Лирика рубинового шефа

Патрацкая Н.В., 2023

«Лирика рубинового шефа» – славный фантастический роман, превращенный по воле автора в стихопрозу. То есть к тексту романа добавлены стихи автора, написанные практически на данную тему. Есть спектакли, есть опера, а там, где поют и говорят получается оперетта. Но как опереттой назвать роман? Либретто? Нет, пока это стихопроза, поскольку ноты отсутствуют.

Глава 2

Рита в Щепкина вновь влюбилась, когда за окнами шел снег. Щепкин был до безумия красивый. Они поднимались с ним по мраморной лестнице. Его черные брюки из дорогого материала мелькали перед ней, и она не отставала от его длинных ног. Он был самый настоящий страус! Его огромные черные глаза казались бездонными. Она в них тонула от внутреннего напряжения чувств. Любого его взгляда в ее сторону было достаточно для того, чтобы она его безумно любила в ближайшую неделю, но мысленно.

Так, наверное, любят кумиров из среды певцов и артистов. Но он был реальностью! Она его видела и ощущала его флюиды каждой клеточкой своего организма. Рите очень хотелось нацепить на себя нечто блестящее, например, новые часы надеть на руку поверх черного свитера. Или она надевала красивые босоножки на длинном и тонком каблуке!

Солнце. Рита сегодня в его лучах оттаивала от зимних холодов. В голове промелькнул эпизод последней любви. И она подумала, что прощальный аккорд Андрей сыграл правильно. Теперь он сидит дома и на работу не выходит. А все почему? Да потому, что у него солнце появляется дома после обеда, окна у него выходят на южную сторону. Пусть лежит под домашним деревом неизвестной породы, а она будет работать, правда, после того, как мозги от любви освободит.

Мозги нужны в работе, так вот эти переживания надо уметь сбрасывать, чтобы они не мешали работе. Переживания сбрасывают следующими способами: сигаретами, вином, пивом, едой, таблетками, прогулками.

Спокойствием с небес спустился снег и равномерной белой окантовкой деревьям и домам добавил свет, и лег на воротник лихой подковкой. И влажный снег уменьшил все шаги, и тише, и задумчивее мысли, вот так же утром мы с тобою шли, твои усы под снегом мирно висли. И вот прошли любви нашей года, где холод и жара порой встречались. Да и теперь, возможно, не всегда с тобою мы смиренно улыбались.

Комфортно надо чувствовать себя среди проблем домашнего хозяйства и жить спокойно, вовсе не скорбя, и я ведь не домашняя хозяйка. Так и живем, тревожно иногда, а в основном в туманной атмосфере, и тишина зимой в душе тогда, когда друг другу мы спокойно верим.

Рита сбрасывала переживания умозаключениями на бумаге, важно, чтобы их никто из знакомых не видел, а весь мир их вполне мог бы читать. Она весь мир любила платонически и никого не любила физически. Вот в чем великая разница между всем человечеством и ее единственным мужчиной, но его пока у нее нет. Да и она из-за него не тем делом занята, а ведь уже пора, пора работать. Рита опустила экран с текстом и приступила к выполнению служебных обязанностей.

И вдруг до нее дошло, что Андрей Щепкин сидит на работе у компьютера и читает ее произведения во Всемирной паутине. Она допустила одну оплошность: сменив имя, оставила картинку, которую он закачал из недр паутины. Он нашел ее прозу, он просто не мог понять все ее выдумки, он все написанное принимал на свой счет. А это неправильно, он ведь не сберкасса, чтобы счет открывать. Вот она где зарыта, собака непонимания!

"Ветер, одетый в снег, называется метель", — так думал Эдик, внук Николая Григорьевича, идя навстречу сильному ветру, который готов был пронзить холодом каждого, кто выйдет на его тропу. За ночь намело небольшие сугробы снега, которые мирно переливались маленькими симпатичными искрами. Мальчик натянула капюшон на шапку, вынул варежки из карманов, подтянула молнию к подбородку, и продолжил свой путь сквозь метель.

Севера небесные потоки устремились в мысли наших душ, отошли тепла и солнца сроки, лишь остался моросящий душ. Чистота морозных звонких улиц в первый холод осени дрожит. Дом стоит, как нежный теплый улей.

Осень зимний холод ворожит. Снег морозит стеклами по лужам, и искрится в бликах тишины. Нет, еще не заглянула стужа, звезды замерцали в вышине.

