Публичное бесстыдство, или Полнейшее безрассудство. Две части

Полина Борисова

Здесь автор выступает в не совсем обычном для себя жанре эротической новеллы. Откровенное и чувственное вырывается на страницы, заставляя нас сопереживать героине повествования. Романтическая проза в сочетании с изысканностью поэзии определяют невозможную ранее смелость и свободу самовыражения для автора. Безрассудство героини в поиске своего пути и места, её желание счастья дают повод каждому читателю задуматься о противоречии и о сложившемся предубеждении об обнаженности тела и чувств.

6 ПриБавление

После бала. Ну это, когда обычно в легком головокружении возвращаемся домой и нас ждет некое разочарование обыденностью буден. Конечно особого разочарования у меня не было, просто после обеда приехал Олег и я немного пришла в себя от своего поведения, ведь я могла просто сказать «нет» Оле, а вместо этого зачем-то снимала её. И кажется, мне это понравилось, но что-то меня смущало и оставляло некую недосказанность самой себе.

Мы пообедали и пошли к Озеру купаться.

Мы настелили на берегу выдавшее виды одеяла. На них положили полотенца. Загорали, купались, опять загорали. Просто так сплетничали, обсуждали всякие глупости и новости. Вокруг нас постепенно все компании расходились по своим дачам. На маленьком пляже мы остались совсем одни, когда последняя группа поднималась по склону по тропинке к поселку. Солнце уже почти скатилось в самый низ небосвода. Тогда и мы стали тоже собираться.

Оля подошла к воде и зашла в нее.

— Она еще стала теплее, я хочу еще разок поплавать.

Олег развел руками, он уже свернул одно одеяло. Оля под халатиком, была совсем без ничего. Она не хотела лежать в мокром. И оба ее купальника так и не высохшие, уже укладывались Олегом в сумку вместе с одеялом.

Я посмотрела на нее.

— Ты будешь еще переодеваться?

— Зачем, тут уже никого? Вот, возьми мой халат, брось его и пошли вместе поплаваем еще.

Она расстегнула последний пуговицу и бросила мне свой халатик. Я его подхватила, чуть не уронив в воду. Оля ухнула в воду и поплыла.

Олег подошел ко мне и взял его у меня из рук.

— Пойдешь?

— Она всегда так?

— Что голой купаться? Ну бывает! Может подразнить решила.

Я была в купальнике и бросилась за Ольгой.

Она плыла впереди, неспешно перебирая руками, плавно и осторожно.

— Может без купальника попробуешь?

— Как это? Тут прямо в в воде снять? И какая разница?

— Попробуй узнаешь?

Она перевернулась на спину, животик всплыл кверху. Оля замерла, раскинув руки в стороны, она легко держалась на воде. Я её оставила, дразнить Олега, а сама поплыла дальше. Может это она меня дразнила? Я оглядывалась по сторонам, рассматривая берег Озера.

Олег стоял, глядя на Олю, уже давно собранный и ждущий конца затянувшегося купания.

— Всё, все плывём обратно.

Оля поплыла к нему, а я поплыла еще дальше. Я увидела небольшое местечко, выход из воды, там было поваленное дерево и узкая тропиночка. Я подплыла поближе и попробовала аккуратно нащупать ногой дно. Только в паре метров от берега я различила в прозрачной воде камушки. Там можно было выйти из воды и выбраться куда-то по тропинке. Дерево было почти в воде, но продолжало расти, рискую сломаться. Возможно в это место приходят порыбачить. Оно укромно и спрятано от всех.

Я поплыла обратно быстро, как только умела. Оля уже вышла из воды, оделась и звала меня. Олег стоял с уложенными сумками в нетерпении, и ждал, пока мы соберемся.

— Вы никак не наплаваетесь. Я уже есть хочу.

— Ты всегда есть хочешь. Иди, мы тебя догоним. Придёшь, картошку почисть.

— Разберусь.

Он подхватил сумки с вещами и пошёл, пару раз оглянувшись на нас и по сторонам. Потом поднялся на пригорок, посмотрел вокруг еще раз и скрылся.

Я как раз вернулась. Оля еще глядела ему вслед.

