Дело серенького козлика

Пашка В. (2024)

В городе происходит ряд непонятных преступлений. Пропадают вещи незначительные, но принадлежащие различным людям со странностями. Следователь Марта Федоровна открывает в себе дар ясновидения и расследует необычное преступление. Обложка создана с помощью dream.ai.

Глава 7

От родителей Марте осталась трёхкомнатная квартира, сейчас, по большей части, заваленная разной ерундой. Марта жила на работе, ела то, что покупала в супермаркете, носилась по городу на своей машине… но эта квартира оставалась ее домом.

Мирослава надо было положить на диванчик в той комнате, что когда-то была гостиной. Марте пришлось порыться в шкафах, чтоб найти постель. Кажется, этот комплект покупала ещё мама…

В какой-то момент на Марту даже нахлынула тоска, она испугалась, что сейчас сядет на пол и будет рыдать, но обошлось. Она слишком устала, слишком привыкла к суете своих дел, чтоб плакать.

К тому же, она слишком хорошо понимала, что слезами не поможешь, а сделать все равно ничего нельзя.

Мама вместе с отцом разбились на машине три года назад, и Марта порой спрашивала себя, не потому ли она так любит гонять, что ждёт встречи с ними? По всему выходило, что… это неважно. Рутина поглощала тоску, работа, важная и нужная, отбрасывала ее прочь. Марта шла вслед за отцом — тот тоже был полицейским, и Марте всегда казалось, что он брал на себя ответственность за порядок сразу во всем городе.

Мирослав вошёл в комнату.

— Я попросил домового, — сказал он, как о чем-то само собой разумеющимся, — присмотреть. Чтоб мы выспались и отдохнули, но не проспали.

— А что, домового можно использовать, как будильник? — Марта постаралась смешком прогнать из головы тоску.

— Уважительнее, уважительнее, — поправил ее Мирослав. — Хозяин ведь слышит.

Марта сунула ему в руки белье. Показала рукой в сторону гостиной.

— Диван там, — сказала она.

Мирослав кивнул.

Марта ушла в свою спальню села на кровать. Помассировала виски — от напряжения дня в голове словно сгустился большой чугунный шар. При движениях казалось, что он медленно перекатывается внутри и порой тяжело бьется о стенки черепа изнутри.

Прислушалась — не ходит ли где-то по дому домовой? Но не услышала ничего.

День кончился.

Марта легла на подушку, и отключилась.

***

Во сне она видела…

Вверх тянулись темные ветви деревьев. Казалось, что они острые и твердые, что касаться их нельзя.

По веткам скакала белка, беззаботно и легко. Внизу под деревьями бродил здоровенный козел, шерсть его была черной, а глаза горели огнем.

Потом все пропало, появился костер. У костра сидел Коростень и протягивал ей стакан с мутной желтоватой жидкостью. Почему-то Коростень был совершенно гол, если не считать ожерелья из ярких тропических цветов, которое свисало с шеи на грудь.

— Осмотрительность, — сказал Коростень. — Добродетель стариков — осмотрительность.

Марта поняла, что это вовсе и не Коростень, но кто это понять не успела — на плечо странного человека села огромная оранжево-алая птица, глянула черным глазом на Марту и пронзительно крикнула голосом будильника.

Марта не сразу сообразила, что за мужик спит в гостиной. Вчерашний день превратился в плотный комок событий, к тому же странный сон… Потом вспомнила — колдун, Мирослав.

От сна она уже почти ничего не помнила, только ощущение смутной тревоги. И еще ожидания чего-то необычного. Сегодня должно было еще что-то случиться.

“А то у меня нынче случается что-то обычное, — подумала Марта. — Увидеть бы, что будет…”

Она собралась было сосредоточиться и попытаться, как вчера, заглянуть… но вспомнила, как потом внутри головы катается тяжелый чугунный шар, и пошла варить кофе.

Вспомнила про Мирослава, заглянула в гостиную, окликнула.

Тот завозился, промычал что-то невнятное.

Спустя десять минут он босиком пришлепал на кухню.

— Утро, — сказал Мирослав хрипло, налил себе кипятка в чашку и зачем-то понюхал ее.

— Доброе, — ответила Марта. — Есть кофе.

Мирослав помотал головой.

— Я через десять минут уезжаю, — сказала Марта, — могу добросить куда-нибудь.

— Угу, — ответил Мирослав.

Он сидел задумчивый и молчал. Похоже, ему тоже было о чем подумать.

“И главная мысль — подумала Марта, — во что я, мать-его, вляпался!”

Она даже усмехнулась про себя, но озвучивать ничего не стала.

Так, молча, они и поехали.

Перед тем, как вылезти, Мирослав вдруг заговорил.

— Это была волчица, — сказал он. — И она очень тебе благодарна.

— С чего взял, что очень? — удивилась Марта.

— Ну, у тебя ж горло на месте? — усмехнулся Мирослав. — Оборотни не любят афишировать себя. А даже раненая, она могла порвать нас обоих на лоскуты. Я тут осознал и удивился, как я согласился с оборотнем в одну машину сесть…

— Мы все живы, — ответила Марта, — а значит, мы сделали все правильно.

Мирослав кивнул и вышел из машины.

— Я сегодня съезжу в больницу, спрошу, как там наша болезная, — сказал он.