Город спит под тайнами столетий, тайны замерзают — не раскрыть. А бывают тайны, словно плети, мерзлотой морозный мир укрыт. Светят нам небесные светила утомленно в телескопе линз, чернота ночная звездам мила. На замерзших лужах звездный блик.

Путь до школы проходил мимо высоких многоуровневых домов, утепленных по последнему слову строительной техники. Город, в котором он теперь жил, небольшой, но интересный. Можно сказать, что это город мудрецов. Эдик из третьего поколения жителей, живущих в царственном городке магов. Некогда мэр распорядился организовать городок великих магов, дабы они не волновали умы простых смертных.

Для магов возвели белые многоуровневые дома, которые заканчивались заостренными башенками, увенчанными иглами антенн. Центральной частью городка был Магический лес, его окружала широкая дорога, а за дорогой — располагались дворцы, школы и дома магов.

Если посмотреть сверху на городок, то можно было заметить, что он состоит из чередующихся кругов? состоящих из леса, дорог, домов, дорог, леса, дорог, домов, пересеченных радиальными линиями небольших дорог. Почему городок магов назвали Лес? Вероятно, хотели подчеркнуть значимость острого ума магов.

Отец проводил дочь Нину только до своего авто, покрытого слоем снега. Он посмотрел дочери вслед, включил снегоочиститель. Через пару минут его машина была чистой, но на ее чистую поверхность уже садились снежинки, принесенные метелью. Отец еще раз посмотрел в ту сторону, куда ушла его дочь, сел в машину. Ему предстояла поездка за пределы города. На пульте управления он набрал название пункта, куда ему предстояло поехать. На карте четко выделилась дорога, и появилась предупреждение о малой скорости перемещения по дорогам.

Госпожа Метель постаралась замести проезжую часть дороги снегом. Машины ехали шагом. Никакие новинки техники по уборке снега не могли быстро справиться с госпожой Метелью. Летом госпожа Метель жила на севере, в круглой яранге, с отверстием в потолке и смотрела передачи по многоканальному телевидению. Очень ей понравился город Лес, но летом она в него не могла попасть. И только в конце января, когда ветры смешиваются со снегом, она смогла посетить город магов.

Итак, Нина шла из третьего круга домов во второй, где и находилась ее школа технической магии. Ученикам не разрешалось ездить в школу на личных мини машинах, которые были у каждого ребенка с семи лет для перемещения по городу. Нине было лет 14, значит, уже много лет она училась в школе технической магии, и еще долго ей предстояло в ней учиться.

Госпожа Метель знала, что заметает улицы великого города. Ей было не все равно, куда наметать сугробы. Нина преодолевала сильные порывы ветра, слегка наклонив туловище вперед. В такой позе ее увидел Эдик, он улыбнулся девочке холодными щеками и пошел рядом с ней. Им оставалось пройти мимо школы кубиков, где учились дети от двух до семи лет. Эдик был крепким парнем. Дети магов с рождения были вовлечены во все полагающиеся им школы: спортивные, образовательные, художественные, музыкальные, танцевальные.

Высший совет магов уделял должное внимание школьникам. Занятость у детей была полной, отдых включался в расписании. Итак, Эдик и Нина, преодолевая метель, подошли к школе. К крыльцу школы с двух сторон шли дети и маги — учителя. Дворники небольшими машинами убирали снег, который метель вновь перемещала с места на место.

Метель с большим удовольствием резвилась на чистых улицах, делая сугробы в самых неожиданных местах. Она пела морозные песни. Она крутилась, юлила, и вторгалась во все уголки, заметая их снегом. Это был ее день. Ветер подмигивал Метели. Они были знакомы с давних лет. Старые приятели с удовольствием кружили по волшебным улицам. Они заметили Нину и Эдика. Метель обсыпала их снегом. Ветер мешал им идти к школе. Но дети пришли в школу магов. Над дверью школы висело табло, на котором высвечивалось время.

При входе в школу сидели охранники, окруженные аппаратурой слежения и оповещения. На первом этаже пол был вымощен мраморными плитками, чтобы многие поколения школьников прошли по ним до вершины своего обучения. Стайки детей резко возрастали в раздевалке и разлетались по своим классам. Звонок возвестил о начале занятий. Магия уроков была священна.

