Попутчик

Сборник, 2022

Альманах «Попутчик» представляет читателю произведения современных мастеров пера. Творчество писателя или поэта – это целый мир переживаний, эмоций и открытий, который воплощается в его трудах, будь то роман, небольшой рассказ или стихотворение. Авторов сборника объединяет любовь к жизни, к окружающим людям и, главное, – к созиданию. Именно благодаря ему можно найти ключ к сердцу каждого человека, обрести единомышленников и заставить читателя задуматься о смысле существования, о любви к окружающим, стать терпимее и добрее друг к другу.

Альберт Кайков

Родился 8 мая 1932 года. Перед Великой Отечественной войной семья проживала в Анапе. Началась война, отец ушел на фронт, мать с тремя детьми и бабушкой оказалась на оккупированной территории.

В 1948 году семья приехала на жительство в Новосибирск. После окончания школы в 1951 году Альберт уехал во Владивосток и поступил в Высшее военно-морское училище им. С. О. Макарова, окончив которое служил на кораблях Камчатской флотилии.

После окончания службы получил второе высшее образование в Новосибирском инженерно-строительном институте. Работал на стройках заполярного города Игарка и Новосибирска.

Литературным творчеством увлекся, выйдя на пенсию. Опубликовал пять стихотворных сборников и девятнадцать книг прозы: «Потерянное детство», «Встреча через полвека», «На заполярной широте», «Под северным небом», «В Туруханской тайге», «Черная пурга», «Наши студенты в Америке», «Семья фронтовика» и другие.

Публиковался в журналах «Сибирский Парнас», «Российский колокол», «СовременникЪ», «Охотничьи просторы», «В мире животных», «Охота и охотничье хозяйство», «Юный натуралист» и других.

На притоках Кети

Сентябрь — чудесная пора бабьего лета. В природе происходит переход от лета к осени. Стояли тихие нежаркие дни с ясным, чистым небом. Ласковое солнце заливало теплыми лучами деревянные постройки на усадьбе Степана Орешкина и окружающую местность. Он смотрел через низкий забор в сторону реки Лисицы. На ее берегу стеной стояли ели и кедры, сияя в лучах яркого солнца. У него закружилась голова, и он оперся рукой о стену сарая. Рука почувствовала тепло колючей, нестроганой доски. В прошлые годы в это время он всегда выезжал на свой промысловый участок. Ему давно перевалило за семьдесят лет. Со временем стало пошаливать сердце. Хотя выглядел крепким, коренастым мужчиной среднего роста. Врачи давно запретили проводить время в тайге одному и прописали принимать разные таблетки. Вспомнив, что давно пора выпить лекарство, поднялся на высокое крыльцо и открыл дверь в дом. Жена Тамара встретила незлобным ворчанием:

— Давно прошло три часа, пора принимать таблетку, а ты где-то шляешься.

— На улице красотища, пора на рыбалку ехать.

— Еще что удумал, каждые три часа таблетки надо принимать, а он на рыбалку собрался.

— Не ворчи! Где там у тебя таблетки? Принеси — проглочу и пойду на берег реки, полюбуюсь осенью.

Степан — потомственный шахтер. Выйдя на пенсию, переехал из Кемеровской области в поселок Лисица Томской области. Работал в леспромхозе, затем штатным охотником. Проблемы с артериальным давлением лишили его возможности заниматься любимым делом.

Река около поселка делает большую дугу. Вытекает из-за поворота и через несколько сот метров скрывается за другим поворотом. На противоположном берегу хвойный лес тянется на сотни километров. Можно дойти до Енисея и не встретить ни одного жилого поселка.

Степан стоял и внимал торжественной тишине природы. Улыбка не сходила с его лица. С берез и осин, стоящих вдоль берега, бесшумно падали листья, похожие на трепещущихся бабочек. Кедры и ели, залитые солнцем, излучали тысячи искр. Годы не охладили, а углубили и обострили его способность восхищаться красотами природы. Он с наслаждением полной грудью вдыхал воздух с запахом реки и хвойного леса. На душе появилось чувство славной благодати.

«За всем этим стоило приехать сюда из далекого Кузбасса», — думал Степан. Его взгляд устремился вверх по реке. Где-то там, за сотню километров от дома, стоит его охотничья избушка, в которой провел больше двадцати охотничьих сезонов. Чувство благодати сменилось тоской по охотничьим угодьям.

