Восемь идеальных убийств

Питер Свонсон, 2020

Детектив про восемь знаменитых романов с идеально продуманными преступлениями. Ода классике жанра. Как избежать наказания за убийство? Оно должно казаться невозможным. Несколько лет назад бостонский книготорговец Малколм Кершоу, специалист по остросюжетной литературе, составил для своего интернет-блога список детективов. В каждом из них было описано идеальное – нераскрываемое – убийство. Список представлял классику жанра – «Убийства по алфавиту» Агаты Кристи, «Незнакомцы в поезде» Патриции Хайсмит, «Утопленница» Джона Макдональда, «Тайная история» Донны Тартт, «Двойная ловушка» Джеймса Кейна… Всего романов было восемь, и Малколм назвал свой список «Восемь идеальных убийств». А теперь в его магазин пришла с визитом агент ФБР. Кто-то начал серию странных, практически необъяснимых убийств, и она уверена, что преступник действует строго в соответствии со списком Малколма, стремясь воплотить в жизнь сюжет каждого из романов. Более того, в ФБР полагают, что убийца хорошо знает Кершоу – и старается подставить его. Как ни крути, а автор списка сейчас стал главным подозреваемым. Более того, до совершения всех восьми «идеальных убийств» пока еще далеко… Кто станет следующей жертвой? «Гениальная игра в кошки-мышки». – The Times «“Восемь совершенных убийств” порождают у читателя различные ожидания, чтобы затем безжалостно разрушить их, и создают подозреваемых, которые отпадают один за другим». – Wall Street Journal «Хитрющий детектив в стиле “кто-это-сделал”». – New York Times Book Review «Захватывающе оригинально… Это… многослойная тайна, наполненная двуличием, предательством и местью – и все это не на поверхности… Свонсон знает толк в мести и убийствах. Читатели не будут разочарованы». – USA Today «Очень увлекательно». – Daily Mail «Умно и интригующе… Настоящее пиршество для всех фанатов острого сюжета: убийца, воплощающий в жизнь классику жанра. И не успеете вы произнести «Агата Кристи», как Свонсон уже порвет вас на кусочки крутыми поворотами своего сюжета… Высший пилотаж». – Лиза Гарднер «Адски классное развлечение». – Энтони Горовиц

Глава 5

На диване я начал уже проваливаться в сон, так что встал, сполоснул пивные бутылки, выбросил остатки сэндвича, почистил зубы и переоделся в пижаму. Потом подошел к полкам и нашел нужную книгу — «Утопленницу». У меня имелась оригинальная версия в мягком переплете серии «Золотая медаль»^[26], изданная в тысяча девятьсот шестьдесят третьем. С такой же кричащей кичевой обложкой, как и вообще у большинства покетбуков Джона Д. Макдональда середины прошлого века. На этой темноволосую женщину в белом бикини затягивала в мутные зеленые глубины пара бледных рук, вцепившихся в ее стройные ножки. Подобно прочим подобным обложкам, она обещала читателям сразу две вещи: секс и смерть. Я провел большим пальцем по срезу, взъерошивая страницы, и ноздри сразу кольнул характерный затхлый запашок старого «покета». Я всегда любил этот запах, хотя моя коллекционерская сторона хорошо знала: это признак того, что книгу годами держали в ненадлежащих условиях, наверняка просто в картонной коробке на полу или в сыром подвале. Но меня этот запах моментально вернул в «Книжный развал Энни», где я начал покупать книги еще шестиклассником.

