Соловейка. Как ты стала (не) моей

Полина Рош (2024)

Князь Остромысл порочно влюблён в свою юную воспитанницу Соловейку. И он уничтожит любого, кто встанет у него на пути. Его старший сын тоже влюблён в Соловейку. Как выйти из этого треугольника? Убить наследника? Или позволить бандитам разграбить княжество, чтобы отвлечь князя? И что же делать, если из-за их диких решений беда случилась с Соловейкой? Теперь отцу и сыну придётся объединиться, чтобы спасти её, или бросить на растерзание бандитам, чтобы не потерять самих себя. Чувственная драма о запретной любви в славянском антураже.

Глава 6

Среди леса на давно выжженной предками поляне стояло капище. Почерневшие от времени и непогоды идолы тянулись к небу заострёнными головами, а вокруг гудели и взвивались высокие костры. Княжич Аяр стоял плечом к плечу с другими молодыми мужами, все они широким кругом опоясывали поляну с идолами и держали в руках крынки с молоком. А перед ними первым кругом — девицы в рубашонках, едва прикрывавших женское естество. Бесстыжая традиция. Аяр старался не опускать головы, с трудом глотая воздух. Его душило дымом и окуривало тяжелым запахом дурманящих трав. От этого чада голова шла кругом, казалось, будто идолы пляшут в диком танце. Что эти жрецы вечно жгут такое… Сердце против воли так быстро и оглушительно колотилось, что он не слышал ритуальные завывания жреца. Кровь слишком быстро бежала по телу, он чувствовал её горячее течение, хотелось глотнуть свежего воздуха, но на поляне всё пропахло огнём, дурманом и принесённой в жертву бараниной. Жрец уже обернул куски мяса в вышитые шерстяные покрывала и закопал в землю, оставался последний ритуал.

Княжич вскинул голову над белёсым дымом марева, и взгляд сам собой скользнул мимо отца, стоящего в центре, к противоположной стороне круга. Там в такой же волнующе короткой рубашке стояла Соловейка. Крутила головой из стороны в сторону, отвлекалась и не слушала. Да он и сам не слушал, через раз дыша дурманом и желанием.

Жрец закончил свою долгую молитву и бросился на землю, под идолами юноши грохнули в барабаны. Девицы, застонав в один голос, сжали в руках кровавую рябину и размазали её по ногам. Аяр не мог отвести взгляда от белых, мягких бёдер Соловейки, по которым она водила измазанными в красном соке ладонями. Сок как кровь стекал по ногам вниз, в складки ритуальной вышитой ткани. Старик еще дважды прокричал и девицы снова пустили по ногам ягодный сок — первую лунную кровь, последнюю кровь девичью и кровь материнскую они приносили в дар матушке-земле.

Княжичу стало трудно дышать, он и хотел бы не смотреть, да не мог оторвать взгляда от Соловейки, будто она была не через поляну, а так близко, что только руки протяни и измажешь пальцы красной горечью. Аяр чувствовал, как под длинной, неподпоясанной рубахой напрягается его мужская сила и старался дышать глубже. Но дурман с каждым вдохом стекал, как хмель, по глотке, туманил голову, оставляя только жар и страсть.

Девица, что стояла в кругу перед ним, наклонилась, точно так же размазывая ягоды по ногам, ткнулась голыми ягодицами прямо в пах. Руки у Аяра дрогнули и из его кувшина прямо на голый зад девицы пролилось белое молоко. Стекло в складки ритуальной ткани, мешаясь белыми потёками с красным соком. Девица охнула и еще сильнее прижалась к княжичу, качнула бёдрами. А он смотрел, как чужое молоко стекало по бёдрам Соловейки и терял голову. Руки сами опустились на талию незнакомой девчонки, но на той стороне круга Соловейка вдруг взвизгнула, саданула локтём под рёбра парня, который к ней прижимался. Аяр вздрогнул и очнулся, тело его ответило на призывные покачивания женских бёдер, но, когда он понял, что Соловейка далеко — отпихнул девицу от себя. Она повалилась ему под ноги, посмотрела обижено и зло, Аяр такой же злой взгляд бросил по ту сторону круга — кто схватил его сестрицу? А может ущипнул, сжал, погладил? Горячая кровь яростью прилила к голове, напитавшись дурью — надо уйти! Краем глаза увидел — отец тоже повернул голову на Соловейку. Наверняка посмотрел что кнутом стеганул — парень, стоявший за сестрицей, сбежал.

Остальные, совсем одурманенные, не могли воспротивиться древней силе и улеглись на землю вместе с девицами. Кто не захотел — вслед за князем Остромыслом побросал пустые кувшины и ткани в чашу с горящими травами. Свой кувшин бросил и Аяр, ему хотелось убраться со срамной поляны куда подальше. Отец не стал его останавливать, только окинул прищуренным взглядом. Чем отче недоволен? Ну не тем же, что Аяр славить землю-мать с незнакомой девицей не стал? Не может он! Не хочет. Сестры ему не видать, но и другую деву обнимать — руки холодеют. Ни забыть о ней не может, ни в ледяной воде любовь смыть, ни огнём выжечь.