Метель, бросив на прощание пригоршню снега в спину девочке, присела на школьном крыльце и попала под машину дворника. Госпожа Метель вскрикнула, вцепилась в шею мужика со снегоочистителем и повалила его на дорожку, прибитую к крыльцу, чтобы дети не скользили. Дворник явственно чувствовал, что его кто—то держит, но звонок прозвенел, а на улице было пусто. Глазами он никого не видел, но он чувствовал объятия холода. Ему стало страшно. Дворник пополз, окутанный и опутанный Метелью.

Один из охранников посмотрел на экран, где виднелось крыльцо школы. Он заметил огромный снежный шар. Ему на мгновение стало страшно. Он толкнул локтем второго охранника. Второй охранник, увидев нечто странное на крыльце школы, резво вскочил с места и бросился на улицу. На крыльце возвышался сугроб. Из сугроба торчала нога дворника. И тишина.

Голубые ели, горстка снега, марево печали у стволов. Зеленеет травка, словно ветка, и ноябрь, и холод легких слов. Темная вода стоит без всплеска,

не замерзла, но и безо льда. Зеленеют ели среди леса, будто говорят сегодня «да». Лиственницы голы как березы, их иголки плавают в воде. В ноябре уснули даже грозы, и слова притихшие везде. Вот оно: ноябрь, седьмое, холод, очень день туманный без проблем. Двери открываются внутрь холла?

Нет, почти не праздник, без дилемм. В этот день когда-то было то-то, а потом парады без конца, встречи средь парадов — это что-то. Праздник вдруг остался без лица.

Ветер с Метелью завернули за угол, и оттуда посмотрели на дело рук своих. Увидев, что дворник в надежных руках охранника, они поспешили выполнять свои функции за пределами школьного двора. Друзей неудержимо потянуло в Магический лес. Они с наслаждением покружились над елями, дольше всех деревьев сохраняющих снег на своих ветвях.

В крещенские морозы чистый снег покрыл деревья легкими пушинками, не забыв приукрасить сугробы. Дворники в одинаковых формах боролись с красотой зимнего дня, забрасывая снег с дорог на нежные снежинки. Дети, настоящие ценители зимнего дня, строили снежную крепость. Редкие прохожие шли ускоренным шагом, словно в морозы нельзя пройти медленно.

Зима настоящая царила за окном. Выходной день для выхода в заснеженную красоту природы подходил к обеду. Нина позвала Эдика выйти в лес на лыжах. Он согласился. Нина и Эдик надели куртки, взяли лыжи и пошли в лес, расположенный за внешним кольцом городка. Войти в заснеженный лес равносильно вхождению в сказку.

Огромные, заснеженные деревья божественно красивы. Воздух — кристально чистый. Снег, выпавший в холодный день, белоснежный. Возникает огромное ощущение счастья. Появляется прилив сил. Нина и Эдик встали на лыжи и плавно заскользили по снегу. Скольжение на пластиковых лыжах — великолепное, их не надо покрывать мазью, все и так хорошо.

Лес притаился в снежном зазеркалье. Он, как скульптура жизни на земле. Я, что опять средь прошлого искала, когда и будущее спит еще в седле? Жизнь требует: вернись дикобразом, добавь иголок, страсти и проблем. И повезет, возможно, что ни сразу, но непременно ждите перемен. И тянутся тянучки прочных буден, проблемы ускоряют дикий бег. Мы, как в лесу, плутаем, ходим, будем одни снега и извороты лет. Мы ходим бесконечно по вселенной, она для нас вполне понятный круг. Снега, снега, как шубы счастья, плена, и лес для нас и совесть, часто друг. В лесу, поверь, не стать мне дикобразом, не остановишь свой обычный шаг, а остановишь, станешь сразу разом такой скульптурой, как деревья. Так…

По лыжне шли лыжники всех возрастов. Под елью стоял молодой мужчина без лыж, рядом с ним лежала сумка, содержащая банки, которые явно меняли конфигурацию сумки. Он пил из холодной жестянки.

Нина проговорила:

— Можно, мы вас объедим?

Мужчина благосклонно кивнул головой. Ребята углубились в лес. Поваленное дерево полностью перегородило лыжню. Пришлось корни дерева обходить вокруг. Эдик упал, поворчал, но встал быстро. На обратной дороге, он упал так, что лежал без единого движения, и без единого звука вытянув вперед руки с палками.

Нина остановилась, посмотрела на друга, подождала немного, да как закричит:

— Эдик! Эдик!!!