Вырос я в Мидлхэме, в сорока пяти минутах езды к западу от Бостона. Год, когда мне исполнилось одиннадцать, знаменовался еще и тем, что мне наконец-то разрешили проезжать на велике полторы мили по Дартфорд-роуд до городского центра Мидлхэма. Там имелось всего три торговые точки: заштатный универмаг, который назывался «Мидлхэмский универсальный магазин» (в отчаянной попытке изобразить нечто более пафосное, чем то, что он собой на самом деле представлял), антикварная лавка, пристроившаяся в старом здании почты, и «Книжный развал Эмми» — букинистический сетевой магазинчик, управляемый чистокровным англичанином по имени Энтони Блейк. Продавалось там в основном всякое массовое чтиво — все эти малоформатные книжонки, которые можно засунуть в задний карман, — и вот как раз там-то я и покупал романы Яна Флеминга, Питера Бенчли^[27] и Агаты Кристи, которые провели меня через мои юные годы. Именно здесь я почти наверняка и приобрел «Утопленницу», равно как и практически все вышедшие книги про Тревиса Макги — из самой знаменитой серии Джона Д. Макдональда. Внесерийных романов у Макдональда крайне мало, но к тому моменту, как я начал кататься на велике в центр, в моей части Массачусетса, видать, как раз помер какой-то ярый поклонник детективов, поскольку магазинчик оказался вдруг буквально завален всяким дешевым криминальным чтивом — книжками не только Джона Д. Макдональда, но и Микки Спиллейна, Алистера Маклина и романами Эда Макбейна про Восемьдесят седьмой полицейский участок^[28]. За каждую вылазку я позволял себе приобрести три книги, на что уходили практически все мои скромные сбережения. В те дни на то, чтобы прочесть три книги, у меня уходило около недели — а иногда и вовсе три дня, — но я всегда был рад и перечитать те, что у меня уже были. По-моему, с тех самых пор «Утопленницу» я не перечитывал — практически с детства, — но основу сюжета помнил достаточно хорошо.

Злодей в ней — а вернее, злодейка — некая весьма набожная секретарша, компенсирующая свою подавленную сексуальную энергию при помощи физических упражнений. Убивала она тех, кого считала грешниками, включая и замужнюю женщину, закрутившую роман с ее боссом. Утопила ее из засады, надев акваланг и притаившись на дне пруда, в котором эта женщина обычно купалась. Ухватила за ногу и затащила под воду. Это литературное убийство я никогда не забуду. Когда я составлял свой перечень «идеальных убийств», этот сюжет сразу пришел мне в голову. Книгу я перечитывать не стал — и так отлично все помнил.

Я взял «Утопленницу» с собой в постель. Прочитал первый абзац — все слова в нем казались такими знакомыми, что вызывали жутковатую оторопь. Книги — это путешествие во времени. Все истинные читатели знают это. Но книги не просто отправляют вас в то время, в которое были написаны, — они могут вернуть вас в прошлую версию самого себя. Когда я открывал этот затрепанный томик в последний раз, мне наверняка было лет одиннадцать или двенадцать. Мне нравится думать, что это было летом — что в тот момент я лежал поздно вечером в своей тесноватой спаленке под единственной простыней, и наверняка комары зудели по углам комнаты. Мой отец слушал пластинки в гостиной, чуть ли не на полной громкости — в зависимости от того, насколько бывал пьян. Большинство ночей заканчивалось одинаково: приходила мать и убавляла звук — обычно это был джаз, хотя иногда отец мог переключиться на фьюжн вроде Фрэнка Заппы или «Уэзэр Рипорт»^[29], — и он принимался поносить ее, что она его не понимает. Но это был всего лишь фоновый шум. Потому что на самом-то деле я находился вовсе не у себя в спальне. На самом-то деле я находился во Флориде, в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году, якшался с какими-то мутными мафиозными застройщиками и разбитными разведенками, пил коктейли из высоких стаканов. И вот теперь вновь оказался там, уже в почти что сорокалетнем возрасте: мои глаза пробегают по тем же самым словам, в руках та же самая книжка, что и двадцать восемь лет назад, — та самая книжка, которую какой-нибудь бизнесмен или домохозяйка держали в руках полвека тому назад. Настоящее путешествие во времени!

