Ваша взяла, Дживс!

Пелам Гренвилл Вудхаус, 1934

Между неразлучными Бертрамом Вустером и Дживсом пробежала черная кошка, а точнее – белый клубный пиджак с золотыми пуговицами, ставший причиной размолвки и тайного соперничества юного джентльмена и его слуги. Уязвленный Берти стремится доказать всем, что он куда изобретательнее и умнее прославленного Дживса, а потому берется примирить рассорившихся влюбленных и устроить судьбу школьного друга… Кто же одержит победу в этом нешуточном противостоянии гигантов мысли? В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

Оглавление

Из серии: Дживс и Вустер

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Ваша взяла, Дживс! предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 7

Должно быть, у тети Далии ушло на обратную дорогу часа три, потому что ее телеграмму я получил сразу после ленча. Видно, старушка настрочила ее под горячую руку через две минуты после того, как прочла мою депешу.

Тетушкино послание гласило:

«Советуюсь с юристом, дабы выяснить, может ли удушение племянника-идиота квалифицироваться как убийство. Если нет, то берегись. Ведешь себя — хуже некуда. Чего ради ты подсовываешь мне своих мерзких друзей? Считаешь, что Бринкли-Корт лепрозорий? Кто такой этот твой Спирт-Боттл? Целую. Траверс».

Ничего другого я поначалу и не ожидал. Ответ мой был весьма сдержан:

«Не Спирт-Боттл, а Финк-Ноттл. С наилучшими пожеланиями. Берти».

Вероятно, сразу после того, как у тетушки вырвался из души приведенный выше вопль, в Бринкли прибыл Гасси, потому что не прошло и двадцати минут, как мне принесли следующее сообщение:

«Получил шифровку за твоей подписью: «Откажись от сосисок. Избегай ветчины». Немедленно телеграфируй ключ. Финк-Ноттл».

Я ответил:

«И почек тоже. Салют. Берти».

Я делал ставку на то, что Гасси произведет на тетю Далию благоприятное впечатление, ведь он был застенчивый, безотказный малый, всегда готовый услужить, такие с первого взгляда вызывают неизменное расположение у дам того типа, к которому принадлежит моя тетушка. Очередная ее телеграмма, которая, не скрою, весьма меня порадовала, источала бальзам доброты и, бесспорно, свидетельствовала о том, что я не переоценил своей проницательности.

Привожу тетушкино послание:

«Твой протеже прибыл, и, признаюсь честно, он не такой недоумок, как можно было ожидать от твоего друга. Пучеглаз и малость косноязычен, но в целом порядочный и воспитанный юноша, а уж о тритонах знает все на свете. Прикидываю, не пустить ли его с циклом лекций для соседей. Однако какая наглость с твоей стороны! По-твоему, мой дом курортная гостиница? Когда явишься, выскажу тебе все, что думаю по этому поводу. Жду тебя тридцатого. Прихвати краги. Обнимаю. Траверс».

Я телеграфировал:

«Просмотрев свой календарь неотложных встреч, убедился, что приехать в Бринкли не смогу. Глубоко сожалею. Привет. Берти».

В тетушкином ответе зазвучали зловещие нотки:

«А, так ты, стало быть, вот как? Просмотрел, видите ли, календарь неотложных встреч? Глубоко сожалеешь? Чушь! Позволь сказать тебе, мой милый, если не приедешь, то будешь сожалеть куда сильнее. Если ты вообразил, что сумеешь уклониться от вручения призов, то сильно заблуждаешься. К несчастью, Бринкли-Корт в ста милях от Лондона, не то запустила бы в тебя кирпичом. Целую. Траверс».

Тогда я решил испытать судьбу и поставить все на карту. Сейчас не время думать о мелочной экономии. Я отвечал, не считаясь с расходами:

«Но послушайте, черт побери! Честное слово, вы прекрасно без меня обойдетесь. Пусть Финк-Ноттл вручает призы. Он прирожденный мастер в этом деле, и заполучить его — большая честь. Будьте уверены, тридцать первого в роли ведущего торжественной процедуры Огастус Финк-Ноттл произведет настоящий фурор. Не упускайте этого редкого шанса, второго не будет. Пока-пока. Берти».