Полная тишина была ей ответом. Эдик не шевелился. Появилось ощущение, что он потерял сознание. Нина на лыжах стала приближаться к парню с дикими криками. Он пошевелился. Встал. Сказал:

— Больно, — показывая на шею в области сонной артерии.

Что-то его на минуту выключило, но длилась эта минута вечность. На обратной дороге, под елью стоял мужчина, рядом с ним валялись выпитые банки, в сумке оставалась явно одна банка.

— Разрешите, мы еще раз вас обойдем, — проговорила Нина, обходя мужчину, и не делая ему замечаний. И еще долго в ее голове стоял образ мужика с банками. Странный мужик из металлических банок пил на морозе.

Ребята доехали до пешеходной тропы, сняли лыжи и пошли пешком домой.

Вечером Эдик вновь пожаловался своей бабушке на боль в шее. Вероятно, он шеей ударился или о носок лыжни, или еще хуже — палки. Но внешне на шее ранок не было."Словно внука вампир коснулся", — невольно подумала Ольга Олеговна, супруга Николая Григорьевича.

На следующее утро, проснувшись до будильника за двадцать минут, мама Нины тихо встала. Она привела в порядок кухню. Разбудила дочь, чтобы она в школу собиралась. Мать готовит в выходные дни и не является основным домашним поваром. Вчера она готовила борщ и творожный пирог. Основное воскресное блюдо — это и есть творожный пирог.

В понедельник мясные блюда в доме готовит — робот. Мясо и курица с вечера лежат на серебристом подносе и размораживаются. Робот выбросила мусор, потом вымыла стаканы, которые всегда появляются после вечерне — ночных хождений. Она не всегда включала посудомоечную машину.

Элла, мама Эдика, посмотрела в компьютер, чтобы определиться с целями на текущий день. Глаза ее уже накрашены, пусть это не всем нравится, но так она себя чувствует увереннее. Теперь пора одеваться. Эдик уже сидел и одевался, иногда потирая шею, на которой никаких следов от удара не было.

По дороге на работу мама Эдика посадила к себе в автомобиль маму Нины, и рассказала ей о происшествии на лыжне. Но услышала параллельный ответ.

–В целом люди стали пить меньше. В прошлые годы люди пили больше, чем резко сокращали жизнь, сохраненную по воле случая на войне. Лекарствами мало пользовались, спиртное заменяло лекарства от боли, от нервов, тем самым активно защищало больные органы от любого лечения. Но есть люди, которые пьют, да еще как! Один мужчина с хорошей фигурой и ясными глазами стал пить энергетические напитки во время обеда, потом перешел на вино, водку. Напившись водки досыта, он умер довольно быстро, — высказала свое мнение мама Нины.

— Робот спроектирована, как странная женщина, то вся такая правильная, а то она курит. Поначалу она курила и пряталась, а потом отстояла свое право на курение. Курит много дорогих сигарет. Готовит она великолепно. А потом она пьет, вначале она пила вкусное вино, а теперь она пьет за вечер — две бутылки, — высказалась мама Эдика о своем поваре — роботе.

— Ужас, — пролепетала мама Нины. — Отец мой был большой труженик, он работал столяром — плотником в бригаде, и никогда не соглашался на должность бригадира или мастера. Отдыхал он даче, которую сам построил из досок, которые сам и настругал. Отец сам вскопал кусок целинной земли, и привез на нее много машин перегноя. Он окончил агрономические курсы, поэтому его шесть соток давали хороший урожай. Особенно он преуспел с клубникой, которая давала урожай с мая по сентябрь. Так вот он тоже мог выпить. Ай, что говорить на эту тему! Мы уже приехали.

За окном автомобиля появились фирменные корпуса, едва видневшиеся сквозь заснеженные деревья. В школе учат академическим знаниям, и приучают к трудностям жизни. Нину в школе научили пришивать пуговицы. После этого она захотела сшить рубашку. Ее мама возразила:

–Нина нельзя начинать шить рубашку. Сшей фартук.

–Вечно ты все испортишь, — проворчала девочка.

Первые стежки на швейной машинке были неровные, нитки постоянно рвались. Но Нина оказалась упорной швеей и стежки становились ровнее, а нитки она сама заправляла в иглу и настраивала швейную машинку. Она сшила для себя фартук.

