На краю пропасти

Патриция Вентворт, 1942

Маленькая деревушка на берегу моря потрясена жестоким убийством: кто-то столкнул с крутого обрыва девушку, никогда и никому не делавшую зла. Ревнивый поклонник? Тайная соперница? Полиция отметает одну версию за другой, пока наконец к расследованию не подключается Мод Сильвер. Лишь она обращает внимание на клетчатый жакет, который был на жертве, – необычайно дорогая вещь для скромной провинциалки. Возможно, подарок? Но… чей? И не окажется ли он единственной зацепкой, способной привести к убийце?

Глава 6

Лайл спустилась к морю. Она не любила Тэнфилд, но ей нравились скалы у берега. От хвойной аллеи к морю вела тропинка. Деревья расступались, открывая взгляду бухту. Волны плескались на мелководье, подчиняясь капризам солнца и облаков.

Уже полвека назад обрыв вызывал опасения, и хотя до воды было всего пятнадцать — двадцать футов, отец Дейла огородил его низкой каменной стеной. Через проем в стене на пляж вела лестница.

Лайл присела на стену и загляделась на море. Вечернее солнце клонилось за Тэйн-Хед. Пройдет совсем немного времени, и солнце сядет, а тень от скалы, словно след от пролитых чернил, протянется к подножию обрыва, но сейчас вода была чиста и прозрачна, а тень залегла у дальнего конца бухты.

День выдался жаркий, однако с моря дул свежий бриз. Лайл поежилась в своем зеленом льняном платье, но вскоре мысли о разговоре с мужем заставили забыть про холод. Дейл рассердился. Она знала, что он рассердится. Даже если бы она рассказала ему все без утайки, Дейл все равно упрекнул бы ее за побег, дав в полной мере ощутить свой гнев и презрение. Презрение ранило больнее всего. Если Дейл будет ее презирать, она и сама станет себе противна. Почему она не осталась у Крейнов и не ответила на клевету? Глаза медленно наполнялись слезами. Лайл терзал стыд, но сильнее всего был страх, затаившийся в самой глубине души.

Время шло. Чернильная тень успела подползти к берегу, прозрачная синева воды на глазах посерела. Лайл не слышала шагов. Человек, подошедший сзади, медлил, словно не решался позвать ее. Лайл обернулась и увидела Рейфа.

Поверх белой тенниски он набросил свитер. Рейф протянул ей бежевый жакет в яркую красно-зеленую клетку.

— Твой? Ты сумасшедшая. Вчера еле держалась на ногах, а сегодня сидишь на самом ветру!

— Я не замерзла, — сказала Лайл, дрожа как осиновый лист.

Рейф состроил забавную гримаску:

— Хочешь заболеть? А ну-ка надевай жакет. Что с тобой происходит?

— Ничего.

Лайл быстро запахнула теплый жакет — уютные квадратики словно излучали тепло. Дейлу нравились яркие цвета, и Лайл купила этот жакет ради него. Купила скрепя сердце, ей шли пастельные тона. Впрочем, сейчас жакет пришелся весьма кстати. Лайл машинально застегнулась на все пуговицы.

Рейф заставил ее снова присесть на стену, а сам сел рядом, спиной к Тэйн-Хед. Глаза Рейфа блестели, ветер лохматил волосы.

— Ну, рассказывай, детка, что приключилось.

— Ничего.

— Очередная буря в стакане воды? Не волнуйся, детка… — Рейф пропел приглушенным тенорком: — «Car ici-bas tout passe, tout lasse, tout casse…»^[3] У меня в запасе уйма сопливых песенок. Выкладывай, что тебя гнетет. Вчера явилась домой бледная, краше в гроб кладут, и только твое милое личико начало розоветь, как вернулся красавчик Дейл и ты снова раскисла. Что случилось?

— Ничего.

— Перестань! — Рейф схватил ладони Лайл и потряс ими. — Хватит таращиться на меня, как затравленный зверек. Лучше расскажи, что ты натворила у Крейнов.

— Рейф, я правда…

— Правда. И ничего, кроме правды. Поделись со мной правдой — и тебе станет легче. Какая-нибудь досужая сплетница сболтнула, что Дейл был любовником Мэриан? — В глазах Рейфа зажегся опасный огонек. — Это полная ерунда, но ты покорно проглотила наживку и примчалась домой, чтобы подать на развод?

Если Рейф хотел растормошить Лайл, то у него получилось. Она вырвала руки и громко возмутилась:

— Ничего подобного!

— Тогда что? Я жду объяснений, прелесть моя.

— Рейф, не валяй дурака!

— Ты действительно прелесть, — промурлыкал Рейф, — когда сама хочешь, а еще когда счастлива. Поэтому мне невыносимо видеть тебя несчастной.

— Рейф, прекрати!

— Для тебя это новость? Меня нелегко раскусить, я умею притворяться. Алисия считает, я терпеть тебя не могу. Разве это не доказательство моей поразительной скрытности?

Лайл напряженно рассмеялась.

— Ты невыносимый болтун!

— Поэтому можешь спокойно мне довериться. Кто послушает болтуна?

— Мне нечего рассказать.

Рейф улыбнулся.

— Придется спросить у Дейла, хотя я предпочел бы услышать все от тебя.

— Рейф, ты зря тратишь время.

— Я? Зря трачу время, прелесть моя? Ты меня недооцениваешь.

— Рейф, мне нечего тебе рассказать! Прошу, не трогай Дейла, это касается Лидии.

Рейф тихо присвистнул:

— Ого! Сколько можно?

— О чем ты?

— Да так, ни о чем.

Опершись руками о камень, Лайл подалась вперед. Солнце позолотило ее светлые волосы.

— Рейф, расскажи о Лидии. Мне проще спросить у тебя, чем у Дейла.

Смех Рейфа унес порыв ветра.

— Всегда пожалуйста, детка. Лидия не совершила ничего выдающегося, да и прожила недолго, так что рассказ будет коротким.

— Ты хорошо ее знал?

— Еще бы. Я был смышленым сироткой. Мы с Дейлом росли вместе и знали Лидию с детства. Ее отец заработал состояние на торговле дешевыми горшками и сковородками, а тетка была замужем за владельцем Тэллинфорда, еще до старых Моссбагов. Лидия с матерью часто у нас гостили, и у обоих семейств родился план поженить своих отпрысков. Дейлу было только двадцать, но он всегда выглядел старше, а Лидии к тому времени стукнуло двадцать пять. У него был Тэнфилд, у нее — горшки с наличностью. Родственники не могли надышаться на юную парочку.

Примечания

3

Ибо в мире все непрочно, все прискучит, все пройдет (фр.).