Целый час я, затаив дыхание, томился неизвестностью, и вот наконец пришла благая весть:

«Ладно уж, так и быть. Кажется, в твоих словах есть резон. Тем не менее ты жалкий предатель, малодушный размазня и червь презренный. Ангажирую Виски-Боттла. Бог с тобой, сиди в своем Лондоне. Хоть бы тебя омнибус переехал! Целую. Траверс».

Представляете, какое облегчение я испытал. С души свалился увесистый булыжник. Как будто в меня влили бочонок Дживсова зелья для воскрешения из мертвых. Я весело напевал, переодеваясь к обеду. А в «Трутнях» так разошелся, что кое-кто даже попросил меня угомониться. Потом я вернулся домой, улегся в постель и через минуту спал, как младенец. Казалось, все мои тревоги остались позади.

Поэтому вы поймете мое удивление, когда наутро я проснулся, сел в постели, чтобы приникнуть к чашке чаю, и вдруг снова обнаружил на подносе телеграмму.

Сердце у меня упало. Неужели тетушка Далия за ночь передумала? Вдруг Гасси испугался предстоящего ему испытания и удрал, спустившись под покровом ночи по водосточной трубе? Все эти мысли промелькнули в моей черепушке, пока я разрывал конверт. Прочтя текст, я даже вскрикнул от удивления.

— Сэр? — сказал Дживс, остановившись в дверях.

Я еще раз прочел послание. Да, удивился я недаром.

Сомнений быть не могло.

— Дживс, — сказал я, — представляете, что случилось?

— Нет, сэр.

— Вы ведь знаете мою кузину Анджелу?

— Да, сэр.

— А Таппи Глоссопа?

— Да, сэр.

— Ну так вот, они расторгли помолвку.

— Я очень сожалею, сэр.

— Вот телеграмма тети Далии, здесь именно об этом говорится. Не понимаю, в чем дело.

— Не могу сказать, сэр.

— Разумеется, не можете. Не будьте ослом, Дживс.

— Хорошо, сэр.

Я задумался. Известие до крайности меня взволновало.

— Стало быть, Дживс, мы должны сегодня же ехать в Бринкли. Тетушка Далия, видно, совсем выбита из колеи, и мой долг — быть подле нее. Пакуйте чемоданы и поезжайте с вещами поездом, он отходит без четверти час. У меня за ленчем деловая встреча, поэтому я приеду позже на автомобиле.

— Хорошо, сэр.

Я опять задумался.

— Дживс, не стану скрывать, я потрясен.

— Вне всяких сомнений, сэр.

— Страшно потрясен, Анджела и Таппи… Ну и ну! Казалось, они неразлейвода. Жизнь полна печали, Дживс.

— Да, сэр.

— Что поделаешь…

— Несомненно, сэр.

— Держим удар, Дживс… Приготовьте мне ванну.

— Хорошо, сэр.

В тот же день к вечеру я ехал по направлению к Бринкли в своем любимом спортивном автомобиле, без устали размышляя о случившемся. Весть о размолвке или, может быть, даже ссоре между Анджелой и Таппи чрезвычайно меня встревожила.

Понимаете, я всегда смотрел на предстоящий брак весьма одобрительно. Когда твой приятель женится на знакомой тебе барышне, ты, как правило, невольно начинаешь хмурить брови и в сомнении покусывать губы, ибо чувствуешь, что необходимо призвать его или ее или их обоих одуматься, пока не поздно.

Однако вышесказанное ни в коей мере не относилось к Таппи и Анджеле. Таппи, когда не валяет дурака, классный малый. И Анджела, само собой, классная девица. Что касается их взаимной привязанности, то два их сердца бьются как одно, точнее не скажешь.

Правда, у них случались маленькие размолвки. Однажды, например, Таппи, движимый похвальной беспристрастностью — это он так считает, лично я назвал бы это непроходимой тупостью, — заявил Анджеле, что в новой шляпке она похожа на китайского мопса. Однако ни одна любовная история не обходится без ссор, и я считал, что Таппи получил хороший урок и теперь их жизнь польется, как сладостная песнь.

И вдруг внезапный и совершенно непредвиденный разрыв дипломатических отношений.