В это время Эдик со своим отцом Яковом Александровичем, магом технических наук, был занят совсем другим делом. Они разбирали сломанную стиральную машинку на части. Отец решил, что если машинку нельзя починить, так хоть выбросить ее можно с большим смыслом. Сын постигал устройство стиральной машины при ее разборке, авось, когда сможет отремонтировать. У них был огромный набор отверток, вот они и пригодились.

Эдик уже не играл в игрушки, не собирал машинки и домики из пластмассовых деталей. Освоив конструктор за несколько детских лет, он больше к нему не возвращался. Теперь он строил на экране компьютера. Он строил дворцы, дома, изготавливал мебель, — но все это было виртуально, и никакого беспорядка в доме от его игр уже не было.

Иногда по сети Эдик играл с Ниной. Было время, когда они висели на телефонах и на экранах. Теперь у них наушники, камеры, микрофоны. Игра проходит тихо и пристойно. Но бывает, вспомнят детство и убегают играть на улицу. После общения среди снежных крепостей, они возвращаются домой в абсолютно сырой одежде, но довольные и счастливые.

У мамы Нины, Лианы, было древнейшее увлечение. Представьте русскую избу, печь, скамью. На печи лежит лоскутное одеяло. Лоскутная техника с тех пор сделала шаг вперед. Женщина придумывает одеяло — покрывало. Она покупает ткань, вырезает кусочки, создает рисунок. Сшивает кусочки, делает прокладку и обратную сторону одеяла. Получается внушительное покрывало, которое может украсить любой интерьер.

Мама Эдика, Элла, шить не любила. Она любила вязать. Она пыталась вязать на вязальной машине, но это ей не понравилось. Она любит тишину, мягкие движения спиц, соединенных лесками. Она вяжет без швов, в этом ее фишка. Иногда она выбирает сложные узоры, но быстро переходить на простые способы вязания, чтобы не участвовать в процессе всеми клеточками мозга. Так она вяжет и погладывает на экран телевизора.

Отец Эдика, Яша, любил улучшать жилье. Он сам уложил кафель в ванне, он два раза перестилал пол на кухне, пока не получил хороший результат. Он сам придумал мебель для кухни, но сам ее не делал, а просто заказал. Если осмотреть его квартиру, то в любой ее точке, можно увидеть дело его рук. Он постоянно придумывает и осуществляет задуманное дома, на даче.

Отец Нины, Илья Львович, ничего глобального дома не совершает, он лишь понемногу улучшает все, чего коснется. У них дома всегда полный порядок. Никакие вещи не нарушают покой квартиры. Если жена сама убирает глобально, то ее муж без звука поддерживает созданную супругой чистоту. Чем не хобби? Нина чаще находится в своей комнате, убирать комнату ей вовсе не хочется при таких работящих родителях. Поэтому она прибрала в комнате учебники, и это можно отнести к подвигу девушки.

Робот среди этих двух семей и свой и чужой. Робот прекрасно готовит и абсолютно не любит убирать. Но его зовут, он умеет за два—три часа наготовить на пять рабочих дней. После его прихода проблем с едой ни у кого нет, и все могут работать и заниматься своими увлечениями.

Так чему учат в школе? Практически всему, любые навыки легко прикладываются к знаниям. Поэтому, построив дом на экране, Эдик уходит на тренировку. У него сборы, тренировки, соревнования занимают свободное от учебы время.

После того, как Нина сшила фартук, она ушла на занятия по бальным танцам, потом у нее занятия по углубленному изучению языков. Ее мама, сшив несколько лоскутков, села к компьютеру, в"Одноклассники". У нее есть клуб по интересам среди любителей ручного труда.

Мама Эдика отложила вязание и открыла свою страницу"В контакте", где она любила рассматривать фотографии. Отец Эдика, разобрав с сыном стиральную машину, сел в машину и уехал по делам. Отец Нины уткнулся в книгу, он вообще никому не докучал и сам себя обслуживал. Робот открыл игру в сети, он любит выращивать виртуальные цветочки и придумывать новые блюда для своих потенциальных клиентов.

За окном светило солнце, освещая дома, проникая в сердца и души людей. Мороз на улице не раздражал, при солнце он казался естественным, как естественным является любая смена дел и поступков жителей городка.

Бабушка Эдика, Ольга Олеговна пришла на работу в офис фирмы. Первые заморозки сопровождались нежным, розовато—голубоватым небом. В другое время года такое чудо на небе она не наблюдала. Всего второй раз в жизни она видела такую красоту, и то считанные минуты утром, да еще с определенной высоты. Словно в небе растаяло женское и мужское начало и светило своим заревом любви.

