Феодалка

Полина Верано (2024)

Как попаданка обычно оказывается в другом мире? Неожиданно. Раз и попала! А дальше тоска по дому, слепые попытки устроиться или найти дорогу назад… Я же попаданка добровольная и подготовленная! Этап паники и отрицания можно пропустить. Мы с друзьями-изобретателями нашли способ путешествия в альтернативное средневековье со своим телом и вещами! И у меня уже есть кое-какие знания об этом мире, некоторые преимущества из современности и целых пол года на освоение. Главное, успеть вернуться до закрытия портала. Но что может пойти не так?

Глава 3

Мы выехали с постоялого двора и продолжили двигаться на юг. Места были холмистые, дорога вела то вверх, то вниз. Правильно я сделала, что поехала верхом. Тащиться в гору пешком было бы не реально. Полуденное солнце нагрело воздух, и от утренней свежести не осталось и следа. Уже хорошо припекло, и я сняла плащ, а вскоре и куртку. Лошади усердно отмахивались хвостами от слепней.

Впервые за время в пути я вспомнила дом — свою двушку в хрущевке, доставшуюся от бабушки. Она выходила окнами на север и сейчас в ней почти не появлялось солнце. У нас была поздняя осень, снег с дождем. Я обычно спала до обеда, потом кое-как раскачиваясь принималась за работу на удаленке или тащилась в офис по непогоде. Душа давно требовала отпуска.

А сейчас я ехала на коне по солнечным холмам с полными карманами золота.

Сначала я пустила коня рысью, освежить навыки верховой езды. Когда-то мне нравились конные прогулки, но не такие долгие. Сейчас предстояло провести в седле весь день. Я почти успешно ловила ритм и приподнималась на стременах первые полчаса, потом устала и дальше ехала шагом. Да и лошадь не машина — все время гнать не получится. Интересно, когда мы прибудем в город?

Мой новый слуга ехал рядом, держась немного позади. Я задала ему этот вопрос.

— До заката не успеем, приедем затемно. Эх, лучше бы со всеми на рассвете выехать. А то глядите, какая дорога пустынная, не к добру это.

Действительно, вчера на дороге было полно народу, я шла в потоке людей и повозок, а теперь — никого. Мы ехали одни. Значит, караваны выдвигались в путь утром, чтоб успеть за день дойти до города.

Что ж, раз мы едем одни, то можно и поговорить, скоротать путь.

— Так как, говоришь, тебя зовут? Марсель?

— Да, Марсель, ваша милость. Из Аранды, что по ту сторону реки Вербены, к вашим услугам! — обрадовался он возможности поболтать и вывалил сразу все паспортные данные и резюме. — Пять лет уже состою на службе у разных господ то тут, то там. Дело свое знаю! Двадцати лет от роду, то есть родился я в последний год правления герцога Симона Версальского. Который старший. Только этого герцога никто не помнит, потому как герцогство наше было маленькое и присоединилось давно к какому-то соседнему княжеству, а какой это год по летоисчислению того княжества я уж не знаю! Я тогда давно из Аранды уехал…

— Короче, Марсель зовут. Понятно, — сказала я. Все остальное сказанное озадачило и насторожило меня. Это что же получается? У каждого герцогства и княжества свое летосчисление по правителям? А одного общего нет? Это сколько же местным запоминать приходится, чтоб в датах не запутаться! И последовательность правителей для каждой земли, и когда они правили относительно друг друга…

Придется вести свой отсчет времени, чтоб прийти к порталу в нужный день! Да, и путевые заметки надо начинать, а то ведь забуду все.

— Позвольте узнать имя вашей милости? — поинтересовался Марсель.

— Мариса Тимьянская, — ответила я. Как-то скупо, по сравнению с тирадой Марселя. Вот черт, а титул у меня какой будет? Не подумала… А парень явно ждал, что я его назову. Хотя, что я знаю о местных титулах? Система может с нашей не совпадать.

— Боярыня Тимьянская. — сказала я и встретила недоуменный взгляд. — Я из дальних земель, ты заметил, наверное. Наш язык отличается, и титулы называются по-другому. Если ты мне расскажешь о местных званиях, то сможем найти, чему это соответствует.

— А, это пожалуйста! Значит так, сначала идут сеньоры, — Марсель стал загибать пальцы. — Потом бароны, потом маркизы, графы, князья и последние — герцоги. Хотя, кто главнее — князь или герцог, тоже не всегда понятно: у кого-то род древнее, у кого-то земель больше. Уж я-то повидал этих герцогов, и сказать по правде, они сами не знают. Но если к кому неправильно обратишься, готовы шкуру спустить… да хоть и друг друга на дуэль вызвать.

