Японистка. Книга первая. Хищная Сакура

Полина Кацуро, 2013

В загадочную и прекрасную Японию прилетают на стажировку российские студенты. Молодые люди оказываются внутри интернациональной студенческой среды другой страны и все глубже погружаются в реалии, которые до этого времени изучали издали, и так же кардинально меняясь. Рыжеволосая Дана – главная героиня повествования, девушка с особым шармом, в любой стране или ситуации оказывается в центре событий. Роман с оригинальным детективным сюжетом наполнен уникальной информацией об удивительной стране, не вычитанной и не придуманной автором, который сам много лет жил, учился и работал в Японии и имеет сведения, как говорится, из первых рук. Структура, принципы жизни в стране, менталитет, обычаи и традиции японцев, система и тонкости обучения в университете, тайны имен и принципы их написания, общение с «пожившими» соотечественниками и жителями страны восходящего солнца, описание пищи, банкетов или домашних приемов, как вообще полагается есть или приходить на встречи, чтобы никого не обидеть и соблюсти все приличия, какие в Японии праздники и похороны, кто кому дарит шоколад на день Святого Валентина, каково устройство домов, как сажают настоящий рис, обладающий «целой палитрой нежно-сладкого послевкусия», живописные описания, даже разграничение видов мусора и многое другое – интереснейшая информация переплетается с нитями повествования. Все это делает чтение еще более увлекательным для самого широкого круга читателей. Каждая страница становится настоящим открытием. Рассказанное – в живой и ясной форме открывает совсем другой мир глазами юной и любознательной девушки, в жизнь которой неожиданно вошло известие об убийстве знакомой японской студентки Аски, вызвавшей у Даны неподдельный интерес изощренным талантом к рисованию. И подозревается в необычном убийстве всеобщий любимец Коямо Масахиро. Студенческое братство выдвигает собственные версии, а Дана, вместе с ее другом Мару, племянником «генерала полиции», и благодаря собственному любознательному характеру, оказывается на острие расследования.

Глава 11

В субботу Дана встала пораньше и начала готовить блины с мясом. Она очень нервничала: всего две недели в Японии, и уже визит к совершенно незнакомым людям. Вчера весь день ломала голову — что же из русской кухни приготовить: пирожки, борщ, соленую капусту? На кухне в общежитии не было никаких условий. И непонятно, где взять свеклу в Японии. Как всегда, выручила Вика: «А ты им блинов напеки, вроде бы русская кухня, а все ингредиенты продаются в супермаркетах». Проблема была только в том, что сметану достать в Японии невозможно. То, что продаётся, похоже вкусом на сметану, но ложкой на блин не положишь: твердовато, почти как масло. Недолго думая, решили развести сметанную пасту несладким йогуртом. Получилось похоже, но… не русская сметанка, конечно.

Надо сказать, что Дана не отличалась любовью к кулинарии, хотя готовить умела, причем очень неплохо. Особенно ей не нравились сложные, съедающие много времени блюда — например, блины. Но что не сделаешь для поддержания престижа русской кухни! В результате приложенных усилий блинчики получились тоненькие, румяные, и, главное, очень вкусные. После упаковки угощения осталось немного времени на освежение в памяти вежливых слов и фраз. Волнение никуда не делось. Дана, надев джинсы и красивый джемпер в голубую и рыжую полоску, захватив сумку и пакет с гостинцем, вышла из общежития и направилась в университет, чтобы попасть на ярмарку клубов. Сегодня был день записи в клубы по интересам. На днях Дана побывала на открытой тренировке, которая проходила на море. Несмотря на то, что вода в океане ещё холодная и до пляжного сезона далеко, спасатели не надевали гидрокостюмы. Они бегали по пляжу, подплывали к тонущему манекену на широких досках, проплывали большую дистанцию на открытой воде, не сбиваясь с курса. Это была серьезная тренировка. Спасатели жаловались, что тренировки очень тяжелые и вынести их трудно, но у всех в глазах светилась гордость за то, что они делают.

Тренировались они, как и многие другие клубы, без наставника. Этапы тренировок определяли третьекурсники или капитан клуба. Они же давали советы по выполнению заданий. Остальные члены клуба просто делали указанные упражнения. «Что же заставляет этих людей вместо того, чтобы развлекаться и просто наслаждаться жизнью, лезть в холодный океан, да ещё и выносить тяжелые тренировки?» — размышляла Дана, желая узнать ответ. Ей хотелось стать частью этой команды, и она твёрдо решила записаться в клуб и уже со следующей недели приступить к тренировкам. Почему-то почти все русские студенты отговаривали её. Доводы приводились разные: что это будет мешать учёбе, что вместо того, чтобы тренироваться по нескольку раз в неделю, лучше бы работу нашла, что спасатели — это один из самых физически тяжёлых клубов и даже что это опасно. Но после звонка домой и Димочке, который идею поддержал, она решила всё-таки попробовать. Встреча с Мару была назначена в университете, поэтому пойти и записаться в клуб, как говорится, сам Бог велел.