«Надо обязательно побывать там, пока хорошая погода, может быть, последний раз», — подумал он и побрел домой.

Вечером к Орешкиным зашел сын Андрей. Внешне он ничем не отличался от отца: среднего роста, коренастый, с крепкими руками. Чувствовалось, что он всю жизнь занимался физическим трудом. Характер спокойный, уравновешенный, как у людей, знающих свою силу. На нем были камуфляжные брюки и куртка из такой же ткани. Эта одежда очень практична для охотников и рыбаков. Ее носили почти все мужчины, оставшиеся в поселке после ликвидации леспромхоза.

— Отец, я возьму твой уазик?

— Далеко ли собрался? — заинтересовалась мать.

— Надо рыбу поймать и засолить на зиму.

— У тебя же давление, как и у отца, скачет. Случись что, и помощь некому оказать.

— Со мной поедет внук соседа Саша.

— От Сашки толку мало, он же в городе вырос, — вмешался в разговор отец, — поедем вместе. Я истосковался по угодьям, своей избушке.

— Вы что творите? — возмутилась Тамара. — Два гипертоника в тайгу собрались!

— Приглашу соседа Валерия Шемякина, он мужик молодой, в рыбалке толк знает, а сам на берегу посижу, природой полюбуюсь. Она лучше докторов вылечит, — произнес Степан, не обращая внимания на слова жены.

Тамара поняла, что в сезон охоты и рыбалки мужчин дома не удержишь, замолкла и начала накрывать на стол.

Уазик с прицепом, на котором лежало два обласка, медленно ехал по разбитой тяжелыми лесовозами лесной дороге. Вырубку леса давно прекратили, и за дорогой никто не следил. Да и ездить по ней некому, кроме жителей поселка Лисицы, который отрезан от жилого мира до ледостава на полноводной реке Кети. За рулем сидел Андрей, рядом — Александр с ружьем в руках, сзади — Степан Михайлович, Валерий и молодая лайка Байкал, которой недавно исполнилось восемь месяцев. Андрей не упускал случая брать собаку с собой в лес, чтобы натаскать к предстоящему сезону охоты на пушного зверя.

Вдоль дороги рос молодой смешанный лес, поднявшийся на вырубах за двадцать лет после лесозаготовок. Местами попадались кедры-великаны, которые по какой-то причине пожалели лесорубы.

На сорок пятом километре, перед рекой Райгой, машина остановилась. Мост оказался сломанным. Он провис дугой, бревна наката разошлись. На противоположной стороне реки на дороге сидела капалуха. Все вышли из машины и принялись за ремонт моста. Глухарка поспешила улететь.

Через пять километров за поворотом дороги на обочине сидел глухарь. Андрей остановил машину, достал из кармана два патрона, протянул их Александру со словами:

— Подъеду ближе, тогда будешь стрелять.

Неожиданно для всех Саша выскочил из машины и побежал к птице. Глухарь тяжело поднялся с земли, пролетел между стволов деревьев, росших вдоль дороги, и скрылся в лесу.

Александр вернулся в машину расстроенным и сообщил «новость»:

— Не успел подбежать на выстрел.

— Я же тебе говорил, что подъеду ближе, — спокойно сказал Андрей.

— Я не слышал.

— Это был не наш глухарь, — произнес Степан Михайлович, — впереди еще встретим.

Неожиданно дорогу перебежала белка. Ее увидел Байкал. Он перескочил спинку переднего сидения и оказался на коленях Саши, стал скулить и царапать лобовое стекло. Андрей остановил машину и открыл дверцу. Байкал стрелой вылетел на дорогу и помчался в лес. Это была первая белка, которую он видел на своем жизненном пути.

Андрей с ружьем последовал за собакой. Недалеко услышал слабое тявканье. Белка сидела на ветке ели, а Байкал с любопытством наблюдал за ней. «Лаять надо», — хотелось сказать Степану, но промолчал, поднял ружье и выстрелил. Рыжий комок упал на мягкую хвойную подстилку. В сезон охоты Степан бы подбежал первым к добыче и взял ее в руки, чтобы собака не испортила шкурку, а сейчас наблюдал за поведением лайки. Байкал подскочил к белке, взял в пасть, прикусил и принес к ногам хозяина. Степан удивился поведению собаки. У него еще не было лаек, которые бы приносили добычу хозяину. Он погладил Байкала, несколько раз ласково произнес: «Молодец», взял белку и направился к машине. Его внимание привлекло гнездо белки — гайно, расположенное высоко на дереве, чуть ли не у вершины.