Офисная жизнь успокаивала. Ольга Олеговна покинула спортивные площадки. Вечная ее подруга и соперница Маруся Ивановна отучилась на курсах бухгалтеров и стала работать в офисе.

Заграничная жизнь притихла. Ольга Олеговна и Николай Григорьевич прошли сексуальный возраст. Нежные отношения у них были редко и длились считанные минуты. Ольге тоже хотелось удержать свои мгновенья счастья, но они растаяли в жизни так же быстро, как исчез розоватый цвет неба. Призрак счастья манил своей человеческой теплотой отношений, но быстро растворялся в повседневной жизни.

Да, лидер ты! Приоритет неоспорим, он непредвзятый, и твой любой менталитет слегка знобит, он очень зябкий. Как переменчивы слова, так переменчива погода, летает в мыслях голова, все за тобой, и так полгода.

Иного взгляд скользнет, и нет, а твой так прочно задержался. Ты промолчишь, но твой привет, как лучик солнца отражался. Нас разлучить с тобой нельзя любым и каверзным вопросам. Уйдешь ли ты, по льду скользя, но мысли рядом, словно осы. Проснешься ты, и я не сплю, хоть между нами километры. Любовь безмолвную терплю, ее ласкают только ветры. Ты не сердись, ты улыбнись, мой лидер мыслей полуночных. Не спишь, так на бок повернись, а в сердце ты вонзился прочно.

Ольга Олеговна вошла в офис, коснувшись ключом электронного замка. Андрей Щепкин сидел за столом с компьютером, рядом с ним стоял настольный станок. Глаза их встретились — вот и все приветствие близких по духу людей.

— Андрей Георгиевич, как дела с новым изделием?

— Не хватает двух микросхем в изделии. Ольга, есть новая задача, садись за стол, обсудим.

Стол для гостей стоял в стороне от стола шефа, за него можно было сесть с двух сторон, разложив все прорисовки нового изделия. Ольга прорисовала эскизы нового прибора. Она уяснила поставленную перед собой задачу и решила обговорить все вопросы с разработчиком. Потом взять все, что нужно, из этого натюрморта и унести к себе на стол, словно добычу.

За своим столом Ольга Олеговна могла вспомнить слова Андрея Георгиевича, достать чистый лист бумаги и рисовать, рисовать прорисовки нового изделия. И лишь тогда, когда проявится ценная мысль на листе, вновь встретиться и обговорить результат поиска нового технического шедевра. И вся любовь — одна совместная работа.

Заставка компьютера открывала тайны при легком нажатии на клавишу или кнопку мышки. На экране появлялся перечень разработанной конструкторской документации на изделия. Ольга Олеговна находила чистые форматки, они получали новые названия, номера, и новое изделие начинало рождаться в зеленых и белых линиях на черном фоне компьютера.

Справа на столе на металлических полках лежали старые справочники и новые каталоги с выставок и показов приборов. На верхней полке стоял цветок, который никогда не цвел. Своими зарослями он скрывал Ольгу Олеговну от сотрудника, профиль которого иначе маячил бы перед ее лицом.

Да, менеджер Захар иногда работал в офисе, и нельзя было допускать, чтобы их глаза встречались во время работы. Листва нежно и неназойливо прятала Риту и Захара друг от друга. Справа от Риты стояла любимая кружка с крышкой. На кружке были изображены незабудки, милые цветочки, их и цветами не назовешь, а только нежно — цветочками. За кружкой лежал крокодил стола — темно—зеленая трубка телефона. Рита меньше всего пользовалась услугами зеленого крокодила, больше электронной почтой.

За спиной стоял старый шкаф, в котором прятались новые папки с рисунками и документацией на новые изделия. Старая документация отправлялась в недра шкафа и не маячила перед глазами; то, что в ней было изображено, давно произведено и спрятано покупателями где-нибудь от подземелья до небес.

В офис зашла Маруся Ивановна, весьма симпатичная женщина. Она раздала листочки с заработной платой, остановилась рядом с Захаром. Он для нее обладал некой притягательной силой. Они оба излучали улыбки, светились от радости общения. Она не задерживалась рядом с объектом своего обожания и шла на свое рабочее место.

