Апокалипсис в Неявь-Мире

Полина Луговцова, 2018

В волшебном Неявь-Мире из-за роковых случайностей возвращаются к жизни колдуны и ведьмы. Возродившись, они становятся могущественнее, чем прежде. Сразу оказавшись в гуще событий, Ваня не отступает даже тогда, когда ему кажется, что битва между добром и злом проиграна. Только один страх он не в силах преодолеть до конца, – страх перед злостнем, жутким порождением Вечной Тьмы, оказаться в объятиях которого намного хуже, чем в когтях зубокрыла. В оформлении обложки использован рисунок художника-иллюстратора Наталии Гудожниковой.

8. В дорогу, на поиски солнца

После секундной паузы в горнице начался переполох. Мужчины вскочили, начали хватать тулупы и наскоро натягивать валенки. Женщины загомонили, запричитали, некоторые тоже начали собираться, но мужья их останавливали. Через пару минут изба наполовину опустела. Кроме Вани и лежащей без чувств Живинки, остались лишь ее мать Добролюба, бабушка Акулина, да еще несколько старушек и женщины с ребятишками. Отец Живинки (Ваня вспомнил, что его имя — Щитобор) тоже умчался вместе со всеми сражаться с ведьмой. Ушли даже самые дряхлые старики. Седобород еще возился с застежками на тулупе, собираясь пойти за ними следом.

— Надо бы захватить кое-что, — сказал он, подошел к Живинке, и, осторожно перерезав ножом кожаный шнурок, обвивавший ее шею, снял с него деревянный свисток. — Нам сейчас любая помощь важна. Надо бы сов из леса позвать. А вы, — обратился он к Акулине и Добролюбе, — парня-то накормите, чаю налейте, оденьте, а то стоит босой, ноги посинели вон, замерз совсем…

— Ой! — Бабушка Акулина, опомнившись, всплеснула руками. — Что ж это я?! В доме гость дорогой, а я ему до сих пор чаю не налила!

Она загремела крышкой сундука, трясущимися от волнения руками вытащила из его недр охапку теплых вещей и, сунув ворох Ване, помчалась к самовару, засуетилась вокруг него, разогревая. Седобород взял Ваню за плечи, глянул ему в лицо и произнес:

— Ничего не бойся! Иди и делай то, что велит твое сердце! Все у тебя получится. Но берегись злостня.

— Злостня?! Это ещё кто такой?! — с тревогой в голосе спросил Ваня. Предостережение Седоборода прозвучало устрашающе и не понравилось ему.

— Рассказывать долго, сейчас на долгие разговоры времени нет. Ты бабку Акулину поспрошай, она знает…

С этими словами он повернулся и поспешно вышел из дома. Ваня ошарашенно смотрел ему вслед.

Чернильная синева за окном посветлела и сменилась бледной серостью утра. Бабушка Акулина и Добролюба усадили Ваню за стол, заставленный пирогами и блинами, а сами вышли на улицу, но вскоре вернулись, мрачные.

— Нет солнца. И, похоже, не будет! Небо все в тучах, — прошептала бледными губами Добролюба.

— Плохо дело! — Бабушка Акулина тревожно покачала головой. — Долго ждать нельзя — не выживет…

Последние слова старушка произнесла очень тихо, но Ваня услышал, вскочил с лавки, чуть не опрокинув кружку с чаем.

— Что значит «не выживет»?! — выкрикнул он испуганно.

Добролюба стерла с лица слезу и села на край кровати рядом с дочерью. Взяв ее безжизненную руку в свои, начала медленно раскачиваться, и по ее стеклянному взгляду Ваня понял, насколько сильно мать убита горем. Похоже, дело плохо, Живинка в опасности!

— А есть у вас самоходные сани? — вдруг спросил он, осененный идеей.

— Далеко ли собрался? — удивилась бабушка Акулина.

— Солнце искать! Оденьте Живинку, я полечу с ней туда, где туч нет!

— А ведь дело! — обрадовалась старушка. — До чего ж у тебя голова светлая, Ванюша! И вправду, зачем сидеть и ждать? Отправляйся в дорогу! И сани есть, во дворе за домом стоят.

