Квадрат тамплиеров

Питер Аспе, 1995

В прекрасном по-европейски спокойном городе Брюгге произошло более чем странное происшествие: двое неизвестных проникли в роскошный магазин «Дегроф. Бриллианты и ювелирные изделия», но, ничего не похитив, собрали драгоценности стоимостью двадцать пять миллионов евро и опустили в соляную кислоту. В записке, адресованной владельцу магазина, было написано пять таинственных слов на латыни. Комиссар полиции Ван-Ин, профессионал и детектив от Бога, убежден: непонятный поступок злоумышленников – лишь предупреждение, готовятся новые преступления, и направлены они против Дегрофа. А причину надо искать в прошлом этого человека…

Глава 4

В 11.15, наехав на край тротуара, Лео Ванмаэль припарковал свой ярко-желтый «Ауди-100» напротив магазина. Он покрасил его, поспорив с Ван-Ином. Если кто-нибудь обнаружит еще один такой же на бельгийских дорогах, Ван-Ин будет оплачивать каждую бутылку «Дювеля», распитую вместе в течение года. И это будет стоить ему гораздо больше, чем Ванмаэль потратил на покраску своего автомобиля.

В магазин Лео Ванмаэль вошел в сопровождении прелестной Ханнелоре.

— Главный комиссар и господин Дегроф пьют кофе на террасе кафе «Краненбург», — сказала она, прежде чем он смог произнести хоть слово. — Здесь мистер Ванмаэль из судебной полиции, это одно из их подразделений, — объявила она с интонацией школьного учителя.

— Доброе утро, мистер Ванмаэль, — произнес Ван-Ин, подмигнув.

Они часто в предрассветные часы после ночного дежурства вместе пили свое любимое пиво «Дювель», но она не должна была этого знать.

— Сколько лет, сколько зим.

— Неужели, комиссар, — ответил Ванмаэль безучастно. — Так что за история?

— Какой-то или какие-то неизвестные сбросили ювелирную коллекцию Дегрофа в кислоту. — Ван-Ин отступил и указал на Версавела и Ханнелоре. — Это все, что я знаю, я сам только что прибыл.

Ханнелоре подумала, что Ван-Ин ведет себя как-то пассивно. Да и вообще, вместо того чтобы предпринимать какие-то действия, все говорили об одном и том же. Интересно, умеют ли коллеги включать голову и делать то, что требуется от полиции Брюгге, или только лихо парковаться с нарушением правил?

— Мистер Дегроф занят или, скорее, был занят, проводил инвентаризацию находящегося на хранении ювелирного материала, — доложила она как положено. И тут же заметила, как Ван-Ин сочувственно потряс головой, высунув кончик языка.

— Я должен взглянуть на этот аквариум, — сказал Ванмаэль, — и, конечно, на сейф. Ацетилен, взрывчатка? — Никто не говорил ему о сейфе, но у Ванмаэля был богатый опыт в таких делах.

— Взрывчатка, — подтвердил Версавел. — Я подозреваю, они использовали семтекс^[5] с водяной подушкой для детонации, — видел фрагменты целлофана на стенке.

Ханнелоре понятия не имела, что такое семтекс, но у нее и в мыслях не было просить разъяснений.

— И никто не слышал взрыв? — Лео вопросительно посмотрел на Ван-Ина.

— Похоже, что нет. Здесь никто не живет. Несчастные ублюдки — владельцы магазинов на Стин-стрит, — как правило, ютятся в своих лачугах в богатых предместьях. — Он презрительно усмехнулся. — Но мы все проверим, конечно.

— Прохожие?

— Вероятно, — ответил Ван-Ин.

Вся операция проходила до полуночи, вполне возможно, что кто-то прогуливался в этих местах. Но Ван-Ин благоразумно молчал, он помнил предостережение Де-Ки: он должен быть осмотрительным. Поиск свидетелей — наименьшее из его забот.

