Цветы и сталь

Петр Никонов

Что может быть лучше, чем получить повышение и новое назначение в тихое спокойное место с большими перспективами? Да не куда-нибудь, а командиром отделения Тайной Стражи Империи! Вот и Гленард так думал. Но то, с чем он столкнулся, полностью изменило его жизнь: тайные заговоры, жестокие убийства, хитроумные расследования, загадочные бандиты, коварные красавицы… Сможет ли он выжить и победить? И как эти приключения изменят его и мир вокруг?

Глава II

Гленард верхом ехал по ущелью во главе отряда из двадцати пяти солдат. Ошибиться с направлением движения было невозможно. Альвы могли пойти только по ущелью вглубь Империи, подальше от границы и пограничного форта.

Форт стоял посреди ущелья, служившего хоть и не самым популярным, но время от времени используемым торговым путем между югом Империи Андерриох и севером Кадирского Галирата. Небольшая крепость находилась как раз на южной границе Империи, прикрывая собой выход из ущелья.

Таким образом, позади форта было ущелье, по дну которого была проложена дорога, по бокам — невысокие, но крутые скалистые горы, а перед фортом расстилалась широкая долина, поросшая еще не успевшей высохнуть под палящим южным солнцем зеленой зимней травой. По долине текла с гор небольшая река Пастушка, по берегам которой росли редкие дикие оливковые деревья.

Где-то в двадцати-тридцати километрах к югу, за еще одной грядой гор, начинались владения Кадирского Галирата. А в долине между горами, на нейтральной полосе между двумя империями, обитали многочисленные полудикие банды, промышлявшие разбоем, состоявшие из альвов, людей и, изредка, кочевников-зоргов.

Места эти были весьма плодородными. Теплые зимы и достаточное количество дождей летом позволяли жителям деревень, разбросанных по небольшим окрестным долинам, выращивать хорошие урожаи и олив, и винограда, и разнообразных овощей. Прекрасно росли здесь и апельсиновые деревья, и абрикосы с персиками. Поэтому нередко банды из диких земель пытались проникать вглубь Империи и нападать на деревни, чтобы поживиться плодами урожая. Однако добыча не была легкой — стражники форта всегда жестоко наказывали любителей легкой наживы, да и сами жители привыкли к таким набегам и весьма искусно обращались с оружием. Порой им удавалось превратить в грозное оружие и вполне нехитрые сельскохозяйственные инструменты.

Гленард и Славий служили здесь уже чуть более четырех лет. Их перевели сюда сразу после Злой Войны, которая отняла у них шесть лет их молодой жизни. Неразлучные друзья на войне и ровесники, обоим по двадцать четыре года, они были так же дружны и здесь, хотя Славий был старше Гленарда и по званию, и по титулу, а Гленард безоговорочно принимал и признавал это.

Гленард остановился. К нему подскакал молодой разведчик Латий, которого Гленард некоторое время назад послал вперед отряда.

— Сержант, вам стоит на это взглянуть, — мрачно обратился к Гленарду Латий.

— Что там? Альвы?

— Пока нет. Но, похоже, они здесь были.

— Невесело звучит, — нахмурился Гленард.

— И выглядит не веселее.

Они проскакали около километра, прежде чем увидели то, о чем говорил Латий. Посреди дороги стояла развернутая телега. На телеге были нагружены мешки с какими-то овощами, видимо, предназначенными для продажи кадирским перекупщикам, которые давали за такой товар немалые деньги в конце зимы, когда истощались запасы. Две лошади были распряжены и гуляли поодаль. Около телеги лежали три трупа. Человеческих трупа. Два мужчины и одна женщина. Их грудины и животы были вспороты, лица обезображены ударами чего-то тяжелого, каждая рука переломана. Было незаметно, что у них что-то украли. Мешки, по крайней мере, остались нетронутыми. Только у одного, самого старшего, мужчины была расстегнута поясная сумка. Возможно, оттуда были похищены какие-то деньги, которые крестьяне везли с собой для уплаты пошлин. Оба мужчины были вооружены большими ножами, но не успели их достать, вероятно, не ожидая нападения в этой местности.

