Ночи Кадира. Сага о Гленарде. Том пятый

Петр Викторович Никонов

Богатство, могущество, положение в обществе, тысячи подчиненных агентов Тайной Стражи – Гленард теряет всё в один момент, отправившись расследовать таинственные исчезновения людей.Он больше не самый влиятельный человек в Империи. Он всего лишь одинокий путник в пустыне, полной неведомых и неожиданных опасностей. А дорога домой оказывается слишком долгой.Новый роман мастера детективно-философского фэнтези, как обычно, наполнен захватывающим действием, искрометным юмором и непростыми решениями.

Глава III

Жители Империи представляют себе Кадир таким мрачным безжизненным местом, где женщины одеты с ног до головы в мешки, а мужчины суровы и не знают вкуса вина. Но на самом деле вино в Кадире просто отличное (а вот пиво отвратительное), а под действительно бесформенными покрывалами женщин, скрываются такие изящные тела, такой страстный темперамент, и такие любовные умения, которые редко встретишь в наших холодных герцогствах.

Варден из Байлура, «Кадирский жар: мои невероятные приключения в краю горячих песков, огненного солнца и знойных женщин»

16 день VIII месяца 579 года После Падения Звезды

— У нас же всё так сложно, барон, — принц Исуф поставил опустевший золотой бокал на низкий столик из красного дерева, покрытый изящной резьбой. Юная служанка в полупрозрачной одежде тут же наполнила бокал вином и бесшумно скрылась за колоннами.

Гостиная, в которой они сидели, была небольшой, но зеркала на стенах, колонны по периметру зала и множество высоких пышных растений в мраморных кадках искусно создавали впечатление, что принц и Гленард находятся в беседке посреди бескрайнего парка.

Внешне принц был полной противоположностью своего единокровного царственного брата. Галир Айзиф был высоким, худым и бесстрастным, а принц Исуф — добродушным невысоким толстячком, с круглого румяного лица которого, казалось, никогда не сходила улыбка. Роднили братьев лишь форма крючковатого носа и глаза — глубокие, темные, умные и проницательные.

— Что именно сложно, ваше высочество? — Гленард сделал глоток из своего бокала. Вино было неплохим, хотя, на вкус Гленарда, сладковатым.

— Да всё. Начать хотя бы с того, чем занимаетесь вы. Вот у вас в Империи есть Тайная Стража, которая охраняет Императора и борется с заговорщиками. Для всего остального — для войны, охраны порядка, поиска обычных преступников — есть армия. И всё. Ну, кое-где, в больших городах, есть своя городская стража. В других она лишь часть той же армии. У нас же, в Кадире, каждый хрен стремится завести себе свою собственную армию и свою собственную тайную стражу. Есть армия моего брата, есть Черные стражи Джамала. Но, помимо них, каждый салтам, герцог по-вашему, держит отряды собственных стражников, свою собственную армию. Каждый город заводит свою стражу. Каждый визирь заводит своих шпионов и свою охрану. Плюс есть огромное количество свободных отрядов — наемников, которые неизвестно, кому подчиняются. Точнее, подчиняются они лишь своим собственным командирам, ну, и иногда, далеко не всегда, тем, кто им платит. И все вот эти бойцы, явные и тайные, проводят свою жизнь, по большему счету, в борьбе друг с другом, также тайной, а иногда и вполне явной.

— Это звучит как хаос, ваше высочество. Как же Галиру удается сохранять порядок при этом?

— Это звучит как хаос, это выглядит как хаос, это и является хаосом. Но при этом этот хаос основан на многовековых противоречиях и балансах, секретных и формальных договоренностях, которые, не поверите, барон, иногда даже соблюдаются. И, когда надо, все эти противостоящие друг другу полубандитские отряды и группировки прекрасно умеют объединяться против единого противника и давать ему отпор.

— Не сомневаюсь, ваше высочество.

— И потом, они все грызутся друг с другом, но все боятся моего брата и моего дядю Джамала. Это как на псарне — псы могут друг друга ненавидеть иногда, но когда приходит хозяин, они все покорны ему.

— И даже свободные отряды?

— И даже они. В истории нашей страны были случаи, когда в периоды слабой власти они расслаблялись, наглели и начинали слишком активно вести собственные игры, порой захватывая власть в целых салтаматах. Но не при Галире Айзифе. Точнее, не при Джамале и его Черных стражах. Все помнят, что случалось с теми, кто ему противостоял. Мой дядюшка не лишен недостатков, но идти против него никто не смеет.

— Даже сам Галир?

— Ну, никто, кроме него. Джамал бесконечно предан Айзифу.

— А вы, ваше высочество? Что вы думаете о своем брате?

