Долго и счастливо. Сага о Гленарде. Том шестой

Петр Викторович Никонов

Шутки кончились. Жизнь Гленарда стремительно превращается в водоворот трагических смертей друзей и соратников по Тайной Страже. Грядет катастрофа. И Империя, и близкие Гленарда, и он сам снова под смертельной угрозой.Что противопоставит он своему самому могущественному противнику? И как эта борьба изменит и Империю, и его самого?Времена, эпохи, преступления и тайны тасуются как колода карт в новом романе мастера детективного фэнтези Петра Никонова. Кто же победит в этой игре?

Глава VI

Ты почувствуешь ее приближение. Ты уже ее чувствуешь. Тьма, великая и неизбежная, приближается, словно грозовая туча, охватывающая весь горизонт посреди яркого солнечного дня. Но умный и умелый не станет бояться Тьму. Он посвятит себя ей, станет ее неотъемлемой частью, и тогда Тьма ответит ему великой любовью и даст ему желаемое. Ибо как увидеть истинный Свет, не увидев сперва истинную Тьму?

Эллизар Темный, «Непознанное».

23 число XII месяца 587 года После Падения ЗвездыИмператорский дворец в Рогтайхе

— Вот, что нам известно на сегодняшний день, — Гленард откашлялся и выпил темного вина из высокого хрустального бокала. — Извини, надышался холодным воздухом вчера.

— Ничего страшного, не спеши, — Император Славий успокаивающе поднял ладонь.

Почти всё пространство маленькой комнаты для личных аудиенций позади тронного зала занимал массивный черный полированный стол с бордовыми узорами инкрустации. В большом камине позади Гленарда весело потрескивали дрова.

— Итак, Базият прибыл три дня назад на кадирском купеческом судне «Таир» под видом простого купца. Как обычно. Так же, как обычно, он поселился со своей охраной в особняке, принадлежащем Тайной Страже, в Белом городе. Мы его используем для проживания таких вот тайных гостей. Ничего необычного, всё, как всегда.

— У него была какая-то особая причина приезжать?

— Насколько мне известно на данный момент, нет. Мы встречались так каждые пять-шесть месяцев на протяжении всех этих лет. Я послал запрос принцу Джамалу на случай, если Базият должен был сообщить мне что-то из ряда вон выходящее и категорически тайное. Однако я сомневаюсь. Если бы у Базията была информация особой важности, он бы попросил о срочной встрече, так уже пару раз бывало. Но ничего такого не было в этот раз.

— Он с кем-нибудь встречался, помимо тебя? Кто-то навещал его?

— В доме точно нет. Как ты понимаешь, дом плотно охраняется моими ребятами. Мы доверяем Базияту, но он всё ж таки агент разведки нашего крупнейшего соседа. Поэтому и в доме, и за его пределами за Базиятом всегда было установлено наблюдение. И открытое, в виде охраны, и тайное. Впрочем, это не всегда помогало. Как и в этот раз.

— И что же произошло?

— Базият имел привычку гулять вечерами. Причем, не просто гулять, а посещать разнообразные заведения. И не только в Белом городе, но и в Буром. Иногда нам удавалось полностью проследить его путь. Но нередко мы его теряли, и не могли точно сказать, где он проводит время. Он понимал, что мы за ним следим, и умел грамотно избавиться от наблюдения, при необходимости. Он всё же один из лучших агентов Корпуса Стражей Галирата. Был.

— И какого рода заведения?

— Разные. Развлекательные. Хорошие ресторации Белого города. Рыбные таверны в порту. Игорные заведения самого разного уровня, включая откровенно бандитские. Бордели. У него были довольно своеобразные для кадирца вкусы.

— Вот как? И какие же?

— Ему нравились альвийки. Мы с тобой полностью можем его понять, с учетом того, что ты женат на альвийке, а я на полуальвийке. Но для кадирца спать с альвийкой, как ты понимаешь, это как трахать козу. Даже хуже, козу ему простили бы. Он реально рисковал и своим постом, и репутацией, и, возможно, головой. Не удивительно, что для таких визитов он всячески старался стряхнуть моих шпионов со своего хвоста. Но пару раз мы его смогли проследить до альвийских борделей.

— В Рогтайхе есть альвийские бордели? — Император удивленно поднял брови.

— Это Рогтайх, Славий. Здесь есть всё, если знать, как искать. Особенно после того, как мы уравняли альвов в правах. Почему бы им не зарабатывать на жизнь таким честным и простым способом? Далеко не все альвы, живущие в Империи сохраняют уважение к старым консервативным традициям в этом вопросе.

