Убийцы Мидаса

Питер Аспе, 1996

Морозным утром на одной из центральных улиц Брюгге обнаружен смертельно раненный мужчина. А ночью кто-то взорвал памятник известному фламандскому поэту. Руководство города в панике: главный источник дохода Брюгге – туризм под угрозой. Люди не захотят посещать город, в котором убивают иностранцев и взрывают памятники. Расследование ведет комиссар полиции Ван-Ин. Комиссар разрабатывает несколько версий, но его знаменитая интуиция подсказывает ему, что между убийством и взрывом памятника есть связь. И что хуже всего, будут новые преступления…

Глава 6

Когда на следующее утро комиссар Ван-Ин приехал на работу, там творилось нечто невообразимое. Казалось, разверзся ад. Его коллеги носились по коридорам полиции, словно призраки из второразрядного фильма ужасов. На Ван-Ина, однако, все это не произвело ни малейшего впечатления. И неудивительно. Ведь он всю ночь провел в раю. И теперь, как Данте, он равнодушно взирал на мучения грешников. Ведь муза Ван-Ина, Ханнелоре, ничем не уступала Беатриче.

— Что случилось? Неужто началась третья мировая война? — спросил он пробегавшего мимо инспектора.

Тот с удивлением посмотрел на комиссара, тряхнул головой и, ничего ему не ответив, побежал дальше.

— Похоже, весь мир сошел с ума, — тяжело вздохнув, пробормотал Ван-Ин.

— Здравствуйте, комиссар Ван-Ин, — раздался позади него голос, который Питер узнал бы из тысячи.

Комиссар повернулся и понял, что не ошибся. Перед ним стоял Версавел собственной персоной.

— Привет, Гвидо. Наконец-то я встретил нормального человека в этом сборище безумцев, — проговорил Ван-Ин. — Может, хоть ты объяснишь, что за дерьмо здесь происходит?

В отличие от остальных полицейских Версавел был, по обыкновению, выдержан. Ван-Ин всегда завидовал способности Версавела сохранять спокойствие при любых обстоятельствах.

— Значит, ты ничего не знаешь, комиссар? — удивленно спросил Версавел.

— Нет. А что случилось? — поинтересовался Ван-Ин.

По его лицу Версавел понял, что комиссар действительно ничего не знает.

— Сегодня ночью какой-то сумасшедший террорист взорвал памятник Гвидо Гезелле,^[8] — сказал Версавел.

— Ты шутишь? — недоверчиво глядя на Версавела, спросил комиссар.

— Какие уж тут шутки, я говорю абсолютно серьезно, — ответил Версавел.

— Но почему мне никто ничего не сказал?

Ван-Ин забыл, что вчера вечером отключил телефон, чтобы его никто не беспокоил.

— Блейарт никак не мог до тебя дозвониться. У тебя что-то случилось с телефоном. В восемь вечера он послал к тебе домой патрульную машину, — объяснил Версавел.

— Проклятье! — пробормотал Ван-Ин. — Кто сейчас за главного?

Версавел взглянул на часы и покрутил ус.

— Вы, комиссар, — объявил он со скрытым злорадством.

— О, Иисус Гельмут Христос! — воскликнул комиссар. — Только этого не хватало! Такое прекрасное было утро, и на тебе! — добавил он себе под нос.

— Получается, у тебя нет никакой зацепки, — задумчиво проговорил Версавел.

— Какого черта ты от меня хочешь? — взорвался комиссар. — Я что, должен немедленно предоставить преступника со всеми доказательствами его вины? Да я и о взрыве узнал только что от тебя!

Он сразу же пожалел о своих словах. Версавел не заслужил подобного обращения.

— Прости, Гвидо, — виновато проговорил комиссар. — Не знаю, что на меня нашло.

— Ты уже прощен, — улыбнулся Версавел. Лицо его, как всегда, было невозмутимым.

— Черт возьми! Ты знаешь, как заставить человека проснуться! — воскликнул Ван-Ин, вместе с Версавелом направляясь в 204-й кабинет.

— Ты не единственный, кого сегодня утром заставили проснуться, — сообщил Версавел. — Половину города поставили на уши. Главному специальному уполномоченному трижды за сегодняшнее утро звонил мэр. Сегодня вечером городской муниципалитет собирается созвать экстренное совещание.

— Насколько серьезно пострадал памятник?

— Все не так страшно, как может показаться на первый взгляд, — ответил Версавел. — По словам Блейарта, памятник упал и раскололся на три части.

— Кто-нибудь видел, как это произошло? — спросил Ван-Ин.

— А ты как думаешь?

— Прости. Это был глупый вопрос, — виновато глядя на Версавела, признал Ван-Ин.

«Да перестань ты, наконец, извиняться», — хотел сказать Версавел, но счел за лучшее промолчать.

