Лисий хвост

Петер Клуг, 2019

Против человеческого вероломства порой не могут устоять не только любовь, но и даже мистические миры. Разрушено, еще вчера казавшееся незыблемым, семейное счастье. Отцу с маленьким сыном нужно срочно скрыться от могущественных родственников. А чтобы помочь ребёнку победить животное начало, доставшееся от матери-оборотня, придется искать помощи чародейки в далеких землях, где сокрыты древние тайны происхождения мира, многие века хранимого драконами. Магия и превращения, путешествия и приключения, сражения и дворцовые интриги, любовь, отчаяния, потери и новые надежды.

III

Сначала была темнота, потом проносились какие-то, не лишённые приятности, образы. Хару, наверное, даже не смог бы точно определить, что именно он видел. Это были какие-то девушки, слышался смех, ветерок раздувал их длинные волосы. Потом он видел ласковое море и слышал шорох волн. Затем опять красотки, и особенно одна из них. Она не смеялась, как другие, лишь застенчиво улыбалась. Он погладил её по волосам, провёл рукой по спине и коснулся… хвоста. Хвост?

Хару не показалось это странным, тем более что хвост был рыжим и пушистым, очень приятным на ощупь. Он походил на лисий хвост и прямо-таки излучал уют и тепло. Хотелось запустить пальцы в нежный мех, закутаться в него и уснуть. Так Хару и сделал, и… проснулся.

Сон был ярок и осязаем. Хару открыл глаза в полумраке. Он не понимал, где находится. Тёмный морщинистый свод над ним медленно превращался в крышу юрты. Путы на руках и ногах, не дававшие шевельнуться, превращались в одеяла и шкуры, заботливо укрывавшие его по самое горло.

Долго-долго Хару лежал с открытыми глазами, не шевелясь, приходя в себя, собираясь с мыслями. Волшебные сны таяли и забывались. Хару вспомнил, что произошло с ним, битву с волками, схватку с чудищем. Видимо, всё закончилось благополучно, раз он лежит в постели, а не на голой земле в окружении хищников.

«Шима! Что с ним?!» — пронзила его стремительная мысль, и он резко откинул с себя одеяла и рванулся, чтобы встать. Тотчас голова его закружилась, и он рухнул со стоном обратно. Ему всё ещё было нехорошо, хотя и не настолько, как в злопамятную ночь.

— Эй, кто-нибудь! — позвал Хару.

Никто не откликнулся. Однако только теперь он по-настоящему прислушался к звукам, доносящимся снаружи. И услышал вполне мирный и дружелюбный шум: блеяние овец, мычание коров, лай собак, голоса взрослых и детей. Это значительно успокоило Хару, но всё же судьба сына продолжала волновать его, и он позвал вновь. На сей раз откликнулась какая-то женщина, проходившая мимо. Она заглянула в юрту, не переступая порога. Хару не помнил её имени, но хорошо помнил лицо. Она принадлежала к клану Мэргэна, и он нередко видел её во время путешествия, хотя почти и не разговаривал с нею.

— Что? Пришёл в себя? Очнулся? — то ли спросила, то ли удостоверилась она, и сию минуту пропала.

— Постой! — но силуэт уже исчез из прямоугольника входа.

Впрочем, теперь Хару недолго пробыл в одиночестве. Вскоре, старательно переступая порог юрты, вошло несколько человек. Хару, несмотря на слабость и головокружение, попытался приподняться на локте, чтобы рассмотреть вошедших.

— Лежи, лежи, — услышал он голос Мэргэна.

— Где Шима? Чем всё закончилось?

— Отец, я здесь!

Шима выскочил вперёд и обнял ручонками отца.

— Слава небесам! — облегчённо выдохнул Хару. — Ты цел!

— Да цел он, невредим, наш геройчик, — улыбаясь, сказал Мэргэн.

— Что волки? Как наш лагерь? Где мы? — спрашивал Хару.

— Всё своим чередом узнаешь. А пока, глянь-ка, кто здесь ещё!

Хару вновь приподнялся. Шима так и продолжал висеть на его шее, но отец даже не замечал этого. Кроме его сына и Мэргэна, в юрте находилась незнакомая женщина. Хару не сразу смог разглядеть ее в приглушённом свете. Невысокая, коренастая, с длинными волосами, заплетёнными в косы по обычаю степных женщин. Чёрные с красивой сединой волосы напоминали мех чёрно-бурой лисицы. У неё было простое лицо, довольно миловидное, однако в глазах читались мудрость и знание, каких не достигнешь за всю жизнь, лишь разъезжая по степи на лошади. Также и руки её не походили на мозолистые руки трудяги-степняка. Тонкие и чистые — они говорили, что хозяйка нечасто занимает их тяжёлым трудом.

Хару понял, кто перед ним.

— Госпожа Билигма, — прошептал он.

— Она самая! — вставил Мэргэн.

Женщина промолчала, наклонилась к Хару, приложила руку к его лбу, потом посчитала пульс, заглянула в глаза. Только после этого она сказала:

— Здравствуй, Хару.

