Любовь и море

Петр Семенов, 2010

Встреча на море наших героев и их детей, как пламя в сердцах, порождает надежду и мечту, к которой они движутся. И по стечению обстоятельств определяет их путь по конца жизни. Главному герою в результате развала СССР приходится совершить путешествие в Россию "своим ходом" через Каспийское море на пароме в 1990 году. Во время путешествия героев ожидают невероятные приключения, которые не оставят читателей равнодушными.

Часть 2 В начале пути

Глава 6

Прошел месяц с того дня, как Андрей получил письмо, и всё это время он думал о ней и о том, как ему поступить. Где-то в области подсознанья закладывается эта программа — как поступить, и потом принимается решение. Но человек не знает об этом.

Он заложил данные — подсознанье решило, как ему действовать дальше и пошли действия и поступки. Подсознание — есть бог нашей жизни. Оно принимает все документы, сортирует их, рассматривает и потом выдает решение. Но это происходит не мгновенно, многое отправляется на доработку; задача подсознанья принять правильное решение, так как оно ответственно за нашу жизнь, и заинтересовано как можно на больший срок продлить ее, иначе оно тоже погибнет.

Все прошедшие картины всплывали в памяти ярко, как будто это было только вчера. И как не странно, но это скрашивало ему жизнь, особенно после мелких ссор с Тасей. Вставали в памяти разноцветные картинки моря, силуэт молодой, стройной женщины, её взгляд, ласковые руки, сладкие поцелуи украдкой. А почему она не писала столько времени, хотя обещала написать сразу же по приезду? Он ведь ждал. И как теперь поступить? Андрей взвешивал все «за» и «против», но вопрос «висел» в воздухе и никак не решался.

В сентябре пчеловоды возвращались с хлопковых плантаций. Медосбор кончился. Андрею надо было перевезти пасеку на старое место. Это было недалеко от города, за правительственной гостиницей, которая стояла в благоустроенном саду. Какой — то период весной можно было не кормить пчел из-за того, что здесь за бетонным забором пышно цвели плодовые деревья. Тут же, почти вплотную к этому забору, примыкал огород Амана Тулеева, который работал садовником в этом саду, а жил с семьей в небольшом домике, в метрах тридцати от ограды гостиницы. Андрей был в хороших отношениях с хозяином и его семьей. За аренду земли и охрану они получали мёд. Пчелы им не мешали, так как стояли на пологом спуске к реке, на деревянных брусьях, закрепленных невысокими, старыми кольями, вбитыми в землю. Выйдя из дома, хозяин видел пасеку сверху, так что посторонний подойти к ней не мог. Ульи — лежаки стояли на этой территории осень, зиму и весну.

За день до перевозки он поехал к нему подготовить место для установки ульев и взял сына с собой, прихватив пару удочек, чтобы тот не тратил времени зря и порыбачил.

Аман встретил их радушно, приглашая зайти и выпить чашку чая.

— Заходи, друг, посидим. Жена сейчас свежий чурек принесёт, чекизе свежий тоже. Будешь доволен, — говорил хозяин, улыбаясь и жестом приглашая в дом.

— В другой раз Аман, — сказал Андрей, — сейчас времени нет, завтра переезжаем. Поставим ульи как в прошлом году. Ты не против?

— Всегда, пожалуйста, Андрей. О чем разговор. Что надо, скажи?

— Кетмень, наверно, и лопату. Место подготовлю. Мед я потом привезу, как только поставлю пасеку. Хорошо?

— Якши, друг, якши, — говорил Аман, доставая из кладовки кетмень и лопату. — Потом посидим, чай попьем, когда приедешь.

Андрей водрузил орудия труда на плечо, и они с Ваней пошли на берег реки. Место стоянки пчел действительно заросло кустарником за эти три месяца, пока Андрей с пчёлами пропадал в пустыне.

Он забросил удочку в тихом месте в заводи, наживив червяка, и оставил с нею сына, не очень надеясь, что тот что-нибудь поймает, а сам стал вырубать кустарник, освобождая деревянные рейки.

Мысль как назойливая пчела, не уходила из головы. Всё это бросить, лететь неизвестно куда и зачем, и будет ли новое лучше, чем старое. Ладно, Тася, бог с ней, а Ваня, как он без него? И как я? Воображение рисовало картину их встречи с Анной, каких-то смутных событий, которые могут произойти, где-то там далеко домик, где она живет с больным Коленькой, и где появляется он, оторванный от прошлой жизни с какими-то надеждами на лучшее.

Из тумана забывчивости его вывел возглас Вани. Он посмотрел вниз и увидел, как гнется удочка в руках сына. Он подскочил во время, погасил энергию рыбы, метавшуюся в глубине, перехватив удилище из рук сына и дав маленькую послабку. Он сразу понял, что это сазан, только эта рыба так активно ходит на крючке. Вытащить её проблема, если крючок возле губы — тяжесть и бойкость помогут ей сорваться. Поэтому Андрей подтягивал её осторожно, не дергая. Вот показался плавник, хребет и, наконец, они увидели его всего в мутной воде. Сазан был килограмма на три. Он почти вытянул его из воды, держа леску уже руками и передав удочку Ване для страховки, а сам уже руками загреб рыбу и выкинул на берег, не пожалев ботинок.

Ваня упал на сазана и держал его обеими руками и прижимал грудью, пока тот не перестал двигаться.

— Ну, ты молодец, — сказал Андрей, вытаскивая крючок из щеки рыбы. — Такого сазана зацепил.

