Какнога

Павел Цапюк, 2021

С 2006 по 2011 год автор перенес несколько онкологических заболеваний, множество химиотерапий и операций. Спустя 10 лет вернулся к своим дневниковым записям той поры и сделал на их основе книгу. Чтение ее может быть интересно тем, кто сам или чьи родственники оказались в сложной ситуации, а также тем, кто хочет знать, что делать, если…

Часть 1. Как я провел 2006

Предисловие. Инфекционка

в июльскую субботу я отравился пирожками из «Перекрестка»

ночью стало плохо, температура повысилась до 39, с унитаза практически не слезал

в воскресенье решили вызвать скорую

долго объясняли врачу: готовы заплатить, чтобы отвез в хорошую больницу

сказал, что вроде бы больница, с которой он договорился по телефону, на уровне

пока ехали туда, водитель включил какую-то разудалую музыку типа радио «Шансон»

попросил выключить, чтобы еще сильнее не тошнило, — выключил

приезжаем, вижу корпус, то ли новый, то ли отремонтированный, но выглядит прилично

зашел, провели первичный опрос, пока опрашивали, подумал: «а ничего так, приличная вроде больничка»

садитесь, говорят, в машину, вас отвезут в ваш корпус

корпус, куда отвезли меня, был, конечно же, старым, классическим больничным зданием: длиннющий этаж, палаты по 6–8 человек

когда я вошел и поздоровался (главное, конечно, в моем тогдашнем, едва удерживавшем меня на ногах состоянии было поздороваться), увидел две свободные кровати

одну сразу направо, у мойки, вторую — чуть дальше, посередине (всего шесть коек)

сунул сумку под ту, что посередине, упал на подушку и отключился

помню, как сестра поставила капельницу с физраствором и еще чем-то

как ночью дико хотелось пить и ничего, кроме пузыря с остатками физраствора не было

как зубами отодрал от него крышку и жадно выпил остаток

первый день я приходил в себя и мне было ни до чего

но простая диета (только чай и только сухари-сушки) делали свое дело и к концу первого дня самое противное было позади, дальше организм уже пошел на поправку

я начал скучать, поскольку не взял с собой никакого чтения

соседи были… обычные люди, в общем

единственное что — я возненавидел сотовую связь и мобильные телефоны

поскольку корень зла не в недостаточной воспитанности моих сокамерников (сопалатников?), а в том, что мобильные телефоны в принципе существовали

у одного из соседей сообщение приходило с звуком, изображавшим, очевидно, дворецкого, что-то лязгало и телефон сообщал: «мое почтэние, вам сообшчэние»

другой был ориентирован менее консервативно, его аппарат радостно визжал: «тебе пришла (и, после паузы, еще громче) ЭСЭМЭСКА!»

третий играл в игры, точнее, судя по звуковому однообразию, в одну игру, очевидно, какую-то аркаду

телефон делал три одинаковых трели и одну завершающую, после чего музыкальный рисунок повторялся

когда я почувствовал, что мой мозг отказывается управлять организмом, будучи полностью парализованным этими трелями, я попросил его выключить звук

он так удивился! он искренне полагал, что этих звуков никто не слышит или не обращает на них внимания

а сообщения все приходили и приходили

впрочем, с ними мириться было все-таки легче

на соседнюю, последнюю свободную койку, ночью привезли какого-то проезжавшего через Москву товарища, отравившегося на вокзале

наутро, оклемавшись, он подписал отказ от дальнейшей помощи и уехал по своим делам

я затосковал

мое состояние уже позволяло мне без цели шляться по коридору, освоить душевую, которая хоть была и далека от стандарта 4*, но давала все, что мне нужно было на тот момент — горячую воду

все-таки на дворе стоял июль на излете и за окном по утрам и вечерам — особенно по вечерам! — были чу́дные картины

а на третий день на еще одну освободившуюся койку, напротив моей, привезли дедушку

дедушка был, судя по всему, запойным товарищем

на вопрос доктора: «что вы сегодня ели?» дедушка сперва прохрипел что-то невнятное, а потом добавил: «водку пил»

я задремал, а когда проснулся, увидел (точнее, сперва услышал), как дедушка смачно блюет в единственную в палате раковину, где я (и, кажется, никто больше) мыл руки после туалета

действие продолжалось минут пятнадцать

я за это время успел дойти до кабинета, где сидели все врачи, получить бланк отказа в дальнейшей помощи, наспех его заполнить, отдать и, побросав вещи в сумку, направиться к выходу

это было трое суток спустя после госпитализации

через час, поймав машину, я был уже дома и через несколько дней, отпоившись, как Мересьев после долгого лесного пути, бульоном, был в порядке

впереди у меня еще было много разных приключений

Еще предисловие. Не читайте медицинский справочник

есть такое поверье: не читайте медицинские справочники, иначе непременно найдете у себя признаки почти всех болезней (помните «Трое в лодке, не считая собаки» Джерома?)

что мы знаем о недугах, от которых умирают вокруг люди, от которых мучаются всю жизнь? да почти ничего

вопрос, сто́ит ли нам все это знать? что-то, очевидно, да

все-таки в большинстве случаев лучше, если человек способен провести хотя бы минимальную диагностику сам и вовремя побежать к врачу

ну или хотя бы не слишком поздно, когда все, что остается доктору, это сказать: «у вас от трех месяцев до полугода»

наверное, было бы полезно написать такие брошюрки по основным напастям и распространять их

внешне ведь все выглядит вполне невинно

ну, вылезла какая-то шишка на ноге, в районе колена

вроде и не растет

мешает? не особо, торчит себе и торчит

ноги сгибаются, машину водишь, надо пробежаться — бежишь, надо присесть на корточки — садишься и ждешь автобуса где-нибудь на забытой станции

мажешь ее каким-то кремом от ушибов и растяжений (с согревающим эффектом, ага)

вроде помогает, хотя не исключено, что это только кажется

а потом покупаешь себе велосипед

модный, тридцатидвухскоростной

и в выходной едешь кататься

вдруг замечаешь, что заехал к каким-то гаражам и выезд перекрыт едва заметной издалека проволокой

понимаешь, что сейчас полетишь, зацепившись за нее

резко тормозишь

а тормозов-то два, и надо понимать, какой важнее при резкой остановке

летишь через руль и думаешь: хорошо еще, руки в перчатках, не сильно сорвешь кожу

ударяешься, пока летишь, о велик, но когда встаешь и осматриваешь ссадины, на боль в ушибленном колене даже как-то не особо обращаешь внимание

просто садишься и едешь дальше

наматываешь километров тридцать и возвращаешься домой

а потом шишка начинает расти как-то особенно быстро

тут уж надо быть совсем дураком, чтобы не забеспокоиться и не пойти-таки к хирургу

врач посмотрит тебя, пощупает и скажет: ну, это ничего

это мы вам быстренько вырежем

буквально придете на неделе

как это? — стационар одного дня

и на следующий день уже пойдете на работу

а в следующий раз он решает, что резать не надо

укладывает на стол и начинает проверять лимфоузлы

спрашивает, не болят ли, щупает, не увеличились ли

и еще коллегу зовет, о чем-то с нею неслышно за стеной советуется

что такое, доктор? резать-то будем?