Её голос звучал приятно, успокаивал и как будто отгонял морок:

— Вижу, тебе уже немного лучше. Полежи ещё денёк, а завтра сможешь встать. Не беспокойся пока ни о чём. Всё в порядке.

После этих слов Билигма отстегнула от пояса небольшую фляжку и протянула её Хару.

— Сделай несколько глотков.

Он послушно принял флягу и отпил. Жидкость была тягучая, но приятная на вкус. Казалось, что сначала рот, а затем всё существо наполняются запахами свежих степных трав и цветов, напоённых нежарким весенним солнцем.

Хару откинулся назад и вернул флягу. Его вновь неудержимо влекло ко сну.

— Пока, отец, поспи ещё, завтра увидимся, — говорит Шима.

— Ну, давай, до завтра, — говорит Мэргэн.

Госпожа Билигма молчит, но Хару понимает, что пора уже закрыть глаза и ещё раз погрузиться в целебный сон.

* * *

На сей раз он спал совершенно без сновидений. Ему вообще показалось, что он лишь пару минут назад прикрыл глаза, а когда открыл их, уже начался новый день. Он понял это по звукам снаружи юрты, какие бывают лишь при начале нового дня, когда начинается ежедневная суета. Звуки в морозном воздухе разносились далеко и слышались очень чётко.

Хару сел на своём ложе, опасаясь, что сейчас его вновь одолеет приступ слабости, и голова пойдёт кругом. Но ничего подобного не произошло. Он осмотрелся, увидел рядом свою одежду. Оделся, хотя и медленно. Слабость ощущалась, но то была не болезненная противная слабость, а та, которая бывает после долгой или тяжёлой болезни, когда не покидаешь свою постель, и вот теперь входишь обратно в нормальную жизнь, и всё кажется обновлённым, и хочется быстрее накопить сил, чтобы переделать много разных дел.

Пока Хару одевался, он понял, что хочет есть и пить. Как будто кто-то уже предугадал его желания, тут же в юрте на столике он нашёл свежие лепёшки и сыр. Над очагом висел горячий чайник.

Он быстро управился с едой, повеселел и ощутил, что силы начинают возвращаться к нему. Хару закончил с одеванием и вышел из юрты. Оглядевшись, он увидел, что находится в лагере, однако в другом месте, не там где они остановились в ночь сражения. Становище расположилось в уютном распадке между холмами так, что солнце освещало его с утра и до вечера. Прекрасное место, чтобы поставить юрты и отдохнуть какое-то время и людям, и животным.

Окинув стан беглым взглядом, Хару отправился на поиски Мэргэна — слишком много вопросов ему хотелось задать. Хорошо было бы найти и госпожу Билигму, но какое-то чутьё подсказывало Хару, что с ней он и так увидится позже. Он нашёл вождя около одной из юрт: тот сидел у порога и подновлял ремень от лошадиной сбруи.

— А, уже встал? Ну, садись рядом.

Хару сел на седло, лежащее на земле. Солнце светило ярко, предвещая погожий день. Быстро теплело, словно зима немного отступала. Снег лежал уже везде, и никакая временная оттепель уже не одолеет его до самой весны. Хотя кое-где под солнечными лучами он и стал более пористым и каким-то загустевшим.

— Расскажи мне, что произошло той ночью после того, как я потерял сознание. И вообще, долго я пролежал больной?

— Ты пролежал две ночи и два дня. Госпожа Билигма сказала, что у тебя голова слишком сильно ударилась, да и кровь из ран вытекла. Говорит, очень ты усталый и ослабший, хотя я бы так и не сказал. Знаешь, есть в лагере люди, которые куда больше тебя пострадали. Жуткие раны, рваные, воспалённые. Двое скорее всего помрут, даже Билигма ничего сделать не может.

— Она ещё здесь? В лагере?

— Да, ходит за больными, сказала, чтобы ей не мешал никто. С тобой, говорит, всё хорошо уже, а вот другим помощь сильно нужна.

— Ясно, потом — значит потом.

— Ага, говорит, тебе теперь только сил набраться, да и всё.

— Ну, а что же было дальше? Я помню какую-то вспышку, или мне это привиделось, всё-таки голову я здорово стряхнул.

— Нет, не привиделось. Когда дэв на тебя напал, мы уже подумали — конец тебе. Хотя, знаешь, и не думали особо, каждый со своими волками бился.

— Дэв, ты сказал?

— Это не я сказал, а госпожа Билигма.

— Хорошо, давай дальше.