Закончил я книгу около четырех утра. Почти уже вылез из кровати, чтобы взять следующую, но решил все-таки попробовать немного поспать. Перекатился на живот, размышляя о прочитанном, о том, каково это — безмятежно барахтаться в пруду, когда что-то вдруг хватает тебя за ноги снизу и тянет к смерти. А потом, поскольку меня понемногу начал одолевать сон, в голову вплыло лицо моей жены, как это всегда и бывало. Но снилась мне не она и не сцены из «Утопленницы». Снилось, что я бегу и что за мною гонятся.

Тот же самый сон, который снился мне каждую ночь в моей жизни.

* * *

На улице еще мело, когда утром я вышел из квартиры, но снегопад сменился легкой поземкой — половина снега, висящего в воздухе, была поднята с земли ветром, который все еще задувал порывами. Навалило уже фута на два. Улицы более или менее расчистили, но убрать снег с тротуаров никто не удосужился, так что я двинулся прямо посреди проезжей части, стараясь сохранять осторожность на крутом спуске к Чарльз. Хотя небо было укутано облаками, денек стоял светлый — наверное, из-за всего этого первозданного снега. С собой я прихватил свою старую велокурьерскую сумку, закинув ее на ремне через плечо.

До отеля я добрался чуть раньше назначенного времени. «Плато» представлял собой недавнее дополнение к моей части Бостона — небольшой бутик-отель в перестроенном здании склада прямо на Чарльз-стрит. При нем имелись шикарный ресторан и симпатичный бар, куда я временами заглядывал под вечер по понедельникам, когда устрицы стоили всего по доллару за штуку.

— У меня тут встреча за завтраком, — сообщил я единственной находящейся в пределах видимости сотруднице отеля, женщине с печальными глазами за стойкой, и она направила меня мимо бара в небольшую обеденную зону штук на восемь столиков.

Никакого распорядителя, чтобы усадить меня, тут не наблюдалось, так что я уселся сам за угловой столик возле большого окна, выходящего прямо на кирпичную стену. В помещении я оказался единственным посетителем и вскоре начал гадать, работает ли тут кто-нибудь вообще или же персонал просто не смог добраться на работу из-за снегопада. И тут, практически одновременно, через болтающиеся распашные двери кухни протолкался мужчина в накрахмаленной белой рубашке и черных брюках, а на входе в столовый зальчик со стороны вестибюля появилась агент Малви. Заметив меня, она подошла в тот самый момент, когда официант бросил перед нами меню. Мы оба заказали кофе и сок.

— А у ФБР неплохой бюджет командировочных, — заметил я.

На миг она вроде как смутилась, а потом произнесла:

— Ну… Я забронировала этот отель сама, потому что он близко от вашего магазина. Не знаю, возместят ли.

— Как спалось? — спросил я. У нее были темно-малиновые круги под глазами.

— Да почти никак. Я читала.

— Я тоже. А что читали?

— «Тайну Красного дома». Решила, что пойду по вашему списку с самого начала.

— И что скажете? — спросил я, отпивая кофе — наверное, слишком поспешно, поскольку тут же обжег язык.

— Неплохо. Хитро закручено, в жизни не угадала бы концовку. — Малви прикоснулась к своей фарфоровой чашечке, не поднимая ее со стола, после чего низко наклонилась, поджав губы, и чуть-чуть отпила сверху. В этом маневре было что-то птичье.

— Честно говоря, — произнес я, — я понимаю, что у меня были причины включить эту книгу в список, но не помню всех подробностей. Я читал ее очень давно.

— Все примерно так, как вы и описывали. Тайна запертой комнаты в сельском доме, причем довольно курьезная. Мне все время припоминалась «Улика»^[30], та игра…

— Полковник Мустард в библиотеке.

— Вот именно. Но тут все еще круче.