«Будет теплая зима, — подумал Андрей, — перед холодной зимой белки строят гайно низко, среди густых ветвей».

Вдоль дороги, недалеко от обочины, встречались белые грибы. Они никого не интересовали — все уже давно заготовили на зиму сушеных и маринованных грибов. На одном бугре Андрей увидел семейку боровиков. Над моховым покровом торчали только шляпки. Он остановил машину и сказал Саше:

— Сбегай набери грибов на жареху.

Не прошло десяти минут, как Александр принес полведра ядреных грибов. Их ножки были шире шляпок.

Недалеко от поворота к избушке Степана по дороге ходила капалуха. Она клевала мелкую гальку. Услышав шум машины, подняла голову и насторожилась. Андрей подъехал шагов на тридцать к птице, остановил машину и, не глуша мотор, сказал Саше:

— Открой дверцу без шума и стреляй, не выходя из машины.

После выстрела птица упала на землю. Саша выскочил из машины и помчался к трофею. Андрей выпустил собаку. Байкал обогнал охотника, вцепился в капалуху и стал трепать. Саше пришлось отбирать свою добычу. Он был бесконечно рад, что не оставил компанию без обеда.

К месту подъехали во второй половине дня. Могучие кедры теснились с трех сторон охотничьей избушки, стоящей на высоком берегу Лисицы. Склон к реке заполонил лиственный лес.

Степан Михайлович прежде всего осмотрел свое хозяйство. Заглянул в сарай, баню, обошел вокруг всех строений. Порадовался, что на его промысловом участке сохранился кедровый лес. Теперь, после ликвидации леспромхоза, кедрам ничто не угрожает, и они будут продолжать щедро одаривать людей и животных своими плодами. Только потом зашел в домик. Его обоняние уловило застоявшийся, затхлый воздух. Он оставил дверь открытой и осмотрел помещение. Все предметы лежали и висели на своих местах.

В этой таежной глуши посторонних людей не бывает, а свои, деревенские, зайдут только при крайней нужде. Набезобразничать могут только медведь или росомаха.

Степан сходил под навес, расположенный между домом и сараем, набрал из поленницы дров и затопил печь.

Тем временем Андрей снял с капалухи перо вместе с кожей, выпотрошил, промыл в реке и поставил варить на костре. Валерий с Александром отнесли обласки к воде.

Обедали на свежем воздухе. Около кострища стоял на четырех кольях небольшой столик. Сиденьями служили березовые чурбаки. Мясо глухарки, сваренное с лапшой и грибами, было мягким и ароматным. После выпитого чая, заваренного брусничником, Валерий поднялся из-за стола и, вытирая губы тыльной стороной ладони, произнес:

— Поплыву ставить сети.

— Возьми меня с собой, — обратился к нему Саша.

— В одном обласке тесно, ты будешь мне мешать. Если хочешь, плыви на втором.

Валерий достал из машины мешок с сетями и направился по тропе к лодкам. Бросив мешок на нос обласка, столкнул его с берега на воду и, опираясь на весло, уселся на беседку на корме.

Александр последовал за ним. Валерий плыл по прямой линии, взмахивая кормовиком с одной стороны обласка. У Саши обласок вилял из стороны в сторону. Ему приходилось постоянно перекидывать весло с одного борта на другой. Он отстал от Валерия. Прошло немало времени, пока он приспособился грести с одного борта.

Возвращались они под вечер. На этом участке река текла на юг. Солнце клонилось к западу, деревья на правом берегу бросали тень до середины реки, левый берег купался в солнечных лучах. Рыбаки плыли вдоль солнечного берега, наслаждаясь последним осенним теплом.