— Так, может, в этом и причина его убийства? Кому-то из Черных стражей не понравилось то, что Базият посещает альвийские заведения, и он так демонстративно рассчитался с предателем-извращенцем. Ну, по его мнению.

— Мы прорабатываем и эту версию тоже. Впрочем, я не понимаю, зачем так усложнять. Если это было мотивом, то Базията проще было бы устранить в Кадире. А еще лучше, покрыть его позором и казнить. Но и этой версии исключать нельзя. Особенно с учетом того, что мы не знаем, что Базият делал в последний вечер.

— Вот как?

— Да. Он ушел из дома около восьми часов вечера. Пешком. Сказал, что на прогулку по Белому городу. Охрану не взял. Естественно, за ним скрытно последовали мои стражники. Базият, вопреки декларированному намерению, направился в сторону Бурого города. Вышел их ворот Белого города, стражники у ворот его запомнили. А потом растворился в лабиринтах переулков Бурого города. Мои ребята его быстро потеряли. Ну, это было далеко не в первый раз, поэтому особенного значения они этому не придали. Подумали, что опять в бордель пошел или куда-то еще в этом роде. Базият считался гостем, а не преступником, поэтому за ним следили не слишком усиленно. Так, больше для охраны его самого. Ну, вот, и после этого его никто не видел. До самого утра, когда мы нашли его труп на Рыночной площади.

— Ты, наверное, разозлен на своих за то, что они его потеряли?

— Только немного. Я прекрасно понимаю, что если бы Базият захотел уйти от слежки, то, скорее всего, ни я сам, ни Крейган, ни даже, наверное, Галхар, ничего не смогли бы сделать. Тем более, в ситуации, когда мы не видели угрозы от объекта наблюдения. Выводы мы какие-нибудь из этого сделаем, но, чтобы понять, какие именно, нужно для начала раскрыть это дело.

— Как продвигается расследование?

— Опрошены свидетели. К моему изумлению, почти никто ничего не видел.

— Может, боятся говорить?

— Боятся больше, чем Тайную Стражу? Кого? По словам Крейгана, и он, и его следователи уверены, что свидетели, в целом, говорят правду. Каким-то образом кто-то установил на главной площади города этот кошмар, и никто, при этом, ничего не видел. Как? Продолжаем разбираться.

— Может, магия? Вархи умеют отводить глаза.

— Я тоже так сперва подумал. Но ни Галхар, ни Элайна ничего не почувствовали. Совсем ничего. Я тебе больше скажу, Славий, мои лекари уверены, что Базият был еще жив, когда его насаживали на кол и потрошили, хотя, вероятно, без сознания. То есть, кто-то должен был устраивать всё это представление на живом человеке, и при этом не спешить, аккуратно вырезая и раскладывая его органы по земле. Причем, в темноте и абсолютной тишине, так как никто ничего не видел и не слышал.

— Но это же невозможно!

— И я тоже так думаю. Но пока что картина вот такая.

— Вы обнаружили какие-то следы? Улики?

— Со следами, кстати, ситуация лучше. Грязь и пыль пропитались кровью, на такой поверхности следы остаются отличные, сам знаешь. По следам, мы можем предположить, что Базията убивали четыре человека.

— Человека?

— Предположительно, именно человека. Нет никаких отличительных черт, позволяющих предположить, что это альвы, бьергмесы или зорг даджиды. Впрочем, это ни о чем не говорит. Кто угодно может надеть простые сапоги.

— Это да.

— Также мы нашли след экипажа. Скорее всего, тяжелый грузовой фургон. Таких на Рынке, как понимаешь, сотни, но мы нашли один след в стороне от проспекта. И несколько окровавленных следов сапог прямо рядом с этим следом. Это почти ничего, но мы пытаемся проверить эту версию, продолжаем искать свидетелей. Это занимает время, приходится опрашивать сотни человек. И на Рыночной площади, и в окрестных домах, и в Буром городе, чтобы выяснить маршрут Базията. Это займет не один день, хотя мы бросили все силы на это. И спецгруппу Крейгана, и следователей Галхара, и даже городскую стражу.

— Есть предположения о причинах этого убийства?

— Предположения-то есть, — Гленард пожал плечами, — и их много. Но пока ни одно из них не подтверждено и не опровергнуто. Мы работаем над этим.

