Зигфрид рассказывает истории

Полина Александрова

Девочка и дракон сидят на крыше в старом городе и под светом заходящего солнца рассказывают друг другу истории. Чья окажется интереснее?

История шестая

Он шел через снежную пустыню, проваливаясь когда по щиколотку, когда по колено. К счастью, ветер немного утих и стало возможным дышать более-менее спокойно. Да и мороз ощутимо спал. Но снег продолжал валить, и его черные тулуп, штаны и шапка теперь были белыми и еле различимыми на снегу. Намотанный почти до самых глаз шарф тоже был почти весь белым, кроме небольшой своей части — у рта и носа — оттуда вырывался горячий пар дыхания. Там шарф был бледно-оранжевым.

Он скосил глаза влево и убедился, что Тор идет за ним, чуть в стороне и позади. Делает несколько шагов, останавливается. Иногда ложится, пережидает. Его шкура тоже была вся припорошена снегом, периодически он встряхивался и тогда становился светло-серым пятном на огромном белом полотне.

Он назвал его Тором пару часов назад. До того времени это был просто безымянный волк, увязавшийся зачем-то за ним. Он примерно понимал, зачем, но не понимал, почему тот до сих пор не сделал ни одной попытки напасть.

Он стащил зубами перчатку, сунул руку за пазуху. Мешок на месте. Да и куда бы ему деться. И все равно, зная это, он несчетное количество раз проверял, на месте ли. Зря. Только тепло тратил.

Он не знал, сколько идти до ближайшего городка. Да и направление представлял себе довольно слабо. Но упрямо продолжал переставлять ноги, выталкивая себя из снега, который временами, как ему казалось, начинал вести себя как болото. Невесть откуда взявшийся раздражающий писк — москиты, что ли? откуда они в снег и холод? — усиливал сходство. Он закрыл глаза, потряс головой, открыл их снова и с изумлением уставился в белый потолок. Перевел глаза в сторону — стены, выкрашенные в светло-песочный. Опустил взгляд вниз — он лежит, раздетый, в кровати, под одеялом. Рядом на тумбочке, надрываясь, пищит будильник. Сел так резко, что в глазах потемнело и он на мгновение снова увидел снежную пустыню и Тора, подошедшего, наконец, поближе и почему-то лижущего его лицо.

— Завтракать будешь? — раздался женский голос из-за двери. — Или еще поспишь?

— Еще посплю! — крикнул он в ответ сиплым от сна голосом. И снова откинулся на подушку и закутался в одеяло. Во сне он что-то нес, что-то очень важное, и это что-то необходимо было во что бы то ни стало донести до нужной точки. Сейчас он вспомнил, что местом передачи мешка был назначен небольшой бар в центре города, бар с длинной деревянной стойкой и очень скудным освещением, что делало его идеальным местом встречи. Он бывал там миллион раз, но сейчас никак не мог вспомнить его названия.

Он закрыл глаза и попытался представить, что идет по снегу. Что толстое белое месиво, скрипя, проваливается под ногами. Что ему очень холодно. Что за пазухой мешок — что в этом мешке? Вот сейчас он уснет обратно и все узнает.

Он и в самом деле уснул, но оказался в совершенно другом месте — на большой ярмарке. Огромное чертово колеса светилось красным в черном небе. Было очень шумно — играла музыка, смеялись, пели и разговаривали люди. Рядом с ним в тире какой-то ковбой палил по банкам из двух пистолетов.

— Красавчик, дай-ка я тебе погадаю, — он почувствовал, как его руки коснулась прохладная женская рука и только потом увидел цыганку с глазами странного цвета — не то серого, не то голубого, не то зеленого. — Суждена тебе дорогая длинная, дорога трудная, а ждет тебя в конце задачка непростая.

— У цыганок черные глаза, — сказал он, вырывая у нее свою руку, и от звука собственного голоса снова проснулся.

Он предпринял еще несколько попыток, но попасть в снег ему так и не удалось.

В конце концов плюнул, выбрался из кровати, сходил в душ, оделся, позавтракал. Снег, волк, таинственные мешочек и бар, куда он должен был попасть, никак не шли из головы. Вдобавок появилось такое чувство, как будто он забыл или потерял что-то очень важное.

Решил выйти на улицу проветриться. В подъезде наткнулся на Катьку с пятого этажа. Бабка про нее говорила, что та наркоманка и психичка. Он не знал. Да им и общаться ни разу толком не приходилось. Пробегали обычно мимо друг друга, даже головами не кивали. А тут Катька поймала его за рубашку. От удивления он даже притормозил.

— Ты чего такой смурной?

И он неожиданно рассказал ей про свой сон, внутренне готовый к тому, что она покрутит пальцем у виска и пошлет его куда подальше. Катька почему-то отнеслась к его рассказу спокойно и даже как-то обыденно.

— Назад в сон попасть не можешь? Делов-то. Тебе книжку дать или на словах рассказать?

— На словах.