Неожиданно на песчаную косу выскочили два медвежонка и устроили представление, как в цирке. Они боролись, поднимаясь на задние лапы, падали на песок. Затем вновь начинали борьбу. Саша от удивления перестал грести. Из леса появилась медведица и громко рявкнула. Медвежат как ветром сдуло с косы. Они подбежали к лесу, вскарабкались на деревья и притаились. Медведица скрылась в зарослях. Саша испугался, резко повернул обласок от берега и чуть не вывалился в воду. Придя в себя, подумал: «Будет что рассказать друзьям в Томске».

За ночь погода испортилась. Валерий вышел из избушки и удивился наступившим переменам. Березы, еще вчера одетые в осенний золотой наряд, стыдливо стояли с голыми ветвями. Пронесшийся ветер порывом сорвал с деревьев листья и разбросал по лесу и реке. Течение спешило унести их от родных мест. Он поежился от холода, осмотрелся и прислушался. Глубокое безмолвие царило вокруг. Казалось, что весь этот край лишен признаков жизни, но Валерий знал, что жизнь в тайге притихла лишь на время. Солнце, отдохнувшее за горизонтом, приоткрывало свои глаза, наступали утренние сумерки грядущего дня.

После завтрака Валера с Андреем поплыли на «казанке» вверх по Лисице, к устью реки Уютова, в которой стояли две сети на ельца. Легкий обласок, перевернутый вверх дном, лежал поперек лодки. Валерий сидел на корме и управлял мотором, Андрей — на носу с ружьем в руках. Шум мотора нарушал покой первозданной природы. Лодка разгоняла волны на спокойной глади реки, которые, накатывая на берег, шуршали в кустах и на отмелях. Исчезла прелесть раннего утра с разгорающейся зарей на востоке. Все внимание людей было приковано к реке и берегам. За очередным поворотом реки на отмели стоял глухарь. Андрей приготовил ружье. Услышав шум мотора, глухарь высоко поднял голову и гордо зашагал в высокую траву, покрывающую склон берега. Андрей выстрелил ему вдогонку. Птица не взлетела.

«Попал, — подумал охотник, — будет на обед сурпа».

Когда лодка пристала к берегу, Андрей выскочил на отмель, увидел на песке следы глухаря и отправился по ним за добычей. Его поиски не увенчались успехом. Он кричал, стучал по веткам кустов, надеясь, что птица взлетит или подаст признаки жизни. Все было тщетно. Вернувшись к лодке, сообщил:

— Сурпы не будет.

— Садись в лодку, на обед будет уха.

Подплывая к устью реки Уютова, они увидели на берегу медведя, который поспешил скрыться в лесу. На берегу оказалась вытащенная медведем часть сети с пожеванной рыбой. Один конец сети был привязан к кусту, росшему у уреза вода. Медведь через прозрачную воду увидел попавших в сеть ельцов, зацепил когтями верхнюю тетиву с поплавками и вытащил сеть на берег. У него хватило сил вырвать кол, забитый на середине реки в илистое дно. Течение вытянуло сеть вниз по течению под углом к берегу.

За прибрежными кустами слышался хруст сухих веток. Медведю не хотелось уходить от приятной добычи.

— Выстрели в воздух, — предложил Валерий Андрею, — пускай этот грабитель уберется подальше.

Валерий поплыл на обласке выбирать сеть. Она была забита рыбой и листьями. Друзьям потребовалось немало времени, чтобы выбрать рыбу и освободить сеть от мусора. Улов оказался приличный: ельцов набралось полмешка. Пожеванную рыбу оставили на берегу хозяину тайги. Покурили, сидя в алюминиевой лодке. Затем Валерий поплыл на обласке вверх по реке проверять вторую сеть.

— Не уходи далеко от лодки, — напутствовал он Андрея, — зверюга может прийти на запах рыбы.

Солнце уже поднялось высоко над лесом, воздух прогрелся. Валерий снял фуфайку и положил за спину, на корму обласка. Он бесшумно опускал весло в воду, долбленка легко скользила по ее поверхности. Природа оживала после первой холодной ночи. В лесу неустанно трудился дятел, отбивая морзянку, высоко в небе кружил ворон.

«Неужели он почуял запах рыбы?» — подумал Валерий.

Этот падальщик всегда отыщет в лесу спрятанную охотником или зверем добычу.