— А короли последние значит.

— Что вы, королей у нас нет давно! Их упразднили еще лет сто назад при Совете герцогов. Они не нужны стали! Королевства слишком большие, неудобно править, да и дворы содержания дорогого требовали. А вообще, если честно, не знаю, как так вышло, это все их высокородные интриги, а наше дело маленькое..

— Ага, — прервала я снова поток его красноречия. — И на кого я, по-твоему, похожа?

— На княгиню! — не задумываясь, сказал он. Польстить хочет, поняла я.

— И какое обращение к княгине?

— Ваша светлость… Ой! — парень понял, что попал в свою же ловушку, и испугался. До сих пор он называл меня «милостью».

— Ладно, говори пока «милость», это же самое популярное обращение? Я все равно здесь инкогнито и привлекать лишнего внимания не собираюсь.

— Понял, слушаюсь ваша светл.. ой, то есть ваша милость, — Марсель вконец стушевался и замолчал. Не на долго.

Поля кончились, мы теперь ехали по каменистой местности с кустарником и рощами.

— Ваша милость… — проговорил он наконец, — а когда вы изволите меня выпороть?

Я чуть с лошади не свалилась.

— Тьфу ты! Зачем напоминаешь? Я уже и забыла!

— Ожидание хуже самой порки. А не напомнить — еще и виноватым окажешься, — сказал этот дурень с таким видом, мол, «знаю я вас». — Нет уж, вот он я, не прячусь! А после уже, небось, не прогоните. Мне одному сейчас остаться никак нельзя…

Так, видно, все-таки придется его пороть… Не могу сказать, что сцена у конюшни меня как-то сильно ужасала. Даже наоборот, щекотало нервы. Рансия так вообще стояла и улыбалась, как довольная кошка. Кровищи не было, убежал он после порки на своих ногах, а то, что здесь такое происходит сплошь и рядом — так я знала, куда еду! Главное, самой всегда быть по эту сторону от плети. Дворянство мне для того и нужно.

— Ну, тогда привал. Сворачивай вон за те камни. Заодно и перекусим.

За большими валунами оказалась полянка, защищенная от ветра и посторонних глаз. Марсель помог мне спуститься с лошади и привязал коней к кусту. Сам потупился, оробел. Я с удовольствием потянулась, оказавшись на земле. Напрягала мышцы неправильно. С непривычки завтра все болеть будет.

Не спеша обошла полянку. Хлыст в руке примерила — жесткий. И лошадиный пот на нем. Не, лучше розгами.

— Иди, наломай себе прутиков, на свой вкус, — сказала я Марселю.

— Слушаюсь… — поклонился он и побежал к кустам.

А я задумалась. Неужели сейчас это сделаю? Выпороть другого человека, незнакомого… не в качестве ролевой игры, а вот так, по настоящему, с полным правом хозяйки… невзирая на его желание. Хотя он же сам напрашивается. Так что, к чему эта ложная скромность, как ты сам говорил, голубчик. Феодалка я или где?

Через пять минут он вернулся с пучком розг. Застыл и ждал чего-то. Наверное, моей команды.

— Ложись, — подсказала я, показывая на широкий плоский камень. Он медлил. задергался.

— Дозвольте рубаху снять? У меня другой нет… — тихо проговорил он, теребя ворот.

Это он подумал, что я ее изорву прутьями в процессе? Да уж, есть от чего задергаться! У меня тоже сердце заколотилось.

— Нет, давай лучше штаны, — решила я. В конце концов, его спине уже порядком досталось не далее как вчера вечером.

Он встал на колени, спустил штаны и лег животом на камень. Камни были нагреты полуденным солнцем, но его кожа покрылась мурашками. Я тоже чувствовала трепет. Но медлить дальше нельзя.

Я взяла один прут и взмахнула им, послушала как свистит. Хлестнула парня по ягодицам. Он вздрогнул, но промолчал. Наверное, слабо. Взмахнула посильнее несколько раз. Короткий резкий свист и на кожу одна за другой легли красные полосы. Парнишка задышал прерывисто, руками крепко обхватывая камень. Ага, проняло? Это тебе за «наемницу»! Подумала, что не стоит его жалеть, он все равно привык. А мне надо быть такой как все, обычной феодалкой, без гуманизма и прочих странностей!