— Ну, все ушел. Можешь не стеснятся. Может еще попробуешь без купальника.

— Что?

— Ну, поплавать. Я подожду.

— Нет, я уже не хочу.

Я вылезла на берег.

Она сложила полотенце. Подняла мой сарафан и мое полотенце, протянув его мне.

— Ты хоть в мокром не ходи сейчас. Пока цистит не заработала.

Я оглядевшись по сторонам, стянула с себя плавки и лифчик, отжала их от воды и дала Оле, подержать.

— Ты ведь меня не стесняешься?

— Глупости, с чего вдруг.

Я, как могла, старалась вытереться влажным полотенцем. Мне тогда показалось, что мне очень хорошо, вот так здесь быть совсем голой, впервые, наверно, я не боялась быть застигнутой врасплох, ничего не боятся, быть совершенно открытой.

Я протянула Оле полотенце, надеясь, получить в руки свой сарафан и одеться. И Оля, нет, не почувствовав, как такое можно почувствовать, что мне не хочется одеваться, нет, она просто по дурости, поиграться захотела наверно, стала пятится назад, а я, не ожидая тако-го подвоха, стояла, будто, парализованная волей удава, кролик. Я лишь боялось в тот момент, что-бы она не упала, и ничего с ней и с её ожидаемым ребенком не случилось.

Потом я почему-то застеснялась, зачем-то пытаясь прикрыть грудь, побежала голая за ней, уже когда, та повернулись и быстрыми шагами, смеясь своей дурацкой шутке, все дальше удалялась от меня. Те немногие метры пути, что я проделала догоняя её, дали мне немалую порцию адреналина, такую, что я почувствовала себя немного счастливее, за все последнее время. Я шла скорым шагом за ней, боясь, что та споткнется, я боялась её схватить за руку, все на что я решилась побежать, обогнав её, и преградить ей путь. Она смеялась своим задорным смехом. Я тоже смеялась и мне было хорошо.

Может мне было просто нервно смешно, но я почувствовала возбуждение от произошедшего со мной. И еще я испугалась, что она тоже увидит эту мою эйфорию от всего происходящего.

— Ты что, совсем ополоумела, дорогая!

Она продолжала смеяться.

— На прости, не знаю, что нашло на меня, глупости в голове весь день.

— А вдруг кто-то нас увидит, меня в таком виде?

Я судорожно натаскивала на себя сарафан.

— Случайно, всю эту картину?

— А тебе не все равно?

— Нет представь!

— Глупости, все это! Никому мы не нужны!

— Ну, давай, может тогда сама!

Оля немного опешила, но оглядевшись по сторонам и как-то лукаво посматривая на меня, стала расстёгивать пуговицы на своем халатике.

— О, я? Пожалуйста, я могу! И всем это наверно больше понравится! Сейчас начнут аплодировать.

Шутка затянулась, не хватала еще такого развития ситуации.

— Не сходи с ума, пожалуйста! Все пошутили. Правда, пошли домой, Олег там ждет!

— А, испугалась!? Ну не злись, просто мне хотелось тебя немного встряхнуть!

Она снова засмеялась своим заразительным смехом и я тоже.

— Встряхнула. Ты меня сегодня спрашивала, снимал ли меня голой Андрей? Помнишь?

— Я не помню. А да, спрашивала. Ну, все, прости ещё раз.

— Он хотел этого, а я ему не дала это сделать. Понимаешь, не согласилась, и чего такого страшного. А наверно нужно было. Ему это нужно было. И мне, наверное.

— Прости!

— Ерунда. Это ты прости меня!

Мы пошли дальше. Возможно, Андрей тоже меня простить.

Мне было года четыре, когда мы с моими родителями были на море. Теплый южный берег, соленные брызги волн. Я лишь в одной панамке, копаюсь в песке, строю что-то. Совочек в одной, в другой руке ведерко, я счастлива, я нага, такой голыш-малыш с папой и мамой. Я бегала по пляжу, я ела мороженное и сладкую вату. Меня могли целый день не одевать. Наш домик был рядом от моря, и возвращаясь туда с моря или идя к морю, я помню себя совершенно голой и такой счастливой.