Простояли они в подъезде долго. Катька выкурила за это время не то три, не то четыре сигареты. Он весь пропитался табачным дымом и был уверен, что бабка вечером его точно убьет. Но это неважно. Главное, что теперь он знал, как попасть туда, куда нужно.

Попрощавшись с Катькой, он рванул назад домой, нырнул в кровать и, выполнив по Катькиной инструкции несложную последовательность действий, тут же оказался в снегу. Тор радостно взвизгнул и напрыгнул ему на плечи обеими лапами, свалив в снег. Он вспомнил, что никакой Тор не волк, а вовсе даже его собственная собака, и шла в отдалении она потому что с утра сильно провинилась и он на нее накричал.

— Все, все, хватит дурить, пошли, путь неблизкий, а нам надо успеть.

Пес мгновенно прекратил вылизывать ему лицо. Дождался, пока хозяин поднимется, отряхнется, проверит груз за пазухой — все в порядке, цел — и радостно побежал впереди, указывая дорогу.

Скоро в снежной целине появилась тропинка, потом тропинка стала дорожкой, а потом и вовсе широченной укатанной дорогой. Мимо проехала телега, за ней другая. Возницы предлагали подвезти путника, но тот только головой качал — не нужно.

Почти дошел до бара и вдруг понял, что не пойдет туда и никому ничего не отдаст. Воспользуется ценным товаром, который приносил в город трижды в неделю, наконец-то сам. Развернулся и пошел в другой конец города. В самом конце улицы нырнул в неприметную и мало кому известную дверь, поднялся по лестнице и оказался в небольшом темном помещении — почти пустом, если не считать низкого квадратного столика посередине с установленным по центру стеклянным шаром.

Он опустился на колени перед столиком, вынул мешочек, развязал его и высыпал на ладонь несколько маленьких прозрачных шариков. Пересчитал и удовлетворенно кивнул.

Расставил маленькие шарики вокруг большого. Закрыл глаза и принялся ждать.

Пару минут спустя открыл глаза, переставил шарики, подчиняясь какой-то своей внутренней логике, объяснить которую, пожалуй, не смог бы никому. И снова принялся ждать. И снова ничего не произошло. Подумал еще. Что-то не так. Может быть, шарики неправильные? Нет, шарики не могут быть неправильными — он брал их там же, где обычно. Значит, или он установил их неправильно, или нечетко сформулировал желание.

— Есть еще один вариант — что-то произошло с большим шаром. Ты об этом не думал? — из тени вперед шагнула давешняя цыганка с ярмарки. — Я знала, что рано или поздно ты не выдержишь и решишь прийти сюда сам. Плохой, плохой мальчишка!

Она протянула к нему руки.

— Дай ручку, погадаю, — пропела цыганка нежным голоском, от которого у него живот свело. — Ну дай ручку, что тебе, жалко?

Он никак не мог сбросить с себя сковавшее его оцепенение. Загипнотизировала она его, что ли?

Внезапно раздался страшный рык, серая тень метнулась к цыганке и схватила ее за одну из протянутых рук. Из прокушенного запястья хлынула кровь, цыганка завизжала, пытаясь стряхнуть с руки Тора. Идея была идиотской — пес весил раза в полтора больше цыганки и разжимать челюсти не собирался.

Он завороженно смотрел за происходящим. Капли крови упали на большой шар и тот засветился — сначала красным, потом синим, потом белым — следом засветились маленькие шарики. Свет отделился от них, образовал полусферу над столом и принялся расти. Когда он коснулся цыганки, та перестала визжать

— Тор, ко мне! — крикнул он. Пес мгновенно оказался рядом.

Полусфера росла с каждой секундой. Он понимал, что добежать до двери уже не успеет.

Тор с размаху лизнул его в щеку. Это было больно. Тор лизнул еще раз. И еще раз.

— Открой глаза! Открой глаза! — загремел голос с небес.

Он послушно открыл глаза и увидел над собой Катькино злое лицо. Та била его по щекам и, похоже, не собиралась останавливаться. Он перехватил ее руки — одну, потом вторую.

— Я проснулся, — сказал он. — Все хорошо.

— Ага. Все просто прекрасно, — согласилась Катька совершенно спокойным голосом.

Он проследил за ее взглядом и увидел, что вся его кровать залита кровью, а в углу, прижав уши и обводя комнату дикими глазами, лежит Тор.

— Ты ранен? — спросила Катька.

— Да, вроде, нет.

— А откуда кровь?

— Цыганки, наверное.

— Не многовато, как считаешь? — Катька почему-то выглядела очень напряженной.

— Многовато. Послушай, Кать, а как ты здесь оказалась? — вдруг спросил он.

Катька задумалась, а потом растерянно сказала:

— Я не помню.

— Первое правило сновидца, — скучным голосом повторил он то, что Катька талдычила ему в подъезде и требовала, чтобы он заучил так, чтобы от зубов отскакивало, — постарайся вспомнить, как ты оказался там, где находишься. Если тебе это не удалось, то…

— Ты спишь, — упавшим голосом сказала Катька.

— Второе правило сновидца, — начал он, но Катька его перебила:

— Не нуди, я сама знаю.