нет, говорит, не будем

надо вам, голубчик, поехать в один из институтов и провериться

мы таких обследований, к сожалению, не делаем

а что такое, спрашиваю, что случилось-то? что это такое у меня?

я, говорит, точно не могу сказать

это вам уже только после обследования скажут

куда поедете? — а куда можно? ну вот есть онкоцентр на Каширке, а есть институт на Фрунзенской

а где, спрашиваю, лучше? лучше, говорит, на Фрунзенской

ну и выписывает направление

объясняет, как доехать

и я выхожу

и сажусь в машину

и смотрю вокруг

а вокруг лето в самом начале

буквально первые числа июня

мое самое любимое время года

а я сижу, смотрю на все это вокруг и думаю о том, сколько мне осталось жить

буквально так

как и большинство людей, я не представляю себе, что такое опухоль, чем отличается, скажем, злокачественная от доброкачественной и откуда это все вообще берется во внешне здоровом теле

я видел это в кино много раз

но не предполагал, что такое может случиться со мной (интересно, а кто-то когда-то — предполагал?)

Глава первая. Обследования

надо ли говорить, что я очень долго собирался доехать до института имени А. П. Герцена?

на первый прием я попал примерно в конце июня

меня посмотрела доктор — бабушка примерно лет семидесяти, дала направления на обследования

пощупала, сказала, что это, скорее всего, опухоль мягких тканей

после полученных анализов уточнила: такая опухоль редко дает метастазы, но не исключены рецидивы

я повторял потом эту фразу, как мантру, тем более, что смысл ее мне был не до конца ясен

когда наконец были собраны все анализы, бабушка отправила меня в здание института на Беговой (в переулке напротив ипподрома)

объяснила, куда идти и к кому обратиться

там мне назначили еще несколько анализов, в том числе пункцию

пункция в данной ситуации обозначала, что в опухоль втыкали шприц с иглой — примерно до середины — и вытягивают часть ткани наружу

потом эту самую ткань анализируют в лаборатории и решают, к какому типу опухоли относится это образование

мне поставили диагноз «злокачественная фиброзная гистиоцитома»

и назначили срок госпитализации

опухоль на тот момент уже была довольно крупных размеров, примерно с половину среднего яблока

я стал искать информацию по злокачественным образованиям

при каждой удобной возможности расспрашивал врачей

мне хотелось понять

заранее прошу прощения у специалистов, но в итоге у меня сложилась следующая картинка

любые образования (а «раком» в отечественной онкологической традиции называются только заболевания внутренних органов, слизистой, крови и кожи, мой случай не классифицируется как рак, западная же традиция любые новообразования именует cancer) получаются, когда в организме появляются клетки, из которых не образуется ни костная ткань, ни мышечная, ни какая-либо другая

это своего рода недоразвившийся биоматериал, который наращивается, размножаясь, сперва в определенной точке

он не становится ничем, но при этом существует нередко за счет окружающих его тканей: костей, мышц, жира

доброкачественные новообразования не вредят окружающим их тканям, злокачественные порабощают и превращают в себе подобное окружающие их клетки — и от этого зачастую растут быстрее

заболевание это не заразное (есть версия, что определенные виды опухолей могут передаваться половым путем, но это пока только версия, и ее доказательство — а может, и опровержение — дело будущего)

но, конечно, если у обоих родителей были онкологические проблемы, вероятность возникновения их у ребенка выше

как отвечали мне врачи, с которыми я общался, никаких прямых причин возникновения опухолей не существует

«если только не спишь на урановой подушке», как пошутил оперировавший меня хирург

а на самый главный вопрос, который был для меня наиболее важен, ответ мне дала доктор Лиза Глинка…

судите сами: 90 % онкологов, с которыми мне приходилось общаться, курят

некоторые просто дымят как паровозы

да, несомненно, риск появления рака легких у того, кто «съедает» по несколько пачек сигарет в день, выше, чем у того, кто не курит вовсе

но есть и такие случаи, когда заядлый курильщик умирает в 90 лет от аварии на дороге, есть и такие, когда не прикасавшийся к сигаретам человек сгорает от рака легких в ранней юности

иногда причиной возникновения опухоли может быть травма

со мной некоторое время лежал парень, которому в драке повредили кость — и на месте трещины образовалась костная опухоль

или вот моя опухоль начала быстро — значительно быстрее, чем до этого — расти после падения с велосипеда

но далеко не всегда можно составить какую-либо причинно-следственную связь

как бы то ни было, чем больше я узнавал, тем легче мне становилось — если это слово в принципе было применимо к моему положению

конечно, иногда организм в целях самосохранения выключал память и позволял мне не думать ни о чем

но получалось это на недолгое время, потом все опять возвращалось

особенно тяжело было по утрам, когда, проснувшись, за считанные секунды возвращаешься к осознанию того, в каком положении ты находишься

что чуда за ночь не произошло

Глава вторая. Первая химия

был конец июля

мне уже назначили дату госпитализации, я получил направление в Минздраве (т. н. «квоту» на бесплатное лечение)

на работе проводили собрание

генеральный собрал группу коллег и объявил, что мы начинаем новый проект

меня назначили ответственным за него

после собрания я вызвался покурить с генералом^[1] и все ему рассказал

что не смогу, скорее всего, вообще работать над этим проектом

и объяснил почему

он был, наверное, первым человеком, которому я рассказал о своем состоянии

через неделю случился день рождения компании на выезде в области

через день я попал с отравлением в ту самую инфекционку

пока вызывали врача и договаривались о госпитализации, я рассказал жене о том, что у меня опухоль

уже почти перед самой госпитализацией в Герцена вернулась из Крыма мама — тогда рассказал и ей

а через неделю лег в больницу, где провел с некоторыми перерывами следующие полгода