Она стала в общих чертах излагать сюжет, и все начало понемногу возвращаться. Есть некий Марк Эблетт, богач, который живет в загородном доме — таком сугубо английском доме, который словно специально создан для того, чтобы в нем когда-нибудь произошло убийство. Он получает письмо от своего давно забытого брата — «паршивой овцы в семье» — с сообщением, что тот прибывает погостить из Австралии. Когда этот брат приезжает, ему велят подождать хозяина у него в кабинете. Слышится выстрел. Брат из Австралии мертв, а Марк Эблетт исчезает. Все указывает на то, что Марк убил своего собственного брата и сбежал.

Сыщик в этой книжке — на самом деле не более чем случайный знакомый одного из гостей особняка. Зовут его Тони Джиллингем, и на пару с этим своим приятелем Биллом он и берется за расследование. Выясняется, что есть потайной тоннель, который ведет под домом от кабинета до самого поля для гольфа, и имеется, естественно, еще великое множество прочих тайн.

— Не было никакого брата, так ведь? — перебил я ее.

— Совершенно верно. Настоящий брат умер много лет назад и во всем этом действе никак не участвовал. Марка Эблетта уговорили изобразить его, а потом убили. Но это не та часть убийства, которую я нахожу хитроумной. А вы?

Говорила Малви быстро, и только после того, как она сделала передышку, я осознал, что от меня ожидают ответа.

— По-моему, я включил эту книгу в список, поскольку тот, кого все считают убийцей, — это на самом деле еще и труп. Один и тот же человек, но только настоящий убийца знал об этом.

— Можно я зачитаю раздел, который подчеркнула ночью?

— Конечно, — отозвался я, и она вытащила из своей сумки книжку в бумажной обложке и начала перелистывать страницы. Мне с моего места было видно, что Малви подчеркнула там несколько фраз. Я сразу подумал о своей жене — как она всегда читала с ручкой в руке, готовая написать что-нибудь в любой книге, которая попадала к ней в руки. Я вдруг порадовался, что не отдал агенту Малви дорогущее первое издание «Незнакомцев в поезде».

— Так… Вот оно, — произнесла она, разглаживая развернутую книгу на столе и подаваясь вперед, чтобы приступить к чтению. — «Инспектор по прибытии, — насколько я понимаю, имеется в виду по прибытии в дом, — нашел одного человека мертвым, другого исчезнувшим. Бесспорно, крайне вероятно, что исчезнувший человек застрелил мертвого человека. Но более чем крайне вероятно, практически достоверно было, что инспектор начнет с предположения, что это крайне вероятное решение — единственно возможное, а потому будет не склонен рассматривать без предубеждения любой иной вариант»^[31].

Покончив с цитатой, Малви закрыла книгу.

— Это заставило меня задуматься, — продолжала она. — Если б вы собирались совершить убийство на основе этой книги, как бы вы это проделали?

Видать, я заметно смутился, поскольку агент добавила:

— Вам обязательно понадобился бы кабинет в загородном особняке, чтобы застрелить кого-нибудь?

— Нет, — ответил я. — Пожалуй, я просто убил бы двоих, а потом спрятал один из трупов и выставил бы все так, будто убийца ударился в бега.

— Вот именно, — сказала она.

Официант терпеливо нависал над столом, так что мы оба сделали заказы. Агент Малви выбрала яйца флорентин со шпинатом. Я не был голоден, но заказал два яйца пашот на подсушенном хлебе, с кусочками свежих фруктов сбоку. Когда официант удалился, она произнесла:

— Это заставляет меня задуматься о правилах.

— О каких еще правилах?

— Смотрите, — начала Малви, на секунду задумавшись. — Если бы передо мной стояла задача… если б я задалась целью совершить восемь убийств, перечисленных в вашем списке, тогда было бы полезно установить себе какие-то рамки. Некие правила. Копировать ли убийства в точности, как в книгах? Или следовать лишь их общей идее? Насколько значительной должна быть схожесть?

— Так вы считаете, что правила требуют от убийцы максимально придерживаться методики каких-то конкретных убийств из книг?