— Сволочи… — хмуро процедил Гленард.

— Альвы? — спросил Латий, стоявший справа от него.

— Похоже на них. Раны нанесены тонким острым оружием. Похоже на альвийские сабли. И они издевались над крестьянами, прежде чем убить, избивая их и ломая им кости.

— Зачем им это?

— Не знаю. Может быть, и просто так. Развлечься. Может быть, отомстить за что-то. Может, обучают молодых альвов, как правильно обращаться с людьми. Или, что тоже весьма вероятно, это такое предупреждение нам.

— Ненавижу альвов! — горячо воскликнул Латий.

— Ну, среди них немало и весьма достойных личностей, — возразил Гленард. — Со многими из них мы воевали в одном строю, и многие живут мирно как верные подданные Империи, принося немалую пользу нашим землям. И им даже стыдно за таких вот их сородичей.

— Всё равно, что-то в них не так…

— Будь разумнее, Латий. Впрочем, сейчас не время для долгих серьезных разговоров. Если альвы добрались до деревни у Белой Скалы — будет резня. А туда всего три километра по ущелью.

— Тогда, нужно поспешить.

— Вперед! — скомандовал Гленард и пришпорил коня.

Едва приблизившись к деревне, они заметили необычную тишину. Деревня была небольшой: два десятка покосившихся одноэтажных белых каменных домиков, крашеных известью, стояли по обе стороны дороги. Чуть в стороне были разбросаны амбары, конюшни и иные хозяйственные постройки. У подножья известнякового монолита в стороне от дороги, известного как Белая Скала, располагался небольшой круглый храм Двух Богов.

Обычно здесь были слышны крики и смех людей, звуки молотков и пил, блеянье овец, ржание лошадей, в общем — обычный деревенский шум. Но сейчас вся деревня была погружена в какую-то напряженную тишину.

Гленард отправил Латия с двумя разведчиками обойти деревню по горам и посмотреть, что происходит в округе и позади деревни, а сам с остальными спутниками направился по дороге прямо в деревню.

Въехав в деревню, они сразу увидели альвов. Пятеро стояли метрах в тридцати от въезда в деревню, прямо посреди дороги. Справа и слева от дороги стояли по два молодых альва-мужчины, лица которых были покрыты зеленой боевой раскраской. В центре дороги гордо выпрямилась высокая альвийка в длинном белом шелковом платье с вышитой большой ярко-красной розой на левой груди. На ее светлых прямых волосах, струившихся почти до пояса, лежала серебряная диадема. В правой руке у нее была обнаженная сабля с красивой золотой гардой. Левой рукой она держала за волосы стоявшую на коленях человеческую девушку лет шестнадцати-семнадцати, руки которой были связаны за спиной.

— Стоять! — крикнула альвийка, когда Гленард со своим отрядом приблизились к ней примерно на десять метров.

Гленард, пожав плечами, остановил коня и спешился. Его примеру последовали и остальные солдаты.

— Кто ты и что тебе нужно? — обратился Гленард к альвийке.

— Если попытаетесь напасть на нас — она умрет! Все здесь умрут! — выкрикнула альвийка.

— Спокойно, — развел руками Гленард. — Где остальные жители?

— Неважно. Важно, что если вы не сделаете, как я скажу, мы всех здесь убьем.

— Откуда я знаю, что вы уже всех не убили?

— Она подтвердит, — альвийка дернула волосы девушки, стоящей на коленях. — Говори!

— Да… Да, она говорит правду. Они пришли… они всех связали и заперли… — простонала девушка.

— Они живы? — спросил Гленард.

— Да… Они в…

— Довольно! Заткнись человеческая шлюха! — резким окриком остановила ее альвийка.

— Как тебя зовут, альв? — нарочито спокойно спросил Гленард. — Нехорошо разговаривать о серьезных делах с незнакомыми.

— Какой учтивый пес… — улыбнулась альвийка. — Меня зовут Миэльори. Как твое имя?

— Называй меня просто «хозяин», не ошибешься, — усмехнулся Гленард.

— Как остроумно. Еще одна шутка и я очень острым предметом распорю горло этой сучке, — оскалилась альвийка.

