Локдаун

Питер Мэй, 2020

Всемирно известный, любимый критиками и публикой, Питер Мэй вновь удивляет читателей своим криминальным триллером, описывая мир, скорого наступления которого никто не мог предвидеть и в котором мы все оказались в 2020 году. «Локдаун» – это виртуозно написанный роман, в котором каждый тщательно выверенный факт стоит на своем месте. «Локдаун» – это Лондон на фоне глобальной эпидемии. Эта книга, которая описывает опыт выживания в закрытом городе под угрозой смертельного вируса, была написана в 2005 году, но 15 лет назад показалась издателям неправдоподобной дистопией, а сейчас удивляет и пугает своим правдоподобием, которое до дрожи напоминает предвидение.

Глава 2

I

Макнил припарковал свой «Форд фокус» у автобусной остановки напротив отделения неотложной помощи на Ламбет-Палас-роуд, в полной уверенности, что не помешает ни одному из четырех автобусов, которые обычно ходили по этому маршруту.

Ворота и забор парка Архиепископа снесли, чтобы дать доступ тяжелой строительной технике. Макнил узнал фургоны без опознавательных знаков, принадлежащие судебно-медицинским экспертам, — тем нетрудно было его опередить, поскольку лаборатория находилась всего в нескольких минутах ходьбы от узкой тропы с южной стороны парка.

После закрытия столицы на карантин судебно-медицинской службе пришлось стянуть все ресурсы в одно здание, и лаборатория криминалистической экспертизы переехала на Ламбет-роуд — эта улица стала пристанищем для большинства медицинских и научных подразделений полиции. Сейчас назначенные по делу криминалисты стояли в ожидании Макнила.

Макнил осмотрел руины парка и огромные машины, застывшие без дела в искореженных останках когда-то крохотного оазиса зелени посреди моря стекла и бетона. Сотни рабочих в заметных издалека оранжевых комбинезонах стояли группками, болтали и курили. В туманном утреннем свете группа призрачных фигур в масках и белых костюмах химзащиты сгрудилась у ямы, которую предстояло залить бетоном. Мужчина в костюме, шерстяном пальто до щиколоток и белой каске аккуратно пробирался по грязи к Макнилу. На мужчине была стандартная белая маска, как и на Макниле, но он не стал подходить близко.

— Инспектор Макнил?

Макнил тоже не стал приближаться и настороженно оглядел мужчину.

— Угу. А вы кто?

— Дерек Джеймс. Я из офиса заместителя премьера. Надеюсь, вы понимаете, почему я не пожимаю вам руку.

— Чего вы хотите?

Макнил всегда переходил сразу к делу.

— Я хочу, — сказал Джеймс с оттенком раздражения, — чтобы строители быстрее вернулись к работе.

— Тогда чем скорее мы перестанем болтать, тем скорее я сделаю все необходимое и оставлю вас в покое.

Макнил прошел мимо него к сборищу призраков.

Джеймс потрусил следом, по-прежнему стараясь не заляпать ботинки грязью.

— Видимо, вы не поняли, мистер Макнил. Строительство ведется по парламентскому акту о чрезвычайной ситуации. На него тратятся миллионы фунтов. И существует четкое расписание. Задержка может стоить жизней.

— Кое-кто уже умер, мистер Джеймс.

— Это значит, что им уже не помочь. А другим еще можно.

Макнил остановился и развернулся к представителю премьера. Тот немедленно отскочил, словно боялся, что Макнил на него дыхнет.

— Послушайте, в этой стране каждый имеет право на правосудие. Живой или мертвый. Это моя работа. Следить за тем, чтобы свершилось правосудие. И когда я закончу, можете заниматься своим делом. А до того держитесь от меня подальше. — Макнил снова развернулся и потопал по грязи к людям в костюмах химзащиты. — Что у нас тут?

— Мешок с костями, Джек, — сказал один из них, из-за маски голос звучал приглушенно. — Яму выкопали только вчера. Кто-то бросил кости ночью. — Он посмотрел на сотни лиц, наблюдающих за ними издалека. — И эти ребята хотят, чтобы мы немедленно убрались отсюда.

— Всему свое время.

Еще один мужчина в костюме химзащиты протянул Макнилу пару бахил.

— Вот, держи, лучше надень.

Макнил натянул бахилы и заглянул в яму. Внизу скрючился человек.

— Это кто там?

— Твой старый приятель.

Макнил закатил глаза.

— Вот ведь повезло! — процедил он сквозь зубы. — Том Беннет!

Криминалист ухмыльнулся под маской, и та натянулась на лице.

Макнил с хлопком надел латексные перчатки и протянул руку.

— Помоги спуститься.