— Нет, не до мельчайших подробностей, лишь их основной концепции. Убийца лишь приспосабливает почерпнутые в книгах идеи к реальной жизни. Если задача в том, чтобы тупо подражать книгам, тогда вы можете просто пристрелить кого-нибудь в библиотеке загородного особняка и спокойно умыть руки. Или, в случае с «Убийствами по алфавиту», в точности их скопировать. Ну, сами понимаете — найти кого-нибудь по имени Абби Адамс, живущего в Астоне, убить его первым и так далее. Но дело не только в этом — дело в том, чтобы все проделать правильно. Должны быть какие-то правила.

— Так что в случае с «Тайной Красного дома» задача лишь в том, чтобы нацелить полицию на подозреваемого, которого они в жизни не найдут и никогда не смогут допросить?

— Вот именно, — агент Малви кивнула. — Вот это уже будет и в самом деле по-умному. Я всю ночь только об этом и размышляла. Предположим, я хочу убить кого-нибудь… своего бывшего бойфренда, к примеру.

— Предположим.

— Если я просто убью его, то сразу же попаду в число подозреваемых. Но скажем, я убиваю двоих — типа как своего бывшего и его новую подругу, скажем, — и делаю так, чтобы тело этой подруги никогда не нашли. Таким образом, навожу всех на мысль, будто она просто сбежала. Полиция не станет выяснять личность убийцы — они будут думать, что она и так уже им известна.

— Это будет не так-то просто, знаете ли, — заметил я.

— Ха, — фыркнула она. — Вообще-то я вряд ли стала бы рассматривать такой вариант.

— Потому что убийца должен желать смерти сразу двум людям.

— Точно.

— И спрятать тело не так-то просто.

— Это вы не из собственного опыта утверждаете? — поинтересовалась Малви.

— Я прочел целую кучу детективов.

— По-моему, мне действительно стоит присмотреться к преступлениям, в которых основной подозреваемый бесследно исчез.

— А это обычное дело? — спросил я.

— Вообще-то нет, на самом деле. В наши дни не так просто взять и исчезнуть. Большинство людей оставляет достаточно четкие следы. Но да, такое случается.

— По-моему, в этом и вправду что-то есть, — задумчиво произнес я. — Вопрос лишь в том, чтобы найти сразу двух заслуживающих смерти жертв — может, преступников, или еще каких-нибудь мерзавцев, — один из которых умрет, а другой исчезнет. То есть, если ваша теория верна… Как мы назовем нашего подозреваемого? Нам нужно имя.

— Почему бы нам не назвать его… — Малви примолкла.

— Что-нибудь птичье?

— Нет, это только все запутает. Давайте назовем его Чарли, — предложила она.

— Почему Чарли?

— Да просто первое, что пришло в голову. Хотя нет, не совсем так. Я пыталась выдумать имя, держа в голове имитацию, и сразу вспомнила про своего кота в детстве, который отлично умел имитировать голодные обмороки, и звали его как раз Чарли.

— Бедный Чарли… Разве он заслуживает, чтобы его имя использовали таким вот образом?

— Вообще-то да. Настоящий убийца был, а не кот. Каждый день то мышку, то птичку притаскивал.

— Супер, — сказал я.

— Значит, Чарли.

— Так о чем бишь я? Ах да, о необходимости пары жертв, того заслуживающих. Чарли не по вкусу убивать ни в чем не повинных людей.

— Мы этого точно не знаем, но такое вполне возможно, — заметила Малви, слегка отодвигаясь от стола и позволяя официанту поставить перед ней тарелку. — Спасибо, — поблагодарила она его, подхватывая вилку. — Не возражаете, если я буду есть и говорить? Вчера я осталась без ужина, жутко есть хочется.

— Не, все нормально, — отозвался я.

Принесли мои яйца пашот, и при виде их, при виде этих полупрозрачных по краям белков, в желудке вдруг что-то перевернулось. Я подцепил на вилку кубик дыни-канталупы.