Море с белой пеной

Загар на теле всем

И нет на нем пробелов

Не пойманых лучем

Солнечного света

Вселенского тепла

Нет для них секрета

На коже у меня

Я повсюду голой

Радостно иду

Как не быть счастливой

На четвертом, то, году

Не нужна одежка

Ни к чему трусы

Миленькая крошка

Больше не грусти

Смейся и не бойся

Будь сама собой

И не беспокойся

Ты любима мной

В моем сердце скрыта

Вся твоя печаль

Что нужно одеваться

Хоть конечно жаль

Больше не позволят

Голышом гулять

С предрассудком глупым

Будем прозябать

Теплые ночи юга. Я спала совсем голой под одной простынкой. Это было хорошо и приятно. Сладостно. Я могла долго не засыпать и слушать разговоры родителей, из вздохи радости и удовольствия. Равномерный скрип кровати, они любили друг друга. И я любила их. Они порой тоже не стеснялись быть при мне голыми. Переодевались. И еще иногда вечером мы бродили вдоль берега и уходили далеко в безлюдье, где мы купались совсем голыми. Я с мамой и папой.

Мы вернулись на дачу. Олег уже начистил картошки и стал её жарить с луком. Мы сделали салат из помидоров с огурцами. Нашли банку тушенки из каких-то древних запасов и поужинали. Болтали за чаем. Уже стало совсем темно. Они ушли к себе спать, на меня оставив не мытую посуду и всю уборку на столе. Завтра понедельник. Олег уедет рано, оставив нас на все будни одних. Мысли как-то крутились в голове.

Я вспомнила, что не повесила свой купальник сушится и вышла во двор.

Звездное небо должно было сиять множествами миров, но веранда горела ярким светом, заслоняя своим светом далекие миры, освещая нашу неубранную посуду на столе, за которым мы только что мы сидели. В окне комнаты, где спали Олег с Олей, погасили свет. Я убрала со стола, собрала посуду и тоже погасила свет на веранде.

Я взяла купальник с полотенцем, они были мокрые и решила их сполоснуть. Вода была в маленькой летней кухне, отдельно стоящей на участке. Я зажгла свет, сполоснула все в раковине, отжала и повесила все во дворе. Потом забрала посуду с темной веранды. Вернулась к раковине, стала её мыть. Открывая кран, я случайно намочила свой сарафан и поняла, что его давно пора было стирать. Может если его быстро простирать, то к утру он высохнет.

Я сняла свой сарафан, наверно нужно было по всей видимости вернуться в дом, что бы одеть что-нибудь на себя, но идти в дом почему-то уже не хотелось. Может я уже ничего не боялась. Я быстро постирала сарафан, сполоснула его и отжала.

Я выключила свет на кухоньке и прислушались к тишине. Ночь и мрак. Видно немного, лишь настолько чтобы попасть в дом. Теперь все далекие миры сверкали в своем восхитительном блеске. Я вышла из кухни голая с мокрым сарафаном, думая, если что, то прикроюсь им. Вешая его рядом с купальником, мне показалось, что все звезды и все эти миры разглядывают меня, каждую мою складку кожи, каждый волосок на теле. Какой вздор.

В прогулке под луной

Приятно быть одной

Чтобы побыть собой

Обрести покой

И отдохнуть душой

От пошлости сплошной

Я выдохнула, меня немного пробирал легкий озноб. Я закрыла дверь кухни, и тихонько подкралась к дому. Дойдя до дверей замерла и прислушались. Тихо. Я скользнула бесшумной безумной мышкой к себе на верх. Одела свою обычную пижаму и залезла в постель.

Звезды в ночном небе, в бесконечности пространства, в великой первозданной пустоте, возникшие из этой совершенной пустоты, они были так далеко. Свет их летел, их лучи, волны энергии, частицы их жизни. Они прилетели сюда. Их можно видеть, значит они есть или были там, откуда они посылали свои лучи. Можно сделать фотографии этих звезд через космические телескопы и они останутся, и на них можно будет смотреть. Значит они существуют для чего-то. Мы видим их свет, что другое мы можем еще воспринимать? Ничего, только их свет.

Когда они увидят меня голой там, у себя в своих сверхмощных телескопах, я давно уже умру, так что стыдно мне уже не будет — это точно.