Соловейка сбежала вместе с остальными девицами быстрее, чем Аяр смог уследить. На месте, где она стояла, остались только травы, перемазанные ягодным соком. Едва переступая ослабевшими ногами, Аяр пошел в сторону терема, когда на него налетел Райнар, хмельной и весёлый. Схватил за плечи, взмахнув рукой остальным парням.

– — Не милы тебе девки под ритуальной чашей а, княжич? Пойдём с нами, разделим с тобой мёд на моё счастье! Пойдём, Аяр, я завтра женюсь. Следующим за тебя чарку поднимем!

Не дожидаясь ответа, дружинник потащил за собой княжича, но тот и не сопротивлялся. Ноги сами понесли его прочь с поляны, где всё еще не закончились воздаяния Земле под треск костров и молитвы жреца. Никто молодых парней и девиц не неволил, все знали — взятые силой дары ей не нужны и обернутся пустоцветом.

В гриднице дружинников было шумно и душно. Светильник в стене черно чадил, но на него никто не обращал внимания — воины провожали одного из самых смелых и самых лихих. Завтра он должен был уйти из общих палат в дом своего отца с молодой женой.

– — Теперь будем Ладу славить! — вскрикнул Райнар и грохнул чашкой с мёдом по столу. — Чтобы ночь была черна, и девка была узка!

Аяр опрокинул свою чарку, вязкий мёд связывал мысли и вытеснял горький травный дурман. Среди дружинников со старыми знакомцами и друзьями забыть короткую рубашку Соловейки было проще. Райнар, высокий светловолосый и светлоглазый могучий муж с двумя косицами от висков, был сыном северных земель даже больше, чем его отец — варяг Ульв. Тот когда-то наёмником пришел в княжество Остромысла, да так и остался добрым другом и воеводой. Всё детство Аяр с Райнаром под его присмотром провели на заднем дворе княжеского терема. И только когда дружинник начал девок по сеновалам зажимать, а княжич дышать не мог, глядя на Соловейку, их дорожки разошлись. Но теперь Райнар женится, Аяр поднял в его честь чарку. Хмельные дружинники засмеялись:

– — А не так ли невесту твою звать, а? Ух, даст она тебе любви, не унесешь! Ты её хоть разок видал, иль нюхнул?

– — Да ни разу! — возмущенно отозвался Райнар. — Отец сказал — женись, ну а я что? Ну и всё… Говорят, справная, зад — во!

Дружинники снова загоготали, а потом кто-то пьяным голосом сказал: «Так пойдём, хоть глазком поглядим! А то вдруг зад — во, а на голову всю жизнь юбку натягивать?». Райнар сразу же согласился. Аяру затея была не по нутру, зачем глазеть на девицу, еще и чужую невесту. Он хотел уйти в терем, но пьяная ватага подхватила и вместе с ним вывалилась во двор. Они потекли вниз по склону к городищу, прошли широкой улицей к веренице богатых добротных изб. В одном из дворов стоял крепкий дом за плетнём. Из окон его лился мягкий свет, тут сегодня не спали даже такой глубокой ночью. Дружинники лихо перемахнули через невысокий забор, прыгнув прямо в желтую, хрустящую листву. Райнар на всех шикнул, но не сдержал смешок. Потянув за собой и Аяра, он пробежался по дорожке и прижался к окну.

– — Ну что, видать?

– — Да никого не видать, — отмахнулся Райнар, — только княжья дочка крутится. Да отойди ты!

Аяр вскинул голову, глянув на дружинника, но тот ничего больше не говорил, только хмурился и ругался.

***

Так хорошо, что сборы невесты еще не закончились! Соловейка бежала с ритуальной поляны со всех ног, чтобы успеть. Только на минуту задержалась в своей светёлке, смывая ягодный сок, да белое молоко. А ведь она так не хотела туда идти, но князь-батюшка настоял — негоже княжеским детям и воспитанникам отсиживаться в стороне. А на самом деле хотелось взглянуть на невесту. Незамужних дев всегда приглашали на свадебный убор, но Соловейка редко ходила. Но случайно узнала, что в невесты княжескому дружиннику сватают Ладушку — её весёлую, милую хохотушку-подружку — и сразу же захотела проститься с ней и их девичьими играми.

