Новенький

Позывной Фанат, 2022

Книга, в каждой главе которой отображается реальная жизнь и реальные истории бойцов спецподразделений. Книга написана в лёгкой форме и с юмором, но порой юмору нет места. Автор постарался раскрыть внутреннюю жизнь подразделения и то, как меняется мировоззрение после различных военных операций, вроде бы устойчивых ко всему ребят. Книга о сложностях службы и семейных разногласиях. Книга о любви к жизни, семье и Родине. Содержит нецензурную брань.

Глава 4. Сушилка

Мне вспомнился первый день в разведроте. Я тогда впервые приехал в Чечню и ничего не понимал.

Когда мы прибыли в расположение роты, время было уже позднее, все спали. Свет в полку ради экономии отключали по ночам. В казарме было темно даже в проходе. Мне тогда указали кровать и сказали ложиться, всё остальное завтра. Спать хотелось очень. В армии любой переезд сопровождался многочисленными построениями и проверками личного состава, так что вымотался изрядно. В Чечню нас закидывали по воздуху, ведь дороги часто минировали и на путях следования колонн боевики устраивали засады. Я впервые летел в вертолёте. В общем, за день эмоции били через край, и поэтому, нащупав кровать, я не стал ждать повторения приказа и с блаженной улыбкой лёг спать.

— Эй, вставай. Ты же из Башкирии? — разбудил меня чей-то голос минут через сорок.

— Так точно.

— Пошли в бытовку, с тобой земляки хотят познакомиться.

Пока мы шли по темной казарме, я пытался разглядеть плакаты на побеленных стена в свете ручного фонаря идущего впереди провожатого.

В бытовке сидело троё.

— Ты, что ли, из Башкирии? — первым заговорил здоровый парень, сидящий справа от.

Насколько я смог разглядеть в тусклом свете переносной лампы, здоровыми были все трое. По гражданским майкам и тому, насколько вальяжно они сидели на неудобных табуретках, догадка сама пришла на ум: дембельский состав отдыхает.

Первым бросился в глаза огромный нож «Скорпион», воткнутый в середину стола. Нож назван в честь формы, напоминающей жало скорпиона. Хоть оружием здесь и нарезали колбасу, лежащую на клочке армейской газеты, его вид настораживал.

Кроме колбасы недопитая газировка «Колокольчик», пустые стаканы и крошки хлеба, который здоровяки, видимо, поленились нарезать и просто ломали руками.

— Так точно, из Башкирии.

— Повезло тебе. Знакомься, Адам — твой земляк, — сказал другой, не скрывая добродушной улыбки.

— Да подожди ты, сам разберусь, — одернул его первый.

Земляк был внушительных размеров. На гладко выбритой голове, в районе левого виска, красовалась татуировка в виде летучей мыши. В тот момент мне захотелось набить такую же. Позднее я отказался от затеи.

Разговор шёл в обычном русле, вопрос-ответ. Я продолжал стоять посреди небольшой комнаты напротив «праздничного» стола, когда в окно постучали. В помещение сначала проникли две бутылки водки, а за ними затащили два тела.

— Тимур, смотри, твой земляк. Только сегодня привезли, — сказал второй вошедшему через окно гостю.

В глазах Тимура блеснул огонь. Не, не так. В пьяных глазах пошатывающегося Тимура блеснул нехороший огонёк.

— С Башкирии? — подходя ко мне, он одновременно складывал пальцы в замок и разминал кисти рук.

Я был готов ответить «так точно», но что-то подсказывало, что ответ ему не интересен. Предчувствие не подвело, и мысленные фрустрации вопиющим образом прервал удар правого локтя в подбородок.

Повернувшись к честной компании уважаемых дембелей, Тимур, скаля зубы словно гиена, выдал:

— Земляка надрать, словно дома побывать.

Шутка зашла. Смеялись все. Кроме меня, естественно. Если бы рот не заливала кровь, возможно, я бы оценил творчество молодого Петросяна, но сейчас я пытался не сплюнуть на пол кровавую слюну.

Зря. После удара под дых она вылилась сама. Согнувшись, я схватился за живот и ожидал добивающего удара, но тут услышал возглас второго. Как потом узнал, его звали Астраханец.

— Э, тормози, чё творите-то! — воскликнул он, вставая со стула. Как же я был ему благодарен, хоть кто-то решил противостоять беззаконию и беспределу. В тот миг он стал моим героем. Пока не произнес следующие слова: — Вы ща здесь всё загадите. Идите в сушилке веселитесь, здесь не надо грязь разводить. И дневального позовите, пусть уберёт всё.