на тот момент опухоль была уже огромной, размером с добрый персик

кожа вокруг нее стала синеватой

я почти перестал спать по ночам, поскольку по голени постоянно бегали мурашки, время от времени ногу «простреливало»

приходилось постоянно менять положение тела, подкладывать под ногу подушку, тихо рычать, чтобы не разбудить домашних

в больнице в первый же день мне сделали новую пункцию, более обширную

на магнитно-резонансной томограмме (МРТ) было видно, что под опухолью скопилось некоторое количество крови

врач, делавший пункцию, проколол этот кровяной пузырь и выпустил жидкость наружу

я, конечно, дико заорал, несмотря на предварительный укол обезболивающего

было такое ощущение, как будто иглу мне вогнали прямо в середину ноги — а после еще и пропихнули поглубже

зато, когда меня после процедуры привезли в палату, я отрубился и проспал подряд часа четыре — несколько недель до этого я не мог выспаться

пункция подтвердила предварительный диагноз, и мне назначили три предоперационных химии

(да, надо же объяснить, что такое химия, химиотерапия, поскольку и здесь также существует множество мифов)

так вот, химиотерапия — это когда онкобольному для того, чтобы остановить рост опухоли, в зависимости от ее типа вводят несколько литров (иногда — до нескольких десятков) специальной жидкости

вводят, как правило, очень медленно

иногда для этого применяются специальные приборы (там, где они есть), способные дозировать проходящее через них количество жидкости, иногда скорость выставляется медперсоналом на глаз

время от времени еще могут колоть или вводить внутривенно специальные лекарства, чтобы организм вместе с опухолью не загнулся и внутренние органы не отказали

в моем случае спецсредством была месна

сложно объяснить, что чувствуешь во время химии (на самом деле воздействие может быть разным, и плохо химия переносится далеко не всегда)

проще объяснить женщинам, если они тяжело переносили беременность — с ежедневными приступами тошноты и так далее

мужчинам — ну, пожалуй, проще всего напомнить о похмелье или сильном отравлении

тошнит все время, с утра до вечера, иногда даже во сне кажется, что все еще тошнит

пытаешься отвлечься, читать, смотреть кино, разговаривать, но все только раздражает и почти не отвлекает (и все же не делать ничего нельзя, поскольку иначе думаешь только о том, что тошнит)

иногда тошнит буквально, но поскольку почти ничего не ешь, то тошнить особенно нечем, просто корчишься над какой-нить емкостью и время от времени сплевываешь

в таком режиме проходит три-пять дней

несколько раз в день колют то самое спецсредство, и тогда тебя просто выворачивает наизнанку

конечно, к концу последнего дня химиотерапии начинаешь считать часы, хотя после того, как последнюю «банку» снимут с капельницы и вколют во внутривенный катетер прочищающую жидкость, особенного облегчения еще не почувствуешь, останется все та же тошнота

легче станет только дня через три

тогда главное — не вспоминать о том, что было с тобой еще совсем недавно, поскольку организм рефлекторно начнет тошнить

примерно через неделю все успокаивается и возвращаешься к прежним ощущениям

правда, нужно еще сдавать каждые три дня кровь и следить за лейкоцитами

если они падают — колоть специальное средство, которое трудно найти, несмотря на цену в несколько тысяч за дозу (зато я научился делать себе уколы, и это оказалось нетрудно)

а еще, если повышается температура, надо пить антибиотики

после первой химии вылезают волосы

ощущения жутковатые поначалу

чешешь бороду — и вынимаешь из нее клок

буквально вынимаешь, как перо из подушки, даже легче

как будто волос ничто не держит

или встаешь с подушки и видишь, что она вся в твоих волосах

лучше, конечно, не дожидаться всей этой радости и просто побриться налысо от затылка до кадыка

я нередко ловил себя на мысли о том, насколько проще нам, мужикам: вы можете себе представить, что такое лысая женщина? молодая ли девчонка, взрослая ли дама? что такое носить все эти платки, максимально закрывающие голову, чтобы не было заметно отсутствия волос, или парики? и пытаться еще при этом как-то выглядеть привлекательной? попробуйте объяснить восемнадцатилетней барышне, что она остается хорошенькой даже без волос — я посмотрю, как у вас это получится

Глава третья. До операции

волосы начали вылезать в последних числах августа

я не хотел праздновать день рождения

ни массово, как это было на 27 и 28 лет, ни вообще никак

а когда отходил от первой химии, решил, что этот праздник мне нужен

и что я непременно должен его организовать, чего бы это ни стоило

и еще тогда, лежа на больничной кровати, начал рассылать приглашения и составлять список гостей, продумывать какую-никакую программу

уже выйдя из больницы, договорился с «Летчиком»^[2] и заказал угощение

…в день рождения температура с утра была 37 с чем-то

я закинулся антибиотиками и поехал в ближайший большой магазин за выпивкой

когда я вошел в магазин и увидел в нем какую-то подростковую одноместную кровать, подсознательно в голове прокрутился такой диалог с самим собой:

— А здорово было бы прилечь сейчас на эту кроватку и отдохнуть…

— Но она же маленькая!

— Ну ничего, я бы свернулся калачиком…

и это примерно в десятом часу утра

когда коллеги поздравляли меня с днем рождения, я извинился, что выслушиваю поздравления сидя, сказал, что не очень хорошо себя чувствую, что, в общем, было не так далеко от истины

а вечером я поехал в «Летчик»

гости говорили потом, что праздник, как обычно, удался

мне очень помог Андрей Меркушев в костюме клоуна, взявший на себя детей

я был благодарен Ивану Митину, который приехал и сыграл «битлз»

и благодарен всем, кто пришел, хотя, как обычно в это время в Мск, погода не была идеальной, и повсюду, как обычно в последний день перед началом учебного года, стояли дикие пробки

и все же многие приехали

детский сад, конечно, но мне было очень обидно, что чуть ли не треть приглашенных не пришла

кто-то вдруг «вспомнил» о завтрашнем первом сентября, как будто три недели назад, когда я приглашал к себе, планировалось начать учебу в школе с 15-го, а не с 1-го числа

кто-то так и не смог уйти с работы, хотя располагалась она, скажем, в одной остановке метро

кому-то помешал дождь

а кто-то даже не позвонил

в другое время мне было бы наплевать

в конце концов, в такой день к тебе приходят люди, которым ты по-настоящему дорог и близок

но в этой ситуации, в этом году, на исходе этого лета мой день рождения стоил мне слишком многих усилий, чтобы просто махнуть рукой на тех, кто забыл про него

а еще на этом дне рождения была моя семья в расширенном составе

была жена и сын

были мама и отец (отец в тот вечер впервые подержал внука на руках и даже сфотографировался)

был тесть, приехавший погостить к нам

и было много-много моих друзей: из школы, института, Билайна, вообще из жизни

и я снова привез домой два огромных мешка подарков, которые разбирал потом еще долгие месяцы

когда мы приехали домой, температура была 38,5

конечно, я так и не выпил ничего

(когда мне давали направление на госпитализацию в Герцена, доктор спросил у меня: вы пьете?