Дана волновалась, примут ее или нет, ведь учиться ей — год. Но спасатели радостно приняли стажёрку в свои ряды, познакомили с капитаном клуба и рассказали, что принести на первую тренировку. Ей даже назначили персонального наставника — длинного худощавого парня по кличке Ика, то есть Кальмар. Учился он на втором курсе и должен был объяснять Дане, что и как выполнять. Оказалось, что у всех первокурсников были свои наставники со второго курса — это помогало капитану клуба и его заместителям. В штормовые дни роль наставников заключалась не только в том, чтобы рассказать и научить, но и присмотреть за новичками: не снесло бы волной и не утонули бы.

Около учебного корпуса Дана встретилась с Мару; тот держал в руках несколько книг и дисков. «Это для моего двоюродного брата. Пошли!» — сказал он коротко, и они быстро пошли в сторону главной улицы.

Минут десять прошли практически в полном молчании. На одиннадцатой минуте Дана не выдержала и спросила, что случилось. В голове роились мысли, самой безобидной из которых было предположение, что Мару стесняется идти с иностранкой по городу.

— Всё нормально, — коротко ответил ее спутник, и Дана пожалела, что спросила. «Что же могло случиться? — продолжала беспокоиться девушка. — У него был плохой день? Или дело всё-таки во мне?» Она поняла, что никогда не была в такой ситуации, потому что Димочка никогда не молчал. Они всегда что-нибудь обсуждали или делились впечатлениями. Их разговор всегда перетекал из темы в тему и сокращал любую дорогу или ожидание.

Дана с Мару подошли к довольно большому двухэтажному дому, выкрашенному в белый цвет, с тёмно-коричневыми декоративными ставнями окон и балконами. С каждого балкона и окна свешивались небольшие подвесные клумбы с цветами, в основном, анютиными глазками. Будто декорации из какого-то фильма о сказочном городке перенесли в реальный мир и поселили в нем людей. Особенно симпатично этот дом смотрелся на фоне других на этой улице, выкрашенных в тёмно-серые или коричневого цвета с чёрными черепичными крышами, тоже с ухоженными садиками, маленькими сосенками и каменными светильниками, но казавшимися приземистыми по сравнению с белым зданием.

Мару позвонил в домофон, и приятный женский голос ответил: «Ха-а-ай». Мару произнёс односложно: «Орэ». Когда Дана изучала японский язык в России, ей рассказывали, что местоимение «Орэ», то есть «Я» у мужчин, используют только крестьяне; однако в Японии оказалось, что каждого второго можно было запросто назвать «крестьянином», исходя из этой теории.

Дане показалось, что Мару стал менее напряжённым, как будто был рад, что не надо больше оставаться с Даной наедине. «Похоже, всё-таки дело во мне», — с грустью заключила она про себя. Дверь калитки щёлкнула, и они вошли в маленький полный цветов садик. Цветы стояли в горшках и мини-клумбах почти по всей территории, захватив места на дорожках и крыльце.

Внутри дом оказался таким же милым, как и снаружи. Сразу было видно, что он или недавно выстроен, или капитально отремонтирован, потому что вся древесина внутренней отделки была светлой и пахла лесом. В просторной прихожей на обувном шкафу расположились куклы и статуэтки разных народов, расставленные по росту. «Надо будет им матрёшку подарить, она бы сюда подошла», — подумала Дана. Навстречу гостям почти одновременно вышли двое — молодой человек лет семнадцати и женщина лет сорока. Оба они были привлекательны и даже красивы, каждый по-своему. Женщина была небольшого роста, в теле, круглолицая, с волосами, крашенными в тёмно-каштановый цвет, со светлой кожей, маленьким аккуратным носиком и очень живыми глазами. Несмотря на довольно высокий рост, юноша с короткой стрижкой, загорелым и немного обветренным лицом не сутулился… Мару представил Дану тёте и двоюродному брату. Женщина стала быстро щебетать слова приветствия, а брат сразу стал что-то спрашивать у Мару. Дана и так понимала пока по-японски не всё и не всегда, а когда заговорили три японца одновременно, не поняла абсолютно ничего. Тут все засмеялись и попытались заговорить, снова все вместе, но в этот раз победу одержала тётя:

— Здравствуйте, как мы рады вас видеть. Это так здорово, что Мару вас к нам привёл. Он так редко к нам заходит, а тут пришёл даже не один! Нам так приятно вас видеть у себя. Вы из России? А там холодно?