— Хорошо, извини. Меня зовут Гленард, и я сержант в форте, на который вы напали сегодня утром. Миэльори — красивое имя. Свет золотой звезды, если не ошибаюсь?

— Лучащийся свет золотой звезды — поправила Гленарда Миэльори и иронично продолжила: — Я поражена твоими познаниями, но не пора ли переходить ближе к делу?

— День только начинается, еще много дел можно успеть сделать. Но ты права. К чему все это?

— Мне нужна некоторая помощь. Плата — жизнь жителей этой паршивой деревушки.

— Помощь? В чем? Помочь тебе грабить и убивать беззащитных крестьян? — удивился Гленард.

— У меня впереди долгий путь. Неважно, насколько долгий и куда он ведет. Но мне нужна еда. Мне нужны карты этих гор, я знаю, они у вас есть. И мне нужно, чтобы вы прекратили меня преследовать.

— Немалые требования, — покачал головой Гленард.

— Я получаю пятьдесят пять стандартных армейских пайков и карты гор отсюда до Лангделена и до Аркентара. Вам не нужно знать, куда именно я направляюсь. Овес для лошадей мы уже взяли в этой деревне. После этого я отпускаю всех жителей, кроме десяти — они пойдут со мной три дня как гарантия, что вы не станете идти за нами. После этого я всех отпущу.

— Ты шутишь? А проводить в столицу тебя не надо? — возмутился Гленард.

— Я не склонна шутить. А ты слишком много говоришь. Вот доказательство моей серьезности, — Миэльори рванула на себя саблю и перерезала горло девушки, которую она держала. Кровь из рассеченной артерии вырвалась фонтаном, щедро поливая дорожную пыль и слегка забрызгав белое платье Миэльори. Девушка захрипела, забилась, схватившись за горло обеими руками, но через несколько секунд успокоилась и рухнула на дорогу, вздрагивая в агонии.

— Стоять! — подняв саблю, крикнула альвийка, заметив, что Гленард и его люди готовы броситься на нее. — У меня здесь еще полсотни таких же, и их убьют тут же, если попытаетесь напасть на нас. Выполните наши условия и все остальные останутся живы.

— Демоны тебя забери! — выругался Гленард. — Ты просто больная! Мне нужно время, чтобы доставить из форта то, что тебе нужно. Надеюсь, ты понимаешь, что у нас нет с собой ни армейских пайков, ни карт.

— Иди. Иди, но поторопись. Если через полтора часа мне не привезут то, о чем я прошу, я буду убивать по одному человеку каждые десять минут, пока мои пожелания не будут исполнены.

— Ничего себе пожелания… — пробормотал Гленард, забираясь в седло.

Гленард с солдатами развернули коней и направились обратно. Альвийка пристально смотрела им вслед.

Выехав из деревни, Гленард остановил отряд. Тут же к Гленарду подошел Латий.

— Я всё видел, — кивнул Латий, не дожидаясь рассказа Гленарда.

— Что слышно, Латий? — спросил Гленард.

— У дальнего края деревни большой амбар. Рядом с ним четыре альва. Видимо, жители внутри. Где-то посредине между группой на дороге и амбаром привязаны лошади альвов. Семнадцать лошадей, одиннадцать под седлами, четыре навьючены, две расседланы. Рядом с ними два альва, выглядят расслабленно. Ну, и пять длинноухих на дороге, их вы видели. Итого, одиннадцать противников.

— К амбару можно подобраться скрытно? — поинтересовался Гленард.

— Они все стоят у ворот амбара. Сзади за амбаром никто не смотрит. Видимо, у них совсем нет опыта в таких делах. Можно также подобраться за домами.

— Лоррен, у нас есть факелы и огниво? — обратился Гленард к другому разведчику.

— Найдем, сержант, — ответил Лоррен.