я удивился: в каком смысле?

ну, уточнил он, последний раз когда выпивали?

я задумался

ну ладно, сказал он, значит, бросать вам не придется)

войдя в квартиру, просто упал на кровать и уснул

а наутро побрился наконец (накануне мне подарили каску и сразу нацепили ее на меня

как же я испугался, что волосы вылезут прямо сейчас клоками! — но ничего, обошлось)

коллеги удивились: что-то ты не по сезону

на дворе сентябрь, а ты — как коленка

ну вот такой, отвечал, я большой оригинал, что поделаешь

и, поскольку раньше я брился налысо — правда, летом — неоднократно, никто особенно не удивился и вопросов больше не задавал

я перенес еще две химии

так же тяжело, как и первую, правда, смогли найти средство, которое на время успокаивало тошноту, зофран

с одной стороны, было легче, поскольку я уже знал, как все будет проходить и когда кончится

с другой — тяжелее: я уже не мог обманываться и уговаривать себя, что еще чуть-чуть

я знал, что на чуть-чуть уйдет минимум несколько дней

по легенде, созданной мною для всех, я лечил колено

с ним лежал в больнице в августе, его же лечил и в сентябре

на нем же мне должны были делать операцию в дальнейшем

я почти никому не рассказывал о том, что было со мной на самом деле

между химиями были перерывы по три недели, химия вместе с восстановлением продолжалась примерно полторы

конечно, я почти ничего путного не успевал сделать на работе, так, мелкие поручения, дававшиеся мне, когда я появлялся и если я успевал закрыть их, пока мне снова не было пора

на радио «Maximum» в то время мне часто попадалась «Wake Me Up When September Ends» группы Green Day

это было почти про меня

хотелось, чтобы время прошло поскорее и мне бы вырезали эту дрянь

Фото сентября 2006-го

но время шло как шло, хотя все равно в какой-то момент настал час икс и я узнал дату

тридцать первое октября

вторник

накануне я отпросился из больницы домой на выходные

уже перед самым уходом мой лечащий врач вызвал меня в ординаторскую и сказал, что я должен буду подписать бумагу, в которой говорится: если в процессе операции доктора решат, что ногу нужно отнимать, я не против, чтобы они это сделали

вероятность, как он мне объяснил, такой необходимости есть

опухоль довольно велика, она могла задеть и основной нерв, и основную артерию

и нерв, и артерию пришлось бы удалить, а без них голень не смогла бы двигаться, так что ее пришлось бы отрезать

в выходные я много думал о том, как бы я мог жить без половины ноги

водить машину, просто передвигаться…

вернулся рано утром понедельника

вечером принял душ (в следующий раз я был под душем примерно через полтора месяца)

с утра ничего не ел и не пил

ждал

меня оперировать должны были в этот день вторым

если не ошибаюсь, за мной приехали где-то не то в двенадцать, не то уже ближе к двум

подняли на лифте наверх, на операционные этажи, укололи снотворное в спину и оставили на время у стеночки

я лежал, смотрел перед собой наверх и еле слышно напевал что-то из детства

когда меня привезли в операционную, кто-то из персонала прислушался и спросил у коллеги:

— Что это он там поет?

— «Черный ворон» вроде…

— Ну вот еще, — возмутился я. — Не дождетесь! Это украинская народная песня…

…когда я очнулся (а произошло это, скорее всего, несколько раньше, чем было запланировано), мне зашивали живот

объясню почему: кожу на ноге вскрыли, опухоль и некоторую часть прилегающей к ней ткани вырезали и отправили на обследование

одну из мышц пересадили с задней части голени на боковую

а чтобы вся эта красота не приводила в дальнейшем в ужас окружающих, вырезали с живота лоскут кожи и пересадили его сверху на послеоперационную область

получилось ничего так, красиво

так вот, к моменту, когда я пришел в себя, оставался заключительный аккорд, нужно было заштопать дырку на животе

ощущение было такое, словно кожу чуть тянут вверх

совсем не больно, разве что чуть дискомфортно

я начал разговаривать с докторами

они отвечали мне

манипуляций я не видел, т. к. ниже моей груди стояла загораживающая обзор перегородка

вдруг кто-то прошел мимо стола и чуть задел мою ногу

левую! целую! ногу мою кто-то задел!

я сказал: стоп! сделайте это еще раз, пожалуйста!

они удивились: что сделать?

ногу, говорю, заденьте

ну пожалуйста, говорят, жалко, что ли

потом осталось только сделать несколько швов, и старший врач подошел ко мне, спросил, как я себя чувствую

я сразу попросил его пойти вниз и рассказать маме, которая ждала меня в палате

он согласился и ушел, предварительно распорядившись не везти меня в реанимацию, а сразу доставить в палату, т. к. от наркоза я уже отошел

Глава четвертая. После операции

меня привезли вниз, я еще на входе воскликнул: мама, я живой! все в порядке! нога на месте!

переложили на кровать совместными усилиями, ногу поместили на специальную шину, которая стала моей подругой на две с лишним недели

на оперированной поверхности была большая повязка

все было сделано так: на пересаженную кожу положили большое количество стерильной марли и, пришивая кожу, ниткой как бы прижимали эту марлю

потом в эту марлю шприцем брызгали всякие заживляющие средства

удаляли ее, сперва оставив нитки на швах, покрывая рану специальным «бубликом»: из бинта и ваты сворачивают — в стереометрии это называется «тор» — такое приспособление, которое, с одной стороны, закрывает рану от внешнего воздействия, с другой — позволяет ее забинтовать, но не непосредственно по коже, а над нею

когда меня привезли, я завел на коммуникаторе песню «Мария» «Маши и медведей»

почему-то именно ее мне было приятнее всего слушать в тот период, и я радовался, натыкаясь на нее на «Нашем» или «Максимуме»

теперь, понятно, я всегда вспоминаю тот октябрьский вечер, когда слышу ее

больше всего напрягали две вещи: туалет и ночной сон

смешно, но когда мне впервые после операции захотелось «по-большому», я на полном серьезе собрался было встать и пойти в туалет

