним о встрече. Встретились днём у метро. Черных передал папку с документами Воротникову, и они договорились, что, как только будут какие-то результаты, Андрей ему позвонит. Воротников собирался уезжать через два дня в Лондон по своим коммерческим делам и обещал закинуть предложение по своим каналам, которые, по его словам, проявили к нему интерес.

***

В дверь кабинета постучали.

— Войдите! — сказал Степан Аркадьевич, не отрываясь от работы.

В кабинет вошли двое мужчин в верхней одежде, и один из них, тот, что постарше, спросил:

— Черных Степан Аркадьевич?

Степан Аркадьевич оторвался от работы, поднял очки на лоб и посмотрел на посетителей.

— Да, это я. А с кем имею честь разговаривать?

— Я — полковник Федеральной службы безопасности России Сергей Дмитриевич Морозов, а это мой коллега майор Николай Борисович Седых.

Не дожидаясь приглашения, они прошли в кабинет и сели к Степану Аркадьевичу лицом, показав издали служебные удостоверения.

У него ноги стали ватными, сильно засосало под ложечкой, и мороз пробежал по спине. Но он, собравшись с духом, спросил:

— Чем обязан, товарищи?

— Государственными секретами приторговываем, Степан Аркадьевич? — язвительно спросил Морозов.

— Не понимаю, о чём вы говорите.

Морозов открыл папку, которую держал в руках, и, достав оттуда документ, протянул его Степану Аркадьевичу, проговорив при этом:

— Вот об этом.

Степан Аркадьевич взял документ и просмотрел. Это был один из двух экземпляров коммерческого предложения для иностранного инвестора, которые он отдал Воротникову. Степан Аркадьевич усмехнулся и ответил:

— В чём же тут государственный секрет? Это всего лишь попытка найти финансирование для проверки научной гипотезы.

— Ну это вы будете сначала следователю, а потом в суде рассказывать. Где все документы по проекту?

— У меня, — упавшим голосом ответил Степан Аркадьевич.

— Вот постановление на обыск в вашем кабинете и решение суда о проведении обыска в вашей квартире. А вот постановление на изъятие всех документов. Можете ознакомиться, — произнес Морозов и, достав из своей папки три документа, вручил их Степану Аркадьевичу.

Тот взял бумажки трясущимися руками и положил на стол. Надел очки и попробовал прочитать, но буквы прыгали перед глазами и ничего не получалось. В голове крутилась мысль, что его просто подставили. Кто-то специально пошёл в ФСБ и отдал им коммерческое предложение. Спецслужбам никакого дела не было до науки, тем более до теоретической физики. Научные институты пачками продавали свои изобретения за границу без всяких последствий. Ученые стаями уезжали в США и Европу со своими открытиями. Их там публиковали, они становились знаменитыми и даже лауреатами Нобелевских премий. Неужели Воротников? Но зачем ему это надо? У него был свой шкурный, чисто коммерческий интерес. Если бы сделка состоялась, то он получил бы свой откат и умыл ручки. Скорее всего, он кому-то не тому сунул это предложение.

— Ну что? Ознакомились, Степан Аркадьевич?

— Да, — ответил он дрожащим голосом.

— В общем, так, Степан Аркадьевич. Мы хотим предложить вам лучший для вас вариант. Вы соглашаетесь сотрудничать со следствием. Передаёте следствию все без исключения документы. Помогаете разобраться в сути научного открытия. Добровольно отказываетесь от авторства. Подписываете обязательство о неразглашении. Тогда, возможно, следствие либо прекратит это дело, либо вы будете выступать по нему в качестве свидетеля. Подумайте, а мы подождём.

Так вот оно в чём дело! Значит, открытием заинтересовались политики. Как же он не подумал-то сразу. Какое, к чёрту, золото! Это примитивно. С помощью открытия можно трансформировать другие миры, менять политические системы, изменять там ход истории. Ценности оттуда тоже можно таскать, но это уже в качестве приза. Очевидно, что его коммерческое предложение попало на глаза кому-то очень умному, но связанному с политикой. И этот кто-то сразу оценил возможности. Надо было сразу выходить на политиков: те умеют приватизировать всё, научные открытия не являются исключением… Но хоть бы немного заплатили, а так он остался ни с чем! Хорошо будет, если ещё и не посадят.

— Хорошо. Я согласен на ваши условия, — удручённо произнес Степан Аркадьевич.