— Хорошо. Сделаем так. Латий, возьми Лоррена, Вацека и еще пять человек на твой выбор. Подберитесь к тем уродам, которые сторожат амбар. Думаю, для них будет абсолютной неожиданностью, если вы спрыгните с крыши амбара и соседних домов, но смотрите сами по обстановке. Ваша задача — вырезать эту четверку без шума. Людей пока не освобождайте, они могут шуметь, сделаем это, когда всё закончим. После этого надо разобраться с теми, кто сторожит лошадей. Тоже без шума. Потом подпаливаете вон те стога, отбегаете немного вверх по горе и начинаете орать «За Империю!» во всю глотку и бренчать оружием. Каллен, Ингмар, Гренгхор и остальные, ваша задача — незаметно обойти деревню с левой стороны — половина в конец деревни, половина в начало. Как только услышите крик Латия, орите то же самое во всю мощь. Мы отправимся в деревню и будем отвлекать эту нелюдскую выдру. Как только заорете, все кидаемся на альвов и давим их, как червей. Альвийку очень хочется взять живьем для допроса, но это по обстоятельствам. Всё понятно? Пошли.

Гленард с оставшимся десятком солдат вернулся в деревню. Увидев их, альвийка удивленно подняла брови и несколько раз взмахнула саблей. Ее спутники, заметно нервничая, натянули луки. Гленард остановился за двадцать метров до них и, не спеша, слез с лошади.

— Уже вернулся, сержант Гленард? Так быстро? — подняла брови Миэльори.

— Я отправил десяток солдат в форт за тем, что ты просила, а сам решил составить тебе компанию.

— Как мило. Неужели, я произвела на тебя такое впечатление?

— В некотором роде. Я хочу убедиться, что ты не передумаешь и не перережешь к нашему возвращению всех остальных, как ты зарезала бедную девочку, которая лежит у твоих ног.

— Не грусти о ней. Она всего лишь животное. Как свинья. Как и ты, — усмехнулась Миэльори.

— Животное… А ты, значит, кто же, растение, прекрасный цветок? И ты не как свинья? — задумчиво протянул Гленард.

— Я тоже животное. Но я животное благородное. Как кошка или дракон. А вы — свиньи — из грязи приходите, в грязь же и уйдете. В грязи вам самое и место.

— Интересная теория. Я обдумаю ее на досуге. А что за роза у тебя на платье? Просто украшение или что-то значит? Необычно видеть такую вышивку, такой символ не выставляют напоказ, с учетом вашей чрезвычайно сложной интимной символики. А неплохо, кстати, вышито.

— Какой ты любопытный, Гленард. Для меня этот цветок имеет значение. Но ты можешь считать его просто украшением. Тебе всё равно не понять, что он значит. Ума не хватит.

— Ну почему же… Знаешь, Миэльори, я весьма увлечен альвийской историей и альвийской символикой, поэтому могу понять довольно много. Но если ты настаиваешь, я не буду допытываться и буду просто любоваться этим рисунком. Точнее тем, что скрывает этот рисунок и платье, на которое он нанесен.

— Вот оно как!.. — улыбнулась Миэльори. — Ты смотришь не на символ, а на мою грудь… Она так тебя привлекает?

— Ну, я бы не отказался познакомиться с ней поближе, полапать или потискать, например, — засмеялся Гленард.

— Да как ты смеешь так говорить с госпожой! — возмутился альв, стоящий слева от альвийки.

— Заткнись, альв! — рявкнул Гленард. — Не лезь в разговор командиров, пока тебя не спрашивают!

— Спокойно Аллаарт! — повернулась к альву Миэльори. — Я сама в состоянии со всем разобраться.

— Простите, госпожа… — смутился альв, которого назвали Аллаартом.

— И сабля у тебя интересная… — как ни в чем ни бывало, протянул Гленард.

— Ах да, сабля, — улыбнулась Миэльори. — Ну, раз ты такой знаток альвов, может быть, расскажешь что-нибудь и об этой сабле? — альвийка повернула клинок так, чтобы Гленард мог увидеть узор, идущий вдоль всего клинка.

— Ну, ни хрена себе! — вот тут Гленард действительно удивился. — Это же не?

— Почему бы и нет? — улыбнулась альвийка. — Может, даже знаешь, как называется эта сабля?