Подплывая к сети, Валерий издали увидел игру поплавков, многие рыба своей тяжестью притопила. Началась нелегкая, но приятная работа — выпутывать ельцов из сети. Рыбы набрался полный мешок. Удовлетворенный уловом, рыбак разогнул спину и обвел взглядом окрестность. Выше по течению на берегу сидел мужчина.

«Наверное, Андрей пришел сюда и ожидает меня», — подумал Валерий и поплыл к нему.

Вскоре вместо Андрея на берегу поднялся на задние лапы медведь. Валерий развернул обласок вниз по течению и погнал его, налегая на весло со всей силой так, что вода зажурчала в носу долбленки. Испуга не было: встреча с медведем в таежных местах — дело обычное. Подплывая к дюральке, напарника на месте не увидел.

«Куда же он ушел? — подумал Валерий. — У меня нет ружья, нечем будет отпугнуть медведя, если сюда явится».

Нос обласка с разгону выскочил на отмель рядом с дюралькой. Опираясь на весло, Валерий вышел на берег. Андрея увидел спящим в лодке.

Медведь у машины

Весна в тот год выдалась дружной. Снег быстро растаял не только на болотах, но и в тайге. Все низины затопила талая вода. На лывах всюду сидели утки, прилетевшие с юга. Они еще не определились с местом гнездования и держались стайками. Селезни красовались в праздничных весенних нарядах. Крякаши в зеленых головных уборах, свиязи — в оранжевых. Утки не интересовали Валерия. Он ехал на «ниве» проверять сети. В это время щуки идут на прогретые солнцем мелководья метать икру. У него стояли сети с крупной ячеей, не меньше пяти перстов.

Валерий объезжал глубокие лужи на заброшенной лесорубами таежной дороге. В распутицу только на машинах-вездеходах можно было выехать из поселка. Не случайно самыми популярными машинами здесь считаются «нивы» и УАЗы. Он свернул на еле заметную дорогу, виляющую между кедрами и соснами, и выехал на берег Лисицы. Машину поставил на поляне у кромки леса и спустился к воде. Оставленный вчера в кустах обласок легко подтащил к воде и поплыл к сетям. Любой рыбак в любом возрасте, подплывая к сетям, всегда волнуется: будет ли хорошим улов? Ожидания Валеры оправдались — ход щуки начался. Он выпутал из сетей полный мешок рыбы.

На обратном пути поднялся ветер. Он гнал по реке волны и раскачивал перегруженную лодчонку, которая пару раз черпнула бортом воду. Валерий старался плыть по ветру. Ему следовало бы подплыть к берегу и переждать непогоду, но он боялся повернуть лодку бортом к ветру. Можно было перевернуться. За поворотом реки ветер стал тише. Рыбак с облегчением вздохнул, достал из-за спины черпачок и вычерпал воду со дна лодки.

Еще издали Валера заметил, что на поляне сидит мужик.

«Кого могло занести сюда, в такую даль? — подумал он. — Почему не видно чужой машины?» В какой-то момент мужик поднялся во весь рост и заслонил машину. Затем вновь сел на землю. Это оказался медведь.

«Неужели ждет меня?» — подумал Валерий и пожалел, что не взял с собой ружье, выстрелом из которого можно было бы отпугнуть зверя.

Ветер гнал облас к берегу. Валерий шлепнул веслом по воде. Медведь поднялся на задние лапы и стал крутить головой. Не увидев и не услышав человека, он успокоился и присел. У медведей слабое зрение — им зверь почти не руководствуется. Из органов чувств у бурого медведя лучше всего развито обоняние.

«Наверное, ветер не доносит мой запах до зверя», — подумал Валерий и погнал обласок мимо медведя. Когда оказаться на ветру против него, ударил веслом по воде и закричал во все горло. Медведь поднялся на задние лапы, повел носом по ветру и, почуяв человека, убежал.

Причалив к берегу, Валера не стал разгружать обласок, а с веслом в руке пошел к машине, громко ругаясь, чтобы его слышал непрошеный гость. Он открыл дверцу машины и громко ею хлопнул, прежде чем сесть за руль. Затем прогрел двигатель и подъехал ближе к воде, чтобы между лесом и им образовалось свободное пространство.

«Если зверь меня караулит, — подумал рыбак, — он не решится выйти на открытое пространство».