Это был дорогой спортивный портплед с логотипом PUMA. Том открыл его руками в перчатках и поднял голову, когда Макнил приземлился рядом.

— Не подходи ко мне слишком близко, — предупредил Том. — Никогда не знаешь, что можно подхватить.

Макнил оставил его слова без внимания.

— И что там? — спросил он.

— Детские кости.

Макнил наклонился, чтобы получше рассмотреть. Кости были очень белыми, словно их держали на солнце, печальный комплект, оставшийся от того, что когда-то было человеческим существом. Макнил тут же отпрянул от вони — как у мяса, месяц пролежавшего в холодильнике.

— Что это за вонь?

— От костей.

Морщинки в уголках глаз криминалиста показали, что его повеселило отвращение Макнила.

— Не знал, что кости воняют.

— А то как же. Два или даже три месяца после смерти.

— Так этот ребенок еще недавно был жив?

— Совсем недавно, я бы сказал, судя по запаху.

— Тогда что произошло с плотью?

— Кто-то снял ее с костей. При помощи довольно острого ножа. — Обеими руками Том аккуратно поднял длинную кость ноги. — Бедренная кость. Вот здесь видны бороздки, оставленные ножом, или что там использовали. Довольно глубокие и широкие, так что это был тяжелый инструмент.

Макнил осмотрел надрезы и выщерблины в кости, в основном идущие параллельно и под углом к кости, как от повторяющихся движений сбоку.

— Значит, не эксперт в этом деле?

— Не знаю, кого можно назвать экспертом в срезании плоти с костей, но работа довольно грубая. — Том осторожно провел пальцем по головке кости. — Видишь, вот здесь, у сустава, он устроил просто кашу, остались высохшие остатки ткани и сухожилий в том месте, куда он не сумел добраться.

Макнил снова заглянул в мешок и осторожно приподнял нечто, похожее на изгиб маленького ребра. Он наклонил голову и с любопытством уставился на кость, проводя пальцами по гладкому белому изгибу.

— Как удалось так хорошо очистить кости?

Том пожал плечами.

— Скорее всего, кости отмыли. Я и сам так делаю время от времени, когда хочу очистить череп. Вывариваю его в хлорке и стиральном порошке.

— А разве это не уничтожило бы запах?

В уголках глаз Тома снова появились морщинки смеха.

— Костный мозг продолжает разлагаться, сваришь ты его или нет.

Макнил опустил ребро обратно в мешок и встал. Вгляделся в лица тех, кто наклонился над ямой, попытавшись перехватить разговор, потом снова посмотрел на Тома.

— Можешь определить пол?

— Пока нет. Но возраст где-то между девятью и одиннадцатью.

Макнил задумчиво кивнул, гадая, как проводят аутопсию расчлененного скелета.

Словно прочитав его мысли, Том тоже выпрямился и пояснил:

— Естественно, я не могу провести настоящее вскрытие. Только разложить кости и поискать какие-нибудь ключики. — Из-под полиэтиленовой шапочки Тома выбилась белокурая прядь, а васильковые глаза так откровенно уставились на Макнила, что тому пришлось отвернуться. — Конечно, я не эксперт в этом деле, то есть, не знаю, что куда положить. С ребрами я еще разберусь, но необязательно в нужном порядке. Могу найти кости пальцев, но не знаю, от какой они руки. Для этого понадобится антрополог.

Макнил заставил себя посмотреть патологоанатому в глаза.

— А это проблема?

— Она больна.

— Ясно.

— Но могу провести общую оценку, отметить повреждения на костях и отсутствующие части, извлечь костный мозг и провести токсикологическую экспертизу. — Он помедлил. — Предлагаю подключить Эми. Она разбирается в черепах и много раз идентифицировала трупы.

При упоминании Эми у Макнила екнуло сердце, и он задумался, не отразилось ли это на лице. Может, он слегка покраснел. Том как будто пристальнее всмотрелся в него, словно ожидая какого-то сигнала, но если и так, глаза патологоанатома ничего не выдали.

— Конечно, если ты так считаешь, — ответил Макнил и протянул руку, чтобы ему помогли выбраться.

— Осторожней, — быстро произнес Том. — Кое-кто считает, что ко мне опасно поворачиваться задом.

Макнил медленно повернул голову и посмотрел на него. Мрачный взгляд излучал такую угрозу, что слова не понадобились.

— Какой же ты все-таки мужлан, — ухмыльнулся Том.

Над строительной площадкой повисла тишина, похожая на низко стелющийся туман. Здесь, в самом сердце столицы, это было нечто из ряда вон. Никакого шума уличного движения, ни громких разговоров или смеха, ни гула самолетов, заходящих на посадку в Гатвике или Хитроу, над головой. Лишь заунывные крики чаек, улетевших выше по течению, чтобы скрыться от штормов Северного моря, — белые лоскуты в небе, стервятники, кружащие в ожидании гибели всего мира.