— Что это, послание?

— Возможно.

— Но кому? О чем?

— Мне, если честно, больше интересно, от кого. В любом случае, если это послание нам, то мы его не поняли. Возможно, тот, кому оно адресовано, его получил и осознал. Но кто, что и почему — нам это еще предстоит выяснить. Если это вообще послание.

— Есть еще версии?

— О, масса. Очевидное предположение на поверхности — кто-то хочет поссорить Империю с Кадиром. В очередной раз. Если так, то объект и способ выбраны несколько неудачно. Базият не был простым купцом, и вокруг него сформировался несколько необычный протокол взаимодействия между всеми вовлеченными сторонами: мной, тобой, принцем Джамалом, Галиром Айзифом и Посланником Вернхом. Смерть Базията не повлечет напряжения в отношениях между странами. Я, по крайней мере, на это надеюсь. Все потенциальные недопонимания и претензии уже решаются и на официальном, и на секретном уровне. Возможно, если именно это было мотивом, убийцы не ожидали этого. Равно как и того, что на расследование убийства будут сразу брошены лучшие силы Тайной Стражи.

— Или наоборот.

— Мы рассматриваем и эту версию. О том, что такое демонстративное убийство может быть отвлекающим маневром с целью отвлечь Тайную Стражу от чего-то. Во все региональные отделения Тайной Стражи в герцогствах направлены приказы повысить готовность и усилить бдительность. Айрнбенские инквизиторы, задействованные в расследовании, замещаются на своих обычных местах коллегами. У нас хватает людей, слава Богам, Империи и лично тебе. Отвлечение сил на расследование не ослабило нас, а наоборот, разбудило улей. В данный момент, мы даже более боеспособны, чем обычно. Если кто-то собирался нанести удар, воспользовавшись суматохой, его ожидает неприятный сюрприз.

— Молодец, Гленард. Есть и другие версии?

— Личная неприязнь, долги, ссора с кем-то из бандитов, держащих сомнительные заведения, которые посещал Базият. Работа сумасшедшего маньяка. Даже артистическая инсталляция. Сокрытие какого-то другого преступления, совершенного на Рыночной площади или неподалеку. Проверка действий Тайной Стражи. Тайный псевдомагический ритуал. Даже демоническое вмешательство.

— Серьезно?

— Не очень. Но такое предположение мы тоже обязаны отработать и отбросить. Тем более, что обстоятельства, как говорится, намекают. Дай нам пару дней, Славий. Мы отработаем всех свидетелей и улики, попытаемся составить маршрут Базията, поищем еще больше информации, откинем откровенно неподходящие версии. И уже будем иметь более полную картину. Надеюсь.

— Тебя что-то еще беспокоит?

— Возможность повторения. Если это связано лично с Базиятом, что вполне возможно, то это разовое преступление, которое нам просто предстоит раскрыть, найдя связи жертвы и мотивы убийцы. Но если это послание нам, которого мы не поняли, или если это сумасшедший маньяк, то вполне можно ждать чего-то повторного. Новые жертвы. С другой стороны, каждое новое преступление приближает нас к раскрытию всей цепочки. Вспомни, как пару лет назад мы охотились за убийцей проституток в Буром городе. Там как раз тоже он вырезал внутренние органы и раскладывал их рядом с трупами. Мы сначала тоже не могли найти следов, но новые убийства принесли новые улики, и, в итоге, мы этого мудака устранили. Немало, правда, удивившись тому, кто этим мудаком оказался.

— А не может ли это быть?..

— Связано? Эту версию мы тоже отрабатываем. Тот убийца мертв, сам знаешь, но за него могли оказаться и неизвестные нам родственники, и последователи, желающие продолжить игру. Но, если честно, сомневаюсь. Почерк не тот, и убийство Базията слишком масштабно и сложно в плане исполнения, по сравнению с потрошением проституток в тихих закоулках кирпичных трущоб Бурого города.

— Ладно, не буду тебя больше пытать, — Славий улыбнулся и отпил вина из бокала. — Знаю, что ты сам мне всё расскажешь, когда будет, что рассказать. И знаю, что Крейган со своей командой — лучшие из лучших. Ты мне лучше вот, что скажи. Безопасно ли в этих условиях проводить ежегодный зимний бал? Может, следует его отменить?