— Это опасный вопрос, барон Гленард, очень опасный, — принц облизнул толстые губы и задумался на несколько мгновений. — Опасный не столько для меня, сколько для вас. Со стороны может показаться, что вы выискиваете трещину в отношениях между мной и Айзифом, чтобы использовать ее в своих целях.

— Выискивать и использовать трещины — это моя работа, ваше высочество. Работа, которая стала всей моей жизнью и, несомненно, повлияла на мой образ мыслей. Но в данном случае — это простое любопытство. Ничего больше.

— Я понимаю, — Исуф улыбнулся. — К счастью, между мной и Айзифом нет никаких трещин и никаких противоречий. Я надеюсь, что он думает так же. Хоть у нас с ним разные матери, но один отец. Великий был человек. Мы воспитывались с Айзифом вместе. Не могу сказать, что мы дружны, но я его уважаю и никогда не думал о нем худо. Да и что нам с ним делить?

— Власть?

— Власть? — принц расхохотался. — Да на кой сдалась она мне, эта власть! Я же живу здесь, словно кот в мясной лавке. Любая еда, любые напитки, любые женщины, любые развлечения, любые путешествия. И при этом я не ограничен никакими формальностями. Меня никто не принимает всерьез — и это великое благо. Мне даже нет смысла проверять свою еду, некому желать меня отравить. Галир всю жизнь почти не покидает дворец. Я же объездил весь Галират и половину Империи. Нет, определенно, мое положение, должность вечного принца, меня вполне устраивает.

— И что вы думаете об Империи, ваше высочество? Его Высокопреосвященство упоминал, что вы учились в Лангделене, но я не знал, что вы посещали и другие герцогства.

— Мы много поездили тогда, барон. Естественно, инкогнито. Просто компания молодых людей, студентов, не стесненных отсутствием золота. Это было сразу после этой вашей Злой Войны, поэтому мы видели Империю не в самом лучшем виде. Измотанной и озлобленной. Но всё равно я был впечатлен. Мы тогда проехали почти всё побережье, несколько раз бывали в столице — в Рогтайхе. Меддан, Плодэн, Квитин, откуда происходит ваш Император Славий. Мне лично больше всего понравился Зведжин, особенно Рауда. Суровое место, суровые люди, но очень, очень интересно. Земля с характером. Да и девушки там какие!

— Я побывал там совсем недавно, ваше высочество. Полностью согласен, место суровое, но крайне привлекательное. Незабываемое.

— Вот-вот. И опять же, одна из вещей, которая меня поражала в Империи — стройность системы общественных взаимоотношений.

— Вы явно преувеличиваете, ваше высочество. Зная Империю очень хорошо, я, увы, должен признаться, что до стройности нам далеко.

— Вы просто не знаете, какой хаос творится здесь, барон Гленард. У вас там всё просто — земля поделена между баронами. Бароны подчиняются герцогам, герцоги — Императору. Ну, иногда еще несколько баронств объединяются в графства, появляется такая прослойка между баронами и герцогами. Всё четко, как в армии.

— В Галирате разве не так? У вас ведь тоже есть и герцогства, и графства, и баронства. Под другими названиями, конечно.

— Верно, барон. У нас тоже есть герцоги — салтамы, которым, вроде бы, подчиняются графы — аймиры, а им бароны — ширфы. Но, во-первых, у нас везде постоянные споры, ссоры и мелкие войны, почти бескровные, но всё же. Поэтому почти по всему Галирату и границы, и структура подчинения постоянно меняются. Далее, почти треть земель Галирата принадлежит напрямую Его Высокопреосвященству. Они тоже управляются аймирами и ширфами, но это аймиры и ширфы только по названию. Безземельные аймиры и ширфы считаются во многих салтаматах ниже, чем те, у которых есть собственная земля. Но, в то же время, в некоторых салтаматах, в Альбаршате, скажем, или в Тайаме, наоборот, считается, что, раз безземельных дворян поставил сам Галир, то они выше дворян с землей, так как те свои земли и власть получили всего лишь от салтама. Всё запутывается, особенно если учесть, что эти правила постоянно меняются.

— Действительно, непросто, — Гленард покачал головой.

— И это ещё далеко не всё, это только начало. В отличие от Империи, у нас есть еще огромная толпа безземельных дворян без титулов. Они называются всадниками — ракимами. Изначально это звание присваивалось только офицерам личной охраны Галира, но сейчас оно дается вообще всем армейским офицерам и всем чиновникам среднего и высшего ранга в салтаматах. А также, это, наверное, чтобы совсем запутаться, всем солдатам и низшим чиновникам, если они дети ракимов. Титул ракима сам по себе не наследуется, но если сын ракима поступает на государственную службу, любую, он тут же становится ракимом сам и сохраняет все связанные с этим привилегии. Причем, неважно, сколько сыновей у ракима — если они все поступят на службу, то все станут ракимами. А детей у нас рожают много. В итоге, у нас общее число благородных достигает одной десятой всего населения, и большая часть — это безземельные или почти безземельные ракимы.