Смерть уже пришла, но на костях не осталось поживы.

Макнил осознал, что все смотрят на него. Не приближаясь, чиновник из правительства скрестил руки на груди.

— Ну и?

— Все должны покинуть площадку, — ответил Макнил. — Мы ее закроем и обыщем.

Представитель правительства наклонил голову набок. Лишь глаза выдавали гнев.

— Тогда будут проблемы, — сказал он.

— Проблемы будут у того, кто не сделает, что велено, — повысил голос Макнил, чтобы слышали все рабочие. — Это место преступления. Убийства.

II

— Ты что ему наговорил, мать твою?

— Сказал, что это место преступления и нам нужно его прочесать.

Лейн бросил на Макнила скептический взгляд.

— В общем, что бы ты там ни сказал, он весь на говно изошел. Ты хоть понимаешь, что сейчас на меня льется?

— Могу себе представить.

— Уверен? — Лейн посмотрел на часы и взял пульт, чтобы включить стоящий на полках с папками телевизор. — А знаешь, когда тридцать лет назад я приехал в Лондон из Глазго, то думал, что расстался с ковбоями вроде тебя. Здесь люди привыкли к хорошим манерам, усекаешь?

— Ага, угрожают вежливее.

Лейн сердито уставился на него.

— Вот уж не думал, что аккурат перед пенсией столкнусь с шотландским отморозком.

Он увеличил громкость телевизора. Снова передавали про смерть премьер-министра, и Лейн явно хотел послушать.

Макнил взглянул на фотографию в рамке, стоящую на полке за столом, — портрет главного инспектора и его жены. Странная парочка. Лейн — выходец из Глазго, из семьи копа старой закалки, рабочей лошадки. Он матерился почем зря, любил грубые хохмы и вечно лез в драку. Волосы он зачесывал с бриолином, а выбритые до блеска щеки с проступившими от пьянства венами щедро поливал одеколоном «Олд спайс». О его приближении можно было догадаться по запаху. С другой стороны, его жена была утонченной дамой, дочерью врача из Челси, любила оперу и театр и читала лекции по драматургии в лондонском университете королевы Марии. Жили они где-то на западе, в большом таунхаусе за городом. В обществе жены Лейн превращался в другого человека. Макнил понятия не имел, что она нашла в Лейне, но как бы то ни было, жена пробуждала в муже лучшее. Так иногда получается у некоторых людей. Макнил подумал, что, хотя Марта не пробудила в нем худшие черты, но и лучшие не оживила. Он завидовал семейным отношениям Лейна.

Он заглянул через открытую дверь в комнату детективов. Там дежурили только пара детективов с горсткой административных работников и полицейских в форме. Пандемия собрала свою дань и тут.

Что-то в новостях привлекло внимание Макнила, и, повернувшись, он увидел, как сидящие за столом мужчины в темных костюмах что-то бубнят в микрофоны. Все они были в масках, как и бомбардирующие их вопросами журналисты. Лицо человека по центру стола в последние несколько месяцев все стали узнавать даже в маске. У него были большие темные глаза под густыми черными бровями, контрастирующими с белокурыми волосами, стриженными под бобрик, и он носил очень своеобразные овальные очки в серебристой оправе. В бархатном, гладком голосе слышался легкий намек на иностранный акцент, происхождение которого невозможно было определить. То был Роджер Блюм, главный врач спецгруппы по борьбе с пандемией компании «Штейн-Франкен».

— Вот клопы вонючие! — выразил Лейн невысказанную мысль Макнила. — Чую, цена на их акции снова скакнет.

«Штейн-Франкен» — французская фармацевтическая компания, чье антивирусное лекарство «Гриппобой» Всемирная организация здравоохранения отобрала еще в преддверие пандемии в качестве потенциально наиболее эффективного средства от птичьего гриппа, если тот начнет передаваться от человека человеку. ВОЗ также предупредила, что такое развитие событий неизбежно. И в результате все страны мира, которые могли себе это позволить, заказали лекарство аж на три с половиной миллиарда евро. Одна Великобритания купила почти пятнадцать миллионов доз для лечения четверти населения. Первыми лекарство получили работники системы здравоохранения. Но средство не особо помогало. В лучшем случае облегчало течение болезни и укорачивало ее длительность, делая выживание более вероятным. Хотя при летальности почти в восемьдесят процентов спросом будет пользоваться любое средство, способное увеличить шансы.

На пресс-конференции «Штейн-Франкен» объявила о дальнейшем увеличении производства «Гриппобоя», чтобы удовлетворить возросший спрос. Циничный журналист из зала спросил доктора Блюма, связано ли увеличение производства с тем, что несколько развивающихся стран намерены производить собственные дженерики. Блюм с легкостью отверг явный намек на то, что его компания заинтересована лишь в сохранении монополии.