Я начала стегать быстрее и услышала первые приглушенные всхлипы. Эх, бедолага, зря ты зажимаешься — подумала я. Как пойму, что уже хватит, если будешь так тихо стонать? Еще быстрее и сильнее. О, мой подопечный подал голос! Уже лучше, но надо громче! Прут сломался, взяла другой — длиннее и тоньше. Снова свист и жалобный вскрик. Мальчик дрожал. Его зад уже весь покраснел. Случайно попала себе по ноге. Черт! И правда больно!

Наконец, после особенно звонкого вскрика, я решила закончить наказание.

— Хватит тебе, пожалуй. Вставай, можешь одеваться, — сказала я и не узнала свой голос.

Парень натянул штаны, вытер рукавом лоб и поднял глаза. Посмотрел на меня каким-то странным затуманенным взглядом. У меня были противоречивые чувства. Хотелось его пожалеть, но понравилась его покорность, от этого бросало в жар. Видно, это отразилось на моем лице, он посмотрел и долго не отводил взгляд. Потом вдруг спохватился и опустил глаза.

— Благодарю, ваша ми…све… милость, — выговорил он.

— Пора и пообедать, — решила я, возвращаясь к реальности.

Марсель радостно кивнул, схватил мой мешок и стал доставать оттуда припасы. Кусок полотна, в который был завернут хлеб, расстелил на подобие скатерти на камне, где его только что пороли.

Соседний с ним камень тоже накрыл. Это мне стул, догадалась я. Сам уселся рядом на землю и стал выкладывать мою еду, весело болтая, как ни в чем не бывало.

— Вы не думайте, я обычно не такой! Чтоб чужой камзол надеть и к дамам приставать, такого за мной не водиться! — говорил он между делом. — Это все коварное ларское. Ну и ребята тоже, они меня на слабо взяли. Им-то что, они проездом, пошутили и забыли. А мне хозяин денег должен был за неполный месяц, пропали теперь денежки…

Свою котомку он тоже открыл — из еды у него был ломоть хлеба, какие-то узловатые корнеплоды и ломкие куски сухого сыра. Не дурно! Беднота здесь ест пармезан!

Глядя, как Марсель весело хозяйничал в моих вещах, я подумала, что он добился своего. Прогнать его сейчас уже не получится. Язык не повернется. Уже свой. Будто метку на нем поставила.

Да и чем он плох? Хороший парнишка. Вместо того, чтоб затаить обиду, веселится вон — выхватил два раза за сутки и хоть бы что. Я тоже расслабилась. Чувствовала, что ушел какой-то барьер, будто обменялись секретами — я видела его без штанов, и он меня… застал врасплох своим взглядом. Да и дело свое знает. Говорливый опять же. Можно его обо всем, что касается этого мира аккуратно расспрашивать, или сам без повода расскажет. Болтун — находка для попаданки!

Помыть его только надо, вон хлеб грязными руками ломает…

–…В городе, конечно, работы всякой много, и платят хорошо. Только соваться туда одному, без хозяина, нет никакой возможности.

— Почему? — удивилась я.

— А кто меня там знает? Чужаков нигде не любят. Хорошо, если просто побьют, а то могут и стражники поймать, заклеймить за бродяжничество. В нашем княжестве с этим строго: если есть у тебя господин, то бьет только он, а если нету, то могут все кому не лень, — вздохнул он.

Надо же, так вот почему он за меня ухватился! А я уж думала, мазохист.

Да, тяжело тут простому люду без документов. Как доказать кто ты? Только при помощи других людей. У знати должны быть какие-то грамоты, но они хранятся в замке или в храмах, записи в каких-то приходских книгах, как в нашем мире. Стоп…

— А меня ведь тоже никто не знает.

— Вы — другое дело! — заверил Марсель. — Кто же у благородной дамы будет рекомендации спрашивать?

Я вспомнила Д’Артаньяна и его историю с рекомендательным письмом к Де’Тревилю.

— А как узнают, что я благородная дама?

— Да видно же! Ваша милость кланяться не привыкла.

Да, в нашем мире это как-то не принято. А еще я привыкла к удобствам, чистоте, сервису. К уровню правовой защищенности, который здесь доступен не всем. И к услугам банков или других учреждений, которые исполняются «в одно касание», без поклонов, ходатайств, целования рук и ожидания милостей.

Оставалось надеяться, что на госслужащих в ратуше я произведу такое же впечатление и без помех получу золото по монастырским распискам.

Кстати, о деньгах. Мы же не договорились о зарплате моего нового слуги.