Дана попыталась переварить поток слов и, чтобы выиграть время, поклонилась хозяевам дома где-то на тридцать градусов и представилась. Тётя звонко засмеялась и прощебетала:

— Каваи! Миленькая какая! Посмотри, Кэн, какая миленькая! Я никогда не видела такого красивого цвета волос. Каваи! Каваи!

От комплиментов Дана почувствовала себя неловко: «Приятно, конечно, но как-то неуютно от такого потока. Надо, наверное, ей чем-то ответить». И произнесла беспроигрышное:

— Это ваш брат? — указывая на Кэна.

— Нет, что вы! Это мой сын! Ну, вы и сказали! — начала смеяться женщина, прикрывая рот рукой.

Как и во всех японских домах, прихожая состояла из двух частей: первой — на уровне крыльца, совсем маленькой, где все снимают обувь, и второй, основной части, куда проходят уже без обуви. Чтобы перейти из первой части во вторую, надо как бы подняться на одну ступеньку, поэтому в японском языке вместо «войти в дом» говорят «подняться в дом».

Пройдя через прихожую за тётей, братом и Мару, Дана оказалась в просторной комнате-студии, в углу которой находилась кухня с барной стойкой и большим обеденным столом на шесть персон, далее начиналась гостиная — диван, телевизор, журнальный столик. Войдя в комнату, Мару низко поклонился и довольно долго не разгибался. Вошедшая за ним Дана тоже поклонилась, даже не поняв — зачем. Подняв голову, она увидела хозяина дома, и ей сразу стало ясно, в кого Кэн такой статный. Мужчина производил очень приятное впечатление: стройный, подтянутый, широкоплечий, с тонкими аккуратными губами и мягкими, невероятно проницательными глазами. Он светло, но сдержано улыбнулся:

— Добро пожаловать!

Мару, показав на Дану, произнёс:

— Это Дана, я вам про неё говорил. Она приехала на год к нам практиковаться в университет.

Дана снова поклонилась и поблагодарила хозяев за приглашение. Хозяин дома снова улыбнулся и начал представлять своих домочадцев:

— Мы рады вас видеть у нас дома, давайте знакомиться. Меня зовут Тамура Ичиро, это моя жена Юрико и сын Кэн. Проходите, мойте руки и давайте ужинать. Я очень голоден.

— Представляешь, — подхватила разговор тётя Юрико, — она подумала, что Кэн — мой брат. Вот умора!

Дана протянула ей пакет с блинами. По правилам японского этикета, надо было сказать что-то типа: «Я тут вам принёс совершенно что-то непонятное, но, может быть, вам понравится», но Дана не знала этого правила и прорекламировала свою работу, как это делают все российские хозяйки. Тамура-сан улыбнулся и обещал обязательно попробовать блинчики, а тётя Юрико прощебетала что-то очень быстро и понесла пакет на кухню.

За столом Мару и Дану усадили спиной к стене под картину, тётя Юрико расположилась ближе к кухне, а хозяин с сыном — напротив гостей. Стол буквально ломился от угощений. Посередине, на главном месте, стояли два блюда с суши, а вокруг них — с десяток разных закусок: красное сырое мясо тунца с авокадо в соевом соусе с васаби, пареный шпинат с рыбной стружкой, салат из тофу с помидорами и репчатым луком, огурцы с намазанной на них икрой минтая, солёные сливы, чёрные сладкие бобы, куриное филе, обжаренное в кляре. Всё выглядело очень аппетитно и красочно. А когда хозяйка принесла и поставила тарелку с блинчиками, они показались тяжёлыми и неказистыми, слишком маслеными и бледными. «Да, повар из меня тот ещё, — подумала Дана, — зря я так расхвасталась». Разлили напитки: взрослым пиво, Кэну сок, тётя Юрико пила холодный чай: «Я просто не переношу алкоголь!» — объяснила она Дане. Тамура-сан поднял стакан и произнёс:

— Кампай!

Все подхватили звучное слово и отхлебнули. После этого каждый член семьи, сложив ладони вместе, произнес: «Итадакимас» и приступал к еде. Дана взяла свои палочки:

— Как всё красиво, просто слов нет. Я даже не знаю, с чего начать.

— Начни с самого вкусного, — сказал Тамура-сан.

— А что самое вкусное?

— Самое вкусное — это суши. Мама к этому случаю заказала суши в хорошем ресторане, — объяснил Кэн.

— Кэн, будь хорошим хозяином, поухаживай за Даной-чан, положи ей в тарелку суши, — учительским тоном произнесла тётя Юрико.

Кэн явно не хотел отрываться от еды, но взял тарелку Даны, перевернул другим концом свои палочки и положил на тарелку по одной суши каждого вида.

— Дозо. Пожалуйста, — произнёс он и протянул тарелку, не глядя на гостью.

— Аригато. Спасибо. Надо же какие красивые тарелки, все нежно-розового цвета, — эта фраза была сказана уже тёте Юрико.