— И какие привилегии этот титул дает?

— Ну, уважение простых людей. Простолюдины обязаны кланяться и уступать дорогу ракимам. Защита от чиновничьих притеснений, пониженные налоги. Поэтому многие ракимы, выйдя в отставку, занимаются торговлей или открывают мастерские. Ширфы не могут вытрясать из них деньги, как из обычных торговцев. Есть даже такая не совсем законная, но всем известная и очень широко распространенная схема, когда купцы и ремесленники как бы продают свое дело ракиму. Работает по-прежнему бывший владелец, а дополнительную выгоду он делит с ракимом, который как бы является новым владельцем. Там много еще всего по мелочи, типа приглашений на пиры и празднества к аймирам и салтамам. Ах, да, самое главное — право владеть рабами. У нас, в отличие от Империи, разрешено рабство. Так вот, простолюдины не имеют права покупать рабов. Только дворяне, включая ракимов. Многие стремятся стать ракимами именно поэтому.

— А откуда берутся рабы? Захваченные пленники?

— Раньше, да, в основном, из пленников — кивнул принц. — Но сейчас нам захватывать некого. Мы покорили земли на юге до пределов, где невозможно жить людям. Там раскаленные пустыни — ничего, кроме огненного песка. Так что рабов там не найти. Разве что на востоке и северо-востоке Галирата захватываем иногда зоргов. Но сейчас это редкость, да и держать зорга в качестве раба — это непрестижно. Такое больше в восточных салтаматах практикуется. В основном, сейчас рабы — это дети рабов. Многие знатные семьи гордятся тем, что рабы одной династии принадлежат им на протяжении нескольких веков. Ребенок, рожденный рабами, становится рабом того же хозяина. Ребенок, рожденный рабыней от свободного человека, становится рабом, но если этот свободный человек официально признает себя отцом, то ребенок становится свободным — но не его мать. Ребенок, рожденный свободной женщиной от раба, становится свободным в любом случае. Ну, и можно купить рабов у кого-то еще, хотя это недешево и непросто. Иногда дешевле просто нанять свободных бедняков. Вообще, количество рабов сокращается. Сейчас это больше элемент престижа, чем выгодная рабочая сила. Но некоторые владельцы шахт на востоке, я слышал, специально выращивают рабов для работ на своих производствах. Говорят, что там есть практически фермы, уж простите такое сравнение, в которых множество женщин рожают каждый год всю жизнь, пока могут. Мальчиков выращивают для работ в шахтах и на производствах, а девочкам уготовлена та же участь производительниц. Впрочем, может быть, это всего лишь слухи и домыслы.

— А бедняк не может продать себя в рабство? Или попасть в рабство за долги?

— Раньше мог. Сейчас, в последние пятьдесят лет, всё стало сложнее. Сам себя он просто так продать в рабство не может, так же как не может продать свою жену или своего ребенка. Раньше такое практиковалось. А вот за долги попасть в рабство можно, но только если долг перед Галиром. Например, по налогам. И это будет персональное рабство, то есть ребенок, рожденный от такого раба или рабыни, будет свободным человеком в любом случае. И очень редко в некоторых салтаматах суды отдают должника в рабство его частному кредитору, но не навсегда, а на строго определенное время. И опять же — только его одного, но не его семью. И при этом налагаются ограничения на обращение с рабом — нельзя калечить, надо хорошо кормить, нельзя сильно бить — так что трижды подумаешь, нужен ли тебе такой раб вообще, или он просто будет у тебя сидеть на шее.

— А если, скажем, кто-то захватил человека за пределами Галирата, в Империи, например. Привез его сюда и продал его в рабство. Это возможно?

— Хм… Я так понимаю, барон, что вы интересуетесь этим не просто так. За этим вы и приехали?

— Не только за этим, но и за этим тоже.

— Теоретически, такой вариант возможен, хотя и весьма непрочен юридически. Нельзя просто взять и захватить, скажем, иностранного купца, прибывшего из Империи в Галират. Однако если кто-то был ввезен в Галират уже в качестве раба, а затем продан здесь, причем несколько раз, то формально новый владелец станет законным владельцем раба, если он скажет, что был уверен в законности происхождения раба. Сам раб, конечно, может попробовать оспорить это, но на практике вероятность благоприятного исхода такого спора для него почти нулевая. Хотя бы потому, что мало какой судья согласится выслушать жалобу раба вообще.