Глаза у Добролюбы вспыхнули надеждой. Она медленно поднялась и начала помогать суетящейся бабушке Акулине, которая уже достала из сундуков походные рюкзаки и складывала в них необходимые вещи. Туда отправились знакомые Ване «хлебосольники» и «водохлебники», теплые «самогрейные» одеяла, запасные носки, рукавицы и шапки, и вскоре сборы были окончены. Живинку, не подающую признаков жизни, одели и осторожно вынесли на улицу, где уложили на мягкое сиденье обитых красным бархатом просторных саней — похоже, тех самых, в которых они с ней путешествовали в прошлый раз. Перед прощанием Ваня задал бабушке Акулине не дающий покоя вопрос:

— Мне Седобород сказал, что я должен остерегаться злостня, но не успел объяснить, кто это. Сказал, что вы знаете.

Акулина вздрогнула и наморщила лоб в раздумьях. Ваня догадался, что старушка колеблется, говорить ему или нет, а значит, она что-то, и правда, знала. Помолчав пару секунд, она ответила, махнув рукой, будто это что-то было не так уж и важно:

— Не надо тебе всякой чепухой раньше времени голову забивать, Ванюша. Ты, главное, на солнышко Живинку поскорее вывези, а она, как очнётся, так сама тебе все и расскажет.

Допытываться было неловко и некогда. После поспешного прощания Ваня усилием мысли поднял сани в воздух. Надо же, не забыл, как это делается! Правда, с тех пор прошел только один год, но это в его мире. А в Неявь-мире сколько прошло времени? Мальчик прикинул: когда в его мире проходит день, здесь — целый год. Ну а если в его мире прошло триста шестьдесят пять дней, то, что же получается, здесь — триста шестьдесят пять лет? Фантастика! Но, похоже, так и есть. Интересно, а Живинка, хоть и выглядит плохо, но совсем не постарела! Даже почти не повзрослела… Наверное, люди в Неявь-мире живут по нескольку тысяч лет, если не вечно! Когда Живинка очнется (а она обязательно придет в себя, он даже и мысли другой не допускал), Ваня расспросит ее об этом. Ну, а сейчас нужно поскорее попасть туда, где светит солнце, чтобы спасти ее!

Бабушка Акулина и Добролюба, а вместе с ними другие женщины и дети, высыпавшие из дома, чтобы проводить их, остались далеко внизу, и лиц их уже нельзя было разглядеть. Деревенские домики стремительно уменьшались, и сани с дикой скоростью поднимались все выше и выше. От такой высоты даже голова закружилась. Вдали за спиной виднелись городские башенки. Где-то там, во дворце Деда Мороза, сидела на троне ведьма Леденюха, чудом воскресшая и ужасно злая. Ваня хорошо помнил ее холодные безжалостные глаза. Ему предстояло вскоре вновь взглянуть в них, только сначала хорошо было бы найти способ, с помощью которого можно будет уничтожить злодейку раз и навсегда. А прежде всего надо отыскать солнце, чтобы вернуть Живинку к жизни. Знать бы еще, в какую сторону лучше полететь! В Весению? Но там, на границе, сани вновь, как и в прошлый раз, опустятся вниз и откажутся двигаться дальше. Живинка худенькая и легкая, но вряд ли Ваня сможет пронести ее далеко. А если и там солнца нет? Она будет обречена! Тогда лучше перелететь Одинокие Горы. Где-то у их подножия живет дракон, который однажды уже помог им. Если за горами нет солнца, дракон может перенести Ваню и Живинку через Грохочущее Море в Осению. А там, даже если небо окажется в тучах, королева Листопадия и принцесса Дождинка сумеют разогнать их, ведь обе — Повелительницы Дождя. Только надо поторопиться! Ведь сказала же бабушка Акулина: «Без солнца долго не протянет». Ваня не знал, сколько у него времени, поэтому старался не думать о плохом. Даже мысли не допускал, что Живинка может не очнуться.

Ваня направил сани в сторону горных пиков, темнеющих на фоне пасмурного неба. Низкие тяжелые тучи медленно ползли, цепляясь за остроконечные вершины, и не было в них ни малейшего просвета, а значит, ни единого шанса на то, что сквозь них украдкой проскользнет даже тоненький солнечный лучик, так необходимый угасающей Живинке. Ваня с тревогой посмотрел в ее бледное лицо. Дышит ли? С облегчением заметил, как едва уловимо дрогнули ресницы — жива. Сани мчались по небу с огромной скоростью, ветер обжигал щеки, на глаза навернулись слезы, и дышать было трудно. Но Ване казалось, что они летят недостаточно быстро. Дорога была каждая минута. «Скорее! Скорее!» — подгонял он свой волшебный транспорт до тех пор, пока не увидел проплывающий под ним Острый Пик. Далеко внизу зазеленел лесной массив. Донесся шум морского прибоя, и темно-синяя водная гладь показалась на горизонте, укутанная одеялом из плотных серых туч. Солнца не было и в помине.