— Может, я и ошибаюсь, — проговорила агент Малви, прожевав первый кусок, — но все это вполне может иметь какое-то отношение и к вам, конечно же. Кто-то пытается привлечь ваше внимание, кто-то пытается вас подставить.

Произнося эти слова, она шире открыла глаза. Я оттопырил нижнюю губу, словно размышляя над такой вероятностью.

— Если дело в этом, — наконец сказал я, — тогда есть смысл убедиться, что все эти убийства действительно основаны на книгах из списка.

— Точно, — согласилась Малви. — Вот потому-то я и хочу получше приглядеться к тому, что произошло с Элейн Джонсон, той жертвой инфаркта…

— Которую то ли убил, то ли не убил Чарли, — закончил я.

— Но если это все-таки его рук дело, мне нужно побывать на месте преступления. Там может найтись что-то, привязывающее его к «Смертельной ловушке».

— Хочу сделать важное признание, — произнес я, наблюдая, как щеки агента Малви розовеют от предвкушения. — Вообще-то я никогда не видел спектакль по этой пьесе и даже не читал ее. Но фильм смотрел, причем вполне уверен, что он очень близок к оригиналу. Короче говоря, мне очень стыдно.

— Ничего удивительного, — буркнула она, но тут же рассмеялась. Лицо ее уже не было красным.

— Итак, в фильме, только о котором я и могу говорить, — продолжал я, — жертва умирает от инфаркта, когда видит, как человек, которого она считает давно умершим, вдруг объявляется у нее в спальне и убивает ее мужа. Элейн Джонсон нашли в спальне?

— Я проверю, — пообещала агент Малви. — С ходу не припомню. Хотя знаете, когда вы сказали, что хотите сделать признание, мне показалось, будто вы собираетесь сказать что-то другое.

— Вы думали, я признаюсь, что я и есть Чарли, — сказал я, надеясь, что это прозвучало шутливо.

— Нет, — отозвалась она. — Я думала, вы собираетесь признаться в том, что знали Элейн Джонсон.

Примечания

26

«Золотая медаль» (англ. Gold Medal) — серия дешевых книг карманного формата в мягкой обложке американского издательства «Фосетт пабликейшнс», открытая в 1950 г. В те времена такой формат был новинкой.

27

Ян Флеминг (1908–1964) — автор серии романов про Джеймса Бонда; Питер Бенчли (1940–2006) наиболее известен своим романом «Челюсти» и сценарием одноименного фильма, моментально расхватанного на цитаты.

28

Микки Спиллейн (1918–2006) — один из основоположников американского «крутого» детектива; Алистер Маклин (1922–1987) — автор в основном шпионских приключенческих романов, действие которых происходит во время Второй мировой войны; Эд Макбейн (1926–2005) наиболее известен благодаря своей серии романов про 87-й полицейский участок некоего большого города, в котором безошибочно угадывается Нью-Йорк.

29

Фрэнк Винсент Заппа (1940–1993) — американский композитор, автор-исполнитель, музыкант-экспериментатор; «Уэзэр Рипорт» (Weather Report, «Прогноз погоды») — американская джазовая группа, образованная в Нью-Йорке в 1970 г. и просуществовавшая до 1986 г.

30

«Улика» («Clue», у нас иногда демонстрировался под названием «Разгадка») — до предела гротесковый фильм про «типично английское убийство», хоть дело и происходит в Штатах: старинный особняк, его таинственный хозяин, гости и слуги, непонятным образом связанные друг с другом… Полковник Мустард с моноклем в глазу — наверное, самый картинный его персонаж. Забавно, что в разных кинотеатрах фильм демонстрировался с тремя разными концовками (была еще и четвертая), которые свели вместе лишь при записи на видеокассету. Ничего удивительного, ведь в основе сюжета — настольная игра «Cluedo».

31

Цитата приводится в переводе И. Гуровой.