этические моменты меня мало волновали в той ситуации адаптируешься и в определенном смысле теряешь стыд, свойственный человеку в нормальной обстановке: в конце концов, надо же как-то делать свои дела

просто физически неудобно было сидеть на пластмассовой утке, край которой был не шире полутора сантиметров

ну и еще я просыпался по ночам

таблетки снотворного хватало максимум часов до трех, после чего глаза открывались, а организм требовал, чтобы я как-то изменил свое положение

я был прикован к шине, на которой лежала нога, и мог принять три позы: либо просто лежа на спине, либо чуть повернувшись вправо, либо же чуть влево, в основном скрутив шею

но суть оставалась той же: я все равно лежал на спине, все, что могло затечь — затекало, и уснуть снова я не мог

иногда удавалось уломать дежурную сестру дать еще одну таблетку или сделать укол (лучше, конечно, первое) и как-то уснуть до утра, часов до семи-восьми

но на следующую ночь все повторялось

конечно, я мог потом задремать, глядя кино, днем, но тогда мне еще меньше хотелось спать ночью…

через две с лишним недели мне разрешили вставать

и шину забрали

нога смогла теперь лежать несколько разнообразнее, а вместе с нею и весь я — по ночам стало полегче, но я все равно каждый вечер клянчил снотворное и складывал его в тумбочку — только лишь на случай, если снова проснусь ночью

мне принесли сперва казенные костыли, потом мама купила в аптеке неподалеку собственный комплект

когда я встал в первый раз, костыли не понадобились

надо было сперва научиться просто стоять на правой ноге, пытаясь опустить левую

с непривычки в ноге стреляли сильные боли, и я довольно быстро возвращался в исходное положение, лежа на кровати

на следующий день я уже более-менее уверенно стоял, а еще через время я взял костыли и сделал первые несколько шагов по палате

потом до двери

потом по коридору до поста дежурной сестры — и обратно

поскольку у меня был с собой не только ноутбук, но и GPRS-модем^[3], я смог вылезать в инет — скорость была низкая, связь плохая, но хоть как-то

15 ноября я писал большую статью по Трудовому кодексу для газеты «Акция», отправил очередной вариант главреду и решил снова прогуляться

прошел довольно бодро до сестринского поста и обратно, когда в ноге оторвался тромб и забил легочную артерию

выглядело все так: я добрался до палаты, присел, поднял ноги на кровать — и упал на подушку…

мне повезло несколько раз

во-первых, я не упал в коридоре, мог бы и сломать что-нибудь или повредить послеоперационную область

во-вторых, хотя мамы в это время и не было — она поехала оформлять для меня очередную квоту — в палате был сосед, Виталик, обычно проводивший все время у телевизора, в середине коридора, и находившийся там по несколько часов — сколько бы я пролежал, отключившись, пока кто-нибудь меня не обнаружил, неизвестно, а с обескровленным легким мне хватило бы минут пяти

когда я очнулся, передо мной был лечащий врач с нанашатыренной ваткой

я мог говорить только по слогам, на большее не хватало воздуха

в изголовье повесили баллон с воздухом, на лицо надели маску, появились реаниматологи

меня довольно быстро положили на каталку и повезли

в реанимации первым делом должны были установить подключичный катетер

врач никак не мог попасть в артерию

исколол мне всю грудь, я орал как резаный, а он просил потерпеть

наконец я предложил ему отдохнуть, с чем он и согласился

посовещавшись с коллегами, тот же доктор поставил мне катетер в яремную вену и мне стали вливать, в числе прочего, разжижающий кровь гепарин…

в реанимации была жуткая тоска

я почти не мог двигаться, почти ничего не видел четко, поскольку был без очков, и даже поднимать-опускать спинку кровати сам не мог, приходилось подзывать кого-то — потом, правда, навострился и наощупь давил заветную кнопку, ездил время от времени вверх-вниз

в палату никого не пускали, рядом лежали послеоперационные больные и приходили в себя

по утрам сестры делали влажную уборку палаты и влажной же тряпкой (другой, конечно) протирали и больных

ощущение мерзейшее, но хоть какая-то гигиена

посетителей туда не пускали, мама смогла прорваться всего один раз

самое же обидно заключалось в том, что на следующий день, 16-го ноября, была первая годовщина рождения сына, и я хотел поздравить жену, придумал ей такую красивую речь — и вместо этого попал в реанимацию

я пропал из эфира, поскольку сотовые мои были выключены, я не дописал статью для «Акции», валялся, как бревно, и перспективы мои были самые туманные

прошло несколько дней, мама сказала, что меня повезут на «чистку вен» в Первую Градскую больницу

машина пришла назавтра ближе к ночи, меня одели с небольшой моей помощью, перенесли на каталку и повезли вниз

при погрузке я успел глотнуть чуть морозного ноябрьского воздуха (почти три недели не был на улице)

в наполовину заклеенном окне скорой я вижу Трешку, ипподром, эстакады, я не просто гуляю, я катаюсь по Москве! по пустой (поздний вечер)! с ветерком!

мужики! — насколько громко могу, сиплю я санитарам — а музыки нет? — нет, говорят

да и чего там, и без музыки здорово, ведь Москва!

я каждый поворот по дороге к Ленинскому помнил, и съезд, и два кольца, и разворот

я словно сам был за рулем, так что еще на подъезде к больнице сказал маме: ну, вот и приехали

Глава пятая. Первая Градская

в Первую Градскую я прибыл, кажется, ближе к одиннадцати

когда уже в палате меня поместили на койку, я чуть привстал, чтобы осмотреться

коек напротив было 7

стало быть, 14-местная палата…

спустя несколько минут пришел какой-то врач, уселся на мою кровать и начал задавать вопросы, что да как

потом я узнал, что все это время мама устраивала небольшую революцию, целью которой было помещение меня в местную реанимацию

революция состоялась, меня перевезли снова

реанимация Первой Градской находилась на предыдущем эволюционном этапе по сравнению с институтом Герцена, оборудование было древним

но действенным

мне никогда не случалось пробовать наркотики

но таких глюков, как были у меня от кислорода, поступавшего через маску, я не видел никогда раньше

специалисты утверждают, что такое маловероятно, но я отчетливо помню, как смотрел часами напролет, находясь в полузабытьи, этакие рисованные мультфильмы, когда одна картинка переходит, трансформируясь, в другую, та в третью — и так бесконечно

иногда случались тематические подборки, скажем, подводный мир или полеты, иногда просто узоры, сюжетов и рисунков было очень много

положить-то меня положили, а чистку вен, лизис, делать не могли — необходимого лекарства, стрептокиназы (или строкиназы) не было в России

о чем, собственно, и сказали маме, согласившись положить меня в реанимацию: мол, положить-то мы положим, но лекарство все равно вам искать

его искали в Киеве, Минске, Берлине, где-то еще

мама и жена обзванивали всех знакомых, кто мог быть за границей или у кого там были родственники или друзья

друг кумовьев уже собирался лететь в Киев за лекарством, когда нужное количество пузырьков нашли в Одессе

(после я узнал, что, пока нужные бумаги не были наконец оформлены в наших разрешительных органах и лицензия на лекарство не продлена, умельцы возили его, скажем, из Минска, и коробочку, купленную за 20 долларов, продавали по 200, — неплохая маржа, правда?