Ладушка стояла посреди своей девичьей светёлки ногами в глубоком тазу. Матушка лила ей из ковша воду на голову, плакала и причитала по дочери как по покойнице в один голос с собравшимися тётками, да бабами. Невеста тоже рыдала, но только потому, что того требовал обычай. Натужно всхлипывая, она то и дело стреляла глазами из стороны в сторону и чутко прислушивалась к словам. Соловейка с полотенцем в руках стояла к ней ближе всех и тоже вслушивалась в бабий говор. Они нараспев причитали в потолок о том, как Ладушке дальше жить, и как бы не пропасть, и как жаль такую молодую, красивую, добрую, ласковую дочь отдавать в чужой дом, будто в жертву принося. Вот она уйдёт от родителей и на утро переродиться в мужнюю жену — чужую. И будет она нелюбимая, ненужная, как запертая в горнице голубица. Да на кого ж она отчий дом покинет…

Соловейка переглядывались с Ладушкой, неужто и впрямь так плохо замуж выходить? Никаких радостей это не сулит? Ни радости, ни нежности, ни любовного жара? Ни взглядов, ни объятий? Ладушка тоже в это как будто не верила, хлопала длинными мокрыми ресницами и больно закусывала губу, чтобы рыдать, а не спросить у матушки это напрямую. Но вот её перестали обмывать. Девицы насухо вытерли её белой простынёй, промокнули волосы полотенцем и уложили на узкую девичью лавку-постель. Тётки перестали причитать, ну наконец-то! А потом они и вовсе вышли, оставили только молодых девушек готовить завтрашнюю невесту. Соловейка взяла гребень, села на пол близко-близко, чтобы расчесать длинные светлые волосы невесты. Другие девицы обмазывали её пышное, цветущее тело пахучим маслом и вязали на нижние женские волосы красные нити. Завтра жених их снимет и сплетёт в косицу-оберег для крепости нового рода.

– — Не страшно тебе, Ладушка? — спросила Соловейка, во все глаза глядя на эти нити. Ничего более женского — замужье-бабьего — она не видела.

– — Совсем нет. Матушка столько ужасов наговорила, что все злые духи их поели и разлетелись.

Наверное, и Соловейке так же повяжут ниточки, а потом кто-то их снимет, открыв самый большой девичий секрет. Соловейка задумалась, кто бы это мог быть? И не смогла представить. Только вспомнила, как только что стояла почти полностью обнаженная на поляне. И еще раньше, на реке, задрав мокрую рубаху высоко на бёдра. Щеки и уши вдруг запылали от стыда: а вдруг князь Остромысл видел её нижние, тайные волосы? Гребень в её руке остановился. Ладушка любопытно взглянула на подружку тёмными, как у нежного телёнка, глазами.

– — Уж нет ли и у тебя на примете жениха, Соловейка?

– — Нет! — быстро ответила она, всё еще видя перед собой князя в мокрой рубахе. — Какого такого жениха? Знать не знаю, кто мой суженый. Наверное, еще не дошел, — засмеялась она.

– — А что ж так заалела? Настоящее полымя! А давай мы узнаем?.. — Ладушка порывисто села и оглядела остальных девушек. Снова завернулась в простыню и вскочила с лавки. — Давай погадаем тебе на суженого, Соловейка? Вдруг он не так далеко? Будем с тобой вместе бабий век коротать.

Девушки, уставшие от долгого обряда оплакивания, оживились, закивали, закурлыкали в полголоса, как голубицы. Кому еще погадать, если не Соловейке? Ей уже и пора суженого знать, к тому же она самая смелая, не побоится выбросить ботинок в окно. Девицы защебетали, схватили Соловейку за руку, закружили. Она рассмеялась, только бы стереть из памяти образ князя, который никому не улыбался, кроме неё. Ну почему бы и не бросить, такая безделица! Девицы распахнули окно, а Соловейка стянула с себя ботинок и швырнула его в ночь.

Ночь вдруг заголосила множеством мужских голосов. Кто-то закричал, кто-то засмеялся. Девицы взвизгнули, отшатнувшись к другой стене — неужели и вправду суженый нашелся? И так ругается? Не может быть! Откуда он тут взялся? Соловейка подбежала к окну, высунулась в него по пояс и увидела перед собой гогочущего Райнара — завтрашнего жениха — а рядом с ним Аяра. Он держал её ботинок и так удивлённо смотрел, будто он ему на голову прямо с неба упал.

– — Да это же братец Аяр! — вскрикнула она и облегченно рассмеялась.

Какой же это суженый! Хорошо, что именно он, как всегда, оказался рядом, а не какой-нибудь чужак. Иди за него потом замуж и рыдай всю жизнь. А Аяр всегда прикроет её шалости и поймёт.

Девицы тоже осмелели, показались в оконце, как птицы. Ладушка выглянула из-за плеча Соловейки, и Райнар вдруг перестал смеяться, врезавшись в неё взглядом, как волна врезается в берег и растворяется в песке. Он смотрел на неё, не отрываясь, пока в горницу не влетели тётки. Закричали и захлопнули перед носом изумлённых парней окно.

– — Дурные девки! — кричала самая старшая баба, стегая и Ладушку и Соловейку полотенцем, куда попадала. — Счастье своё разбазариваете по улице! Дурной то знак! Дурной!