— Я пока не вижу никаких причин для того, чтобы оставить тебя и всю аристократию Рогтайха без любимого зимнего развлечения. Насторожиться, однако, следует. И поэтому я удвою охрану бала, да и всего города на время его проведения. Напряжемся немного, но это то, что мы можем и должны сделать. К тому же, не исключено, что мы уже раскроем это дело до бала.

— Ну, и хорошо тогда. Что еще ты мне хочешь рассказать?

— Не связанное с убийством Базията, — Гленард снова откашлялся. — Интересные слухи приходят из Зведжина.

— А когда Гленард говорит «слухи», это значит, что информация проверена десятью разными источниками и абсолютно достоверна.

— Именно так. Итак, ходят слухи, что герцог Анжен ан Плодэн сделал предложение герцогине Лайме ан Зведжин, и та ответила полным согласием.

— Ну, так что ж? Совет да любовь. Красивая пара.

— Не всё так просто, Славий. Эта свадьба приведет к одному из следующих последствий. Если герцогиня Лайма сможет удержать контроль над своим герцогством, договорившись с баронами и капитанами, мы получим на юге сильное объединение из двух герцогств, фактически королевство. Которое, при этом, будет постоянно сотрясаться от внутренних волнений и противоречий. Плодэнцам всегда было нелегко договариваться со зведжинцами. А есть же теперь еще и Альвийская автономия на территории Плодэна, которая может совсем не обрадовать жителей Зведжина, мы знаем их анти-альвийские настроения.

— Либо?

— Либо герцогиня Лайма станет полноценной герцогиней Плодэна, покинув Рауду и переехав в Долгополе. Тогда вновь встанет вопрос о престолонаследии в Зведжине. Мы его погасили десять лет назад, признав право наследования герцогства по женской линии. Но с этим до сих пор многие не согласны. И тут же снова появятся и Раймунас ан Биржис, и Йонас ан Пилкас, и Рута ан Пилкас. Да и Тадеш не останется в стороне. А это значит — снова проблемы в, и без того, одном из самых проблемных герцогств.

— И что ты предлагаешь? Запретить Анжену жениться на Лайме? Поссориться сразу и с Плодэном и с Зведжином?

— Может быть, и стоило бы запретить, — Гленард пожал плечами. — Меньшее зло. Но я бы предложил просто поставить условием свадьбы отказ Лаймы от герцогской короны Зведжина и урегулирование вопросов престолонаследия в Зведжине до этой свадьбы. Путем созыва собрания, контролируемого нами.

— И кто в этом случае станет герцогом Зведжина?

— Нужно подумать и поговорить с кандидатами. Они сильно изменились за время, прошедшее с той истории с убийствами и Раудской стрыгой. Я бы предложил Раймунаса ан Биржис, несмотря на обстоятельства его рождения. Впрочем, и к младшей сестре Лаймы, Сауле, тоже стоит присмотреться.

— Я подумаю, Гленард. Честно говоря, я не вижу таких уж больших проблем в объединении Плодэна и Зведжина. Что фактическом, что юридическом.

— Мне всегда больше нравилось разделять и властвовать. С большими структурами работать сложнее. Мы рискуем получить еще одну плохо управляемую территорию, стремящуюся к независимости, вслед за южными герцогствами. У нас и без того уже есть Хортия, где после смерти герцога Максиса три года назад правит полусумасшедшая Сабрина, а на самом деле, ее муж барон Игнасио ан Моллинос. И при этом, есть еще совершенно уж невменяемая Реджина, находящаяся у нас в Рогтайхе в заключении с ее сыном Максисом-младшим. Ее права на герцогский престол многие в Хортии поддерживают, несмотря на то, что отец ее ребенка никому не известен. И есть еще Аррикумма, Меддан и Клафтхорд с отстраненными герцогами, фактически управляемые нами, что тоже многим не нравится. В общем, проблем и без того хватает. Не хотелось бы добавлять в этот список еще и Зведжин с Плодэном. Это уже получится половина Империи в нестабильном состоянии.

— Я подумаю, Гленард. Я подумаю и приму решение.

— Конечно, Ваше Величество. Моё дело — сообщить и обозначить риски. Решение принимать тебе.

— А, кстати, я хотел поинтересоваться твоим мнением по еще одному важному вопросу, — Славий задумчиво смотрел на темную блестящую поверхность стола.

— Всегда рад помочь.

— Я начал серьезно задумываться о вопросе престолонаследия. Я имею в виду императорский трон.

— Не рановато? Что-то случилось?