Сани снизились у самой кромки воды. Ваня соскочил с них и принялся что было сил звать дракона. Не давала покоя мысль, что тот мог покинуть эти места, и тогда Живинка будет обречена. Ведь Ваня не сможет переправиться через море без его помощи и назад, через горы, вернуться не сможет, потому что сани, стоявшие на теплом песке, ни за что не взлетят! Так однажды уже было — в Весении. «Сани — это зимний вид транспорта. Снега нет, значит, не поедут и не полетят», — вспомнились слова Живинки, прозвучавшие тогда. Вся надежда была сейчас на дракона, но время шло, а он все не появлялся.

— Драко-о-он! Драко-о-он!! — Ваня не жалел голоса и уже охрип, а вместо крика из горла вырывалось шипение. Он вспомнил, как однажды заболел ангиной. Тогда при попытке сказать что-то получался такой же сиплый свист. Разве услышит дракон из глубины леса этот слабый звук? Если он вообще еще там! Паника все сильнее охватывала Ваню, а надежда спасти Живинку таяла.

Вдруг вершины деревьев заходили ходуном, и над ними поднялась в воздух гигантская зеленая туша, хлопая кожистыми крыльями. Ваня зашипел еще сильнее, радуясь его появлению, и сорванный голос его звучал, как сотня проколотых шин. Но разве это было важно? Главное, что дракон заметил его и торопился на зов. Вначале до Вани донесся лишь звериный рык. Неужели Дар Толкователя Языков не вернулся? Но тогда они не поймут друг друга! Однако бессмысленное рычание летящего чудовища вскоре обрело знакомую Ване стихотворную форму. Дракон радостно кричал ему:

«Возвратился ты назад,

И тебе я очень рад,

Ведь не ждал увидеть снова

Друга, сердцу дорогого!

Я с тех пор леса не жгу,

Я деревья берегу,

Жгучий перец не жую

И огнями не плюю!»

— А я-то как тебе рад! — прошипел в ответ Ваня, чуть не плача от счастья. — Мне так нужна твоя помощь! И срочно!

— Я твою услугу помню, что попросишь — все исполню, — отвечал дракон, опустившись на берег рядом с Ваней и подняв крыльями настоящую песчаную бурю. Заметив Живинку, спросил удивлённо:

— Что с подругою твоей? Нет совсем лица на ней!

— Ей очень плохо! Помочь может только солнце, его тепло и свет! А на небе тучи!

Дракон поднял вверх длинную морду и выдохнул пар из огромных выпуклых ноздрей, издав печальный вздох:

«Тучи небо обложили,

Солнце ясное закрыли,

Стало холодно в горах,

Я без солнышка зачах!»

— Прошу тебя, перенеси нас с Живинкой через море, в страну Осению! Ты такой большой и сильный, ты сможешь! — взмолился Ваня.

«Для людей я с давних пор

Страшный монстр Огнегор!

Как огня, меня боятся,

Захотят со мною драться,

И, едва завидев нас

С боем выгонят тотчас!»

Таков был ответ дракона. Об этом Ваня как-то не подумал. В самом деле, как встретят их на том берегу? Знают ли жители Осении о том, что дракон на самом деле не собирается на них нападать? Только Агриппина знала, что дракон не злой, но вряд ли бабочка сумела рассказать об этом королеве Листопадии и Живинке, ведь те не понимали других языков. Скорее всего, в Осении дракону будут не рады и попытаются прогнать прочь! Но другого выхода не было. Во что бы то ни стало Ваня должен попасть в королевский дворец, пусть даже рискуя жизнью! Вот только бедному Огнегору тоже придется рисковать…

— Пожалуйста, сделай это для меня, перенеси через море, иначе Живинка погибнет! Ей срочно нужен хотя бы маленький солнечный лучик!

При этом Ваня посмотрел на лежащую в санях девочку, и его сердце сжалось от страха. Лицо Живинки приобрело голубоватый оттенок. Он нагнулся над ней и прислушался. Успокоился, различив слабое дыхание. Но как долго она ещё сможет дышать? За спиной раздался гулкий голос дракона:

«Ладно уж, тебе, как другу,

Эту окажу услугу!

На хребет мой заберись,

Да как следует держись.

А подругу я возьму

И зубами подниму.

В море не свалитесь с нею,

Ведь нырять я не умею!»