Ван-Ин сел за свой стол и закурил.

— В кофеварке есть кофе? — спросил комиссар.

Покачав головой, Версавел подошел к подоконнику, на котором стояла кофеварка, налил в нее воды и стал ждать, когда приготовится кофе.

— Мой первый взрыв, мое первое настоящее дело, — мечтательным тоном проговорил комиссар. — Теперь я понял, зачем я живу. Чтобы это увидеть.

— Неужели ты раньше никогда не сталкивался со взрывами? — с удивлением глядя на комиссара, спросил Версавел. — А как же теракт 1967 года?

— В 1967-м я еще учился в школе, Гвидо, — ответил Ван-Ин и мысленно перенесся в то время. Золотые шестидесятые… Время свободы и разнузданности…

— Но ты в то время жил в Брюгге, не так ли? — не отставал сержант.

— Да. Но я даже не сразу понял, что ты имеешь в виду. Ты говоришь о взрыве здания суда на Бург-сквер?

— Да, — кивнул Версавел. — Я имел в виду именно этот взрыв.

Он подошел к своему письменному столу и достал из верхнего ящика железную коробку с рафинадом и две кружки.

— Тогда в здании суда выбило все стекла, а преступники так и не были найдены. Поднялась такая шумиха! Прокурор тогда допросил половину округа. Но безуспешно, — рассказал Версавел. — В газетах стоял сплошной крик. Журналисты обвиняли полицейских в бездействии. И это в шестидесятые! Подумать только!

— Да, помнится, в те годы журналисты были скромнее. Это сейчас на первых полосах газет появятся обвинительные, гневные статьи, если ты начнешь допрашивать пациентов психиатрических клиник в связи с сегодняшним происшествием, — насмешливо улыбнувшись, проговорил Ван-Ин.

Версавел разлил кофе по чашкам.

— Думаю, нам ни в коем случае нельзя начинать допрашивать людей, состоящих на учете в психиатрических клиниках, — заметил Версавел. — Иначе в газетах появятся заголовки: «Полиция считает, что статую взорвали мусульмане-фундаменталисты из-за поэмы, которую Гезелле написал сто лет назад» — и тому подобная чушь.

— А кого еще винить? — с серьезным видом проговорил комиссар. — Коммунистов больше нет. А африканцам нет никакого дела до других стран. Им куда больше нравится истреблять друг друга.

— А безработные у нас слишком ленивы для того, чтобы устраивать взрывы, — подхватил Версавел.

— Кто же тогда остается?

— Бизнесмены! Больше это сделать некому.

Версавел протянул Ван-Ину кружку.

— Тебе один кусочек сахара? — обратился он к комиссару.

— Два, Гвидо. В отличие от некоторых я не слежу за фигурой, — насмешливо улыбнувшись, проговорил он.

Версавел пропустил язвительное замечание Ван-Ина мимо ушей и протянул ему коробку с сахаром.

— По словам Картона, мэр боится, что этот взрыв пагубно скажется на экономике города, — сказал он.

— Значит, наш мэр боится, что после этого теракта в Брюгге перестанут приезжать туристы? — уточнил Ван-Ин.

— Всем известно, что сейчас туристический бизнес нашего города переживает не лучшие времена. Этот взрыв может стать настоящей катастрофой для туристических компаний.

— Эти бизнесмены вечно всем недовольны, — проворчал Ван-Ин. — Они готовы кричать «караул!», если их прибыли упадут хотя бы на пять процентов. Они способны продать все, что осталось от памятника Гезелле. Помяни мое слово.

— Думаю, мэр Моенс был бы с тобой не согласен, — возразил Версавел. — Ты зря отзываешься о нем с таким пренебрежением. В конце концов, забота об экономике города — его прямая обязанность. И он неплохо с ней справляется.

— А что говорит об этом Картон? — спросил Ван-Ин.

— Он дал понять, что Моенс хочет, чтобы мы не слишком афишировали наше расследование, — ответил Версавел и со значением посмотрел на комиссара.

— Ну конечно, наш мэр готов на все, лишь бы его репутация не пострадала, — поморщившись, заключил Ван-Ин. — Даже если команда спасателей начнет истреблять акул-людоедов, угрожающих жизни и здоровью туристов на побережье Цибрюгге, Моенс и тут постарается, чтобы об этом никто не узнал. Держу пари, власти нашего города представят сегодняшнее происшествие как несчастный случай. Терпеть не могу этих лицемеров.

Версавел нервно покрутил ус. Он до сих пор не привык к чудачествам и неприкрытому цинизму комиссара.

— Кто-нибудь уже взял на себя ответственность за этот теракт?

— Еще нет.