Все то время, что Бертрам Вустер ехал в Бринкли, отборные силы его незаурядного интеллекта были направлены на решение неожиданно возникшей проблемы. Почему стороны начали военные действия — вот над чем я, не переставая, ломал себе голову. Тем временем моя нога усердно давила на акселератор — мне не терпелось поскорее увидеть тетю Далию и узнать горячие новости из первых рук. И так как вся мощь шестицилиндрового двигателя отзывалась на мои усилия, я развил приличную скорость, и еще до вечернего коктейля мы с тетушкой уединились для конфиденциальной беседы.

По-моему, тетя Далия мне обрадовалась. Она даже сама сказала, что рада меня видеть, — единственная из всего инвентарного списка моих теток, кто мог решиться скомпрометировать себя подобным признанием. Когда я навещаю моих ближайших и дражайших родственниц, они обычно испытывают ужас и тоску.

— Как мило, что ты приехал, Берти, — сказала она.

— Тетушка, мое место подле вас, — отвечал я.

С первого взгляда мне стало ясно, что печальное событие не прошло для нее бесследно. Всегда сияющая, приветливая физиономия вытянулась, радушной улыбки как не бывало. Я сочувственно пожал ей руку — пусть знает, что сердце у меня кровью обливается.

— Скверно, дорогая тетенька, — сказал я. — Боюсь, настали черные дни. Вы, должно быть, совсем выбились из сил.

Она громко фыркнула. Лицо скривилось, будто она проглотила тухлую устрицу.

— Еще бы! С тех пор как вернулась из Канн, ни минуты покоя. Едва переступила порог этого треклятого дома, — сказала тетушка, — все пошло вверх дном. Сначала морока с вручением призов.

Она сделала паузу и бросила на меня выразительный взгляд.

— Я собиралась хорошенько тебя отчитать за твое поведение, — сказала тетя Далия. — У меня на душе накипело. Но раз уж ты прикатил, так и быть — прощаю. Может быть, оно и к лучшему, что ты нахально уклонился от своего прямого долга. Сдается мне, этот твой Спирт-Боттл пройдет на ура. Если на минутку выкинет из головы своих тритонов.

— Он рассказывал вам о тритонах?

— Конечно. Уставился на меня, глаза сверкают, как у Старого моряка[8]. Если бы все беды этим ограничились, куда ни шло. Меня больше всего тревожит, что скажет Том, когда рано или поздно разговор зайдет о деньгах.

— Дядя Том?

— Послушай, не называй ты его «дядя Том», придумай что-нибудь другое, — раздраженно сказала тетя Далия. — Каждый раз, как ты произносишь «дядя Том», я жду, что он обернется негром и заиграет на банджо… Ладно, пусть дядя Том, если тебе так хочется. Не сегодня-завтра мне придется ему сказать, что я просадила все деньги в баккара. Он взовьется к потолку.

— Однако время — великий целитель и, безусловно…

— Пропади оно пропадом, это время. Мне надо не позднее третьего августа получить от Тома чек на пятьсот фунтов для «Будуара элегантной дамы».

Тут я тоже встревожился. Мне, как племяннику тети Далии, был небезразличен ее изысканный еженедельник «Будуар элегантной дамы», но я и сам питал к этому журналу теплые чувства с тех пор, как написал для него статью «Что носит хорошо одетый мужчина». Какая сентиментальность, скажете вы, но нам, старым журналистам, эти чувства хорошо знакомы.

— Ваш «Будуар» на мели?

— Будет на мели, если Том не раскошелится. Пока мы не окрепнем, нам требуется помощь.

— Но ведь два года назад вы тоже были на мели.

— Были. И мы все еще нуждаемся в поддержке. Если речь идет о дамском еженедельнике, никто не может сказать, когда он станет на ноги.

— И вы считаете, вам не удастся заставить дядю… моего дядюшку тряхнуть мошной?

— Понимаешь, Берти, до сих пор я легко, не задумываясь, могла обратиться к Тому за деньгами и никогда не получала отказа, как избалованная дочка, которая играючи выманивает у снисходительного отца шоколадку. Но сейчас налоговая инспекция требует у него в дополнение к прежнему еще пятьдесят восемь фунтов один шиллинг и три пенса, и с самого моего приезда он только и говорит, как разрушительно и пагубно для империи социалистическое законодательство, да и вообще, твердит он, ничего хорошего нам ждать не приходится.