Она подошла к полке и сняла первую попавшуюся книгу.

— В спальне Воланда все оказалось, как было до бала, — прочитала вслух. — Воланд в сорочке сидел на кровати.

— Достаточно, — сказал он. — Теперь закрой глаза.

Катька повиновалась.

— Открой.

Она открыла глаза.

— Читай.

— Она — зеркало, — тихо сказал мне Джуффин, — послушно прочитала Катька. И прибавила: — Попали мы.

— Насчет попали. Как ты попала в мой сон?

— А может, это ты в мой сон попал? Хотя сейчас это совершенно неважно. Меня куда больше интересует, как мы будем выбираться.

— Зачем выбираться? Можем просто подождать, пока не проснемся естественным путем.

— Не знаю, — Катька задумчиво потерла подбородок. — Мне здесь не нравится.

Тор зарычал. И одновременно с этим снаружи раздался грохот, и сильный толчок сотряс комнату.

Катька метнулась к окну. Ойкнула, прижав ладонь ко рту.

Он тоже подошел к окну. Там творилось странное. Их дом и несколько соседних — рядом и напротив — были целы. Остальные выглядели как в фильмах про войну — полуразрушенные стены, выбитые стекла. Асфальт вздыбился. Потом прямо на их глазах улица начала исчезать — пустота поглощала ее с обеих сторон, неуклонно приближаясь к их дому.

— Дайте мне ручки, касатики моя, я вам погадаю, — пророкотал женский голос откуда-то с небес.

С потолка посыпалась известка, потом кусок отвалился и рухнул на пол. В прорехе сияла пустота. Тор залаял.

— Собака! — крикнула Катька.

— Что собака?

— Он умеет ходить между снами! Быстрее к нему!

Они бросились к Тору и прижались к нему с обеих сторон.

— Домой, — скомандовал он псу и зарылся лицом в колючую шерсть, одной рукой покрепче ухватившись за собачью шею, а другой сжав Катькину руку.

Тор гавкнул и скакнул вперед.

Он пришел в себя от недовольного Катькиного голоса:

— Отпусти, и так уже синяки останутся.

Он послушно разжал пальцы, выпустив ее руку, и только потом открыл глаза.

Его комната, совершенно целая.

— Получилось?

— Да. Я проверила по книге.

— Дай мне, — потребовал он.

— Не веришь? — изумилась Катька.

— Дай.

Катька бросила в него книгой. Он поймал ее на лету, раскрыл и прочел вслух: «И вот уже Джонатан снова один в мире — голодный, радостный, пытливый. Зажмурился, открыл глаза и снова уставился на строчки. Они не изменились.

— Получилось, — он удовлетворенно кивнул. И вздрогнул, потому что в его ладонь ткнулся холодный и мокрый собачий нос. И рассмеялся: — И это тоже получилось.

— Что у тебя еще получилось? — подозрительно спросила Катька.

И он рассказал ей всю историю с начала — как шел по снегу, как расставлял шарики, как загадывал желание.

— Ну! И что же ты загадал? — Катька чуть не подпрыгивала от любопытства.

Он потрепал Тора по мохнатой башке и сказал немного смущенно:

— Мне очень хотелось собаку.

Катька уставилась на него, широко распахнув глаза:

— То есть, ты, имея возможность попросить все, что угодно, попросил какую-то собаку?

— Во-первых, не какую-то, а вполне конкретную. Во-вторых, не факт, что я действительно мог попросить все, что угодно. А в-третьих, я с детства мечтал о собаке. Ты только посмотри на него.

Тор развалился у его ног и улыбался, вывалив длинный розовый язык.

Я замолчала. Посидела немного, ковыряя носком ботинка черепицу и сказала, не глядя на Зигфрида:

— Финал слила.

— Слила, — согласился он. — Что, слабо было придумать, что он там на самом деле загадал? Решила малой кровью отделаться?

Все-таки хорошо, когда есть кто-то, кто понимает тебя едва ли не лучше, чем ты сам.

— Решила, — киваю. — Но не потому что слабо, а потому что не хотела за него придумывать. Вдруг на самом деле он другого хочет. Испорчу еще парню всю жизнь.

— Истории, значит, про него придумывать нормально, а желание загадать — это что-то сверхъестественное? — Зигфрид покачал головой. — Ну-ну. Любитель же ты ходить по краю. Причем ладно бы из любви к острым ощущениям, а то из страха.

— Гад ты, — говорю грустно. — Мог бы промолчать.

— Мог бы — не был бы гадом, — ухмыльнулся Зигфрид. — Ладно, не парься. Еще пара-другая тысяч лет — и страх как рукой снимет.

— Люди столько не живут, — сообщила я, изо всех сил стараясь не разреветься. Терпеть не могу, когда мне правдой в лицо тычут.

— Люди? Где люди? — Зигфрид картинно заозирался. Это было смешно, я даже хихикнула, несмотря на всю свою печаль.

— Вот это другое дело, — удовлетворенно произнес дракон. — Теперь моя очередь. Учись.