— Ничего особенного, но мы с тобой не становимся моложе. Далеко не все императоры доживали и до нашего возраста.

— И?

— Катарина не сможет наследовать трон по правилам, установленным Императором Андером. А других законных детей у меня нет.

— Это я знаю, конечно. Что ты предлагаешь?

— Я не знаю, будет ли у нас с Ниарой еще один ребенок. Тем более, сын. Я знаю, Донрен предупреждал об этом, он был прав в этом, и только в этом, но я до сих пор уверен, что мое решение было правильным. Но такая ситуация существует, и с ней надо что-то делать.

— Согласен.

— Я думаю о том, чтобы изменить правила престолонаследия. Уравнять в правах девочек и мальчиков, как это мы сделали с герцогствами. Точнее, разрешить девочкам наследовать трон в случае отсутствия прямых претендентов-мужчин. Тогда Катарина сможет унаследовать трон после моей смерти. Что ты об этом думаешь?

— Ну, это логичное решение вопроса, — Гленард медленно сделал глоток вина. — Логичное, но не лучшее, если честно.

— Почему?

— По многим причинам. Во-первых, это может вызвать резкое недовольство и среди благородных, и среди простых людей. Мы и так очень много всего поменяли, и далеко не всё идет так, как мы хотели. Многие недовольны, и часто справедливо. Менять еще и это с явной целью удержать династию на троне любой ценой… Не уверен, что это будет поддержано. Вплоть до прямых выступлений и, вполне возможно, гражданской войны. Во-вторых, это вызовет сомнения в легитимности тебя как Императора вообще. Напомню, что после смерти твоего предшественника осталась дочь прошлого Императора, Солли ан Веннедун ан Фьотдайх. Вполне здравствующая и весьма активная, вокруг нее, в Ордене Фиалок, объединились все самые влиятельные женщины Империи. Твое решение вызовет логичный вопрос «А что, так можно было?» и позволит, теоретически, начать дискуссию о передаче власти Солли или ее сыновьям, как прямым наследникам прошлой императорской династии, ведущей свой род, почти напрямую, от Императора Андера Великого. В любом случае, мы настроим против себя еще и Фьотдайх. А заодно, возможно, и Мерфрайн с Абфрайном. И вот, считай, мы уже со всей Империей поссорились.

— И в-третьих?

— В-третьих, аналогичный шаг в отношении престолонаследия герцогств пока что не привел к каким-то особенно позитивным результатам. А вот вопросов поставил немало. В общем, я понимаю тебя, и даже во многом с тобой согласен. Но я, являясь охранителем спокойствия Императора и Империи, не могу не высказать свои опасения относительно последствий твоего решения. К тому же, существуют более простые и безопасные варианты.

— Например?

— А я уже говорил тебе. Признай официально своего сына Миллеша от Весницы, он уже почти взрослый теперь и не глуп, к тому же. Единственная проблема — его мать не из благородных, аристократии это будет сложно принять. Но всё же легче, чем изменение порядка престолонаследия. Такие прецеденты в прошлом уже были, ничего страшного, переживут. Или признай, опять же, Тэлфрина, сына Моррель. С ним, правда, еще сложнее будет, но хоть с вархами и прочими расами отношения укрепим. А самое лучшее, найди какую-нибудь симпатичную молодую баронессу с историей рода, уходящей во времена Андера Великого, заведи от нее сына и признай его официально. Это всех абсолютно устроит. Хочешь, я подыщу тебе хорошие варианты?

— Не хочу. Я не могу так поступить ни с Ниарой, ни с Катариной.

— Ну, что-то действительно надо делать? Ты спрашивал о моем мнении, я тебе ответил. Теперь ты недоволен, потому что я не поддержал твою идею. Хочешь, положи мою голову на плаху, но ситуация от этого не изменится. Ты сам понимаешь, что я прав, и тебя это злит.

— Ты прав. И меня это злит, — Славий тяжело вздохнул. — Ладно. Я тебя услышал, буду думать. Ты прав, кроме тебя мне никто этого не скажет. Посмотрим, может, Ниара всё-таки сможет родить сына.

— Ты снова откладываешь это решение?

— Да, — Император пожал плечами. — Может, это и не очень разумно, но я же Император, в конце концов. Хочу — принимаю решение. Не хочу — не принимаю. Буду думать, Гленард, серьезно.

— Хочешь, я подготовлю тебе подробный аналитический отчет по всем вариантам? Выясним возможное мнение каждой общественной группы в каждом герцогстве?