Маруся Ивановна для Захара — облачко мимолетного счастья. Взгляд Ольги Олеговны возвратился на свой стол, она сосредоточенно работала. Случайно она подняла глаза над компьютером и увидела небо с белыми клубами облаков, и вновь взгляд возвратился к работе.

В офисе царила тишина. Все работали. За стеклянной стеной был слышен голос менеджера фирмы Захара, вдруг голос его усилился, и он закричал:

— Макар, почему Вы не приходите на работу? У Вас прогулы и нет больничного листа.

В ответ раздалось мужское бурчание. Макар оказался для фирмы рождественским подарком. Он устроился в декабре на работу. Взяли его как специалиста по обработке материала, но он превзошел все ожидания. Весьма интересный мужчина, достаточно высокий, хорошо откормленный, с седыми волосами и не лысый произвел на всех приятное впечатление.

На рабочем столе его стоял настольный станок для изготовления опытных образцов, на полке были расположены приборы для контроля готового изделия. Его дело состояло в том, чтобы вести работу нескольких изделий фирмы. День он начинал с телефонных разговоров.

— Алло, лапочка, — говорил Макар, — встретимся в 16 часов у магазина…

Или:

— Здравствуй, милая, как дела? Ты знаешь…

Захар смотрел на соседа слева и не знал, чем от него отгородиться. Но это твердо знал Макар. Он передвигал шкафы, переставлял приборы. В течение трех месяцев он воздвигал крепость из подсобных предметов. Внутри крепости появился старый столик, покрытый стеклом. На стекле стоял любимый телефон. Перед глазами на плакате висели изделия фирмы, но производства не той фирмы, на которую он работал. Работать за станком Макар не любил. Все новые папки Захара медленно перекладывались в шкаф Макара.

Макар фильтровал воду в стеклянном фильтре, грел воду в чайнике, заливал кипяток в свою литровую кружку, кидал в нее много ложек с сахарным песком. Начинался аттракцион: чаепитие в крепости из приборов. Присвистывая, причмокивая, прихлебывая чай, Макар таял от удовольствия.

Внутри его крепости проходил стояк с трехфазным током, провода прикрывал металлический кожух. В этом кожухе Макар сверлил отверстия, чтобы повесить бухту проводов. Одно отверстие у него получилось, но при сверлении следующего отверстия он умудрился попасть в один из проводов. Блеск, треск, запах! Тумблер на 380 вольт вышел из строя, и сгорел шкаф для испытания приборов. Это стало началом конца Макара. Захар смотрел на него, и ему иногда казалось, что Макар так и остался при социализме и пропустил перестройку.

Весна внесла свои коррективы в поведение Макара. Он своей жене только звонил, а жил на даче. Дача наказала его сыростью и простудой. В трех метрах от Захара постоянно находился человек с кашлем, плюс чаепитие, да еще шепот из мини—приемника. Надоело Макару чахнуть в крепости, ушел он на пару недель, потом совсем исчез из поля зрения Захара.

Как-то пришла Маруся Ивановна и сказала, что Макара надо бы уволить за прогулы, но сам он отказывается увольняться. Мероприятие по увольнению длилось месяцев пять, включая суд. На его место приходил работать Захар, он чай не пил на этом рабочем месте, и от него шел тонкий поток флюидов, когда миловидная и молодая девушка Рита подходила к нему по работе.

Весь горизонт — сплошное солнце, восход алеет над землей, Останкино темнеет соло. Картина. Ткань. Ее б на лен. Меня трясет, в меня влюбился

один хороший, молодой. Меня еще он не добился, но хочется кричать:"Постой!"Куда, зачем? Лихие строчки. Стихи его как родничок, его поэзия как почки, про возраст наш сплошной молчок. Но острота в одном сюжете, любовь младая. Бог, ты мой! Я не гожусь в младые женки, пусть ты влюбился, мысли смой своими строчками, стихами. Уйди от правды в забытье. Так на земле идет годами, родник не мерзнет, тонкий лед. Мороз застыл, синеет небо. Останкино, ко мне лишь слепо.

Горизонт, розовато—красноватый на фоне серо—голубоватого неба, был не так нежен, как вчера. И личный мужчина несколько утратил нежность в обращении с Ольгой Олеговной. Первозданная нежность, будь ты замужем или то случайная любовь, бывает раз или крайне редко. Все остальное в любви — поиски первого чувства, а секс — это уже так, механический процесс поиска наслаждения, это розовато—красное на фоне серо—голубоватой сферы неба и деятельности человека.