— Час от часу не легче! — проворчал комиссар. — Он подошел к подоконнику и налил себе вторую за сегодняшнее утро чашку кофе.

— Наверняка они обвинят в случившемся школьников. Это наиболее безопасный и удобный для всех вариант. «Мама, я взорвал памятник Гвидо Гезелле, потому что провалил экзамен по немецкому языку». — Последнюю фразу Ван-Ин произнес тонким, писклявым голосом, подражая провинившемуся школьнику.

— Быть может, взрыв памятника — это акт вандализма, — задумчиво предположил Версавел.

— Вандалы! В нашем городе! Не смеши мою задницу! — воскликнул Ван-Ин.

— Я-то тут при чем? Это одна из версий федералов, — объяснил Версавел.

— Думаю, комиссар Крус тоже так считает, — сердито проговорил Ван-Ин. — Ведь это гораздо удобнее. Проще объявить, что это акт вандализма, чем искать настоящего преступника. Но зачем они это дело взяли себе? Разве им недостаточно расследования убийства Фиддла?

— Нет, ты меня неправильно понял. Взрыв памятника будем расследовать мы, а не федералы. На этом настоял мэр.

— Неужели?

Комиссар совершенно успокоился, настроение его улучшилось. Он взглянул на Версавела, который, разговаривая с ним, одновременно делал упражнения для укрепления мышц пресса, стоя у окна.

— Ты уже побывал на месте преступления? — спросил Ван-Ин.

Версавел повернулся к Ван-Ину и покачал головой:

— Еще нет. Туда только что выехала бригада саперов. Они должны сообщить нам, если что-то обнаружат.

— Но почему преступники решили взорвать именно памятник Гвидо Гезелле? — осенила комиссара Ван-Ина неожиданная догадка. — На их месте я выбрал бы какой-нибудь другой объект для своих целей.

— Ты взорвал бы «Мадонну Брюгге»? — усмехнулся Версавел.

Ван-Ин почувствовал, что ему нехорошо. Сначала эта странная фотография Мадонны с лаконосом на заднем плане. А теперь взрыв памятника Гвидо Гезелле. Что-то здесь не так.

— Проклятье! Почему это не пришло мне в голову раньше? — воскликнул комиссар. — Два произведения искусства за несколько дней. Это не может быть совпадением.

— Ты абсолютно прав, таких совпадений не бывает, комиссар, — кивнув, проговорил Версавел.

— Да. А теперь самое время отправиться на место преступления, — заявил Ван-Ин. — Нам незачем терять время понапрасну и ждать новостей от бригады саперов.

Он быстро допил кофе, подошел к вешалке и снял с крючка свою зимнюю куртку.

— Пойдем, — нетерпеливо бросил Ван-Ин.

Когда они спускались по лестнице, Версавел решил немного поддразнить босса.

— Как поживает наша дорогая красотка Ханнелоре? — невинным тоном спросил он. — Надеюсь, у нее все в порядке?

Ван-Ин смерил Версавела испепеляющим взглядом.

— Или, может быть, ты провел всю ночь со своей старой тетушкой, приехавшей из Устенда? — не отставал Версавел.

Ван-Ин остановился и предостерегающе поднял палец.

— Кто бы говорил! А ты в этот четверг отправляешься на «Чиппендейлов», чтобы насладиться их эротическими танцами, — насмешливо улыбаясь, ядовито проговорил комиссар. — Одна маленькая птичка рассказала мне, что ты спрятал билет во внутреннем кармане куртки. Так что на твоем месте я бы не стал заниматься морализаторством.

— Прости, комиссар. Если бы я знал, что ты тоже хочешь пойти на «Чиппендейлов», то обязательно взял бы второй билет.

— Ну ладно, пойдем, — примирительно улыбнулся Ван-Ин.

— Как скажешь, комиссар, — с легкой насмешкой в голосе согласился Версавел.

Навстречу им шли два младших офицера. Они сделали вид, что не слышали разговор Версавела и Ван-Ина.

— Это и есть тот самый Ван-Ин, о котором все говорят? — спросил один из них, тот, что помоложе, как только комиссар с Версавелом исчезли из виду.

— Думаю, это он, — прошептал второй офицер.

— А правда то, что о нем говорят? Что он немного того… — Молодой человек выразительно покрутил пальцем у виска.

— Не знаю, — робко проговорил второй офицер. — Я тоже об этом слышал.

— А Версавел? — Он сделал характерный жест рукой, намекающий на нетрадиционную ориентацию сержанта.

— Сто процентов! — убежденно проговорил второй младший офицер и энергично кивнул в подтверждение своих слов.

Примечания

8

Гвидо Гезелле (1830–1899) — фламандский поэт, филолог, фольклорист, член Королевской фламандской академии языка и литературы. (Примеч. ред.)