а еще я узнал, что и в Первой Градской лекарство было)

в аппарат, закачивавший в меня гепарин и прочее, зарядили наконец очищающее вены средство и процесс пошел

всего чистка заняла около трех дней

обезболивающее кололи в руку

я просил: введите в катетер — нет, надо в мягкие ткани

через два дня на месте укола в средней части плеча образовался волдырь диаметром 5 см и цвета уже скорее не темно-синего, а черного (все-таки постоянный пот и температура)

несмотря на то что все это время я днем лежал с голыми руками и плечами, а то и раскрытый по пояс, ни один доктор во время осмотров этого не увидел

примерно та же ситуация с анализами крови: постоянно пытаются взять из одного и того же пальца, не успеешь заметить — еще одна дыра, которая по счету?

пытался подсунуть другой палец — нельзя, говорят, положено вот этот

а что, спрашиваю, в другом пальце состав крови отличается?

безымянные на обоих пальцах синюшные и в дырках…

приступы удушья, болит теперь уже только справа внизу, вдыхать все сложнее, выдыхать нечего, поначалу обычное обезболивающее чуть снимает боль, потом она лишь усиливается

решают колоть морфий, для этого надо вызывать наркотическую бригаду — а когда она будет? — а она одна на все корпуса, скоро будет — когда? — ну, минут 15, не больше

я чувствую, что столько продышать смогу только чудом, инстинктивно приподнимаюсь на левом локте — и дышать действительно становится чуть легче

появляется словно небольшая дырочка внутри, через которую я могу через раз урвать себе кусочек жизни, я держусь за этот кусочек зубами

через какое-то время я хриплю, что дышать не могу, чтобы позвонили им еще раз, мне отвечают, что как смогут, так и придут

они появляются наконец, я сразу вижу это, потому что смотрю только на входную дверь, двое в белом с белым же чемоданчиком

они выходят — на посту дежурной сестры, да и вообще в палате не оказалось никого

нашлись, разобрались, заполнили какие-то необходимые формуляры (я, наверное, мог бы движения шариковой ручки посчитать, если бы видел) — и сделали укол

как-то я до этого момента додышал

и уснул

на удивление, сон от морфия был как лопатой по голове: р-р-раз — и все, но никаких видений, несмотря на кислородную маску

я успел поссориться почти со всеми врачами

одна дежурившая докторесса предлагала мне в качестве туалетной бумаги марлевую салфетку примерно 4×4 см, я смотрю на эти салфетки и спрашиваю: а что мне с этим делать? — она в ответ сочувственно: ну, больше я тебе ничем не могу помочь, дружочек

другая побрезговала подать мне судно, сказав, что придет сестра и поможет мне — а что, спросил я, у вас квалификации не хватает?

заведующая отделением требовала, чтобы я отдал семье обручальное кольцо

мама вторила, мол, так будет безопаснее, вдруг кто попытается снять, отдай, так всем будет спокойнее

я неистовствовал: может, вам и крест еще снять с шеи? хренушки! пусть только попробует кто сунуться, из последних сил горло перегрызу

тогда заведующая, увешанная золотом, как витрина ювелирного, потребовала расписку

ну я и написал:

собственного обручального кольца не отдаю

претензий не имею

раб Божий Павел — и поставил крест

потом подумал (все же официальная бумага) и для солидности под именем написал фамилию

дату я поставить не мог — я бы ее просто не смог вычислить, в тот момент это было слишком сложно

я положил бумагу рядом с собой на кушетку, поскольку отдать мне ее было некому

когда проходившая мимо заведующая прочитала мою писанину, она взглянула на меня с некоторой опаской…

иногда в реанимационной палате проветривали

просто открывали окна настежь, так что я еле успевал натянуть одеяло до шеи

а вот медсестры были хорошими

они почти всегда подходили, когда больные просили их, и все делали, если только успевали

когда я приехал, уже встав на ноги, спустя два месяца, обросший, в очках, я смотрел на них, пытаясь совместить эти отчетливо видимые образы с теми расплывчатыми, что видел, лежа с кислородной маской

они, примерно так же приглядываясь, посмотрели на меня, после чего спросили неуверенно: а вы ведь лежали у нас?

помню, был такой момент, когда в палату заходил священник и причащал желающих

в том числе причастил древнего старичка, лежавшего в дальнем от меня углу

на вид старичку было за восемьдесят, и был он весьма плох

когда он ближе к ночи начал кряхтеть, к нему подошла молодая сестра и спросила, чем помочь

он прохрипел: плохо мне

ну что вы, ответила сестра, разве после причастия может быть плохо?

святая простота, подумал я

дед потом, кстати, лежал в соседней палате

когда однажды его, задремавшего наконец, по неосторожности кто-то разбудил, он издал такой боевой клич, что я понял: силы в нем еще много

показалось, что в его тираде даже предлоги были нецензурными

еще был интересный эпизод с медбратом Сашей

я оседлал утку — в который раз за день, после всех приключений желудок с трудом справлялся с любой едой, сделал в нее все дела и пытался как-то вытащить ее и привести себя в порядок

(утки в Первой Градской, надо заметить, были куда удобнее, это были жестяные емкости с широченными, сантиметров по семь, краями, сидеть на них можно было, как на племенном скакуне)

я сидел и озирался, думая, кого бы позвать на помощь

все же одни молодые девчонки, неудобно

они словно поняли это и сказали: мы сейчас позовем Сашу

он появился довольно скоро

под халатом на нем была флотская тельняшка

он спокойно помог мне, вытащил, вытер, убрал, да еще и как-то приободрил, мол, ничего, не переживай, дело житейское

после я несколько раз сам просил позвать его, и если он дежурил, то приходил меня выручить

мама и жена навещали по очереди, стояли в коридоре напротив входа в реанимацию, тут тоже никого не пускали к больным

когда они приходили вместе, оставив сына на деда или двоюродную бабушку, мне приносили мобильный и я разговаривал с ними

а как-то раз ко мне подошел довольно крупный доктор лет сорока с небольшим, с усами и заговорил:

— Ну що, брате, рiдну мову не забув ще?