— Он не сразу клюнул, па, игрался вначале, я думал малёк. Поплавок прыгал, прыгал, а потом пошел вниз, и я натянул, — с веселым блеском в глазах рассказывал Ванечка, — как подсек! Он сам подсёкся. Я чувствую — большая рыба.

— Да, большой сазан, — смеялся Андрей. — Редко выпадает такая удача. Здесь я ни разу такого большого не ловил. Ну, неси тряпку. В мокрую завернём, она не пропадет до дома.

Пока Ваня бегал за тряпкой, Андрей сидел на корточках перед рыбой и смотрел на речку, на клонившееся к закату солнце. Было видно далеко, далеко ленточка шоссе, снующие по ней машины, мост через речку — все в синей дымке.

— Па, я принес, — сказал, задыхаясь, Ваня, протягивая ему тряпку.

— Я что подумал, сынок, — сказал Андрей, — давай отдадим рыбу дяде Аману. Его жена нам быстро приготовит ужин, а то ж мама сама чистить рыбу не будет, придется нам самим, а потом, может быть, и жарить тоже самим придется. А здесь мы с ними и покушаем, и поговорим о том, о сём. И им хорошо и нам.

— А я хотел ей показать, какую рыбу мы поймали.

— Ей лучше о рыбе не говорить. Она же не любит с нею возиться. Не будем её расстраивать.

— Ну ладно, — сказал Ваня.

Андрей взял сазана за жабры и отнес хозяину к его великому удовольствию.

Туркмены вообще мало занимаются рыбалкой, хотя рыба у них часто бывает на столе. Они в покупают её у русских рыбаков.

После этого они продолжили каждый свое дело — Андрей убирать кустарник и траву, а Ваня рыбачить.

Через час они сидели на туркменском ковре, расписанным золотыми нитками и национальными затейливыми красными и чёрными узорами, и лакомились свежеприготовленной, прожаренной в кипящем масле, с золотистой корочкой рыбой.

Аман рассказал, что взял в аренду участок земли в Хаузханском массиве и теперь выращивает на нем хлопок, кроме этой работы по обслуживанию сада гостиницы.

— Поливать хлопок надо каждую неделю, — говорил он, — приходиться ездить на машине. Не знаю, какая выгода будет, когда урожай соберем.

— Хлопок хороший, — сказал Андрей. — Но мне один раз пришлось переехать на другое место, первый раз не на тот сорт попал. А потом ничего, нормально качнул мёду.

Так они сидели и разговаривали за едой, а жена его время от времени, заходила в комнату, подавала то салат, то чай в маленьких фарфоровых чайниках. И она, и дети Амана ужинали в соседней комнате и являлись по первому требованию главы семьи.

Когда гости засобирались домой, Аман сказал ей что-то по-туркменски, и уже перед самым отъездом, она принесла им свежеиспечённый чурек — лепёшку и мешочек с творогом — чекизе, которое очень любил Андрей. Отказываться было неприлично, и Андрей, искренне улыбаясь, поблагодарил гостеприимного хозяина и хозяйку.

У въезда в город он остановил машину, поставив по привычке под раскидистое дерево у дороги, хотя солнце совсем склонилось к закату. Андрей решил поговорить с сыном. Он сказал ему правду.

— Ты помнишь Анну, ту женщину, которую мы встретили на море?

— Ту, что была с больным мальчиком, с Колькой?

— Да.

— Помню.

— Понимаешь, у нас с твоей мамой ничего не получается. Всё очень плохо. Так как мы живем — не должно быть.

— А как надо?

— Ну, надо, чтобы люди любили друг друга, чтобы уважали, чтобы каждый выполнял свои функции, а не перекладывал их на другого. Надо поддерживать друг друга в трудную минуту. А у нас этого нет. Я принял решение развестись с твоей мамой.

— А как же я?

— Тебе предстоит выбрать, с кем ты останешься. Я бы хотел, чтобы ты остался со мной.

— Но ты же уйдешь из дома.

— Из этого уйду.

— И где ты будешь жить?

— Сначала у мамы, у твоей бабушки, а потом будет видно. Может быть, в Кисловодске. Она позвала меня.

— Ты что…уже поговорил с нею?!

— Нет, я просто… я получил письмо и уже взял билет. Через десять дней я улетаю в Минводы. Она с сыном в Кисловодске.

— Ты уедешь навсегда!?

— Нет, конечно. Я же не знаю, как всё сложится. В любом случае вернусь, чтобы закончить здесь все дела, получить развод.

— А давай, пап, я поговорю с мамой.

— Это не поможет, Ваня. Я же каждый день с ней говорю.

— Вы просто ругаетесь. А я скажу ей всё, чтобы ты не уезжал и не бросал нас.

— Боюсь, она не поймет.

— Я поговорю. Увидишь, как всё будет хорошо.

— Поговори, — вздохнул Андрей, — может быть, твои доводы заставят её пересмотреть свои взгляды на семейную жизнь.

Он включил зажигание и через несколько минут они были дома.

Говорят, что «все, что не делается — всё к лучшему». Ваня поговорил и разразился скандал.

— Если ты хочешь уезжать, то уезжай! — кричала Тася, яростно сверкая глазами. — А ребёнка не впутывай в свои шуры-муры! Я через три дня выйду замуж после нашего развода. Ты у меня — вот где! Достал уже! То ему не так, другое не так. Нечего с нами жить, если не нравится!

И началось, как всегда, непониманье, неуваженье, не желание сделать шаг навстречу, разобраться в себе самой.

Поэтому через час Андрей собрал свои вещи, погрузил их в машину и уехал к матери. Она была в курсе его семейных неурядиц, поэтому не удивилась, а успокоила его как могла.

Конец ознакомительного фрагмента.