— Было бы неплохо, если серьезно. Только не надо мне приносить тысячи страниц отчетов. Просто суммируй это кратко.

— Конечно. Сделаем.

— Как ты сам-то? Что нового?

— Да, всё нормально. Лайрэ, вот, ко мне приехала с детьми. Славий-младший серьезен до невозможности.

— Надеюсь увидеть Лотлайрэ на балу.

— Обязательно. А после бала они уедут в Кратхольм присматривать за хозяйством, а я вернусь в свой Кларк.

— Не скучно тебе там?

— С чего бы? У меня там целое хозяйство. Колбасы сам делаю, сыры, вино. Попроще, конечно, чем твое квитинское, но тоже вполне достойное. Причем, когда я говорю «сам», то имею в виду именно сам, вот этими руками. Слуги, конечно, помогают, но я тоже сам много делаю.

— А я помню, ты же привозил, угощал. Было очень достойно.

— А ты приезжай, Славий, ко мне в гости. Не так далеко. Ты же у меня там ни разу не был еще. Замок, конечно, небольшой, даже не замок, а просто дом фактически. Но для тебя место всегда найдется. Я когда его покупал, думал, просто удобное место рядом с новым Домом Тайной Стражи — так, переночевать иногда, чтобы до Рогтайха не добираться. А потом, знаешь, как-то так понравилось там. Лес, сосны, дубы. Не такие, конечно, как в моем Кратхольме, но тоже вполне себе. Поэтому и сижу теперь больше там. В столицу заезжаю только по делам, и когда семья приезжает.

— Заеду как-нибудь в гости. Почему бы и нет?

— Заезжай, заезжай обязательно.

— Договорились. Что-нибудь есть еще у нас на сегодня?

— Да, ничего особенного, Ваше Величество. Мне еще нужно с маршалом Фьодмором поговорить и с полковником Бальтасаром касательно усиления охраны дворца и охраны бала. А к тебе у меня пока нет никаких вопросов. А у тебя ко мне?

— Вроде, пока ничего нет. Держи меня в курсе всего, что сегодня обсуждали. А у меня сейчас еще встреча с Первой Священницей, госпожой Эйлин.

— Как она тебе?

— Характер у нее непростой. Но говорит мудрые вещи. Сильно отличается, конечно, от Латия. Ну, что делать. Все мы не вечны. В среде священников у нее очень хорошая репутация. Поэтому я ее и выбрал. А тебе?

— Сложно сказать. По моей линии всё чисто. Никаких участий в заговорах, порочащих связей, подозрений. Но я с ней лично почти что не общался. Так, в официальной обстановке только. Поживем, увидим.

— Именно. Ладно, Гленард, хорошего дня тебе. И доброй охоты.

— Спасибо, Славий, — Гленард допил вино, встал, и стукнул себя кулаком в грудь. — Служу Империи. Слава Императору. Я всегда рядом, если что.

— Я знаю, друг. Спасибо.

— Ваше сиятельство! Граф Гленард!

Гленард обернулся. Первая Священница, госпожа Эйлин из Доохомы, сменившая недавно скончавшегося Латия ан Лангделен, приветливо улыбалась ему у стены зала ожидания аудиенций. По крайней мере, она пыталась улыбаться приветливо — на ее лице с резкими чертами и большим крючковатым носом улыбка смотрелась несколько хищнически. Высокая, очень худая женщина лет шестидесяти с седыми волосами, собранными в тугой пучок. Одета в простое серое платье безо всяких украшений, за исключением небольшого серебряного кулона в виде полумесяца на серебряной же цепочке у нее на шее.

— Доброго дня, госпожа Эйлин, — Гленард стукнул себя кулаком по груди. — Как ваши дела? Уже освоились?

— Да, ваше сиятельство, спасибо. Всё хорошо. Я хотела бы поговорить с вами.

— Можно просто Гленард, госпожа Эйлин.

— Тогда можно просто Эйлин. Я хотела бы попросить вас о помощи, Гленард.

— Что-то случилось? — Гленард обеспокоенно посмотрел ей в глаза. — Вам кто-то угрожает?

— И да, и нет. И нет, и да. Не мне конкретно, нет. Всей нашей вере. И, следовательно, всей нашей Империи. Вы же призваны защищать нашу Империю, ведь так, Гленард?

— Несомненно. Так что именно ей, по-вашему, угрожает?

— Ересь.

— Ересь? Неужели?