Встреча с эвенком

Поздняя осень, небо затянуто тучами. Старые кедры с развесистыми кронами создают в лесу полумрак. Валера ехал на «москвиче» по лесной дороге. Неожиданно мотор старенькой машины заглох. Валерий вышел, поднял капот и занялся ремонтом карбюратора. Затем посмотрел на часы и, поняв, что до места рыбалки засветло не доедет, решил поставить палатку и переночевать здесь, а сети проверить утром.

Он развел костер и поставил варить тетерку, добытую по дороге. Сидя на спальном мешке в брезентовом чехле, прислушался. Валера больше всего в жизни любил сидеть у костра, наблюдать за пламенем и прислушиваться к голосу тайги. Где-то над лесом гортанно кричал ворон.

«Видимо, нашел падаль, — подумал Валерий, — и собирает сородичей на пир».

На соседнем кедре кедровки долбили шишки, и они, падая, глухо ударялись о хвойную подстилку.

В пасмурную погоду в лесу не было теней, невидимое солнце ушло за горизонт, и все звуки стихли как по команде. Наступили короткие сумерки. В тишине Валерий услышал чьи-то шаги, напряг слух и зрение.

Со стороны дороги появился всадник на олене. Он остановился невдалеке, спешился, что-то сказал собаке на родном языке, которая тут же улеглась около оленя, и направился к костру. Его рост был ниже среднего, щуплое телосложение. Валерий подумал: «Такого человека оленю легко возить на себе».

Подойдя к костру, незнакомец поздоровался и присел к огню.

По облику и одежде в нем легко можно было определить эвенка. На нем была короткая куртка — парка из оленьей шкуры мехом наружу, суконные брюки и резиновые болотные сапоги. Зимой эвенки обычно обувают торбасы — меховую обувь. Название нашей зимней обуви, унтов, произошло от эвенкийского слова «унта» — «обувь». Наряд завершала меховая шапка, плотно прикрывающая лоб, уши и шею. По смуглому круглому лицу с прямыми прищуренными глазами трудно было определить возраст.

— Кого стрелял? — спросил эвенк.

— Тетерку, вот варю.

Удовлетворив любопытство, эвенк надолго замолчал. Валерий ждал, что он еще скажет. Расспрашивать приехавшего не принято. Сам должен рассказать, зачем приехал. После затянувшейся паузы гость произнес:

— Моя выстрел слышал, вот приехал.

— Поспеет сурпа, поужинаем вместе, гостем будешь.

— Соль есть? Чай есть? — неожиданно спросил эвенк.

— Соль и чай есть, — ответил Валера и принес из машины жестяные коробки. — Бери сколько надо.

Эвенк сходил к оленю, достал из притороченного к седлу мешка два кожаных мешочка и пересыпал в них часть содержимого коробок.

«Удобнее в походе держать соль и чай в мешочках, чем в коробках, — подумал Валерий. — Видимо, в пути что-то произошло. Не мог же он отправиться в путь без запасов».

Валерия удивило, что абориген едет один и без сменного оленя.

«Возможно, попутчики его где-то ждут», — решил он.

Тем временем эвенк отнес дары и принес шкурку соболя.

— Бери, это тебе.

— Не возьму, — возмутился Валера, — у нас не принято за соль брать плату.

— Покажи ружье, — попросил гость.

Валера разрядил «зауэр» и протянул эвенку. Тот долго крутил его в руках, прикладывал к плечу и наконец заявил:

— Бери пять соболей.

— Мне ружье самому нужно.

— Больше шкурок нет. Ты где живи?

— В поселке Лисица. А ты где живешь?

— Пять переходов. Сколько переходов до поселка?

— Расстояние всего семьдесят километров. Далеко ли путь держишь?

— Надо ходи Росомаха.

Валерий знал, что Росомаха протекает у границы с Красноярским краем. Путь неблизкий. Легко заблудиться в лабиринте бесчисленных озер, болот, лесных грив и речек. Эвенки хорошо ориентируются в тайге и находят дорогу по признакам, известным только им.

Этот коренной малочисленный народ проживает на огромном пространстве от Сибири до Дальнего Востока. На территории России их насчитывается менее сорока тысяч человек. Для общения с соплеменниками им приходится преодолевать большие расстояния.