— А сколько платил тебе прежний хозяин? — спросила я.

— Ну… — замялся Марсель. Наверное, хотел набить цену, но передумал. — Да когда как. То пол аргентиля в месяц, а то и целый, бывало! А то и ничего, но это зимой, когда путников нет. Или когда рассердится на что-то. Или когда… да мало ли причин не заплатить. Но это ничего, главное, что кров и стол всегда есть. И защита… а коня, что вы мне купили, мне еще до конца года отрабатывать!

Ну вот, мало того, что денег не просит, да еще должником себя считает. Нет ли здесь подвоха? Поживем — увидим, решила я.

Поев, я разложила на камне карту княжества. Я ехала в ближайший город под названием Саграда. По пути были обозначены еще какие-то деревушки с пометками гостиниц и почтовых станций. В городе я планировала остановиться на пару месяцев и насладиться городской жизнью. Потом еще пару месяцев в другой крупный город, после этого на побережье и потихоньку с запасом времени в обратный путь. Неплохой план на продолжительный отпуск.

Я решила рассмотреть карту мира. Да, больших стран тут не было. Лоскутное одеяло княжеств и герцогств плотно покрывало сушу вокруг моря в центре. На большинстве не помещались названия и даны только первые буквы и сокращения. Континенты вокруг центрального моря смутно напоминали очертаниями Евразию с сильно уменьшенной азиатской частью и Африку с большими белыми пятнами в центре.

Ни обеих Америк, ни Австралии… возможно, их еще не открыли, или их здесь просто нет, это же другой мир, и он не обязан быть копией нашего.

Какие-то названия казались знакомыми, какие-то совпадали со словами нашего мира, но использовались в непривычном значении. Например, на карте были города Глицин и Деринат. Да взять хоть тот же «мой» Тимьян! Хорошо, хоть не петрушка.

Судя по местному климату и названиям здесь, в Антонийском княжестве был аналог нашего испано-французского региона. Руан, Саграда, Версаль. Но нельзя обманываться — это не земные названия, хоть и похожи. У каждого другое значение и другая история.

Это все принципы работы портал-машины и причуды мозга первопроходца, его знаний и ассоциации. Машина считывает излучение мозга, находит совпадения и выбирает ближайший мир из миллионов похожих. Хорошо, что Федор других языков не знает, а то и они бы перемешались и легли на карту в хаотичном порядке.

Когда мальчики разберутся в нюансах управления, наверное, будем открывать порталы с более предсказуемыми характеристиками. Вот это будет расцвет иномирного туризма: древняя Япония, космические одиссеи, волшебный мир фей и русалочек… Ой, нет! В один из первых опытов мы открыли на удачу портал, и в него хлынула стена воды. Еще немного и могла произойти катастрофа.

Мы с Марселем продолжили путь. Скоро я заметила, что мой слуга нервничал. Он часто оглядывался и предлагал то ускориться, то отдохнуть зачем-то в роще.

— В чем дело, Марсель?

— Похоже, за нами едут, — сказал он, и показал на нескольких всадников позади.

— Пусть едут, дорога одна.

— Они сначала скакали во весь дух, а теперь идут шагом, на расстоянии от нас… ни приближаясь, ни удаляясь… неспроста это.

— Ну, — говорю, — может, устали лошади. Нельзя же все время скакать.

— И на том месте, где мы отдыхали, они тоже остановились, топтались, искали что-то… с холма видно было.

— А что там искать? Просто удобное место для отдыха… — я тоже начала нервничать.

— Ваша милость точно свое инкогнито не открывала никому? А то мало ли лихих людей, ради горсти серебра на все готовых! Могут по наводке грабить… или похитить и выкуп требовать у ваших родных…

Я вспомнила, что везу с собой пятьдесят золотых… нет уже сорок семь с копейками. Но если зарплаты здесь такие, как говорит Марсель, то для простых людей это целое состояние. Кто может о них знать? Монахи? Или на ярмарке где-то засветила? Или это опять местным каким-то образом видно, что богатая?

— Ты говорил, что проведешь лесными тропами. Вот, давай подыскивать ближайшую тропу, и сворачиваем от греха.

— Слушаюсь! Во-он там своротка…

Свернули мы на проселочную дорогу, заехали в лесок, пересекли ручей. Большая дорога скрылась за деревьями. Я только подумала, какая стоит тишина, не слышно пения птиц, как вдруг рядом раздалось:

— Именем барона Каидо Руанского, стойте!