Безымянное

Полина Олеговна Чиркова, 2022

Данная книга собрала в себе несколько мистических рассказов, которые неотрывно связаны с деревенской жизнью. Главные герои встречаются с нечистью и странными событиями, мрачными и вселяющими суеверный ужас. А иногда и сама нечисть может обернуться человеком в поисках счастья…

Звон

Митька брёл по снегу, по колено проваливаясь в белое пушистое облако.

Снег огромными белыми хлопьями падал сверху, и ему приходилось периодически стряхивать его с фуфайки. Белая целина казалась бесконечной, стоило только ему поднять взгляд, поэтому он старался смотреть только себе под ноги, хотя под таким слоем снега и нельзя было разглядеть коварную нору какого-нибудь животного.

Руки мёрзли, поэтому он периодически прятал их в рукава, но тут же терял равновесие и чуть ли не падал.

Сколько он так шёл, он даже представить себе не мог.

Вокруг царило безмолвие, но Митька совсем недавно начал слышать звон колоколов. Он воспрянул духом и направился в ту сторону, откуда слышался приглушённый звук — он брёл по снегу так бесконечно долго, что был бы рад хоть какому-то признаку цивилизации, хотя он и не мог припомнить, в каком из сёл была такая большая церковь.

Впрочем, как он попал в это бесконечное белое поле, он тоже не мог вспомнить.

Митька гулял на деревенской свадьбе — собралось всё село, да и немудрено — наконец-то выдавали замуж Василису, дочь безумной старухи Прасковьи.

Василиса считалась уже старой девой, и было удивительно, что к ней засватался сынок зажиточного Луки, у которого было сто сорок голов скота.

Бабы шептались, что кривая Василиса приворожила молодца, но ни у кого скотина не начала падать, никто не захворал. Судачили, конечно, от души, но никто от дармового угощения отказываться не собирался, поэтому на свадьбу явились все.

Митька смотрел на невесту и на её красавца жениха и всё в толк не мог взять, как Луки сын смог разглядеть в ней что-то симпатичное, да ещё и женское. Василиса была вся в Прасковью — сгорбленная, с лицом, изъеденным оспинами, с тонкими жиденькими волосами, да и вообще, общий её вид был отталкивающим, но сейчас она словно светилась и влюблёнными глазами смотрела на будущего мужа.

Митька тогда на это наплевал, мысленно «обласкал» Василису, получил от неё неприязненный взгляд — было такое ощущение, что она его мысли прочитала, и взялся за выпивку и праздничные угощения.

Пил да гулял, как это обычно и бывает на свадьбах.

А потом проснулся в сугробе.

Митька тогда, с похмельной головы, подумал, что по дороге домой просто уснул в сугробе, и порадовался, что успел проснуться до того, как задубел.

Но, выбравшись из сугроба, он обнаружил, что находится в поле, покрутился из стороны в сторону — никаких следов, кроме собственных, он не увидел.

Вокруг было снежное, белое, бесконечное полотно нетронутого снега, и только где-то на горизонте темнела едва видимая тёмная полоска, скорее всего, леса.

Тогда Митька просто пошёл, рассчитывая выбраться с поля.

Небо, затянутое светлыми серыми тучами, словно давило ему на плечи, и он решил, что сможет выбраться с поля — белая простыня снега наверняка обманывает его и не даёт правильно оценить расстояние.

Он шёл, шёл и шёл, передумав огромное количество мыслей, пока не услышал этот звон.

Едва слышимый, на самом краю сознания, но хоть давший ему направление.

Митька не понимал, как мог оказаться здесь. Выпил-то не так уж и много — даже помнил, как уходил с праздника. Правда, на выходе из нужника встретился с Василисой, которая со злобой уставилась на него. Что эта девка забыла здесь, Митька никак своим пьяным сознанием понять не мог, зато пьяно поздравил её с женским счастьем, на что Василиса что-то прошипела ему в ответ, но Митьке хотелось приключений, а не разборок с дурной бабой.

И вот теперь он бредёт по белому снегу неизвестно где.

У них рядом с селом никогда не было таких огромных полей.

Звон колоколов постепенно становился всё громче, хотя Митьке уже хотелось просто упасть лицом в снег — ноги гудели от непривычной нагрузки, а тело уже совсем задубело и подчинялось желаниям хозяина совсем неохотно.

Он даже не заметил, когда перед ним выросла деревянная покосившаяся и почерневшая от времени ограда. Но, увидев, заполнился радостью — первые признаки жизни! Наконец-то он скоро выйдет к людям!

Но столь же быстро радость схлынула, как и возникла. За забором виднелось чёрное здание, а колокольный звон отдавался в ушах, постепенно стихая.

Чёрное дерево резко выделялось на фоне белого снега, и Митька нервно сглотнул — это была не церковь. Это было нечто другое, что-то настолько странное, что он почувствовал ужас, который огненным потоком разлился по его телу.

И оно больше его не слушалось.

Чёрные провалы окон без стёкол слепо смотрели на него, пока он перебирался через забор, проваливаясь по пояс в снег, и пока медленно, всем внутренним существом сопротивляясь, брёл к распахнутому зеву двери.

Митька и рад бы закричать от ужаса, но челюсти намертво сковал мороз.

С каждым шагом дверь была всё ближе, а он всё больше паниковал, но ничего сделать с собой не мог.

Перед тем как его поглотила тьма дверного провала, он успел подумать, что, возможно, Василиса смогла подкупить судьбу.