Эвенк допил чай и произнес:

— Надо спать. Утром рано ходить надо.

Валерий обратил внимание, что его собеседник почти в каждом предложении повторяет слово «надо».

— Ложись со мной в палатке, — предложил Валера.

— Надо спать лес, — ответил эвенк, поднялся на ноги и пошел к оленю.

Он надавил одной рукой на холку оленя, второй постучал по ноге. Животное послушно легло на землю. Хозяин постелил около него кусок оленьей шкуры, улегся на нее, прижавшись к боку оленя и накрылся второй шкурой.

Утром, с рассветом, Валерий вылез из палатки. Эвенка уже не было. Около кострища на воткнутой в землю палке висела шкурка соболя.

На лесной поляне

В две тысячи семнадцатом году в Томской области был объявлен режим чрезвычайной ситуации в связи с распространением в лесах сибирского шелкопряда. Он не прядет шелковых нитей, как тутовый шелкопряд. Этот вредитель поедает хвою деревьев, оставляя после себя сухостой.

Предпринимателю из Томска отвели новую деляну леса, поврежденного сибирским шелкопрядом. Гусеницы полностью съели хвою на деревьях, и они стояли черные как головешки. Он нанял бригаду рабочих, которые остались без дела после ликвидации леспромхоза.

Бригада закончила рабочую смену. Пришли в балок, поужинали. До темноты еще оставалось достаточно времени. Картежники уселись играть в карты, а Валерий взял ружье и вышел из балка. Он решил пройтись по лесу и добыть боровую дичь. Недалеко от лесоповала видел выводок капалух.

Возвращаясь с охоты, увидел сидящего на крыльце мужчину. Подумал, что кто-то из членов бригады вышел покурить. Когда подошел ближе, с крыльца поднялся медведь и направился к нему. Валерий решил отпугнуть зверя, в стволе был дробовой патрон. Он направил ствол ружья вверх и нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Ружье дало осечку. Валеру охватил испуг: от зверя не убежать. Рядом стоял трактор. Он еле успел взобраться на крышу кабины, как медведь уже был рядом и стал обходить трактор. Охотник принялся перезаряжать ружье, но все патроны оказались заряженными дробью.

«Стрелять дробью — только раздразнишь зверя», — решил он и начал кричать.

Медведь пытался вскарабкаться на капот трактора, но его когти скользили по металлу. Крик в балке не слышали. Тогда начал дуть в ствол ружья. По лесу разнесся трубный звук, напоминающий гудок паровоза. Его услышали, и толпа людей вывалила на улицу. Перед ними предстала картина: Валерий, как пионер с горном, стоял на кабине трактора со стволом ружья и издавал тревожные звуки, а вокруг ходил медведь.

Рабочие начали кричать и махать руками, один бросился в балок за оружием. Когда вернулся, медведь, напуганный криками, уже скрылся за деревьями. У Валерия тряслись ноги. Ему помогли спуститься с кабины. Он больше месяца не ходил на охоту в лес.

На следующий день бригада возвращалась с деляны на обед. Идти приходилось между пней спиленных ими деревьев, по моховому покрову, разорванному треками трелевочника. Они вышли к неглубокому оврагу, вдоль которого ими была натоптана тропка. Внизу протекал веселый ручей. Каждый раз, подходя к этому месту, не договариваясь, все спускались вниз к ручью, умывались и пили холодную воду. Немного отдохнув, продолжили путь. Здесь смешанный лес шелкопряд не тронул. Вдоль тропы встречались полянки брусничника без ягод. Год был неурожайный. Когда проходили мимо одной из полянок, из травы вдруг, почти из-под ног, с шумом, хлопая крыльями, взлетел глухарь.

— Интересно, что сегодня на обед приготовил кашевар? — мечтательно произнес Николай.

— Тебе, наверное, глухарь аппетит возбудил, — произнес бригадир.

Все дружно рассмеялись.

На стане их ждало разочарование. Обед не был готов.

— В чем дело? — недовольным голосом спросил бригадир кашевара.

— Только я собрался принести из ручья воду, вижу, недалеко медведь бродит. Ходит, по-хозяйски все обследует, на помойке съел отходы, вылизал консервные банки.

Николай и еще один лесоруб зарядили ружья пулевыми патронами и направились к двери.