— Знаю. Эллеанару — пламя звезд. Яркое, прекрасное, быстрое и смертельное, очищающее и уничтожающее. Эта сабля была сделана еще до Исхода, в день Падения Звезды, почти шестьсот лет назад из какого-то сплава, в состав которого входили и металлы, из упавших с неба камней. Один из девяти легендарных королевских альвийских клинков — по числу божеств вашего пантеона. Откуда он у тебя?

— Какая разница? Я владею им по праву.

— Тогда ты гораздо важнее, чем я думал… — покачал головой Гленард.

— А вообще, это интересно, — задумчиво проговорила Миэльори, — мы общаемся об альвийских символах и об их значениях, о моей груди, об альвийских реликвиях на земле, которую твои сородичи отняли у моих сородичей, человек. Знаешь, я бы не отказалась пощупать и полапать твою грудь сталью Эллеанару, но сейчас не до этого, сейчас у нас есть дела поважнее.

— Ну, не ври, Миэльори. Не ври своим спутникам, и не ври себе. Вот эта земля никогда не была вашей. Вы пришли на юг всего лет триста назад, когда вас совсем не без оснований прогнали из ваших лесов на севере. И вместо того, чтобы жить с людьми в мире, как вам предлагали, вы вскоре устроили резню беззащитных поселенцев. А здесь, в этих местах, вас вообще никогда до Третьей Альвийской Войны не было. Вы сбежали сюда, спасаясь от казней, которые неминуемо последовали бы за ваши преступления.

— В мире?! — взвилась Миэльори. — Это ты называешь миром? Вы хотели, чтобы мы были вашими рабами! Чтобы мы работали на вас! Нас согнали в резервацию и заставляли работать за гроши с рассвета до рассвета!

— Никто вас не заставлял. Но ничто не дается легко. Даже на плодородных землях юга всем необходимо было много работать, чтобы выжить и чтобы иметь свой кусок хлеба. Чего вы хотели? Чтобы вам отдали пол-империи за ваши красивые грустные глаза? Земля ведь и до вас кому-то уже принадлежала. Вам дали не резервации. Император отдал вам свои собственные земли, чтобы вы их обрабатывали. А вы устроили восстание и вырезали два больших города, прежде чем все смогли поверить в такое коварство. Захватили почти четыре герцогства, жестоко уничтожая людей. Естественно, после этого для восставших не стало места в Империи. Хорошо хоть, что не все из вас поддались этой истерии, многие остались жить с людьми в дружбе.

— Это наши земли! — перешла на крик альвийка. — Вся так называемая Империя была нашей до вашего прихода! Вы пришли сюда и начали нас выгонять из родных мест! Вы обманывали нас, притворялись друзьями! Вы, северяне, южане, какая разница — вы первые начали нас истреблять! Сколько альвов вы убили? Сколько моих родичей вы убили? Сколько моих друзей ты у…

«За Империю!!!» — раздался дружный громкий крик хором справа от Гленарда.

«За Империю!», «За Империю!!!» — так же дружно отозвались слева.

Альвийка в панике обернулась. Остальные альвы смотрели то вправо, то влево, не понимая, что происходит. Над крышами домов поднимался дым. Воздух наполнился криками и бряцаньем оружия. Гленард рванулся вперед, выхватывая меч из ножен. Его отряд последовал за ним.

Гленард бежал к альвийке, но на его пути встал Аллаарт, отбросивший лук и доставший саблю. Гленард не стал отбивать направленный на него удар, только слегка отскочил, пропуская саблю мимо себя. Прежде, чем Аллаарт успел развернуть клинок для нового удара, меч Гленарда насквозь пробил горло альва, и тот выронил саблю из руки, с хрипом повалившись на дорогу, рядом с телом убитой крестьянки.

Не лучше обстояли дела и у остальных альвов. Один из них успел выпустить стрелу, вошедшую глубоко в глаз одного из солдат, но тут же пал под ударом меча другого солдата, даже не успев вытащить саблю. Еще один пытался отбиться от трех солдат, но силы были явно не равны, и альв через несколько мгновений уже истекал кровью у стены одного из домов.