— Вероятно, ваше высочество, что-то такое и происходит или происходило. Возможно, вы сможете мне помочь?

— Ну, конечно, барон. Пусть служанки нальют нам еще вина, и расскажите мне, что произошло, а я постараюсь что-нибудь посоветовать, — принц небрежно взмахнул рукой, и две молчаливые улыбчивые девушки тут же появились из-за колонн с кувшинами, а потом так же быстро исчезли.

— Несколько месяцев назад, ваше высочество, — начал рассказ Гленард, — мы обнаружили, что в разных герцогствах Империи похищаются люди. Затем, я могу сказать об этом с уверенностью, они вывозились в Кадирский Галират. Вероятно, для того, чтобы сделать из них рабов. Я хочу найти следы этих людей, вернуть их обратно и, если получится, наказать виновных.

— Интересно… Цены на рабов всё растут. А рабы с северными корнями, особенно женщины, ценятся особенно высоко. Кто-то придумал, как заработать кучу золота. Впрочем, я согласен с вами, барон, в том, что это абсолютно неприемлемо. Более того, если эта идея начнет распространяться, как эпидемия, а она начнет, как только работорговцы смекнут, что к чему, то количество попыток таких похищений возрастет. И это может даже привести к войне между нашими государствами. А это будет катастрофа для всех. Поэтому я хочу помочь вам, барон Гленард, прекратить это, как можно быстрее. Вот только я не знаю, как именно я могу помочь. Пожалуй, только советом.

— Любой совет в этой ситуации будет ценным, ваше высочество.

— Много ли было людей похищено?

— Сотни. Увозили целыми деревнями.

— Потрясающе! — принц Исуф покачал головой. — Невероятно и нагло. Для того, чтобы быстро продать такое большое количество такого заметного товара, нужно продавать его там, где происходит так много таких же сделок, что никто не обратит на это большого внимания. Лучше всего на крупном рынке рабов.

— Но, возможно, что их и не собирались продавать, — возразил Гленард. — Это мог быть большой частный заказ.

— Возможно. Впрочем, маловероятно. Не так просто привезти рабов с севера, обходя всех стражников и таможенников. Слишком велики риски. А риски — это деньги. Если кто-то искал дешевую рабочую силу для себя, это неоправданные расходы. У нас полстраны в нищете, дешевле их нанять. Однако если продавать похищенных людей на рынке, то можно заработать гораздо больше. Я говорил, что рабы у нас нынче — это элемент престижа, а престиж стоит дорого. Есть еще один вариант, правда…

— Какой, ваше высочество?

— Те же самые шахты. У нас принято думать, что северяне обладают более крепким здоровьем. Отчасти это правда — и питание, и сложение у ваших крестьян лучше, чем у наших. Возможно, мужчин отправили в шахты, а женщин продали на рынке. Либо используют их, так сказать, в племенных целях. Но в любом случае, барон, вам нужно искать в окрестностях Хадика. Это город на юго-востоке, почти в центре нашей страны. Прекраснейший, красивейший, богатейший город на берегу великолепного синего озера у подножия зеленых гор. Оазис посреди пустыни в самом прямом смысле. Там находится крупнейший рабовладельческий торг нашей страны. Там же, в окрестностях города, есть огромное количество шахт, где могут быть востребованы ваши соотечественники. В любом случае, если похищенные у вас люди попадали в Кадир, то там вы сможете найти кого-то, кто что-то о них слышал.

— Спасибо, ваше высочество. Как я могу попасть туда?

— Между Кадиром и Хадиком прекрасные дороги и множество станций, где можно поменять лошадей. Это основная дорога нашей страны, на самом деле. Впрочем, я забыл, вы же здесь в качестве посланника. Я боюсь, барон, что для того, чтобы покинуть столицу, вам потребуется разрешение Его Высокопреосвященства или хотя бы Джамала. Простите, но я вам не смогу в этом помочь. Брат меня не воспринимает всерьез, а с дядей у нас отношения настолько непростые, что я скорее всё испорчу, попросив за вас. Поговорите с Джамалом. Вы с ним коллеги. Может быть, он вам поможет.

— Благодарю вас, ваше высочество. Я постараюсь воспользоваться вашими советами.

— Ну, и хватит о делах, Гленард. Допивайте вино и пойдемте в баню. Здесь, во дворце, невероятно прекрасные бани. А потом я проведу для вас персональную лекцию об особенностях кадирской кухни с наглядной демонстрацией ее примеров.

— С большим удовольствием, ваше высочество.