— Ересь, Гленард, ересь. И злая магия.

— Что вы имеете в виду, Эйлин?

— Год за годом, на протяжении последних десяти лет, я наблюдаю странные вещи. Священники извращают учение. Меняют обряды. Образуются какие-то группы, особенно среди образованной молодежи, которые ставят под сомнение некоторые догматы нашей веры в Двух Богов. Начинают придумывать свои обряды. Начинают делать какие-то странные вещи. Некоторые пытаются смешать веру в Двух Богов с еретическими верованиями альвов и бьергмесов. Кто-то считает вархов живыми богами. Кто-то, особенно на юге, проникается кадирской ересью. Кто-то вообще перестает верить в Богов и начинает проповедовать, что никаких Богов нет, а люди живут сами по себе. Кто-то рассуждает о каких-то там Сферах и Вселенной, подменяя ими веру в Богов!

— Вот как?

— Именно так, Гленард. И с каждым годом вся эта гнилая язва увеличивается и разрастается. Появляются ведьмы и колдуны. Люди насмотрелись на чудеса вархов, богопротивные, замечу, чудеса, и начинают пытаться творить какую-то магию сами. Злую магию, Гленард. Вытравление плодов, лишение коров молока, проклятья, привороты, отвороты, заговоры, и всё такое. Люди страдают, Гленард! Страдают на самом деле! Вместо того, чтобы искать решения и утешения у алтаря Двух Богов, они идут к ведьмам и колдунам и творят злодеяния, направленные на своих ближних. Боги плачут, Гленард! Они страдают от того, что происходит! Рыдают от бессилия и любви к нам!

— Они вам сами это сказали?

— Прекратите, Гленард. Не богохульствуйте. Сарказм тут совершенно не уместен. У меня есть реальные факты, всё записано. Появляются магические кружки. Общества изучения магии. Не в одном месте, не в двух, почти во всех герцогствах Империи, особенно в больших городах. Это выглядит стихийным явлением, но если смотреть на ситуацию широко, в целом, то картина получается пугающей и ужасающей. Кто-то пытается подрыть корни нашей веры, как кабаны подрывают корни дуба, кормящего их желудями. А потом этот дуб, наша вера, рухнет, с ним рухнет и вся Империя. Вы этого хотите, Гленард?

— Нет, Эйлин. Но я не понимаю, чего хотите от меня вы.

— Расследуйте это, Гленард. Найдите виновных. Накажите их. Если потребуется, максимально жестоко. Лучше сжечь десяток злодеек-ведьм, чем разрушить основы всей нашей жизни. Умоляю вас, поручите своим стражам искать ведьм и еретиков, хватать их, выявлять корни этой отравы и выжигать эти корни. Если нужно, выжигать в буквальном смысле. Это заговор, Гленард. Заговор против Императора и Империи. Заговор всеимперского масштаба. Заговор такого размера и такой опасности, что Злая война по сравнению с ним покажется маленьким локальным недоразумением. Расследуйте этот заговор, Гленард. Предотвратите гибель Империи, пока не поздно!

Гленард несколько секунд потрясенно молчал.

— Вот, что я вам скажу, Эйлин, — наконец, вымолвил он. — Я, честно признаюсь, не слишком религиозный человек. Я больше верю в себя, чем в Богов, хотя в моей жизни было немало ситуаций, которые выходят далеко за грань обычного мира. Возможно, у меня значительно больше причин верить, чем у других. Но я всё же не могу назвать себя религиозным человеком.

— Никогда не поздно прийти к истинной вере, Гленард.