Миэльори и последний альв бросились бежать по улице. Гленард и солдаты помчались за ними. Альвы бежали явно быстрее людей, которым мешали доспехи и мечи. Возможно, альвам и удалось бы вымотать преследователей и скрыться, но тут им наперерез с двух сторон рванулись разведчики, которых Гленард ранее послал освобождать крестьян и устраивать имитацию нападения армии.

Альвийка попыталась на бегу прорваться через новое препятствие. У нее на пути встал могучий Вацек с мечом в правой руке и длинным кинжалом в левой. Миэльори, не останавливаясь, увернулась от удара меча, и ее сабля, как молния, ударила по предплечью левой руки Вацека, отделяя кисть с зажатым в ней кинжалом от тела воина. Вацек замешкался, уставившись на обрубок руки, из которого хлестала кровь, и тут же сабля альвийки рассекла легкий кожаный доспех на груди разведчика. Разведчик упал, а Миэльори ринулась бежать дальше вперед. Последний альв оказался окруженным десятком разъяренных врагов и, поняв бесперспективность сопротивления, выронил саблю, упал на колени и заплакал. Гленард на бегу приказал взять подонка живым.

Миэльори, тем временем, выбежала из деревни и резко свернула влево, карабкаясь в гору. Гленард бежал за ней, стараясь не отстать. За Гленардом бежали Латий и Гренгхор — остальные остались в деревне освобождать крестьян и убирать трупы.

Альвийка внезапно обернулась и взмахнула рукой. Что-то серебристое мелькнуло рядом с лицом Гленарда, и Гренгхор, бежавший за ним, упал с тонким альвийским кинжалом в горле. Гленард зарычал, изо всех сил прыгнул вперед, падая на землю, и схватился рукой правый сапог Миэльори. От неожиданности она потеряла равновесие и упала лицом на камни вниз. Этого хватило Гленарду, чтобы приблизиться к ней. Альвийка встала на четвереньки, пытаясь подняться, но Гленард изо всей силы пнул ее сапогом в плечо.

Миэльори от удара покатилась и упала на спину. Серебряная диадема слетела с ее головы, ее волосы и белое платье были покрыты пылью и кровью. Из разбитых при падении лицом на камни носа и губ текла кровь, заливая подбородок и шею. Гленард приставил было меч к ее горлу, но альвийка, не выпуская сабли, извернулась, перекатилась, вскочила на ноги и бросилась на Гленарда. Неожиданно перед Гленардом появился Латий, заслоняя командира и пытаясь парировать удар альвийской воительницы, однако клинок ее сабли мгновенно изменил направление движения. Сама альвийка сделала шаг в сторону, уходя из-под удара меча. А голова Латия отлетела в сторону от тела, которое, простояв еще несколько мгновений и обдавая Гленарда и Миэльори горячей фонтанирующей кровью, упало и тяжело покатилось к подножью горы.

Гленард и Миэльори, оба залитые своей и чужой кровью, стояли на склоне, тяжело дыша, и пристально смотря друг другу в глаза. Миэльори вскрикнула, бросилась вперед, занося саблю для удара, но Гленард успел отскочить назад. Меч с лязгом сшибся с легкой саблей, изменяя направление ее движения, но кончик сабли всё-таки смог достать правое бедро Гленарда, оставив на нем тонкую кровавую отметину почти от живота до колена. Гленард перешел в контрнаступление. Тяжелые удары меча заставляли альвийку несколько раз отступать. Но вдруг она развернулась, мгновенно сократила расстояние до Гленарда и направила колющий удар сабли в сердце Гленарда. Острие древнего оружия легко пронзило металл и кожу доспеха Гленарда, как будто их и не было, и глубоко погрузилось в тело сержанта. Гленард почувствовал, что теряет сознание. На грани бесчувствия он перехватил рукоять меча и со всей силы, как копьем, ткнул мечом альвийку. Меч Гленарда с хрустом костей вошел в грудь Миэльори и вышел из ее спины. Глаза альвийки расширились от удивления, потом ее зрачки сузились от невыносимой боли, и она с криком оттолкнула Гленарда от себя, вытаскивая саблю из его тела. Прежде чем упасть на землю, Миэльори ударила Гленарда ногой в живот, и он упал без сознания и покатился вниз по склону, безвольно ударяясь о камни.