— Ну и вот, бились мы каждый со своими волками. Они ведь на нас стеной какой-то прямо попёрли. На спины друг другу стали запрыгивать и потом уже на нас. Мы их и копьями кололи, и мечами секли. Да какое там! Никогда не видел такого, чтобы волки вот так вели нападение, как будто направляет их кто-то. Против такого числа волков разве ж могли мы устоять? Много уже волков и внутрь лагеря попасть сумели, овец начали резать, на людей кидаться. Я уже подумал: всё, Мэргэн, плакал твой клан, прощайся с ним. Сожрут вас волки и будете посреди степи лежать, одни косточки. И тут вдруг — трах, бах! Как молния с громом ударили. Я думаю, это что за напасть, какая ещё гроза может быть зимой. И опять — трах, бах! Молния и гром! Сверху, но вроде как не с неба. Тут я посмотрел, откуда это, и увидел, что молнии бьют с вершины холма, под которым мы укрепились. Там ведь склон очень крутой и каменистый был, по сути дела, скала. И вот на самой её верхушке стоит кто-то и руки поднимает. Как поднимет, помашет ими, соединит неким манером, тогда-то с рук молнии с грохотом вылетают.

— Это госпожа Билигма была, так ведь?

— Так. Тогда она нас спасла. Молнии эти много волков поубивали, гром остальных всех распугал, те и разбежались. На этом наша битва и кончилась.

Мэргэн замолчал на минуту, потом хитро глянул на Хару.

— Что? — спросил тот.

— А мне ещё есть чего рассказать про сына твоего.

— Про Шиму? — изумился Хару.

— Ага, про него. Помнишь, я его вчера геройчиком назвал? Не зря ведь я это сказал.

— То есть? Говори уже!

— А то, что многих людей сын твой спас.

— Он? Он же дитя!

— Как запрыгнули волки внутрь нашей загородки и начали бесчинствовать, так три-четыре из них бросились к юрте, где женщины, дети да старики укрывались. Здоровые такие волки, наглые. Не захотели, видать, баранины, человечины им захотелось. Это ещё до Билигмы было, когда я сам с жизнью прощался. Вот, значит, кинулись они к юрте. Думаю, прощайте, не сумел я вас охранить. И вот чудо-то! не хуже того, что Билигма показала: сунулись волки в юрту, морды внутри, хвосты — снаружи. Сунулись, да и замерли. Вдруг, вижу, попятились они назад, хвосты поджали, морды опустили, уши прижали, как собаки нашкодившие, которые знают, что им сейчас прилетит за дела. Пятятся, значит, они назад, от юрты, а следом за ними на порог выходит твой Шима. Вроде и маленький, а как встал на пороге, одну руку в бок упёр, другой волкам грозит и что-то говорит при этом. Говорит как-то чудно, я не понял ничего, видать по-детски что-то лепетал. Но волки-то его то ли слушались, то ли испугались, а только заскулили, да и убежали от юрты прочь. И ни один потом не приблизился. А там уже и госпожа Билигма подоспела.

Хару потрясённо слушал историю о ночной битве, особенно о своём сыне.

— Ну, скажешь чего? — подмигнул ему Мэргэн. — Я был бы горд, если бы мой Бато́ так же волков в пять лет гонял.

Хару покачал головой:

— Нет, Мэргэн, здесь не всё так просто. Ты многого не знаешь о нас, да и я не всё знаю. Как вижу теперь, многого не знаю.

Мэргэн пожал плечами:

— А что тут знать? Есть мальчонка, смелый и бесстрашный, волков не боится, людей спасает. Хорошо ведь это.

— Хорошо, Мэргэн, вот только ненормально, ведь мальчишке всего-то пять лет, шестой пошел.

— Ну и что, вот ещё мой дед говорил, что дети теперь быстрее растут.

Хару продолжал качать головой.

— И где мы сейчас? — спросил он чуть погодя.

— Тогда же ночью, как опасность миновала, мы собрали раненых, похоронили убитых и двинулись дальше. Билигма тоже не одна прибыла. На белых верблюдах она и её спутник — огромный детина! Сильный, как медведь! Они нам этот распадок показали, когда мы наутро дальше двинулись. Здесь мы и встали. Ветер сюда не задувает, солнце светит. Побудем тут, пока раненые в себя не придут, а дальше — видно будет.

— А что, Мэргэн, много ли раненых и убитых? Прости, что не сразу спросил об этом.

— Таких всегда много. Один — уже много было бы. Погибло четверо, ещё столько же, наверное, не выкарабкаются. А ранены — почти все, кто на кибитках стоял да с волками дрался. Поэтому-то я благодарю Небеса, что Билигма вовремя явилась. Ещё бы чуть-чуть, и нас бы всех разорвали. Для моего клана это была тяжёлая ночь. Вдовы появились, дети без отцов. Придётся их опять замуж выдавать, пристраивать как-то. Может, ты одну возьмёшь?

— Шутишь, что ли?

— Нет, я серьёзно, — лицо Мэргэна и впрямь оставалось невозмутимым, — Будешь полноправным членом моего клана. Кстати, раньше не было у нас имени, теперь назовёмся клан Волчьей ночи. Звучит неплохо, а?

— Мэргэн, я не совсем понимаю, серьёзно ты говоришь или нет.

— Э, да что тут понимать, — вздохнул кочевник, махнул Хару рукой, как будто отпуская его, и принялся чинить упряжь дальше.