Всё, как всегда, прозаично. Ты думаешь, что кто-то заботится о тебе, ан нет, он заботится только о своём благополучии, а ты просто случайно очутился на одном пароме с его планами.

Сушилка оказалась рядом, за стенкой. Небольшая комната, со множеством вешалок и батареями вдоль стены, предназначалась для сушки белья, но на деле зачастую использовалась для подпольных боёв.

Вся толпа переместилась в своеобразный октагон, чтобы лицезреть развязку поединка. Удары, что Тимур наносил, прижав меня к стенке, не причиняли большого вреда. Я уже знал повадки противника, и его удары не заставали врасплох. Астраханцу, видимо, надоело смотреть, как Тимур бесполезно отрабатывает удары на живой груше, и он, решив ускорить финал поединка, спросил меня:

— Чё ты ему не врежешь? Он же твоего призыва. Недели на две раньше тебя приехал.

Как? Что? То есть ваш наглый собутыльник моего призыва?

Я-то думал, что это проверка и нужно выстоять, а оказалось, что какой-то душара, пару раз сбегав за водочкой для стариков и испив с ними рюмочку горячительного напитка, так поверил в себя, что решил подмять под себя молодых. Ну разве не гнида? Вцепившись руками в глотки, мы повалились на пол и душили друг друга, иногда сдабривая бока глухими ударами. Публика оживилась. Ненавидя выскочку всем своим деревенским происхождением, я старался больнее задеть его открытые места. Победить не получалось. В каждом движении чувствовалось, что он сильнее, но мне было плевать. Я пытался ответить на каждый удар. Теряя сознание от удушья, я душил в ответ. Получая удар по рёбрам, пытался нанести два.

Не знаю, сколько мы так прокувыркались по полу, но зрителям надоело наблюдать, и они вспомнили о водке.

— Так, всё, харе. Пошлите пить уже, водка стынет. Новенького спать отправьте, пусть отдохнёт с дороги.

«Какое великодушие-то! Спать отправьте. Разбудили среди ночи, отмудохали, а теперь, видите ли, вспомнили, что с дороги. Спать. Спасибо! Низкий поклон вам до земли, добры люди», — подумал я и поковылял обратно, темным коридором, до своей постели.

Что-либо спрашивать или разговаривать с кем-либо я не стал. А с кем? Никого не знаю, лиц не разглядеть, даже дневального завтра не вспомню. Да и не хочу. Вытирая разбитую губу, я шёл за дневальным к заветной постели. Первый день закончился, отлично. Но, как говорится, не спеши в камыши…

Уснул быстро. Проснулся ещё быстрее. Наверное, прошло каких-то двадцать минут после того, как голова коснулась уже родной подушки, как я почувствовал обжигающий удар ладонью по спине. Вскочив от боли, я сел. Простыня, которой я укрывался, скатилась вниз.

— Ты чё, собака бешеная, грязный спишь?! — надрывно орал на меня кто-то, ослепляя большим фонарём. Голос был раздраженный и незнакомый. Его обладатель точно не присутствовал на ночном представлении в честь моего приезда.

— Я тебя спрашиваю, грязь ты не добитая, какого хрена ты чумазый лёг? — продолжали кричать на меня, тыкая фонарём в глаза.

Вскочив по стойке смирно, я ответил заученную за полгода в учебке фразу:

— Виноват. Исправлюсь!

— Ещё и босиком на грязный пол! Ты откуда, свинья? Я тебя сейчас так прокачаю, что твоя мама мне лично приедет спасибо сказать за то, что из такой свиньи, как ты, сделаю чистоплотное животное! — почти сжигая моё лицо фонарём, продолжал заводиться мужик.

Судя по голосу, ему лет тридцать, и, скорее всего, он контрактник.

— Свинья и есть чистоплотное животное, — ответил я под нос, нащупывая ногами тапки.

— Что? Бегом в умывальник! Я с тобой сейчас поговорю!

Лещ из темноты придал мне ускорения и решимости.

— Чего стоишь? Я сказал в умывальник бегом марш!

Опасаясь ещё одного леща, я засуетился, дергаясь то влево, то вправо. Затем, вжав голову, всё же решился спросить:

— Я бы рад, но где умывальник?

— Ты издеваешься?! — захлебываясь слюной, закричал сержант.