Долго уговаривать Ваню не пришлось. Он ловко забрался на драконий хвост и, держась за гребень, вскарабкался вверх по гладкой зелёной спине. Оттуда с замиранием сердца наблюдал, как дракон острыми белыми зубами подцепил воротник шубки Живинки и, крепко держа, перенес и положил ее рядом с Ваней, точно она весила не больше перышка. Ваня обхватил ее одной рукой, а другой вцепился в кожистый гибкий гребень. Не упасть бы, в самом деле, в морскую пучину. Он поерзал, устраиваясь поудобнее. Гладкая спина дракона скользила, как кожаное сиденье неудобного кресла. «Готов!» — крикнул мальчик дракону. Тот взмахнул своими гигантскими перепончатыми крыльями, обдав его ветром, плавно поднял в воздух свое грузное круглое тело и полетел над темной колышущейся водой.

Впереди устрашающе чернели иссиня-фиолетовые тучи, не оставляя надежды увидеть в Осении чистое голубое небо и солнце. «Да что такое случилось в Неявь-мире?! — с тревогой думал Ваня, глядя на унылую картину. — Почему и здесь все затянуто тучами? Что-то мне все это не нравится». На душе у Вани было неспокойно. Нехорошее предчувствие, тяготившее его, усиливалось. В завываниях ветра будто слышалось предупреждение о поджидающей опасности и какой-то страшной беде, но Ваня не мог уловить ни одного целого слова, а лишь невнятные обрывки, оттого, что ветер носился вокруг них, как бешеный.

От влажного морского воздуха теплые зимние вещи напитались сыростью, стало неуютно и зябко, хотя волшебная «самогрейная» одежда по-прежнему излучала тепло. И все же промозглый холод забирался за воротник и в рукава, противно щекотал и пощипывал кожу длинными влажными щупальцами.

Дракон старался лететь так быстро, как только мог, и вовсю махал крыльями, но Ваня хотел ещё быстрее. Иногда ему казалось, что Живинка перестала дышать, и тогда его сердце замирало. Он всматривался в ее лицо и немного успокаивался, лишь заметив лёгкое дрожание ресниц. «Только не умирай. Осталось совсем немного. Я добуду тебе солнце, добуду. Уже скоро!» — мысленно уговаривал он Живинку. Через некоторое время между хмурым небом и водой Ваня с облегчением различил очертания берега. Медленно росли, приближаясь, очертания городских домов, запестрели в серой мгле их рыжие черепичные крыши, а вскоре показалась остроконечная башня королевского дворца.

Дракон пролетел над пустынным каменистым берегом, о который с оглушительным ревом бились злые волны, и взял направление к городу. Внизу потянулись узкие улочки, совершенно безлюдные в ранний утренний час. Показалось странным, что в окнах домов не горел свет. Все они были темные и будто ослепшие из-за плотно задернутых занавесок. «Неужели все люди еще спят? — удивился Ваня, разглядывая пустые, мокрые от дождя и покрытые блестящими лужами улицы, вымощенные крупной брусчаткой. — Таким я увидел этот город впервые. Серый и безлюдный, разве что нет ливня. Что же стряслось с Листопадией? Наверное, она грустит о чем-то, раз погода такая пасмурная», — решил он.

Вдруг между серых каменных стен в уличном просвете что-то блеснуло. Ваня напряг зрение, всматриваясь: похоже было на множество спутанных золотистых нитей, перегораживающих улицу. Может быть, жители города украсили ее так к какому-то празднику? По мере приближения стало видно, что веревки сплетены в причудливый узор наподобие кружевной салфетки или… паутины. «Точно, это же паутина!» — понял Ваня, отчетливо разглядев гигантскую, причудливо сплетенную из золотых жгутов сетку, перегородившую улицу поперек и прикрепленную краями к домам, стоящим по обе стороны от нее. Но кто и зачем сплел ее здесь? Каких же размеров должен быть паук, сотворивший такое? Ваня с интересом разглядывал загадочное явление, теряясь в догадках, пока паутина не осталась позади, когда дракон пролетел дальше. Ваня все боялся, что вот-вот на улицах появятся горожане и, заметив летящее над ними чудовище, поднимут тревогу да, чего доброго, решат напасть на них. Дракон ведь говорил о копьях. А может, у них есть ружья? У королевских солдат точно есть, он видел оружие у стражников на воротах. И тогда им не поздоровится! Но они все летели и ни одной живой души так и не встретили. Зато загадочная паутина между домами попадалась всё чаще. Стена вокруг королевского дворца была сплошь опутана золотыми нитями. Выглядело это красиво и одновременно пугающе.