— Почему бы не обратиться к общественности с помощью одной из независимых радиостанций или местного телевидения? — предложила Ханнелоре.

Отсутствие инициативы со стороны помощника комиссара начинало раздражать ее. Версавел и Ванмаэль разделяли ее мысли.

— Мы это обcудим, — сказал Ван-Ин без видимого энтузиазма. — Но позвольте вначале хорошенько осмотреть место происшествия. Господин Ванмаэль мог бы взять пробы царской водки и прокатать емкость на отпечатки.

Всегда веселый Ванмаэль на этот раз вытянул некрасивое лицо. Ван-Ину это не понравилось.

— Сейчас, комиссар, — произнес он с нажимом. — Я принесу мои инструменты.

— И скажите Вермершу, что бы он подкинул вас обратно в участок, Гвидо, — сказал Ван-Ин Версавелу. — Я знаю, вы устали, как собака, но писанина не ждет, мне нужен ваш отчет до конца дня.

Версавел кивнул. Ван-Ин был не совсем в себе, но он знал его достаточно хорошо. У этого человека могут быть на то свои причины.

После того как ушел Версавел, а Ванмаэль возился в мастерской в поисках полезных следов, Ван-Ин присел за один из столов. Ханнелоре, наблюдая за ним, придавала себе вид преувеличенно заинтересованный. Через пару секунд тишина спустилась, как тяжелое одеяло. Молчание раздражало обоих больше, чем хамство.

— Вы слышали что-нибудь от своих людей, мэм? — спросил он наконец, надеясь, что она уберется. Холодные капельки пота просочились с его шеи и поползли по позвоночнику.

— Это исключительно интригующий случай, — сказала она как-то не по делу. — Вы подразумеваете, помогаю ли я вам? Я никогда раньше не была на настоящем полицейском расследовании. Если я понадоблюсь кому-нибудь в офисе, они знают, где меня найти, номер телефона Дегрофа есть в автоответчике, — добавила она амбициозно.

«Боже, помоги», — подумал Ван-Ин. Он всегда так говорил, когда оказывался в дерьме.

Она взяла стул и села напротив него.

— С вами случалось что-нибудь подобное?

Ван-Ин вскинул голову, пристально посмотрел на нее, но тотчас опустил взгляд.

— Растворенная в кислоте ювелирка — это не обычное происшествие. Вероятно, работа неуравновешенного ума. Нет ничего более сложного, чем схватить сумасшедшего, — сказал он уныло.

— Вы не оптимист.

— Если мы не найдем каких-либо настоящих следов или нормальных свидетелей, думаю, что повода для оптимизма не будет, мэм.

— Но это еще только начало. Мы должны информировать радио, телевидение. Я полагаю, это часть вашего плана?

На лице Ван-Ина отразилось смущение. Он не мог посвятить ее в то, о чем предупреждал его Де-Ки. Нельзя перемывать это все на публике. Покушаться на магистрат равносильно измене. В их отношениях с Де-Ки не было никакого тепла, но он еще не готов сообщить это заместителю прокурора.

Но если она намеревается сделать сообщение по независимому радиоканалу, он должен будет что-то предпринять. Ханнелоре Мартенс, может статься, как зеленое сукно для пула, но она так же упряма и настойчива. Она отчаянно пытается дать понять, что может подбросить идею.

— Я думаю, было бы лучше дождаться результатов по потерпевшим.

Вдруг он почувствовал под столом тепло в коленях. Он не понял, насколько близко они сидят.

— Нонсенс, — засмеялась она, — журналисты собьются с ног ради такого репортажа. И не забывайте, они часто сотрудничают в деле добычи полезной информации. Голландская полиция знает много случаев помощи со стороны СМИ. У полиции Брюгге такого нет?

— Я должен был бы проделать это в обход начальства, — сказал Ван-Ин напряженно.