— Никак нет, — я безучастно вытер брызги с лица. — Поставленную задачу выполнить не могу, так как не знаю координаты конечной цели и маршрут выдвижения, что в условиях плохой видимости сводит реализацию операции к нулю.

Видимо, зря я это сказал. Процессор сержанта не был готов принять такую информацию. Затрудняясь выдать словесный ответ, сержант схватил меня за шиворот белуги¹⁴ и грубо вытолкал в коридор. Дальше, объясняя пинками и несвязными ругательствами лучше всякого навигатора, четко навел на помещение, где стояли умывальники. Вот, что волшебный пендаль и мат животворящий делают. Магия.

Умывальники стояли в два ряда по обе стороны центральной перегородки, которая на уровне лица отделана зеркалами. Сержант с грохотом установил на ближнюю белую металлическую раковину фонарь, и тот, отражаясь от зеркала в потолок, рассеивал свет в помещении. Схватив за шею освободившейся рукой, а другой вывинчивая скрипучий кран, меня, как слепого котёнка, окунули мордой в воду. При этом сержант продолжал что-то орать. Из всей тирады слух четко вылавливал знакомые до боли матерные слова. Остальная речь, я так понимаю, шла лишь для связки мата. Всё лилось так складно, что походило на молитву, которая избавляет от грязи как на лице, так и на душе заблудшего порося. Так сказать, ритуал полного очищения.

— Ты, урод, гля, у тебя, сука, и руки грязные, гля. Белугу, сука, всю испоганил! Ты, гля, откуда, сука, такая свинья? Я тебя, сука, научу родину любить, жеваный крот! — не прекращал молебную песнь сержант.

— Парфен, тормози, — из темноты появились Адам и Астраханец.

— Да вы, гля, посмотрите на эту чумазую обезьяну, жеваный крот, — возмущался Парфен. — Она, гля, умудрилась, так в постель залезть.

— Да это Тимур его так по полу повозил, поприветствовал земляка, — усмехнулся Астраханец.

— А Тимур-то куда лезет?! — удивился Парфен, заводясь ещё больше. — Кто ему разрешил? Рано ему ещё крылья раскрывать!

— Ну, так получилось, тормозить уж не стали. Решили посмотреть, как продержится молодой, — с улыбкой пояснил Адам.

Похоже шоу зрителям понравилось.

«Здорово вы придумали. Видите ли, «решили посмотреть». Супер. Ничего не скажешь», — очищая волосы от засохшей крови, подумал я.

— Ну а какого хрена, гля, это животное идёт и грязным ложится спать? — не унимался Парфен. — Эй, я тебя спрашиваю, обезьяна.

Держа голову над раковиной, чтобы окровавленная вода не стекала на пол, я приподнялся и повернулся к сержанту.

— Так откуда мне знать, где умывальник? Старший лейтенант Колчин привёл меня в казарму уже ночью, указал кровать и сказал «все вопросы завтра». Потом меня разбудили, познакомили с земляками и снова отвели спать. За первый час пребывания в казарме изучен всего один маршрут: кровать — бытовка — сушилка — кровать. Это офигенно насыщенный маршрут, после которого желание задавать вопросы отпадает напрочь.

Я заметил, что ответ их веселит. Видимо доходит абсурд.

— И как тебе знакомство с земляками? — громко заржал Парфен.

— Идеальное. Один даже успел дома побывать, — я сплюнул красную слизь в раковину.

Уже смеялись все. Кроме меня, естественно. Странно, конечно, но настроения чё-т не было.

— Гля, ну ты же мог мне сказать, что тебя отмудохали и ты не знаешь, где умывальник?

— Когда тебе мощным фонарём поджаривают мозг, не совсем ясно, кто с тобой разговаривает. Да даже если бы и было видно, откуда мне знать, что можно говорить, а что нельзя? Я же тут ещё ничего не знаю. В первый же день стать стукачом не очень перспектива. Да и не ожидал я, что за час два раза успею под раздачу попасть.

В смеющихся глазах ребят появилось уважение. Но как показала практика, бить меньше от этого не стали. Наоборот. Ведь каждый, разглядев потенциал, хотел вложить свои знания. Обычным способом же это делать лень, поэтому только через кулаки и прокачку. Гениально же, ну.