говорил он довольно чисто и уверенно, спросил, как мои дела

я ответил по-украински же, что с удовольствием бы рассказал ему, но, к сожалению, не владею медицинской терминологией, но вот, скажем, желудок замучил

он ушел куда-то и, вернувшись, принес мне пару таблеток имодиума

я поблагодарил, он снова ушел, и я подумал, что дальше уже ждать надо, скорее всего, зеленых человечков, и говорить они будут на альфа-центаврском, не иначе

как потом выяснилось, он был местным врачом, родом с Западной Украины, из Львова, где родилась моя мама

когда она заговорила с ним обо мне, он обратил внимание на фамилию, а когда выяснил, что я знаю украинский, решил подойти и приободрить

через сутки после окончания лизиса меня перевели в обычную палату

правда, это был не такой ангар, куда меня положили поначалу, а весьма кулуарное помещение всего-то на пять коек

моя была у окна

в него, если приподняться над кроватью, было видно кусочек Ленинского проспекта

мама принесла мои мобильные — личный и служебный — и я смог наконец ответить на смски друзей, потерявших меня

я уже мог лежать на боку

даже на боках, на правом и на левом

правда, засыпал все равно очень тяжело и довольно поздно, часам к трем только удавалось отключиться

а распорядок дня в больнице был таков, что ровно в семь включали верхний свет, слепивший спросонья, когда на улице — ноябрь же! — стояла кромешная темень

причем мне могли и не колоть ничего, но будили все равно всю палату, хотя рядом почти с каждой койкой висел свой светильник

я мечтал вернуться поскорее в Герцена

но спустя три дня после перевода в обычную палату, хотя и отдать меня были готовы, и уже оформили все необходимые бумаги, скорая-перевозка все никак не могла доехать в пятницу вечером, а в Герцена сказали, что сейчас уже поздно, и все равно никого нету, так что ничего страшного, полежу еще пару дней и приеду в понедельник…

есть я почти ничего не мог, но попросил принести мне апельсин

я почистил его, разломал, разорвал несколько долек (и чуть-чуть все равно съел, чего там), отчего вокруг меня стало пахнуть новым годом, вкусно-вкусно

я лежал с закрытыми глазами, положив рядом с головой тарелку с растерзанным зимним солнцем, и нюхал

вспомнил, как летом уехал из инфекционной больницы

просто написал какую-то бумажку, собрал вещи и ушел

хорошо, когда можно вот так сбежать

Глава шестая. Возвращение. Выписка

в понедельник меня и правда перевезли

поместили в ту же палату, только сосед сменился — Виталий поехал домой, на Дальний Восток, а на его месте появился джентльмен почтенного возраста, за которым ухаживали супруга и дети

я активно поправлялся

делал дыхательную гимнастику, надувая шарик или просто гоняя руками воздух, прокачивая легкие

выпрямлял постепенно ногу, лежа на кровати

пытался ходить, на костылях, а потом и так

получалось, конечно, коряво, но — я передвигался на своих двоих

а благодаря тому, что в течение лишних полутора недель я был вынужден лежать, прооперированная поверхность лучше срослась и с меня уже вовсю снимали швы — с ноги и с живота

за мной ухаживала нанятая мамой сиделка — отпуск мамин кончился, а сам я пока еще был не слишком самостоятельным

Мария Ивановна, тетя Маша, появилась, когда меня перевели в Первой Градской из реанимации в обычную палату

простились мы несколько недель спустя, когда я уже сам мог передвигаться по коридору

дома, в Молдавии, она была когда-то операционной сестрой, но тут, понятно, ей не удалось бы найти такую работу, вот она и стала сиделкой

несколько раз в год она уезжала домой и помогала там мужу с обширным домашним хозяйством

тетя Маша была очень общительной, мы много разговаривали

когда я рубился в «Цивилизацию» и мой последний город осаждали соседи, с которыми я одновременно начал войну, и громили меня ход за ходом, она переживала и бурно выражала свое сочувствие

Фото ноября 2006-го.

Собрал из конструктора, поставил на тумбочку.

мне регулярно делали УЗИ вен и ЭКГ, постепенно приходя к мысли, что пора мне уже и послеоперационной химиотерапии откушать

что и произошло в середине декабря

был тут, правда, один не слишком приятный момент

понятно, что перепутать такие вещи я не мог, но я отчетливо помнил, что до операции речь шла только об одной химии

у меня так и отпечаталось в мозгу: это будет последний рывок, после него — домой

а тут приходят и во время очередного обхода как бы между делом говорят: будет проведено три курса послеоперационной химиотерапии

три!

я пытался выяснить, как так, зачем меня обманывали, почему нельзя было сказать все сразу — или не называть количество

но они только отмахивались, мол, ты забыл просто, мы так с самого начала и говорили

то ли из-за произошедших со мной передряг, то ли из-за анализа результатов первых трех курсов химии и того, как она повлияла на вырезанную из меня опухоль, курс мне изменили не только количественно, но и качественно

выглядело это так: с утра (ну или когда доктор успевал) мне приносили батарею склянок емкостью от 200 до 400 мл и выставляли на столе напротив кровати

если не изменяет память, банок было около десятка

их друг за другом вливали в меня — через тот самый яремный катетер, что поставили в местной реанимации

никаких особенно неприятных ощущений я не испытывал, только каждые минут 20 хотелось в туалет

я вставал, брал стойку с банкой в руку и ковылял в туалет

потом обратно, так же и обедал, и ужинал, часов за восемь все банки успевали пройти через меня

наутро то же самое — и так пять дней

в какой-то момент меня перевели в палату на четырех человек

было, в общем, веселее, если не считать того, что рядом со мной лежал водитель из Фрязино, который совершенно не заботился вопросами гигиены, а помыться в душе боялся — говорил, что может сломать ногу

наконец я не выдержал и на последние несколько дней — дело шло к выписке — переехал в однушку, которую предоставляли только за деньги

в бесснежную пасмурную субботу, когда меня должны были выписывать, за мной приехал друг Вадик