— Согласен. Однако я человек очень любознательный и начитанный. Поэтому я очень хорошо знаю и историю нашей веры, и ее обряды, и ее главные книги, и всё, на чем она стоит. Я не знаю, что думаете о вере в Двух Богов вы, Эйлин, но я абсолютно, непоколебимо уверен в том, что наша вера построена на любви. На любви, уважении и терпимости. На любви к Богам, к людям всех рас и народов, ко всем живым существам, и ко всему, что составляет этот мир, несовершенный, но прекрасный. Именно эта догма, базовая догма любви, позволила нашей вере в Двух Богов просуществовать столь долгое время без серьезных конфликтов, расколов, религиозных войн, которые затронули в свое время и бьергмесов, и альвов, и зорг даджидов и даже кадирцев. Священники и священницы Двух Богов всегда имели возможность служить Богам по любым обрядам, которые они считали нужными, и изменять их, если этого требовала обстановка или их личное убеждение, которое, как считается, и есть воля Бога и Богини. Да, есть какие-то традиционные формы обрядов, особенно здесь, при дворе. Да, есть какие-то общие традиции и обычаи. Но они всегда были именно традициями и обычаями, а не законами и правилами. И именно это было проявлением нашей любви к Богам и любви Богов к нам. То, что вы сейчас говорите, Эйлин, это не о любви. Это о желании жестко контролировать то, что такому контролю не должно и не может подлежать. Да, наша вера постоянно изменяется. Да, появляются новые группы, новые течения, новые веяния, новые обряды, новые формы молитв и заклинаний. Но наша вера, в целом, остается неизменной. Остается единой во всех тысячах многообразностей ее проявления. Потому что любовь, она одна для всех. И каким бы ни было формальное выражение нашей любви к Богам, внутри нас, каждого из нас, оно остается единым. Любовь нельзя ограничить каким-то фразами или правилами. И мне крайне странно, Эйлин, что вы, пройдя такой долгий и славный путь в нашей церкви, достигнув вершины ее иерархии и став главным священником нашей Империи, этого не понимаете. Меня это изумляет, и, если откровенно, ужасает.

— Гленард, — Эйлин воздела руки к потолку, — вы меня не слушаете! Я не говорю о том, что я хочу заставить всех молиться одинаково. Я не хочу превратить нашу прекрасную религию в мрачное подобие кадирской ереси. Я говорю не об этом. Я рассказываю вам о тех случаях, фактах, реальных событиях, когда наша вера была намеренно извращена для совершения злых деяний. Я рассказываю вам о людях, реальных людях, которые занимаются магией, реальной или мнимой, с целью причинения вреда, и им действительно удается этот вред причинить. Я рассказываю вам о возможном существовании целого заговора, пытающегося расколоть и подорвать Империю путем таких вот реальных действий. А вы мне говорите о любви. Естественно, наша вера и наши Боги — это любовь. Но именно эта любовь сейчас в опасности. Потому что где-то там, за стенами этого дворца и вашего Дома Тайной Стражи есть реальные люди, которые эту любовь ненавидят и хотят эту любовь уничтожить. И у них это может получиться.

— Вы хотите, чтобы я бросил своих стражников на поиск этого заговора и этих еретиков?

— Да, Гленард. Я хочу, чтобы вы поступили с этим заговором точно так же, как вы поступаете с любым другим заговором в Империи. Если хотите, я перечислю вам все факты, которые мне известны, а вы сделаете свои выводы.

— Перечисляйте, Эйлин. Напишите в подробностях на бумаге или на пергаменте все обстоятельства заговора и злодейств, о которых вы мне сообщили. Тайная Стража обязана расследовать любое сообщение об угрозе Империи и Императору. И мы расследуем. Конкретные случаи с конкретными последствиями и их возможную связь. Если что-то найдем, будем поступать точно так же, как и с любым другим заговором в Империи. И не больше. Я не буду превращать Тайную Стражу, Эйлин, в стражу веры, как в Кадире. Мы не будем охотиться за ведьмами и травницами просто потому, что они ведьмы и травницы. Мы не будем врываться к священникам в дома и проверять исполняют ли они заветы церкви, и не еретики ли они. Мы не будем следить за тем, кто из крестьян и горожан посещает алтари и храмы, а кто нет, и что они там делают и говорят. Мы не будем этим заниматься сами, Эйлин, и я клянусь вам, что я не позволю этим заниматься кому-то еще. Мы — Тайная Стража. Мы не охотники за ведьмами и колдунами, и мы не позволим превратить нашу веру в Двух Богов, веру любви, в веру ненависти и нетерпимости. А если кто-то попытается это сделать, мы будем жестко, а при необходимости — и жестоко, это пресекать. Независимо от того, как высоко этот кто-то сидит. Я понятно выражаюсь, Эйлин?

— Предельно понятно, Гленард, — священница помрачнела. — Я всё поняла. Я подготовлю вам подробный список конкретных злодеяний, а вы делайте с ним то, что считаете нужным. Вы знаете свое дело, и я не намереваюсь указывать вам, как его делать.

— Что ж, благодарю за понимание, Эйлин. Надеюсь, мы друг друга поняли. Всего доброго. Полагаю, вас ожидает Его Величество.

— Всего доброго, Гленард. Спасибо, что меня выслушали. Да благословят Боги ваш путь.