— Ладно, комиссар, но я хотела бы помочь в этом. — Она схватила конверт, лежавший на краю стола, и что-то написала на обороте.

— Здесь мой адрес и телефонный номер.

Ван-Ин принял конверт. Это был простой конверт, без штампа и печати. Ханнелоре использовала заднюю сторону. Она написала адрес и телефон четкими буквами. Он взял конверт и хотел положить его в карман, но заметил надпись из трех слов: «Для тебя, ублюдок».

Ван-Ин пробежал пальцами по конверту. Как и любой другой, он подумал, что Дегроф или один из его общества не стал бы беспокоиться из-за этого. Он открыл клапан и вытащил маленький квадратный листок бумаги.

— Что вы делаете? — спросила она и, увидев, что Ван-Ин, подняв брови, пристально рассматривает листок, подошла и встала рядом.

— Что все это значит? Зачем вы открыли конверт?

— Но здесь написано: «Для тебя, ублюдок». Трудно поверить, что господин Дегроф получает это регулярно, — сказал он нетерпеливо.

Она склонилась к Ван-Ину, он искоса взглянул на нее, приметив в вырезе легкий кружевной бюстгальтер, и отвернулся. «Боже мой!» Ван-Ин тщательно рассмотрел квадратик бумаги от угла до угла. Это ничего не дало.

— Вы думаете, автор ответствен за взлом?

Она склонилась еще ниже. Ее откровенный вырез оказался прямо перед его глазами. Ван-Ин подумал, что будет лучше, если он посмотрит в другую сторону. Он пытался сконцентрироваться на буквах, напечатанных на листке бумаги. Факт тот, что эти двадцать пять букв — все, чем он располагал.

— Вероятно, Дегроф может помочь, — произнес он осторожно. — Ювелиры иногда работают с различными шифрами вроде этого. А для меня это все китайская грамота.

— Вы это говорите на основании текста на конверте и это как-то связано с происшествием?

— Нет, — фыркнул он. — Я просто представляю, как неприятно Дегрофу получать сообщение с надписью: «Для тебя, ублюдок».

— Но вы по-прежнему считаете, что сообщение от того, кто учинил здесь разгром?

— Может быть.

— Может быть, — повторила она. — Кто еще мог это оставить? Могу я, комиссар?

Она вытянула листок бумаги из его пальцев и пару секунд изучала.

— Не думаю, что господин Дегроф переписывается на латыни, — с пренебрежением сказала она.

— Чертовы интеллектуалы, — пробормотал Ван-Ин сквозь зубы. — Не так много мне известно преступлений, где пользуются какой-нибудь латынью, — произнес он с сарказмом.

Возникла неловкая пауза. У него по телу побежали мурашки от наивной самоуверенности, которую она излучала.

— Абсолютно, комиссар, в точку. Преступники не склонны использовать для посланий латынь. — Она засмеялась, оценив ситуацию.

Ван-Ин призадумался. Она как будто не заносчива, и у нее есть чувство юмора. Возникли вдруг коленные контакты. Была ли у нее определенная цель, или она просто поддразнивала его? Может быть, она чувствовала, что он не в своей тарелке. Ван-Ин был реалистом, но это теплое покалывание, острые токи, проходящие сквозь тело…

Она обошла стол, протащив свой стул, и села около него, потом положила листок бумаги на стол.

— Rotas — значит колеса, — сказала она задумчиво. — Это первое слово в столбце.

R O T A S

O P E R A

T E N E T

A R E P O

S A T O R

Специально или нет, но Ханнелоре была снова очень близко. От нее пахло мылом «Люкс», возле носа он заметил несколько веснушек. Была ли она действительно заместителем прокурора? Ван-Ин тряхнул головой.

— Так что вы думаете означает rotas? — спросила она не дыша.

Ван-Ин вскочил. Его мысли умчались в беззаботные дни, которые он проводил с Соней.