пришел доктор, чтобы удалить катетер

я сделал глубокий вдох, выдохнул — катетер извлекли, дырку заклеили, и все

полтора с лишним месяца спустя я был готов ехать домой

мы вышли на улицу, я бросил сумку в багажник и отошел к киоску купить сока и фруктов

обратно до машины я шел медленно, не спеша, стараясь прочувствовать каждое мгновение

я иду по улице

я сам иду по улице

почти не холодно

сейчас я поеду домой

я увижу моего сына

я еду домой

Глава седьмая. Новый 2007 год

я вернулся домой, вернулся в нормальную жизнь

вернулся в офис, хотя и не мог пока заниматься чем-то продолжительным — впереди были еще два курса химии

на Новый год к нам приезжали моя бабушка и младший двоюродный брат, мы большим семейством праздновали

у бабушки на коленях посидел правнук, а следовательно, ей простились все грехи, если верить народной мудрости

я все еще был лысым, но бабушка — человек деликатный, она не стала ничего спрашивать

мало ли, может, ее средний внук решил соригинальничать и сбрил волосы на зиму

после новогодних каникул, которых почти не помню, я вернулся в институт Герцена

поскольку первая послеоперационная химия прошла мягко, я упросил врачей отпускать меня во время второго и третьего курса после всех банок вечерами домой

вечером я садился в машину и уезжал спать домой, а с утра как штык был на месте

в начале февраля мои приключения закончились

с начала июня, с того дня, когда я сидел, выйдя из поликлиники с полученным предварительным диагнозом и думал, сколько мне осталось, прошло 9 месяцев

лечащий врач говорил мне: вероятность рецидива в первый год — 50%

во второй — 25%

и так далее

будешь проходить различные обследования, сдавать анализы, будем наблюдать тебя, следить за любыми изменениями в послеоперационной области или в организме вообще

я также должен был наведываться в Первую Градскую, где мне делали УЗИ и проверяли кровь на свертываемость

осенью 2007-го профессор, консультировавший меня, спросил: что беспокоит?

выпить, говорю, хочу

ну и выпей, отвечает

еще, говорю, запретили летать (разжижающее кровь лекарство, которое я должен был пить каждый день после обеда, нельзя было совмещать с рядом продуктов, в том числе алкоголем, проблемами с венами был вызван также запрет на полеты)

да летай себе, говорит, сколько хочешь, только пей побольше и старайся ходить во время полета, чтобы кровь не застаивалась

и вечером того дня я выпил — впервые более чем за год с лета

2006-го — и даже тридцатилетие я встречал насухую

а еще через полгода, в мае 2008-го, полетел — в Тбилиси и Ереван

Эпилог. Холодное лето 2008-го

я проходил обследования каждые три месяца, плюс-минус месяц

все-таки это было не самое приятное развлечение, да и денег каждый раз надо было отдавать порядка десяти с лишним тысяч

в марте 2008-го на МРТ чуть выше колена в бедре нашли нечто, что требовалось уточнить

врач пощупал, подумал и отправил на пункцию

по счастью, когда я пришел на нее записываться, мне сразу предложили и пройти ее

обычно в этот кабинет надо сидеть в очереди несколько часов и ждать, когда наконец вызовут, а тут такая удача

минут двадцать — и я внутри

улегся на пузо, укололи, вручили, велели отнести в лабораторию

на следующий день результат

из разных вариантов подтвердился лучший — просто небольшой жировик, такие нередко возникают вокруг оперированных областей

в конце весны прохожу новые обследования

на этот раз МРТ показало: что-то не так в кости

как и прежде, определить характер изменений на глаз не могли: возможно, ничего опасного, просто изменилась структура костной ткани, такое бывает, а возможно…

в общем, опять требуется пункция, но нужна специальная игла, за ней надо ехать куда-то на Варшавку и стоит она порядка шести с половиной тысяч

…когда мне принесли этот предмет, я был впечатлен

в длину было сантиметров 15

я подумал: надеюсь, это все в меня запихивать не будут

через пару дней назначили пункцию

я лежал на столе, который возили туда-сюда и делали компьютерную томограмму

вкололи обезболивающее, и нога быстро онемела

кость не поддавалась

врач сперва вкручивал иглу руками

потом устал и стал забивать ее банкой с физраствором

забивал ее какое-то время, потом закатывал меня в аппарат и делал снимок, проверяя, насколько глубоко ушла игла

знаете, что я делал? я пел

негромко так, почти про себя

где-то в районе середины голени раздавались глухие удары, и ногу чуть покачивало

я совершенно ничего не чувствовал, как если бы ногу мою задевал стоящий рядом в автобусе человек, раскачивающийся вместе с автобусом

спел я песен семь, наверное, последней, помню, была «Идет солдат по городу»

…и тут он продолбился

как же я заорал!

сложно сказать, с чем можно сравнить это ощущение, поскольку проникающих ранений у меня никогда не было, тем более — проникающих в кость

потом, судя по всему, ему пришлось углубиться еще немного, потому что комната огласилась еще несколькими моими воплями

потом он сказал, что все, взято достаточное количество материала и я могу расслабиться

я встал, натянул штаны и поковылял к машине, по его словам, вести я мог вполне спокойно, надо было только запастись на всякий случай обезболивающим да пропить антибиотики дня три

потянулись долгие дни ожидания результата

через три дня врач ответил смской, что первый анализ ничего плохого не показал, ждут теперь второго, более серьезного и скрупулезного, уже он даст окончательный ответ

прошло две недели, я писал раз в день смс: «есть ли новости?», он либо не отвечал ничего, либо отсылал на следующий день

через 14 дней пришло сообщение: «приезжай завтра»

что можно было подумать?

да все что угодно

что он хочет что-то объяснить, показать снимки, результаты анализов, дать какие-то рекомендации

мало ли что еще

это оказался метастаз прежней опухоли

то есть не первичное злокачественное новообразование

надо срочно ставить кава-фильтр, который способен удерживать тромбы в артерии — на случай, если после операции будут осложнения

и ложиться на обследования

скорее всего, будут химиотерапии, без них такие опухоли не лечат

возможно, будут делать протез, если будет за что зацепиться, если опухоль не сожрет больше трети кости

простите, ребята, хэппи-энда не получилось

с сентября меня ждет новая серия

продолжение следует

1 сентября 2008

Примечания

1

Так в то время я называл своего руководителя, генерального директора компании. Но не в глаза, скорее, в кругу семьи. <Здесь и далее все примечания от 2021 года.>

2

Кафе-клуб «Китайский Летчик Джао Да», что в Москве на Китай-городе.

3

Напомню, это 2006-й год.