— Мы открыли новую фабрику во Франции специально под производство «Гриппобоя», — сказал он. — На следующей неделе она начнет работать. Это давно планировалось. Так что никакой спешки из-за конкуренции. Мы способны производить лекарство быстрее и лучше, чем кто-либо. И контролируем качество, чтобы обеспечить его эффективность.

— Ваша вакцина оказалась неэффективной.

Тон журналиста отражал всеобщее негодование в стране по отношению к тем, кто наживался на мировом бедствии.

— И это прискорбно, — ответил Блюм. — Не из-за примитивных соображений коммерции, а потому что вакцина могла бы спасти жизни.

— Так почему же она не работает? — раздался другой укоризненный голос.

— Потому что мы сделали неверное предположение, — с легкостью ответил Блюм. — Птичий грипп существовал уже давно, но лишь в 1997 году подтвердился первый случай заболевания человека. Тогда вирус передался человеку от птицы. Но с этого момента было лишь вопросом времени, когда птичий грипп объединится с вирусом человеческого гриппа и возникнет форма, передающаяся от человека человеку. Мы знали, что, когда это случится, весь мир попадет в беду. Пандемия была неизбежной и почти наверняка стала бы страшнее, чем испанка в 1918 году. Которая унесла жизни пятидесяти миллионов человек. Так и началась гонка в попытке найти способ победить грипп, прежде чем разразится эпидемия. — Блюм провел рукой по ежику волос на макушке. — И мы одновременно со многими другими попытались создать в лаборатории то, что выглядело бы для иммунной системы как передающийся через людей птичий грипп. Чтобы таким образом создать вакцину. Это значило объединить соответствующие гены птичьего гриппа H5N1 с обычным гриппом человека. Для этого мы выбрали штамм гриппа H3N2, которым чаще всего болеют люди. — Врач покачал головой. — Цель заключалась в том, чтобы поменять местами восемь генов обоих вирусов, один за другим, и посмотреть, какие комбинации создадут версию, легко передающуюся между людьми. Проблема в том, что таких комбинаций двести пятьдесят, и найти верную — все равно что выиграть в лотерею.

— Но вы решили, что у вас получилось.

— Да. Потому что, когда вирус и впрямь появился, мы обнаружили, что создали почти идентичный. Но вот загвоздка: он отличался ровно настолько, чтобы иммунная система не дала себя обмануть, и мы поняли, что потребуется минимум полгода, пока мы сумеем это исправить.

— А кто-нибудь в «Штейн-Франкен» может объяснить, почему эпидемия началась в Лондоне, а не в Азии?

— Это не наша задача, — обтекаемо ответил Блюм. Если он и уловил исходящую от журналиста враждебность, то не подал вида. — Такой вопрос следует задать агентству по охране здоровья. — Он ненадолго умолк. — Но не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться: достаточно одному инфицированному прилететь в Лондон, Нью-Йорк или Париж из Вьетнама, Таиланда или Камбоджи, и он посеет семена. В современный век путешествий мы все живем в одной большой деревне. И создали превосходный инкубатор для взращивания и передачи инфекций — в автобусах, самолетах и метро. Оставалось только дождаться катастрофы.

Программа переключилась обратно на студию, на горячие новости о гонке за власть, начавшейся после смерти премьер-министра. Тут Лейн потерял интерес и выключил телевизор. Он развернулся на кресле и оценивающе посмотрел на Макнила.

— Да ты просто хренов дебил. И к тому же уходишь со службы. Ты же хороший коп… — Он поколебался. Комплимент явно дался ему нелегко. Лейну определенно не хотелось этого признавать. — Мог бы даже через несколько лет занять мое кресло.

— К тому времени Шон почти закончит школу, — тряхнул головой Макнил. — С детьми не бывает вторых шансов. Невозможно повернуть время вспять и вернуться в детство. — Он посмотрел Лейну за спину, через выходящее на Кеннингтон-роуд окно. На магазины и рестораны напротив полицейского участка. «Замки и ключи Трафальгара», ресторан «У Пердони», мужская парикмахерская Питера и «Императорский тандур». Все это он знает лучше, чем собственного сына. Да и в обществе Лейна провел куда больше времени.

— Придется попросить тебя завтра вернуть свой «Гриппобой», как закончишь работу. — Макнил уставился на него. — Прости, Джек. Ты больше не на передовой. Ну, или скоро ее покинешь.

— Ну и ладненько.

Лейн хлопнул ладонями по столу.

— У тебя два часа, чтобы прочесать площадку, прежде чем я пришлю обратно строителей.