— Прошу прощения, витал в облаках. — Он хотел прикурить сигарету, но передумал. С некурящим одной сигаретой можно испортить отношения, а он не хотел рисковать.

— Это похоже на пазл… на криптограмму. Вам не кажется, комиссар? — Ее голос изменился, словно сломался, как у подростка. В одну минуту из назойливой разбитной девки она превратилась в озорную школьницу.

— Если вы правы, мы имеем на руках идеалиста или человека со странностями, ну или то и другое.

Ван-Ин вздохнул и вдруг почувствовал благодарность к Де-Ки за то, что он привлек его к этому делу. Не пришло ли время перенести «работу» в кровать, и как можно быстрее.

— Или того, кто слишком часто смотрит развлекательное американское телевидение, — добавила она с умным видом.

— Боже! — простонал он. — Сделайте же меня!

— Что вы сказали? — Ханнелоре впилась в него взглядом, ее нижняя губа дрожала, она словно хотела рассмеяться.

Ван-Ин оторопел и залился краской.

— Полицейский жаргон, — выкрутился он.

— А еще что-нибудь скажете.

Ван-Ин понял, что нет причин дурачить ее. Выбор за ней.

— Вы правы, мэм. Надо подлечить свою речь.

— Брань, комиссар, брань, вот что я использую, если оказываюсь по уши в дерьме.

— Вы шутите!

— Нет, правда, это возвращает меня в студенческие годы, — заговорила она нетерпеливо. — Я явилась на свой первый экзамен в джинсах, совершенно новых. Можете представить, что сказал мне профессор?

— Нет, — невинно ответил Ван-Ин.

— «Я не принимаю экзамен по одежке, вернетесь в сентябре, вон!» Я выругалась, мне стало легче.

— Вы разыгрываете меня.

Он осознавал, что их беседа превратилась в анекдот, в то время как они занимались расследованием. «Боже» — было на кончике его языка. Он был рад, что больше никого нет в магазине.

— Так, где вы использовали это выражение? — Она почти тыкала локтями его ребра.

Трудно сказать, подслушивал ли их Лео, в любом случае момент он выбрал более чем подходящий. Он тяжело дышал, а поросячьи глазки подернулись маслом и блестели, когда его взгляд перебегал с Ван-Ина на Мартенс.

Ханнелоре Мартенс сделала серьезное лицо. Все это было ей в новинку, она даже забыла мудрый совет своих коллег быть всегда настороже. Некоторое время ей это легко удавалось, хотя было не в ее стиле. Неудивительно — все входили в здание суда с сумрачно серьезными лицами.

— Нашли что-нибудь? — спросил Ван-Ин.

— Никаких отпечатков, — объявил Лео покорным тоном. — И перчатки стандартные, такие можно найти где угодно, разве микроэкспертиза могла бы что-нибудь сделать.

— А что с царской водкой? — повернулась Ханнелоре к Ванмаэлю.

— Что вы имеете в виду, мэм?

— Разве нельзя проследить, откуда получены десять галлонов вещества, которого нет в супермаркетах?

— Вы думаете найти где-нибудь отчет о продаже этой смеси? Это лишь одна часть азотной и три части соляной кислот, ничего серьезного, в любой аптеке можно разжиться. Ювелиры часто используют такой раствор, чтобы отделить золото от других металлов.

Лео взял стул, сел напротив Ханнелоре и Ван-Ина, снял очки и стал объяснять. Он начинал свою карьеру в качестве школьного учителя, ему нравилось преподавать, но ученики средних школ не прониклись его энтузиазмом.

— Чистое двадцатичетырехкаратное золото мягкое, но практически непригодное для обработки. — Он прямо-таки читал лекцию. Это был его выход: щеки, усеянные красными угрями, порозовели, глаза сияли. — То, что мы понимаем как восемнадцать каратов или четырнадцать каратов, — смесь золота и меди, серебра, никеля или палладия. Чем больше меди, например, тем более желтым станет золото. Так называемое «белое золото» является комбинацией золота и палладия или никеля. Восемнадцать каратов — сплав, содержащий семидесятипятипроцентное золото.

