«Воробьев и Леонтий»

Петр Альшевский

Историк, кандидат наук Воробьев входит в соприкосновение с новгородским колдуном Леонтием. А рядом идет жизнь – древняя, современная, всегда, мягко говоря, непростая.

88

Согнувшись в три погибели, с мешком цемента по лестнице он взлетел.

Не у вас нам ремонт, не в вашем кабинете подмазать?

Он запыхался, меня вопрошает обрывисто… непривычно долго человека без ответа я оставлял. Он в нетерпении, мешок, судя по глазам, в меня бросит… туловищем я отпряну, а ногу он мне отобьет. И никакой компенсации. Выбрать мне разрешаете? Стереосистема для коляски, больничный тур в Будапешт… мне отмолчаться, неприятный разговор на вечер перенести? Моя картина мира вторжения с мешком не включает. Идеальная картина. Не в курсе, я пробурчал, меня не оповещали… вам бы мешок положить, довольно с вас надрываться. Рязанский мастеровой Феофил от меньшего надломился, на девок даже смотреть перестал.

НЕПРОСТИТЕЛЬНО сглупил.

Зверство в бабе разбудит.

В ослеплении от скорби

из-за потери любимого брата

Ксенофанда ничего не ела,

ложиться в кровать не шла,

и к ней привели колдуна.

Поговорить с твоим мертвым

братом ты не желаешь? — спросил у нее Леонтий.

Ты на меня не иди,

драться не надо,

назад в бездеятельную скорбь

вернуться тебе, Ксенофанда,

приказываю!