И действительно, вся посуда была нежно-розового цвета, отличаясь то золотистыми краями, то рисунком цветов сакуры, то рифленой поверхностью.

— Дана-чан, в японской кухне есть три компонента, которыми должен наслаждаться человек. Первый компонент — общий вид блюда и гармония его с посудой, второй — аромат и третий — вкус. Только насладившись двумя первыми, ты сможешь оценить третий. На японском столе, как и в японской поэзии, всегда присутствует сезонный элемент. Какое сейчас время года? Весна, время сакуры, поэтому и посуда напоминает об этом. Сакура уже отцвела, а настроение весны осталось, поэтому и тарелки розовые, — пояснил Тамура-сан.

— Да уж… Знаешь, сколько у нас этой посуды на каждый сезон? Ужас просто, в каждом ящике только и видишь, что посуду, — проворчал Кэн.

— Да ладно тебе, всего-то четыре шкафа, а ты возмущаешься, — поспешила объяснить тётя Юрико. — Вы лучше посмотрите на Дану-чан, ну до чего милая девушка, каваи! А это ваш натуральный цвет волос?

— Да, я такой родилась. Иногда хочется перекраситься, но пока я не выбрала, в какой цвет.

— Ни в коем случае не перекрашивайтесь! Вы даже представить себе не можете, сколько надо потратить денег и времени японцам, чтобы добиться такого цвета, как у вас! — чуть ли не прокричала тётя, и остальные закивали головами, подтверждая её слова.

— Дана, передай мне, пожалуйста, кусок курицы, — неожиданно в разговор включился Мару.

«Когда Кэн мне накладывал суши в тарелку, он перевернул палочки другим концом, надо и мне так сделать», — сообразила Дана. Она перевернула свои палочки, взяла кусочек курицы с общей тарелки, поднесла к палочкам Мару и попыталась вложить кусок в них. За столом все немного дернулись, а Мару прямо-таки шарахнулся от куска и поспешил подставить тарелку, чтобы Дана положила на неё.

— Так нельзя. Ты не знаешь, но в Японии еду из палочек в палочки не передают, — сказал Мару.

— Почему? — Дана смутилась и покраснела.

— Потому что из палочек в палочки передают только оставшиеся после сожжения кости умершего. Этот ритуал проводят обязательно: монах выбирает кости из пепла и передаёт родственникам, а они собирают эти кости уже в сосуд.

— Ужас какой! Извини, пожалуйста.

— Ничего, ты же не знала, — улыбнулся Тамура-сан.

— Дана-чан, скажи, пожалуйста, а ты по-английски хорошо говоришь? — как-то неожиданно спросила тётя Юрико.

— Мама, не надо! — взмолился Кэн.

— А что? Лишняя практика тебе не повредит, — отрезала тётя Юрико и перевела глаза на Дану.

— Я, конечно, не носитель языка, но изъясниться могу, — сказала Дана, вспомнив институтские строгие требования к английскому.

— Вот и славно. Не могла бы ты иногда приходить к нам, говорить с Кэном на английском? у него последний год старшей школы и ему нужно готовиться к университету. Он будет поступать на юридический факультет в Токийский Университет, а там нужен очень сильный английский.

— Я с удовольствием, если Кэн захочет.

Кэн сидел, опустив голову, и глядя в тарелку.

— Лучше ты просто приходи к нам в гости, в любое время, — сказал Тамура-сан, — кстати, я попробовал — блины очень вкусные. Может быть, ты как-нибудь нам и борщ приготовишь?

— Да, блины просто прелесть, я тоже хочу научиться их готовить, — быстро-быстро заговорила тётя Юрико, — а насчёт английского подумай, было бы очень здорово, если бы ты помогла нам. Всё-таки вступительные экзамены — это так тяжело. А в другой университет нам поступать нельзя, потому что Кэн должен учиться в самом лучшем университете, понимаешь? — она многозначительно посмотрела на Дану, и той ничего не оставалось, как кивнуть.

— Я знаю, вступительные экзамены — это очень сложно, мне тоже было нелегко, поэтому я всегда рада помочь. Кэн, если у тебя появятся какие-то вопросы, пожалуйста, спрашивай, — попыталась выкрутиться гостья. — Ты будешь поступать на юридический, а кем ты хочешь стать? — спросила она, чтобы отвести разговор от занятий английским.

— Он решил пойти по стопам отца: хочет стать адвокатом, — гордо ответила тётя Юрико за сына.

— А вы адвокат?

— Нет, дядя не адвокат, он работает в полиции в криминальном отделе, — гордо ответил за хозяина дома Мару.

— Ух ты, здорово! И вы настоящие дела расследуете? А в Японии много преступлений? У нас в России думают, что японцы такие законопослушные, что полиции просто делать нечего.

Конец ознакомительного фрагмента.