Я охотно верил тете Далии. Мой дядюшка отличается той же странностью, какую я нередко замечал за другими толстосумами. Обсчитайте его на пенс, и он завопит как резаный. Денег у него куры не клюют, но он терпеть не может раскошеливаться.

— Если бы не кулинарные изыски Анатоля, не знаю, как бы Том выдержал этот удар. Слава Богу, что у нас есть Анатоль.

Я почтительно склонил голову.

— Старый добрый Анатоль! — сказал я.

— Аминь, — сказала тетя Далия.

Выражение трепетного восторга, которым мгновенно осветилось тетушкино лицо при упоминании об Анатоле, исчезло.

— Давай не будем отвлекаться от главного, — сказала она. — Я говорю об этих треклятых заботах, которые на меня свалились, едва я вернулась домой. Сначала вручение призов, затем объяснение с Томом, а в заключение эта дурацкая ссора между Анджелой и Глоссопом.

Я сочувственно кивнул:

— Не могу передать, как я огорчен. Ужасный удар. В чем все-таки дело?

— В акулах.

— А?

— В акулах. Точнее, в одной отдельно взятой акуле. В той самой, что напала на бедную девочку в Каннах, когда она каталась на акваплане, ты ведь помнишь?

Еще бы мне не помнить. Разве может человек, наделенный тонкими чувствами, забыть, как его кузину чуть не сожрали морские чудовища? Эта страшная история была еще слишком свежа в моей памяти.

Расскажу вкратце, что произошло. Надеюсь, вы знаете, что такое акваплан. Впереди мчится моторная лодка и тащит за собой веревку. Вы стоите на доске, держитесь за эту веревку, и лодка волочет вас за собой. Вы то и дело выпускаете веревку из рук, плюхаетесь в воду и вплавь добираетесь до доски.

Ничего глупее невозможно придумать, однако многим это занятие нравится.

Так вот, едва Анджела взгромоздилась на доску после очередного плюханья в море, как вдруг откуда ни возьмись огромная, зверского вида акула. Мчится прямо к Анджеле и на полном ходу врезается в доску. Анджела опять летит хлебать соленую воду. К счастью, ей удалось снова вскочить на доску и послать лодочнику сигнал бедствия. Он понял, что произошло, и втащил Анджелу в лодку. Думаю, вам понятно, в каком она была состоянии.

Как потом Анджела рассказывала, чудовище все время пыталось цапнуть ее за ногу, так что, когда подоспела помощь, девочка была ни жива ни мертва. Потрясенная тем, что ей пришлось испытать, она долгое время ни о чем другом не могла говорить.

— Конечно, помню, и очень живо, — сказал я. — Но разве можно из-за этого поссориться?

— Вчера Анджела рассказывала об этом Глоссопу.

— Ну и что?

— Она, бедняжка, так волновалась — глаза блестят, кулачки сжаты, как у ребенка.

— Еще бы!

— Но вместо понимания и сочувствия, на которые девочка по праву могла рассчитывать, этот болван Глоссоп, будь он проклят… Знаешь, как он себя повел? Сидел, как пень, будто она ему о погоде рассказывает, потом вынул изо рта мундштук и говорит: «По-моему, это была не акула, а бревно».

— Не может быть!

— И тем не менее. А когда Анджела дошла до того места, как чудовище выпрыгнуло из воды и чуть ее не укусило, он снова вынимает изо рта мундштук и говорит: «А-а, значит, это камбала. Совершенно безобидное существо. Наверное, ей хотелось поиграть». Представляешь?! Что бы ты сделал на месте Анджелы? Она такая гордая, такая ранимая, и это вполне естественно для добропорядочной девушки. Она ему и выложила: ты, говорит, осел, дурак, идиот и сам не знаешь, что мелешь.