— Хорошо, хорошо, — сказала Ханнелоре. — Вы каждый день открываете новое!

Лео поблагодарил ее широкой улыбкой. Прекрасной Ханнелоре стало очевидно, Лео — общий любимчик.

— Процедура очистки старого золота есть отделение лишних компонентов, а золото, как известно, стойко к кислоте, скинул хлам и получил чистое золото.

Лео снова водрузил на нос очки, таким образом дав понять, что его лекция завершена. Он уставился на двух голубков напротив, ведь для него было очевидно, что между этими двумя происходит нечто. У него был только один вопрос: как такая, как Ханнелоре, могла заинтересоваться таким, как Ван-Ин, его другу было сорок один год, он прокурен, как дымоход в старом особняке, и заливает за воротник по полной.

— Что ж, Дегрофу можно не жаловаться, его золото можно использовать? — подытожила Ханнелоре.

— Абсолютно, м-э-эм, — сказал Лео, подчеркнув «мэм», чтобы определить разницу в статусе.

— Но девяносто процентов стоимости ювелирных изделий — это работа и дизайн. Кто бы ни сделал это, он нанес повреждение, а вот если бы они все вынесли, Дегроф получил бы по страховке все до последнего пенни.

— Месть, — осторожно предположил Ван-Ин.

— Осуществленная образованным психом, — отметила Ханнелоре, помахивая листком бумаги.

Лео не понял ее комментария и не обратил на него серьезного внимания.

— Если это была месть, то хорошо подготовленная, — сказал он. — Здесь побывал не любитель. Семтекс помог открыть сейф, а это не то, что можно приобрести в местной пекарне. Процесс распада в кислотной смеси также требует более суток. Кто-то знал, что магазин в субботу закроется.

— Не забудьте про сигнализацию. Преступник знал код и всю процедуру взаимодействия с охранной структурой, — напомнил Ван-Ин.

Ханнелоре достала пачку сигарет из кармана юбки.

— Вы курите, комиссар?

Ван-Ин не мог поверить ушам.

— Да, спасибо, — сказал он.

Лео решительно отказался.

Пока Ван-Ин наслаждался первой затяжкой, Ханнелоре вдруг сказала:

— Странно, что этот кто-то знал код сигнализации и не знал комбинацию сейфа.

Лео посмотрел на Ван-Ина. Кто бы мог подумать, что скрывается за красивыми устами.

— Как говорил мой старый школьный учитель: «Хорошая оценка, мой мальчик, это еще один шаг в нужном направлении».

— Почему мы не подумали об этом? — удивился Ван-Ин.

— Потому что женщины оказались остроумнее, комиссар, — с гордостью сказала она. — И еще надо не забыть латинскую белиберду, комиссар, да? — Она положила листок через стол к Лео. — Вы же изучали латынь в школе, если я не ошибаюсь, а, господин Ванмаэль?

Ван-Ин не понимал, почему они продолжали использовать официальное обращение. Но Лео, похоже, не беспокоился на этот счет.

— Это верно, — ухмыльнулся он, поправляя свои очки и беря в руки листок бумаги для детальной экспертизы.

— Если мы говорим о мести, — сказала Ханнелоре, — то мне представляется логичным, что мы должны искать виновного или виновных в непосредственной близости от Дегрофов. Месть — это очень личный мотив. Это часто ассоциируется с преступлениями на почве страсти. — Она выжидательно уставилась на Ван-Ина.

— Я попробую составить портрет преступника завтра, — сказал он. Говорил он как-то неловко. — Растерявшиеся в жизни люди очень способны на идею. Однако не уверен, что мы имеем дело с психом.