***

Почему сейчас, прибыв в расположение спецназа, я вспомнил срочную службу в армии, ведь здесь всё по-другому. Возможно, именно поэтому и вспомнил. А возможно потому, что в голове больше вопросов, чем ответов, прям как тогда, в первые дни службы. Но здесь, в спецназе, как бы парадоксально это ни звучало, люди добрее. Здесь люди намного проще. Это чувствуется. Здесь никто никому ничего не доказывает, потому что первое же дело всё и без того покажет.

Всё будет хорошо, я уверен. Если что не так, парни прикроют.

Знакомство с коллективом проходило очень быстро. Закрытый периметр и рабочий режим двадцать четыре на семь делали своё дело.

Совсем недавно я смотрел на этих ребят снизу вверх, как на жестоких и бесстрашных головорезов, упивался историями о спецоперациях, перечитывал сводки. А сейчас я сидел с ними за одним столом, слушая военные истории из первых уст и заряжался энергией.

Парня, так весело рассказывающего историю при разгрузке машин, звали Гамлет. Настоящий весельчак компании. На любом празднике, будь то День Пограничника, День Разведки, День Внутренних Войск или День ВДВ, он всегда был своим. Ибо по его рассказам, прежде чем прийти в подразделение, он успел послужить во всех родах войск. Спросите меня, как он везде успел? Я повторюсь, «по его рассказам», а там — кто его знает. Ну умеет человек войти в доверие, что поделать. При своём не самом крупном телосложении, Гамлет, не боясь, шутил над всеми и никто на него не обижался. Благодаря красноречию и умению найти общие темы он слыл любимчиком девчонок.

Однажды его отправили на обучение в Москву. Заведение серьёзное и, как подобает, режим соблюдался даже в общежитии. В общем, не загуляешь. В то же время на этаж подселили девушку. Статную, красивую, и, судя по тому, что Гамлету не хватало рук показать всю широту её женской души, формы были впечатляющие.

— Да вы что, да там, да это, да я тебе говорю, — именно так звучало описание девушки со слов Гамлета.

Если Гамлету не хватило эпитетов описать её более детально, не захлебываясь собственными эмоциями, значит там действительно была как минимум Моника Беллуччи. Да. По жестикуляции рассказчика всё указывало именно на неё.

Гамлет говорил, как она, обворожительно улыбаясь, отшивала раз за разом паломников, обивающих порог её двери. И делала она всё это с такой женственностью и шармом, что парни даже на обратном пути продолжали по-идиотски улыбаться.

Посмотрев со стороны, Гамлет всё же нашёл время подойти к ней. Он понимал, что со своим средним ростом, грубыми чертами лица и небольшим шрамом на виске, мягко сказать, выглядит не очень конкурентоспособно. Даже краснодарский загар и черные густые волосы никак не выделят его в разнообразии поклонников. Принимая во внимание исходные данные, он чётко осознавал, что его крейсеру «Аврора» не под силу взять штурмом жгучую черноглазую бригантину. И как бы ни манила её шикарная корма и пышные паруса, перспектива оказаться на кладбище разбитых кораблей Гамлета не радовала.

Просчитав всё наперёд, он сказал ей прямо:

— Извини, тебя достали уже. Я понимаю, что буду сотым в списке, кого ты вежливо пошлешь, но я не подкатываю. Мне нужна помощь, — шокировав прямотой и завоевав внимание, он осторожно изложил просьбу.

Так как у них сто процентов ничего не выйдет, он уговорил её помочь в другом деле. Каждый раз, когда Гамлет приводил новую пассию в общежитие, то подавал знак, и Моника скидывала свой пропуск из окна. По этому пропуску барышня благополучно входила в общежитие и делила ночь с нашим героем, жадно упиваясь его рассказами. В перерывах, естественно.

Всё гениально и просто! А? Какая задумка! Какой полёт мысли! Вот такие находчивые люди и нужны в нашей работе. Браво, Гамлет!

Кстати, благодаря находчивости черноволосый герой стал единственным другом Бригантины, с которым можно было спокойно поговорить. И да, за частыми беседами она всё-таки что-то разглядела в грубоватом, но открытом и загорелом парне. Ну, в общем, вы поняли, к чему всё пришло. И как ему это удается? Остается лишь разводить руками и аплодировать стоя. Шекспир бы прослезился и переписал пьесу, если бы не почивал уже несколько столетий в церкви Святой Троицы. Хотя, если бы ему там кто-нибудь рассказал, думаю, он бы не поленился встать и лично познакомиться с современным Гамлетом.

Примечания

14

В армии нательное белье белого цвета