Дорога в жизнь

Паулина Наумова, 2022

Сборник коротких рассказов, написанных в рамках писательских марафонов в сети. Легкие, любовные, приключенческие и фантазийные, герои проявляют понимание и добро, несмотря на разные обстоятельства.

Живая кукла

Сегодня утром на станции, ожидая электричку, Марина увидела девочку, лет девяти. Она держала в руке куклу. Знаете, такую, советского образца. Волосы ровными рядами загнаны в пластмассовую черепушку. Огромные подвижные, но неживые глаза на лице. И чем-то эта девочка захватила ее?

На Марину смотрели два больших, явно не выспавшихся и уставших глаза.

Вокруг её глаз были розовые затертые круги на коже, она недавно плакала.

— Интересно почему? — подумала Марина.

Хотя ей все стало ясно, как только она услышала, как с ней говорит её мать.

Она просто кричала, все громче и громче, повышая голос все выше и выше и на высоких нотах.

— Ты видишь, у тебя руки все в краске, где ты умудрилась испачкаться? — вопросительно и громко сказала мать.

— Мама, я… — начала было дочь. — Не хватайся руками за футболку! Видишь, видишь, ты посадила уже пятно!!!! — визгливо и явно для всех, сказала она, — я не могу тебе покупать опять новую, будешь сама стирать! — резюмировала она.

Девочка, наклонив голову, стояла около матери. Такая красивая в своём невинном возрасте. Белые кудряшки попадали на лицо из туго затянутых в пучок волос. Нежная прозрачная кожа лица. На нем два больших серых глаза, в которых взгляд безропотного подчинения и неприкословия матери. И крупные пухлые губы, этакой «уточкой», как говорят. Одета в спортивную, возможно, теннисную форму: белая футболка туго обтягивала торс, коротенькая юбочка, подчеркивала красоту девичьих ног в носочках. Вся такая ладненькая и хорошенькая, что на контрасте с матерью смотрелось ещё беззащитнее.

А мать? Взрослая, опрятно одетая, женщина лет 45–50. Может это не мать, подумалось Марине. Как-то уж чересчур строга она с ней. В электричке они ехали напротив.

Марина невольно задумалась, а что у девочки творится дома? И она почему-то представила себе большую залу и высокие потолки, огненный камин и двух доберманов черного цвета. Это была библиотека, в ней стояли книги с пола до потолка. Был приглушен свет. Знаете, как в самых лучших традициях старых особняков. Плотные бархатные бардовые шторы, сквозь которые не проникал дневной, да и более яркий солнечный свет. И казалось, что комната находится в вечном полумраке. С пыльными антресолями, на которых водятся пауки. Посреди комнаты стоял большой диван и стол красного дерева. На столе стояла лампа, а рядом на стуле сидела девочка и читала. Такая маленькая, и листала книгу почти, что с нее ростом. Рядом спала мать на диване, она интересно завернулась калачиком в шаль, на ней надеты были шерстяные носки и, освободившиеся из-под платка светлые волосы, спадали до ковра на полу…

И все бы ничего, но одна увиденная деталь не давала Марине покоя. Она заметила на руках девочки волдыри, некоторые, видно было, что нарывали. Девочка стояла с поднятыми вверх ладошками и не могла сомкнуть пальцев. Что только не приходило Марине в голову, что это может быть. Хотя одна версия, что такая, как эта крикливая мамаша могла бы и наказывать ее так, приближая руки к огню. Жуть.

— Бэлла, Бэлла, куда ты смотришь? Мы выходим, пошли! Не смотри по сторонам, я тебе говорю! — прозвучавшие слова вырвали Марину из забытья. А мать, взяв выше локтя ее за руку, вывела из электрички. Видно было, как девочка нервничает. Почему интересно?

Марина выскочила из дверей в последний момент, еще чуть-чуть и они захлопнулись бы и не дали ей пройти. Она быстро пошла за девочкой и ее матерью. Они дошли до переулка и свернули налево в большой кирпичный двухэтажный дом. Марина подбежала к дому и заглянула в окно.

Мать спешно раздела девочку в коридоре, отхлестав по щекам. Взяла за руку и довела, до какой-то двери, открыла ее в темноту и посадила девочку туда. Бэлла кричала, звала на помощь. Но некому было. Спустя почти час мать вернулась и открыла дверь, девочка казалось, что спала, ее волосы были растрепаны, телом она лежала на голом полу. Мать подняла ее и почти волоком поволокла куда-то. Марина перемещалась от окна к окну, только чтобы увидеть и понять. В этой комнате! Вот!

Мать подвела девочку к камину и сунула руки Бэллы близко к огню.

— Боже мой! Я была права! — воскликнула Марина, не удержавшись.

Девочка закричала от боли. Подбежали собаки и начали вылизывать руки Бэллы, чем делали, конечно же, еще больнее. Но она уже не могла сопротивляться. Затем мать усадила ее на стул, надела на нее манишку и начала кормить. Голова девочки то и дело опускалась вниз, отворачивалась от матери. Но женщина продолжала настойчиво пихать ложку за ложкой в рот дочери. Жидкая масса, похожая на кашу вылезала обратно. Видно было, что мать ругалась и запихивала ее вновь в рот девочки.

«Живая кукла» — подумала Марина, стоявшая как приросшая к окну. Позади нее уже опустился вечер, стемнело, а она никак не могла поверить в то, зачем наблюдала.

Покормив Бэллу, мать утащила ее куда-то. Сама девочка отказывалась идти. Их не было минут 10. Вернулись. У девочки явно были мокрые волосы. Мать начала одевать ее, не давая даже намека на сопротивление дочери. Одев по — кукольному в бантики и рюши. Мать положила дочь на кровать, подвернув одеяло. Выключила свет на стене в комнате и ушла.

Марина отпрянула от стекла и пошла по направлению к электричкам:

«Что же делать? Заявить куда следует или оставить все как есть. Страшная живая кукла, что же будет с девочкой дальше?» — она шла по улице и решительно не понимала, как поступить.

«Что еще может сделать, явно сошедшая с ума мать, обращавшаяся с собственной дочерью, как с куклой. Пожалуй, надо идти в участок». — и Марина, еще немного подумав, пошла по направлению к улицам и домам города.