— Но тогда вы сказали…

— Это было тогда.

— Ладно, каждый может менять высказанное мнение, но что заставило вас так поступить? Интуиция?

— Действительно, — улыбнулся он, — мужская в этом случае.

«Бычий глаз», — подумал Лео, слушая и одновременно пытаясь изучать латинский текст. Значения rotas, opera and tenet были очевидны, между тем arepo и sator, opera и rotas читались наоборот. Но модель это непонятна, о чем она говорит?

— Непростая задачка, Ван-Ин, — сказал он, поправив очки. — Это было очень давно. Я считаю, что нужно получить консультацию у филолога. А если он переведет это, будет ли ясен смысл? Вы заметили, что rotas и opera написаны еще и задом наперед, как вертикально, так и горизонтально?

— Вы тоже думаете, что это вид пазла? — спросил Ван-Ин, выслушав рассуждения Лео и беря листок из его рук.

— Есть основание так считать. Разве преступники оставляют сообщения без причины? — Ханнелоре заправила волосы за уши.

— Исключая американскую развлекательную тему, — сказал Ван-Ин с серьезным лицом. — Может, и получится.

— Давайте уже, джентльмены. Хватит морочить мне голову! — произнесла она резко.

— Мы заложники расследования, мэм. Взгляните на это серьезно.

— И что насчет радио? — сердито спросила Ханнелоре Мартенс.

Эта женщина поистине имела яркий темперамент.

«Снова она об этом, хотя она права», — подумал Ван-Ин. Действительно, могут всплыть какие-то концы.

— Не волнуйтесь, мэм. Я уверен, что главный комиссар рад будет помочь, но сейчас целесообразнее вернуться в участок. Есть много документов, с которыми надо работать, и я не могу позволить зациклиться на этом сержанту Версавелу.

— Отлично, комиссар, но я бы хотела быть поближе к делу.

— Господин Ванмаэль тоже, кажется, хочет быть поближе.

И Лео кивнул.

— Тогда я пошел. Кстати, Версавел доложил, что Дегроф передал ключи офицеру Декостеру. Я сказал ему ожидать, пока вы работаете.

— О’кей, — кивнул Ванмаэль. — Я могу вернуться завтра с фургоном и помощниками, забрать эту жижу, чтобы определить, сколько золота там было. Дегрофу, пожалуй, это будет особенно интересно.

— Итак, договорились. — Ван-Ин поднялся. — Я полагаю, мы еще увидимся, — сказал он Ханнелоре.

— Я очень надеюсь на это, комиссар. Было приятно познакомиться, — проворковала она.

Ван-Ин никогда даже не мечтал научиться понимать женщин. Она пожала ему руку и задержала свою на мгновение.

— И не забывайте о радио, — подмигнула она. — Я уверена, что небольшой шумок к чему-то приведет, и, кроме того, убеждена, что это произойдет, — добавила она строго. — Если завтра этого не будет в эфире, я позабочусь об этом сама.

Снаружи Декостер и Вермерш несли тяжелое бремя, пытаясь держать любопытных на расстоянии. На улице было полно туристов, и каждый хотел знать, что происходит.

Тонкий молодой джентльмен смотрел, как развиваются события, с явным изумлением. Его хитрый аппарат фотографировал исподтишка происходящее. Он был местным репортером, никогда не покидавшим дом без камеры. За тысячу франков эту историю слил ему один из сотрудников, охранявших место происшествия от зевак.

Ван-Ин осторожно просочился наружу, стараясь быть незамеченным. Теплое летнее солнце, словно огненный змий, извивалось между рядами домов.

Это будет жаркий день. Праздничные флаги невозмутимо реяли на городских фасадах, готовые для ежегодного празднования фламандского сообщества на следующий день. Ван-Ин пытался продвигаться побыстрее, но это было безнадежно. Повсюду сновали туристы, они бестолково толпились, затормаживая все и вся. Он стал прижиматься к стенам домов, как к прикрытию.