***

— Доброе утро, Марта Федоровна! — подчеркнуто уважительно сказал Динозавр, и Марта поняла, что незнакомый тип, что сидит на лавке ожидания — тот самый Николаев, которого она пригласила сегодня для беседы.

— Доброе утро, Пал Палыч! — ответила она и с очень деловым видом села за стол.

Тип еще минут пять старательно делал вид, что очень увлечен чем-то в своем телефоне, но потом поднялся.

— Драсьте, — сказал он, — я Николаев, вы меня вызывали…

— Доброе утро! — радушно сказала Марта. — Решили пораньше приехать? Насколько помню, я вас вызывала на десять.

Николаев улыбнулся.

— Ну, вдруг у вас будет свободная минутка, — сказал он, — а вы же знаете, как говорят? Раньше сядешь — раньше…

— Я знаю, — перебила его Марта. Почему-то улыбка Николаева была неприятна, словно он одной своей улыбочкой предлагал что-то непристойное.

— Ах, да, конечно, — сказал Николаев, — наверное, у вас здесь такие шутки все известны.

— У нас здесь такие шутки — порой не шутки, — ответила Марта. — Давайте к делу.

— Конечно, — немедленно согласился Николаев.

— Итак, — Марта открыла дело, но не стала в него смотреть. Она внимательно смотрела на Николаева. — Вас ограбили, я правильно поняла?

— А теперь вы ведете это дело? — спросил Николаев.

Марта кивнула. Николаев помолчал немного, видимо, ожидая, что Марта добавит объяснений, но та только сосредоточенно и строго смотрела ему в глаза.

— Да, верно, — сказал он, наконец. — Меня ограбили. Я уже рассказывал вашему коллеге об этом.

— Но вы так и не сказали, что у вас забрали, — сказала Марта.

Николаев смешался.

Внутреннее око Марты все никак не могло проснуться после вчерашней работы, но все же Марта почти видела, что Николаев чуть растерян и даже немного испуган.

“Кто ты, гражданин Николаев?” — подумала Марта.

— Ну, почему забрали, — пробормотал Николаев. — Там ерундовина… не важная…

Марта пожала плечами, постаралась на лице изобразить “ну, неважно, так неважно…” и обратилась к Динозавру:

— Пал Палыч, можете принести мне кофе из автомата на первом этаже? Никак не проснусь с утра.

— Эх, Марта, — сказал Динозавр и поднялся из-за стола. — В ваши-то годы я полночи жуликов гонял, а потом еще полночи с девушками танцевал! А потом, бодрый и веселый допросы проводил! Не та молодежь пошла… не та!

— Это потому, — ответила Марта с улыбкой, — что в ваши годы можно было на допросе надавить на допрашиваемого. Вплоть до пальцев в…

— Преувеличения, Марта, — ответил Динозавр, — сплошные преувеличения.

Во время всей этой шуточной перепалки Марта краем глаза следила за Николаевым. Тот выглядел так, словно совсем не заметил пугающих намеков. Вместо этого он как будто что-то вычислял в уме.

Марта чуть напряглась, но увидела только странное — свечи, толстую книгу и металлический блеск.

“Тоже колдун, — подумала Марта. — Как бы выяснить, что он колдует?”

Динозавр вышел.

Николаев вдруг широко улыбнулся.

— Вас не проведешь, — сказал он. — Вы ведь тоже не чужды тонким практикам, верно?

“Слова-то какие — тонкие практики, — подумала Марта, — сразу пахнет то ли мошенниками, то ли попросту болтунами… Интересно, ты, дружок, насколько болтун?”

— Я расследую череду преступлений, — сказала Марта, — и мне необходимо знать подробности происшествия с вами.

— Ясно, — ответил Николаев. — Скрывать от вас бесполезно, но и пропажа у меня ерундовая. Это статуэтка, небольшая, не представляет из себя…

Он все говорил и говорил, перечислял ничтожество и неважность потери, превозносил Мартины достоинства, и Марта даже немного растерялась.

Внутреннее око никак не включалось, болтун перед ней все гудел и зудел, пока Марта не перебила его.

— Извините, Арчибальд, — сказала она, — но я вынуждена вас остановить.

Николаев сбился. Он побледнел и глубоко вдохнул, словно собираясь что-то сказать, но поперхнулся.

Закашлялся.

“Я назвала его не так, — подумала Марта, — но правильно. Почему он Арчибальд? Что это значит? Надо делать вид, что я все знаю”

— Мы приложим все усилия, чтобы найти вашу статуэтку, — сказала она вслух. — Было очень познавательно поговорить с вами, но у меня куча других дел. И у вас, я уверена, есть друзья, которым требуется ваше внимание.

Она не знала, почему сказала последние слова. Догадывалась — начинало работать внутреннее око, пока слабо, неверно, но ему стоило верить. Угадала же она про “Арчибальда”! Хотя, чувствовала, что далеко не все.

Николаев сидел, приоткрыв рот, в явной растерянности, и Марта поймала его взгляд. Попыталась заглянуть через глаза куда-то внутрь, в глубину его души, почему-то это казалось очень важным.

Ночь.

Свечи.

В отблесках пламени танцуют обнаженные люди. Музыка — странная, резкая, неприятная. Бьющая по ушам, завывающая.

Лиц не видно, только тела, пот блестит на коже,

Конец ознакомительного фрагмента.