Должен заметить, я вполне разделяю мнение Анджелы. Такое необыкновенное приключение выпадает только раз в жизни, и, уж если вам повезло, вы не хотите, чтобы кто-то покушался на ваши лавры. Помню, в школе нас заставляли читать «Отелло». Так там один тип, Отелло, жалуется знакомой девушке, как невыносимо ему было жить среди каннибалов. Представьте, он ей рассказывает леденящую кровь историю о вожде племени каннибалов и ожидает, само собой, что барышня, охваченная благоговейным ужасом, воскликнет: «Ой! Какая жуть! Просто кошмар!» А она вместо этого спокойненько заявляет, что все его рассказы — сплошное преувеличение и что этот самый вождь скорее всего не людоед, а известнейший в округе вегетарианец.

Да, я целиком разделял точку зрения Анджелы.

— Неужели старина Глоссоп не пошел на попятную, ведь он видел, что Анджела не в себе?

— Даже не подумал. Стал с пеной у рта доказывать, что он прав. И так слово за слово, пока оба не пришли в бешенство. В конце концов она спросила, понимает ли он, что разжиреет, как свинья, если не перестанет объедаться пирогами и не начнет делать гимнастику по утрам. Он в долгу не остался и начал поносить нынешних девиц, которые накладывают на лицо слишком много косметики, а он этого не переносит. Они продолжали в том же духе, потом раздался громкий треск, и их помолвка разлетелась на мелкие осколки. Разумеется, я этим до крайности огорчена. Слава Богу, Берти, что ты приехал.

— Я просто не мог не приехать, — растроганно отвечал я. — Чувствовал, что я вам нужен.

— Да, очень нужен.

— Понимаю, тетя Далия.

— Не ты, конечно, а Дживс, — сказала она. — Я о нем думаю с той минуты, как все случилось. Без Дживса нам не обойтись. Никто и никогда так остро не нуждался в помощи этого человека с его незаурядным умом.

Если бы я не сидел, а стоял, я бы, наверное, пошатнулся. Однако, сидя в кресле, пошатнуться трудно. Поэтому только по лицу Бертрама можно было заметить, как глубоко уязвили его эти слова.

Пока тетя Далия их не произнесла, в моей душе царили сочувствие и любовь, я был готов на все, лишь бы ей помочь. А сейчас я превратился в ледышку. Лицо у меня окаменело.

— Дживс! — просвистел я сквозь стиснутые зубы.

— Будь здоров, — сказала тетушка. Видно, она ничего не поняла.

— Я не чихнул. Я сказал: «Дживс!»

— Вот именно. Что за ум! Второго такого нет на свете. Хочу изложить ему все как есть.

По-моему, моя холодность стала еще заметнее.

— Позволю себе поспорить с вами, тетя Далия.

— Что-что?

— Поспорить с вами.

— Поспорить? Со мной?

— Вот именно. Дело в том, что Дживс безнадежен.

— Что?!

— Совершенно безнадежен. Он утратил свою былую хватку. Не далее как два дня назад я был вынужден отстранить его от дела по причине полной беспомощности. Во всяком случае, ваше утверждение, что Дживс — единственный умный человек на свете, меня возмущает. Терпеть не могу, когда сразу бросаются к нему, нет чтобы сначала посоветоваться со мной, может, я и сам сумею вам помочь.

Тетушка хотела что-то сказать, но я остановил ее властным жестом.

— Не стану отрицать, раньше я иногда считал уместным обращаться к Дживсу за советом. Возможно, и в дальнейшем я когда-нибудь прибегну к его помощи. Однако оставляю за собой право лично вникать в те проблемы, которые могут возникнуть у меня или у моих друзей, и нечего вести себя так, будто Дживс — единственный свет в окошке. Порой мне кажется, что своими успехами — бесспорно, у него случались в прошлом удачные решения — Дживс обязан скорее простому везению, чем выдающемуся уму.

— Ты с ним поссорился?

— Ничего подобного.

— Ты на него словно бы дуешься.

— Ничуть не бывало.

Однако должен признаться, в ее словах была доля правды. В тот день я испытывал к Дживсу довольно сильную неприязнь, сейчас объясню почему.