Его мысли по-прежнему витали вокруг Ханнелоре Мартенс, как бабочки вокруг цветка. Он был зол на себя и чувствовал себя идиотом. Ну ладно, почти идиотом, поправил он сам себя. Она на самом деле совершенно не соответствовала своим поведением статусу заместителя прокурора.

Версавел сидел в 204-м кабинете, повернувшись к окну вспотевшей спиной, за старой печатной машинкой.

— Еще не устал? — спросил Ван-Ин, войдя.

Сержант лишь на мгновение оторвал взгляд от работы, безжалостно колотя пальцами по клавишам.

— Еще пять минут, — простонал он.

Ван-Ин плюхнулся на стул рядом с Версавелом и достал сигарету, несмотря на запрещающие знаки «Не курить», — они лишь для посетителей.

— Ну что, выбил из нее личные данные? — спросил Версавел сухо.

— Боже! Ты туда же. Лео все мне подмигивал. К чему бы мне. Она просто из тех новичков, что хотят произвести впечатление.

— Она не сводит с тебя глаз, — заявил Версавел невозмутимо. — Уж я бы не был ослом, если бы оказался на твоем месте, приятель.

Наступила тишина, прерываемая только щелканьем клавиш машинки.

Ван-Ин не совсем понимал, что с ним происходит. Но если бы это было в его власти, он спал бы с Ханнелоре каждую ночь.

— Ну все, готово, — объявил Версавел с облегчением. Он выкрутил лист из машинки и положил на стопку уже отпечатанных страниц. — Что ж, управился раньше. Это все твое, — сказал он, встал и потянулся.

— Ты дежуришь завтра? — спросил Ван-Ин. — Де-Ки настаивает, чтобы я взял дело под личный контроль, и было бы хорошо, если бы я мог рассчитывать на твою помощь.

— Нет проблем, — ответил Версавел.

Было заметно, что ему приятна просьба комиссара, но на самом деле прежде всего он помнил, что Ван-Ин — один из немногих офицеров, кто по-настоящему ценит его.

— Спасибо, Гвидо, но есть пара особых пунктов, — сказал Ван-Ин конфиденциальным тоном. — Де-Ки в зависимости от Дегрофа. Он требует абсолютной осторожности и никакой гласности.

Версавел нахмурился, но не сказал: «А могли бы мы это все делать осторожно?»

— Но наша красотка, мисс заместитель, решила дать сообщение по местному радио в надежде выявить полезного свидетеля, — сообщил Ван-Ин.

— Вот как? — Версавел кивнул. — Это еще более осложняет ситуацию. — Он не задавал вопросов, просто принял ситуацию, какой бы она ни была абсурдной, как поступает всякий опытный полицейский.

— Так что, если ты не возражаешь, я бы хотел, чтобы ты взял трубку, если кто-нибудь позвонит по нашему делу. Сообщение должно быть в эфире между семью и девятью. Де-Ки не будет допоздна, так что нам главное, чтобы Дегроф не слушал местное радио. С того момента, как свидетель заявит о себе, мы под прикрытием. Составляем заявления, отправляем файл мисс Мартенс, и все довольны.

— Надеюсь, ради тебя, — сказал Версавел скептически.

— Обо мне не беспокойся, Гвидо. У меня уже всякое бывало.

— Тогда до завтра. Завтра мне надо быть здесь к семи часам.

— Спасибо, Гвидо. Иди уже домой.

— Удачи, комиссар.

Версавел мигом улетел, за ним захлопнулась дверь.

Прежде чем вставить первую страницу в машинку, Ван-Ин выкурил сигарету. Бумажная работа, которая отбирала у него небольшой отдых в этот непростой день, вызывала у него ненависть, а курение было просто бессмысленной отсрочкой.

Примечания

5

Семтекс — один из видов пластичной взрывчатки.