— Кто за водой, берите ведра, — произнес Николай.

Он был сильно зол на медведя, оставившего всех без обеда. Держа ружье наизготовке, первым не спеша пошел по знакомой тропинке, внимательно осматривая местность. Под ногами оказался корень дерева, не заметив его, споткнулся и еле удержался на ногах. Пустил в адрес медведя тираду нецензурной брани.

— Зачем материшь зверя? Споткнулся ты сам.

— Если бы не он, мы бы сидели сейчас спокойно и обедали.

День был серенький, небо затянуто низкими облаками. Редкие сосны стояли по обе стороны тропы. Ближе к ручью хвойный лес сменился смешанным. Высокие рябины стояли без единой ягодки. Медведя поблизости видно не было. Набрав воды, лесорубы повернули назад.

— Надо поискать следы зверя, — предложил Николай.

— Давай не будем искать приключений медведю и себе, — ответил напарник.

— Он не даст нам спокойно жить, будет навещать лагерь.

— Вот тогда с ним и поговорим.

В тот день обед по времени почти совпал с ужином. Кашевар остатки еды и кости сложил в ведро и унес в яму, выкопанную для пищевых отходов.

Короток осенний день. Сумрак окутал лес вокруг балка лесорубов. Пасмурное небо не обещало света луны и звезд. Постепенно темная ночь опустилась на тайгу. Кто-то из лесорубов вышел на улицу по нужде, вдохнул полной грудью аромат осенней тайги и прислушался. В ночной тиши послышался хруст костей. Он забыл, зачем вышел на улицу, метнулся к балку и вихрем ворвался в дверь.

— Медведь! — произнес испуганным голосом.

— Ты его видел?

— Не видел.

— Кого тогда испугался?

— Он на помойке.

— Не видел, а говоришь, что медведь.

— Слышал хруст костей.

— Мало ли кто может хрустеть.

— Мужики, берите фонарики, пойдем посмотрим, кто там бродит, — предложил Николай.

— Охотиться будешь днем, — остудил его пыл бригадир.

Утром Николай напросился остаться кашеваром. Он выскреб из котла остатки каши, собрал кости и шкурки от вяленых подъязков и унес в мусорную яму.

На землю опустился утренний туман, молочной пеленой окутал лес, сократив видимость до нескольких метров. Попытки Николая разглядеть что-нибудь через окно ни к чему не приводили. Он убирал со стола вымытую посуду, ставил на полку, шмыгая по полу тяжелыми сапогами. Затем достал из-под нар картошку и начал чистить, периодически поглядывая в окно. В сердце закрадывалось беспокойство, навевая непонятное состояние.

На дворе стала меняться погода. Ветер раскачивал ветви деревьев, срывая еще не созревшие шишки сосен. Тумана как не бывало. Посмотрев в очередной раз в окно, Николай увидел медведя, спокойно выгребающего передней лапой мусор из ямы. Он бросился к выходу, схватил стоящее у стены ружье и стал медленно открывать дверь. В узкую щель увидел зверя. Неожиданно дверь скрипнула. Медведь поднял голову и повернул в сторону двери, уставившись близорукими глазами. У медведей прекрасный слух и обоняние. Зверь чуял человека, но не видел в темном помещении. Сердце Николая тревожно колотилось. Он, не выходя из балка, прицелился в лопатку и выстрелил. Медведь рухнул на землю.

Первым желанием Николая было освежевать зверя и приготовить на обед медвежатину, но тут по помещению разнесся запах сбежавшего из кастрюли борща, и он поспешил к плите.

Бригада с разговорами шла на обед. Впередиидущий остановился и прошептал:

— Медведь.

Все увидели лежащего на боку зверя.

— Николай добился своего, — произнес бригадир.

— Надо освежевать, пока мясо не запрело.

— Кто будет есть медвежатину?

— Надо показать ветеринару.

— Везти за двести километров в Белый Яр показывать мясо — искать приключений на свою спину. У нас же нет лицензии.

Лесорубы с шумом ввалились в балок и поздравляли Николая с добычей. За обедом решили зверя в пищу не употреблять. Оттащили его трактором в лес и закопали. Через несколько дней обнаружили могильник раскопанным. Вокруг валялись кости. Другой медведь съел соплеменника.