Как вы, наверное, помните, он с моим багажом выехал в Бринкли поездом, который отходит в двенадцать сорок пять, а я остался в Лондоне — у меня была назначена встреча за ленчем. Ну так вот, перед тем как отправиться в путь, я прошелся по квартире, и вдруг — не могу объяснить, почему мне в душу закралось подозрение, может быть, что-то в поведении Дживса меня насторожило, — таинственный голос мне шепнул: «Бертрам, загляни в платяной шкаф».

Да, мои опасения подтвердились. В шкафу висел белый клубный пиджак. Коварный малый нарочно его оставил.

Но не тут-то было! Спросите в «Трутнях», вам всякий скажет, что Бертрама Вустера не проведешь. Я упаковал пиджак в пакет из плотной бумаги, положил на заднее сиденье автомобиля, и теперь он лежал на стуле в холле. Однако факт остается фактом — Дживс попытался меня обмануть, и, уверяя тетю Далию, что не сержусь на него, я, признаться, покривил душой.

— Никаких размолвок не было, — сказал я. — Некоторое мимолетное охлаждение, не более того. Понимаете, мы с ним не сходимся во взглядах на белый клубный пиджак с золотыми пуговицами, и мне пришлось настоять на своем. Но…

— Довольно, все это не имеет значения. Ты мелешь вздор. Стало быть, по-твоему, Дживс потерял хватку? Чепуха! Я только что его видела, у него во взгляде, как всегда, светится ум. «Положись на Дживса», — сказала я себе, и не отступлю от своих слов.

— Тетя Далия, гораздо разумней было бы доверить устройство ваших дел мне.

— Ради Бога, Берти, не вмешивайся не в свое дело. Ты только все испортишь.

— Как раз напротив. Если хотите знать, по дороге сюда я серьезнейшим образом все обдумал и даже разработал план, основанный на изучении психологии личности. Предлагаю привести его в действие, и чем раньше — тем лучше.

— О Господи!

— Человеческая природа для меня открытая книга, поэтому мой план даст блестящие результаты.

— Берти! — вскричала тетя Далия в каком-то удивившем меня лихорадочном возбуждении. — Прошу тебя, уймись! Сделай милость, отступись. Знаю я твои планы. Наверняка мечтаешь, чтобы Анджела нырнула в озеро, а Глоссоп бросился ее спасать или еще какой-нибудь вздор придумал.

— Ничуть не бывало.

— Чего еще от тебя ждать!

— Мой план гораздо изощреннее. Позвольте изложить.

— Спасибо, не стоит.

— Я сказал себе…

— Спасибо, что не мне.

— Да послушайте вы!

— Не хочу.

— Ладно. Я нем как рыба.

— Давно бы так.

Мне стало ясно, что препираться с тетушкой не имеет смысла. Пожав плечами, я безнадежно махнул рукой.

— Ну что ж, тетя Далия, — с достоинством проговорил я, — раз вы пренебрегаете собственным благом, дело ваше. Но, отказываясь выслушать мои соображения, вы лишаете себя редкого удовольствия, которое способна доставить тонкая игра изощренного ума. Можете сколько угодно прикидываться глухим аспидом из Священного Писания, который, как вы, конечно, помните, ни в какую не желал слушать заклинателя, тем не менее я намерен осуществить свой план. Анджела мне очень дорога, и я ничего не пожалею, лишь бы у нее на душе снова стало радостно.

— Берти, урод ты этакий, ради Бога, прошу тебя, уймись. Неужели ты не можешь угомониться? Ты такую кашу заваришь, что потом век не расхлебаешь.

Помнится, в каком-то историческом романе я читал об одном типе, он был аристократ, то ли английский, то ли французский. Ну так вот, когда ему бросали в лицо обидные или оскорбительные слова, он только лениво усмехался и небрежно смахивал пылинку с безупречных манжет брабантского кружева. В тот момент я поступил, как он. Поправил галстук и одарил тетушку неизъяснимой улыбкой. Потом поднялся со стула и не спеша вышел в сад.

Не успел я шагу ступить, как наткнулся на Таппи. Вид у него был хмурый, лоб бороздили морщины. Он уныло швырял камешки в цветочный горшок.

Оглавление

Из серии: Дживс и Вустер

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Ваша взяла, Дживс! предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

8

Герой баллады Сэмюэля Т. Колдриджа (1772–1834).

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я